Перечеркнувшая жизнь

Порывистый ветер взъерошил шерсть Чешуинки, решившей немного пройтись и заодно заглянуть к целителю племени. Солнце уже клонилось к востоку, но еще грело спины котов, однако его тепла уже не хватало для того, чтобы согреть ветреные порывы. С каждым днем все холодало и холодало, но до наступления Листопада было еще далеко — так сказал ее дедушка. Чешуинка подняла глаза к небу — серые косматые тучи куда-то неслись, то закрывая солнце, то снова давая ему освещать землю. Где-то за лагерем щебетали поздние птицы, стрекотали насекомые, шумела река… Звук последнего донельзя пугал кошечку. Она и сама не понимала, откуда берется этот липкий, холодный ужас, заползающий куда-то под ребра и прочно поселившийся там. Со временем белая кошечка научилась ограждаться от назойливо текущей и никак не прекращающей свой бег реки. Однако ночью страх словно вылезал откуда-то из-под земли и шепотом здоровался с кошечкой, вгоняя ее в тихую панику. В палатку к Звездному Рыку Чешуинка прекратила ходить — все же она готовилась стать ученицей, и негоже ей было проситься к дедушке поспать, словно малому котенку. Да и она понимала, что причиняет предводителю неудобства — ведь Чешуинка росла, а не уменьшалась. Мускат собирал вечерний пограничный патруль. Черно-белый кот приветливо кивнул Чешуинке, завидев ее. Она поздоровалась в ответ — глашатай племени был очень приятен ей. Этот кот, в отличие от многих Речных воителей, не обращал внимания на то, что Чешуинка отказывалась есть рыбу. Несколько раз он даже приносил в лагерь мышей — специально для белой кошечки. Но настроение Чешуинки резко понизилось, стоило ей завидеть оруженосцев, затеявших возню у своей палатки и отрабатывающих новые приемы. Рыжий Листолап высоко подпрыгнул, тогда как его подружка хотела подсечь котика под лапы. Однако Длиннолапка воспользовалась приемом оруженосца и ловко провела лапой по его животу — конечно же, ее когти были втянуты. Листолап неуклюже приземлился, едва не упав. Ученица тут же захохотала — ее друг выглядел донельзя сконфуженным своим нелепым проигрышем. — Я победила, победила! — от радости серая кошечка принялась подпрыгивать, словно малый котенок. — А ты — неуклюжий комок шерсти! Листолап только раздраженно зашипел на нее, прижав уши. Его желтые глаза сузились, а хвост закачался из стороны в сторону. Он присел и напружинил задние лапы, готовясь к прыжку. Повалить подругу на землю оказалась легче, чем поймать мышку, — ученица так развеселилась из-за собственного успеха, что и не заметила выпада друга. Чешуинка, все это время старавшаяся незаметно проползти мимо оруженосцев, замерла с поднятой лапой и, досадно поморщившись, обернулась к окликнувшему ее Листолапу. Ясное дело — сейчас оруженосцы переключат все свое внимание на нее. — Эй, мелочь, — насмешливый голос рыжего котика резанул по ушам. — Куда это ты направилась, м? Тебя разве не учили здороваться со старшими? Длиннолапка тут же подключилась к другу: — Да она, видно, забыла, что еще совсем ма-а-аленькая, — насмешливо протянула полосатая кошечка, невысоко приподнимая серую лапку над землей. В несколько прыжков она оказалась рядом с Чешуинкой. Белая кошечка оглядела поляну лагеря, надеясь на помощь старших воинов, но наставников этой парочки рядом не было, равно как и Муската. У палатки воителей сидели двое котов, но они о чем-то увлеченно разговаривали, уплетая рыбу. Унижаться же и просить у них помощи Чешуинка бы себе не позволила. Листолап, видимо, заметил ее взгляд и насмешливо фыркнул: — Что, ищешь помощи? Дедушки рядом нет, так что… — Заткнись, мышеголовый, — кошечка и сама не поняла, что за слова только что сорвались с ее уст. Чешуинка прикусила язык, но было уже поздно — ведь сказанного не воротишь. Длиннолапка округлила голубые глаза, а Листолап сощурился, и теперь в его глазах вместо простого нахальства плескалась жидким золотом ярость. Белая кошечка заметила, как оруженосец выпустил когти и впился ими в землю. От этого жеста она внутренне напряглась и припала к земле. Рыжий котик замахнулся, но совершить задуманное ему не дал громкий оклик Белогрудого — одного из тех котов, что сидели у своей палатки: — Листолап, что это ты такое делаешь?! Оруженосец опустил занесенную лапу и, развернувшись к воину, соврал, даже не моргнув: — Ничего, Белогрудый. Мы с Длиннолапкой лишь хотели показать Чешуинке новые приемы, которым научились на тренировке. По всей видимости, серого кота ответ удовлетворил, но он не спускал настороженного взгляда с учеников до тех пор, пока они не отошли от белой кошечки. Развернувшись, серая ученица гневно прошипела: — Мы еще проучим тебя, трусливая мышь! Чешуинка облегченно выдохнула и проводила