Ведьмы из Лорентума

      Капли дождя, холодные и тяжёлые, катились по её лицу и шее, теряясь в воротнике плаща. Белинда стояла неподвижно, словно каменное изваяние и не решалась даже наклониться, чтобы подобрать выскользнувшую из обессилевших пальцев соломенную корзинку, полную купленной на рынке снедью. Спелые яблоки рассыпались по мостовой, и парочка укатилась чуть дальше, к самым ногам инквизитора...       Инквизитор. Высокий седой мужчина, не старше сорока, а может и моложе, он чёрной тенью возник на пути Белинды, тогда, когда она меньше всего этого ожидала ― у самых ворот Академии. Словно бы поджидал, дожидался именно её, и Белинда не знала, что ей делать.       Сердце колотилось так бешено и отчаянно, что заглушало все звуки вокруг, даже шелест дождя. Сердце разрывалось от страха, сердце хотело вырваться из груди и убежать прочь! А разум... разум был холоден и спокоен. Как всегда, как обычно. Он твердил ей, что нечего бояться, что надо подобрать корзину, собрать яблоки, позвать сторожа, чтобы отворил ей калитку и впустил внутрь, за спасительные стены Академии. Но Белинда не шевелилась, она не могла ни убежать, ни идти. И одно единственное имя крутилось в её голове, как молитва или заклинание:       «Джек!»       А инквизитор тем временем приблизился вплотную. Наклонившись, он легко подхватил тяжёлую корзину и протянул её потупившейся, сгорбившейся девушке в сером плаще, из-под которого выглядывал край подола тёмно-зелёного ученического платья.       ― Вы обронили.       Белинда вздрогнула: мир вокруг тонул в мокром холоде весеннего дождя, но голос инквизитора был ещё холоднее.       ― С-спасибо, ― выдавив из себя одно-единственное слово, она дрожащими пальцами стиснула ручку корзины и чуть склонила голову в знак благодарности. Сёстры-заступницы, как же ей страшно!       ― Леди Белинда Отто, если не ошибаюсь?       Она всё же нашла в себе силы поднять глаза и взглянуть в лицо человеку напротив, и машинально отступила на шаг назад, наткнувшись на полные льда и стали чуть сощуренные зелёные глаза, в которых на секунду отразились и её удивление, и её страх.       ― Да-а, ― Белинда не стала отрицать очевидное, и даже немного приободрилась: какими бы трудными и сложными не были отношения с отцом, она всё ещё оставалась его старшей дочерью и наследницей, и инквизитор знает об этом, а значит ― не посмеет и пальцем тронуть будущую маркграфиню Леманна и окрестностей.       ― Вы ведь совсем недавно приехали в Сциентию из монастыря Святых Сестер-заступниц, ― это не было вопросом, но всё же Белинда согласно кивнула. ― Вместе с вашей подругой... не припомню её имя... Напомните?       Белинда досадливо прикусила губу и искренне понадеялась, что инквизитор этого не заметил. Она не могла отказаться отвечать или просто уйти после того, как он заговорил с ней. Никто не мог, ибо Инквизиция ― выше любой земной власти не только в этом городе.       ― Джейника Лоренц, правоверный...       ― Райнхард Хилдебранд, леди Белинда, и я не дознаватель, если вы этого боитесь. Я всего лишь секретарь и духовник герцога Алмерика. Он много лет был покровителем монастыря Святых Сестёр-заступниц, и после закрытия обители он считает своим долгом позаботиться о его воспитанницах. О тех, о ком никто другой не позаботится. Ведь, если мне не изменяет память, ваша подруга Лоренц ― сирота, выросшая в стенах монастыря? Герцог хотел бы...       ― Нет, ― собственный голос донёсся до неё как бы издалека, из-за пелены дождя и тумана.       ― Что, простите? ― кажется, инквизитор удивился. Кажется, он впервые проявил хоть какую-то эмоцию.       ― Нет, ― Белинда выпрямилась и получше перехватила корзину. Она больше не боялась. ― О Джейнике есть кому позаботиться, и покровительство герцога ей ни к чему. Тем более, такого, как Фарамонд Алмерик. С вашего позволения...       Она чуть качнула головой, прощаясь, и быстро зашагала к воротам Академии. Дремлющий на посту сторож услышал стук её каблучков по мостовой, встрепенулся, отгоняя сон, и приветливо улыбнулся Белинде. Она была уже готова шагнуть за калитку, когда её догнал всё такой же бесцветный и ледяной голос инквизитора:       ― Зря вы так, леди Белинда. Мне прекрасно известно, что эта ваша Джейника ― ведьма. А кем же ещё может быть дочь Ирмалинды? Уж не знаю, какое заклинание она на вас наложила, но в ваших же интересах выдать её по доброй воле. Не Инквизиции, а герцогу Алмерику. Вы ведь понимаете, у него больше никого не осталось...       ― ...И поэтому он вдруг вспомнил о внучке-ведьме? ― шёпот невольно сорвался с губ, и Белинда резко обернулась. Капюшон плаща слетел с её головы, пепельные пряди волос прилипли к мокрому лицу. Она больше не боялась. Ни капельки! ― Боюсь, я ничем не могу вам помочь, правоверный Райнхард. Как вы верно заметили, на мне лежит заклятие, и никакие молитвы и ритуалы не освободят меня от него. Прощайте! И Белинда зашагала вперёд, через академический дворик и сад, и не оборачивалась до самого входа в женское крыло общежития.

