Кома

«Когда Ричард Касл впервые предложил мне написать книгу о Красном Джоне, я рассмеялась ему в лицо. Я коп, а не писатель. Я живу в мире убийц, задержаний и бюрократии, сопутствующей уголовным расследованиям, и я не пишу книги, даже если сама являюсь их частью. Но Ричард, чей талант писателя соизмерим только с величиной его сердца, объяснил мне, что не каждой жертве Красного Джона, не каждому человеку, который потерял в сражении с этим чудовищем своих близких, удалось выстоять. Томас МакАлистер сломал многих, и ему почти удалось сломать меня. Пусть он не убил меня буквально, но он принес в мою жизнь много горя, с которым я училась справляться. Первый абзац этой книги родился в тот период, когда засыпая каждую ночь в холодном гостиничном номере в Вашингтоне, я думала о своих потерях. Сегодня, когда я подошла к написанию последней страницы, я любуюсь огнями Нью-Йорка и знаю, что Красный Джон остался в прошлом. Пусть его действия нельзя стереть из памяти, но их можно пережить, потому что монстр не должен наслаждаться плодами своих усилий. Настоящий автор этой книги – Ричард, и я очень рада, что плод нашей совместной работы приносит ему столько же радости, сколько мне облегчения.»

Из книги «Тигр, тигр...» от Р.К & Р.К.

Центральный парк Нью-Йорка уже дышал осенью, но все еще пытался не упускать из своих владений летней беззаботности. Велосипедисты и подростки на роликах все также рассекали по мощеным дорожкам, дети кормили уток, а молодые мамы с колясками медленно прогуливались по тенистым аллеям. Везде царила легкость и непринужденность, но все же осень напоминала о себе. Тереза поежилась от прохлады, которую оставил вчерашний ливень, и поправила одеяло, которым был укрыт Габриэль. Улыбка скользнула по её лицу, как только она увидела широко распахнутые глаза сына. С трудом подавив безумное желание прижаться к его щеке губами, Тереза вытащила сына из коляски, поудобнее устраивая его на все еще саднящей руке. - Так как прошел визит в больницу? – голос с британским акцентом, ничуть не потускневшим за три месяца жизни в Нью-Йорке, вырывает её из собственных мыслей, и она с легкой, живой улыбкой оборачивается к его владельцу. Каждый раз смотря на Колина, Тереза вспоминала тот день, когда он впервые перешагнул порог её кабинета. Его прислали для работы по делу о наемном убийце, который работает в Европе и Америке уже не первый год, оставляя позади себя только трупы. И он сразу же обратил на себя её внимание, заставляя высунуться из рутины, состоящей исключительно из работы и сына. Уверенный в себе, непринужденный, но не бахвальствующийся своими заслугами перед ней. Агент Интерпола, который умудрился не довести её до белого каления за первые несколько минут разговора. Человек, соблюдающий границы и умеющий организовать взаимовыгодное и удобное межведомственное сотрудничество. Человек, который уже во время их первого ночного дежурства пригласил её на свидание и угостил по настоящему вкусным горячим шоколадом. Британец, который при ней не упоминал чай, заставлял её улыбаться и чувствовать себя по настоящему красивой, нужной и, страшно в этом признаться, чуточку любимой. - Хорошо, - тихо ответила Лисбон, чуть поморщившись от того, как натянувшаяся рубашка прижалась к больной спине. – Настолько, насколько это возможно. - Все так плохо? – чутко уловив её настроение, переспрашивает Колин и аккуратно забирает из её рук Габриэля. - Бинты снимут только через несколько дней, но к работе вернуться пока не разрешили, - вздыхает Тереза, и Хант понимает, насколько для нее тяжело быть раненой, практически беспомощной и не способной вести расследование. - Но тебя тревожит что-то еще, - спокойно говорит он, и Лисбон не знает, радоваться его проницательности или раздражаться от того, что он столь настойчив. Все же она выбирает первое и, засунув одну из рук в карман, легко ведет коляску дальше по аллее, рассеянно наблюдая за Колином, который непринужденно несет Габриэля, практически уснувшего на его руках. Странно, что за три месяца она практически привыкла к подобной картине. И сегодня, когда она знает, что Джейн в городе, в непосредственной близости