ненавистную ей парочку взглядом. Она знала, что впредь эти двое не посмеют напасть на нее, когда рядом будут старшие, — они быстро учились на собственных ошибках. Постояв еще несколько секунд у камышей, что окружали поляну лагеря, и уняв бешено скачущее сердце, кошечка все же направилась туда, куда держала путь вначале, — к Штормовому. В палатке целителя как всегда царил полумрак и было очень душно. Однако самого Штормового видно не было, поэтому Чешуинка заглянула во вторую половину палатки и увидела его там, точнее, лишь его спину. Рыжий кот что-то тихо бормотал себе под нос, окруженный различными свертками и листьями, от которых неприятно свербило в носу. — И как ты вообще различаешь эти травы? — задала вопрос кошечка, рассматривая огромное количество лекарств на полу палатки. — Голова даже кружится. — Здравствуй, дорогая, — кошечка поморщилась — ей никогда не нравилось это обращение, однако сказать об этом целителю она не решалась. — Со временем ко всему привыкаешь. Когда я только начал свое обучение, Горбатая постоянно говорила мне о том, что в моей голове живут осы и что я не способен отличить мать-и-мачеху от пижмы, а крестовник от лапчатки. Рыжий кот повернулся к Чешуинке и аккуратно переступил через содержимое кладовой. Проникающие сквозь прорехи в боярышнике солнечные лучи причудливыми пятнами бегали по темно-рыжей спине Штормового. Его длинная косматая шерсть взмокла от духоты, а кое-где даже образовались небольшие колтуны. Но, кажется, самого целителя его внешний вид мало заботил. Выйдя в более прохладную часть пустующей в это время целительской палатки, Штормовой принялся вылизывать плечо, попутно спросив у гостьи: — Ты зашла просто так или тебя что-то беспокоит? Чешуинка фыркнула, распушив шерсть на загривке: — Неужели меня должно что-то беспокоить? — Нет. Я же вижу, что все отлично, но это мой долг — задавать глупые вопросы всем, кто заходит ко мне. Я же целитель, — Штормовой улыбнулся и почесал за ухом — К тому же, говорить с таким стариком, как я, тебе однозначно неинтересно. — Стариком? Ну уж нет! — кошечка пихнула кота во влажный бок и недовольно качнула головой. — Тебе не приходило в голову освежиться? Ты пахнешь, словно барсук. Целитель совершенно не обиделся на замечание кошечки и лишь мотнул головой. «Нет, меня все устраивает», — говорил этот жест.

***

Время шло, а собаки, о которых предупредили коты племени Ветра, не появлялись. Речные воители расслабились и уж было думали, что псы убрались восвояси. Сезон Зеленых Листьев подходил к концу, однако солнце внезапно решило подарить племенам свое тепло. Птицы, казалось, и не думали улетать в теплые края — их звонкие голоса до сих пор оглашали лес. Еды было вдоволь, так что многие коты совсем обленились и, к слову, заметно округлились от переизбытка пищи. Чешуинка поморщилась, когда приметила оруженосцев, буквально выползающих из палатки и уныло плетущихся к наставникам. Они не обращали на кошечку ровным счетом никакого внимания с того злополучного дня, когда она так дерзко заткнула Листолапа — ну, есть она и есть. И все же Чешуинка отлично помнила то, как Длиннолапка обещала проучить ее, и знала, что парочка обязательно сдержит свое обещание, — хоть день пройдет, луна или даже сезон, — но это непременно случится. Уже пять лун Чешуинка провела в детской, а это значило, что вскоре должно был настать день ее посвящения. При мыслях о том, что она станет ученицей, кошечка буквально задыхалась от предвкушения — мрачный ежевичный куст уже опостылел. Еще Чешуинке было интересно, кто же станет ее наставником, ведь Звездный Рык точно не возьмет кошечку под свое крыло — он стар, к тому же Воинский Закон гласил, что родственники не должны становиться наставниками. Об этом ей как-то поведал Мускат, в очередной раз принесший мышь для кошечки. Кошечка издалека приметила серую спину матери, гревшуюся на солнышке и о чем-то беседовавшую с Грибношкуром. Дядя Чешуинки был крупным темно-рыжим котом; его длинный темный хвост обвился вокруг тела, а бледно-зеленые глаза были едва приоткрыты. Проигнорировав Чернозубку, белая кошечка поздоровалась с воином и принялась вылизывать лапку. Подняв голову, она заметила колючий взгляд матери, которым та одарила свою дочку. Это насторожило кошечку — обычно мама проявляла к ней внимания столько же, сколько к песку под лапами, однако сейчас кошка явно была чем-то недовольна и собиралась высказать Чешуинки то, что ее так раздражило. Но слушать противный голос матери у кошечки не было ни малейшего желания, поэтому она скрылась в сумраке детской быстрее, чем с губ Чернозубки сорвались первые звуки. В кусте ежевики было прохладнее, чем под палящим солнцем, поэтому Чешуинка, расслабившись, решила