***

      Видимо, волосы достались Джек от матери: насколько Белинда знала, в роду Алмериков рыжих не было.       Она перебирала непослушные пряди подруги, положившей голову на её колени, и невольно думала о том, какая она сейчас беззащитная. Джек дремала: в отличие от Белинды, выходные она проводила, подрабатывая посудомойкой в тавернах или курьером. Нет, денег, выделяемых отцом Белинде, им хватало с достатком, но для Джек было важно иметь хотя бы медную, но свою монету. Как было важно и оставаться именно просто Джек. Имя Джейника ей дали в монастыре, в честь сестёр-святых Джессики и Вероники, фамилию Лоренц она придумала себе сама, когда поступала в Академию, словно бы намекая, что родом она именно из Лорентума. Но даже важнее, чем просто быть самой обычной студенткой Джек Лорентийской, для единственной ― даже не подруги, просто ― единственной самой близкой Белинды было важно никогда не стать Алмерик.       Нет, Джек не ненавидела семью отца, хотя и была там чужой, нежеланной, ненужной. Девочка-бастард, дочка ведьмы, маленькая послушница, студентка. Джек была кем угодно, только не внучкой герцога Фарамонда, могущественного и сурового тайного главы Инквизиции.       Она, казалось, и не могла быть ею. До сего дня.       Во сне Джек хмурила лобик: ей что-то снилось. Белинда нежно погладила её по пушистым волосам и убрала упавшую на покрытую веснушками шею непослушную прядь. Пальцы ненадолго задержались на тёплой коже как раз там, где пульсировала кровь внутри сонной артерии. И у Белинды внезапно перехватило дыхание ― безумная мысль пришла в её голову!       Джек всегда была ведьмой, даже в полуголодном своём детстве она могла одной лишь силой воли гнуть металлические балки, служившие опорой свода главного зала монастыря. А когда они всего полгода назад шли пешком из Лорентума в Сциентию...       Тошнота снова подступила к горлу, как и тогда, но Белинда снова взяла себя в руки. Джек защищалась, нет, она её защищала, и потому с треском ломались уже не балки, а хребты похотливых уродов, обезумевших от такой, как им показалось, лакомой и лёгкой добычи.       Их было много, почти дюжина, а Джек была ростом ниже Белинды почти на голову, и всё равно заслонила собой, отодвинула за спину.       Она никого не убивала раньше, но сделала это ради них обоих, себя и Белинды.       Такая сильная Джек, такая беззащитная сейчас, в её, Белинды, руках.       Райнхард Хилдебранд ошибся, а она соврала: Джек никогда не накладывала на неё чар, даже в шутку она не могла о таком помыслить. Белинда сама связала их заклинанием.       Она не была ведьмой, но какая-то искра колдовского огня была и в ней, иначе не упрятал бы маркграф Отто собственную наследницу в монастырь, едва той десять сравнялось.       Белинда не могла гнуть металл и ломать кости, но она сделала кое-что другое. Пробравшись в самую закрытую часть монастырской библиотеки, она отыскала одну из проклятых, ненавистных людьми книг, и использовала старое, забытое, заклинание. И оно навсегда связало её с Джек, и спрятало ту от Инквизиции и её верных слуг. Теперь выдать её могла лишь она, Белинда, и даже если бы сегодня днём Джек выбежала под дождь встречать её с зонтом, правоверный Райнхард увидел бы лишь невысокую рыжую студентку, растрёпанную и раскрасневшуюся.       Он не увидел бы ведьму.       А Белинда и не позволит ему видеть.       До тех пор, пока такая сильная Джек так безмятежно будет спать на её коленях.       Потому у по-настоящему связавшего их ещё в детстве заклинания совсем другое имя.