от их – она тут же зло одергивает себя – от её сына, это еще более тревожно и вместе с тем, обнадеживающе. - Мы с Беккет были у Рика, - наконец произносит Тереза, вспоминая болезненную серость лица Касла и Кейт, в которой в очередной раз боролось слишком много эмоций. – И столкнулись там с Джиной. - Это же вроде бывшая жена Рика? – действительно заинтересованно спрашивает Колин, и в его голосе нет ничего, кроме спокойного любопытства. – И его агент, насколько я помню. Именно поэтому ей с ним так легко. Он не навязчив, достаточно проницателен, и он почти никогда не давит на неё. Он всегда рядом, будь то полночь в её квартире или раннее утро в офисе ФБР, и Лисбон иногда искренне не понимает, когда он успевает работать. Но он рядом. На него можно положиться, и ей просто необходимо его участие, которое помогает удерживать весь этот сумасшедший мир вокруг неё в целости. И пусть его отношения с Кейт - хотя можно ли назвать отношениями чашку кофе и одно раскрытое дело? – весьма мягкие и спокойные, она не может даже заставить себя ревновать. Отчасти, потому что уверена в преданности Беккет Каслу. Отчасти, потому что Тереза до сих пор не верит в то, что он встречается с ней. Но сейчас, когда вокруг происходит так много ужасных событий, когда Ричард в коме, Кейт постоянно на грани нервного срыва, а Уолкер на свободе, она не задумывается о мотивах Ханта. Она просто рада тому, что он готов потратить свой обеденный перерыв на прогулку вместе с ней и её сыном в Центральном парке. - Она просила меня и Беккет подписать бумаги на выпуск книги, - тихо отвечает Лисбон, безумно смущаясь и краснея, как происходит каждый раз, когда она упоминает о своем участии в написании будущего бестселлера. – Из-за того, что Ричард до сих пор в коме выход «Тигр, тигр…» снова откладывают, и Джина волнуется. Но Кейт отказалась подписать бумаги, и я её понимаю. - Она надеется, - тихо говорит Колин, смотря куда-то за облака. – Она правильно делает, что не оставляет надежды и не опускает руки. Ей сейчас необходимо верить в то, что Ричард очнется. - Но её одержимость Бреккеном становится все сильнее, - проговаривает Лисбон так, словно сама боится своих слов. – С тех пор, как доказательства, которые они добыли незадолго до свадьбы, исчезли, а его дело развалилось, она одержима. А Рик был её единственной опорой и защитой от этого безумия. - У неё скоро родится ребенок, - разумно замечает Хант, и глаза Лисбон непроизвольно впиваются в лицо спящего на его руках мальчика. - И от этого она еще более одержима, - с надрывом и искренней тревогой замечает Тереза, снова плотнее запахивая свою куртку и в очередной раз морщась от прикосновения плотной ткани с обожженной спине. – Я волнуюсь за неё, за ребенка, за Рика. Марта и Алексис в таком же состоянии, и я абсолютно не знаю, чем ей помочь. - Ты делаешь все возможное, - уверенности в голосе Колина было столько же, сколько и утешения, но Лисбон это нисколько не огорчило, в конце концов, они оба работали над делом сенатора Бреккена не покладая рук. – Я абсолютно уверен, что те сведения, которые Рик передал мне в Лондон незадолго до аварии, должны помочь. Но мы так и не можем найти ту запись, о которой он говорил, и это существенно тормозит расследование. - Может, стоит рассказать об этом Кейт? – в сотый раз задает риторический вопрос Лисбон, хотя уже знает на него ответ. - И что именно рассказать? Что Рик позвонил мне, сказал, что у него есть доказательства о том, что Бреккен причастен к международному синдикату наркоторговцев и работает с одним из лучших киллеров Северной Америки и Европы? Что я, надеясь найти этому доказательства, добился командировки в Нью-Йорк, но так и не смог найти записи, про которые говорил её муж? – Хант тяжело вздыхает, и Тереза уже не в первый раз замечает, насколько ему тяжело дается это расследование, постепенно заходящее в тупик. – Это только подогреет её безумство, и ты знаешь это, поэтому молчишь уже три месяца. - Я просто хочу помочь ей, - тихо говорит Лисбон, прижимаясь к боку Колина и обвивая его одной рукой. - Как и я, - она слышит его шепот у своего уха, удивляясь, как при его росте и