немного вздремнуть — все равно делать было нечего. Кошечка подскочила, когда почувствовала настойчивый тычок в бок. Очевидно, сон ей не дала досмотреть стоящая перед ней кошка. С трудом сфокусировав взгляд на соплеменнице, Чешуинка признала в ней родную мать. В зубах Чернозубки болталась упитанная бледно-коричневая мышка. Это было странно — обычно мама если и приносила что-то своей дочери, то это была исключительно рыба. «Она делает это специально, — каждый раз думала котенок. — Специально приносит мне лишь рыбу. Знает же, что я ее терпеть не могу». Но сейчас издевки на морде кошки не читалось — она была хмурой и постоянно отводила взгляд, настойчиво не смотря на дочь. Однако, видимо, воительнице надоело просто стоять перед лежащей кошечкой и она все же посмотрела на Чешуинку. Странное выражение быстро промелькнуло во взгляде ее мамы, но в следующее мгновение серые глаза снова смотрели хмуро и отчужденно. Кошечка в ответ уставилась на мать. Их игра в гляделки длилась достаточно долго. Серая кошка быстрее вышла из себя: она опустила мышь на устеленный мхом пол детской и несколько раз раздраженно махнула тонким хвостом. — Что ты на меня смотришь? — недовольно буркнула Чернозубка. — Я тебе ужин принесла. Значит, кошечка не ошиблась и мышь действительно принадлежала ей. Однако поведение матери слишком настораживало Чешуинку, чтобы она вот так просто взяла дичь и съела. Кто знает, вдруг мама задумала что-то недоброе? — Ты будешь есть, или мне унести мышь в общую кучу? — уже более грубо поинтересовалась темно-серая воительница. Чешуинка почувствовала, как раздражение колючими волнами заполняет ежевичный куст. И кошечка не знала наверняка, чье именно оно было — ее собственное или материнское. — Почему это не рыба? — поинтересовалась Чешуинка, подивившись собственному голосу. Она пищала, будто мышь. Из горла матери вырвался короткий рык, и она недовольно прошипела: — Тебе уже и не угодишь, я смотрю, — серые глаза сверкнули в полумраке детской. — То мышей ей подавай, то рыбу… Насмешливый голос матери резанул слух, и кошечка вспыхнула горячей злостью, словно сухая травинка. Почему-то именно сейчас она вышла из себя. — А я не просила тебя приносить мне ни то, ни другое! — вскрикнула Чешуинка, вскочив на лапы, и тут же пожалела об этом. Чернозубка больно хлестнула ее хвостом по правой щеке, скорее всего, приняв это за оскорбление. — Ах ты, неблагодарный желторотый птенец! Больше ничего от меня не дождешься! — С этими словами кошка, громко рыча, быстро выскочила из детской. На глаза кошечки тут же навернулись жгучие слезы. Щеку жгло как огнем, но то была не боль, а непонимание и обида на мать. Сердито смахнув соленые капли с глаз, Чешуинка отвернулась от помятой добычи — Чернозубка нечаянно наступила на нее. Кошечка приказала себе не плакать, но сдерживаться было трудно — все же ее ударил не противный Листолап, а родная мама. И за что? Чешуинка даже не успела понять, что же такое неосторожно сказала. Так, размышляя о поступке матери, Чешуинка вновь задремала — глаза слипались сами собой, а мысли отяжелели, словно налившись свинцом. Но на этот раз она проспала недолго. Только что задремавшую, ее разбудили громкие голоса, донесшиеся с поляны лагеря. «У-у-у, как же вы все мне надоели!» — закрыв ушки лапами, зло подумала белая кошечка. Настроение после ссоры с матерью было отвратительное, голова гудела, а во рту было сухо и кисло. К тому же Чешуинка так ничего и не ела с утра и сейчас чувствовала легкий голод. Голоса за стенами детской все никак не замолкали, и тогда внучка предводителя высунула голову из палатки и огляделась. На поляне собралось все племя — от оруженосцев до старейшин. Все кошки и коты смотрели на глашатая племени, что сидел подле Звездного Рыка и что-то говорил. Сосредоточившись на речи черно-белого кота, Чешуинка услышала: — … Мы должны быть готовы к внезапному вторжению. Нужно укрепить ограду лагеря и по очереди нести караул, защищать старейшин и котят. Если собаки здесь, то Речное племя встретит их полностью подготовленным! — на последней фразе Мускат вскочил и задрал хвост, тем самым показывая, что он готов к битве. Соплеменники восторженными криками поддержали своего глашатая. Белая кошечка случайно наткнулась глазами на хмурую Чернозубку и поспешила отвернуться, поймав взгляд кошки. Обида и глухая злоба больно кольнули в груди. «Неужели я никогда не смогу доказать ей, что чего-то стою? — пронеслось в мыслях. — Я ведь люблю ее, неужели мама этого не замечает?» «Или не хочет замечать». — Пропищал противный голосок в голове. В следующее мгновение Чешуинка уже придумала, как доказать матери, что она настоящая — самостоятельная и храбрая — кошка.