телосложении он настолько грациозен, даже с младенцем на руках. - Давай я уложу его в коляску, - Тереза протягивает руки к сыну, замечая неподалеку удобную лавку. Её нога, поврежденная при падении, отзывается болью от долгой ходьбы, и единственное чего она хочет, это чашка кофе. Горячего, крепкого, с насыщенным запахом и потрясающим вкусом. Да, видимо только кофе могло бы прояснить голову и убрать изо рта горечь от утренней сцены в больнице. Чертова Джина, чертова книга, чертова больница. Чертова смерть… - Я схожу за кофе, - заметив её мечтательный взгляд в сторону тележки с кофе, произносит Хант и дарит ей очаровательную улыбку, которая всегда поражает её своей притягательностью. – И если будешь хорошей девочкой, дам тебе сделать пару глотков. Колин убежал в сторону площади, на которой уже выстроилась очередь за ароматным энергетиком, от которого испытывала зависимость большая часть жителей мегаполиса, а Тереза просто смотрела ему вслед. Настроение, переменчивое, тяжелое и напряженное, не спешило оставлять тело, наоборот, казалось, что она все больше сворачивается в пружину, ожидая чего-то плохого. Чего-то очень плохого и опасного. - О чем-то задумались, Тереза? Голос, которого она никак не ожидала услышать, буквально ошарашил её, и рука автоматически рванула к набедренной кобуре. Но человек, стоящий перед ней в дорогом кашемировом пальто лишь рассмеялся. - Неужели Вы просто пристрелите меня? – Томми Уолкер насмешливо изогнул бровь и присел на лавку Лисбон так, что их бедра почти соприкоснулись. - Что ты тут делаешь? – спросила Тереза, подавляя искреннее желание отодвинуться от этого мужчины. Все её инстинкты вопили, желание пристрелить этого ублюдка волной поднималось из желудка к горлу, но она старательно держала себя в руках. Любое неверное действие, и адвокаты получат огромный бонус прямо из её рук, а этого допустить Лисбон не могла. Ей было необходимо посадить его, упрятать за решетку, а не убить. И она намеревалась сделать все возможное, чтобы добиться этого. - Разве я не могу просто прогуляться по центральному парку? – самодовольно заявил Уолкер, запрокидывая голову и подставляя лицо солнечным лучам. – Тебе ведь нравится здесь гулять, правда? Да и сынишке твоему, наверное, тоже? - Не смей трогать моего сына, - почти прорычала Лисбон, ощущая волну гнева, которая проходит через неё. – Твои угрозы не подействуют, Уолкер. Я все равно посажу тебя. - Когда-то ты уже сделала это, - улыбка, больше похожая на оскал, напомнила Терезе морду шакала, но сидящей перед ней мужчина был намного опаснее. – Вот только сейчас я сижу здесь и наслаждаюсь солнцем, а вот сможешь ли ты наслаждаться им завтра, в понедельник или через неделю? Бросив взгляд на площадь с торговыми тележками, Тереза заметила, что к ним уже бежит Колин, лицо которого было обеспокоенным. Проследив за её взглядом, Уолкер улыбнулся, поднялся с лавки и застегнул пальто. Наклонившись к уху Терезы, он прошептал: - Будь осторожна, малышка. Неприятности случаются. Это опасный город, - оставив на щеке Лисбон мокрый поцелуй, мужчина ухмыльнулся и, одарив приближающего к ним Ханта снисходительным взглядом, быстро удалился. - Чего он хотел? – крепкие руки Колина вцепились в плечи Терезы, причиняя боль, но в то же время, выводя из внезапно накрывшего её оцепенения. – Он угрожал? Причинил тебе боль? - Нет, - взяв себя в руки, проговорила Лисбон, резко растирая щеку, которой коснулся Уолкер, поднимаясь с лавки и стряхивая липкие оковы страха. – Он слишком умен для этого. - Отвезти тебя к Беккет? – Колин легко управляется с коляской, направляясь к выходу на стоянку, где он оставил свою машину. - Нет, - голос Терезы резок и тверд. – Отвези нас в штаб. Колин не спорит, а в голове Терезы бьется только одна мысль: «Пусть Джейн не подведет в этот раз». И почему-то иррациональность этой мысли не приводит её в шок, потому что она привыкла к этому. За десять лет она привыкла полагаться на бывшего экстрасенса, и сейчас ради спасения своего сына, ради того, чтобы Уолкер снова оказался за решеткой, она готова вновь сделать это. Она готова вновь поверить в человека, который однажды вырвал ей сердце.