Доверься мне

Великобритания, Лондон Три года спустя

Сегодня я торопился домой больше обычного, с нетерпением сжимая в руках долгожданную, самую дорогую и самую важную коробочку за последние несколько лет. Рабочие бастовали, метро было закрыто, и все автобусы, которые шли в мою сторону, были буквально переполнены. Еле-еле протиснувшись в один и пропихнув за собой свои вещи, я встал недалеко от двери, чтобы случайно не пропустить свою остановку. Автобус тронулся, и некоторые пассажиры, не ожидавшие резкого толчка, дернулись и задели рядом стоящих, однако даже это не смогло отвлечь меня от моих прекрасных мыслей. За практически три года, что мы провели в Лондоне, мы ко многому привыкли и, с трудом, конечно, но сумели встать на ноги. Язык приходилось учить прямо по приезде, ведь времени хорошо подготовить его у нас не было, из-за чего в первое время приходилось очень сложно. Для работы приходилось учиться по ночам, спасаясь только лишь литрами кофе и энергетиков. Но после долгой, утомительной и буквально выматывающей работы нас ждал спасительный шанс. Я смог устроиться на работу в несколько кафе временным музыкантом, поэтому в день приходилось ездить из одного конца города в другой, что действительно выматывало, но я был доволен такой удачей. Костя смог устроиться в дорогой ресторан официантом и довольно часто приносил неплохие чаевые. Тот небольшой бизнес, что был у него до переезда сюда, пришлось продать и на все деньги подготовить Дениса, да и потом всех нас к переезду: оформить в срочном порядке документы, найти и снять жилье и все в этом роде. На парня было страшно смотреть, но я старался помогать ему изо всех сил, принося в дом деньги с очередной дополнительной подработки. И пусть такая работа не для всех, пусть она не завидная, не престижная и хуже, чем была дома, но мы все безмерно счастливы и довольны жить в месте, которое исполнило самую заветную нашу мечту. Что же касается Ильи... В последнее время он очень сильно изменился. Он пытался работать со мной, но ему изначально не нравилась идея играть в пабах за гроши. "Мне этого и дома хватило". Поэтому теперь он, освоив гитару, иногда играет на улицах и на редких подработках, пытаясь тоже внести свой вклад в семейный бюджет. Костя, в свою очередь, не в восторге от идеи Ильи. И когда я говорю "не в восторге", я имею в виду "злится при любом удобном случае". Но ему приходится терпеть. Прошла всего неделя с того момента, как наш самолет приземлился в аэропорту Хитроу, и мы, измученные после долгого полета с многочисленными пересадками, зашли в нашу снятую на первое время квартиру, а Костя с Ильей, быстро собравшись, куда-то уехали, не сказав нам ни слова о своих планах. Пока я отчаянно пытался найти работу и бегал по городу в попытках вспомнить все то, что я учил в школе, кроме "Ландан из зе кэпитал оф Грейт Британ", а Денис был в клинике, готовясь к исследованиям, эти двое куда-то смотались. Они настолько обнаглели, что оставили только записку на кухонном столе, не соизволив больше никак поставить нас в известность. Спустя два дня, после которых я готов был убить этих двоих обнаглевших в тот же момент, как только они переступят порог дома, они появились. Вечером, когда мы с Денисом собирали его вещи и готовили к амбулатории, парни заявились практически в полночь, стараясь тихо и незаметно проскользнуть в их спальню. — Ну и где вы, блять, шлялись столько времени? — я не выдержал, повышая голос, поднялся с пола и двинулся навстречу Косте и Илье, преграждая им путь в комнату. — Вы вконец охуели? Решили кинуть меня здесь разгребать самому все дерьмо? Нашли мальчика-дурачка, который будет заниматься всем, пока вы будете отдыхать? — Тише, Саш, успокойся, — тихо проговорил Денис, медленно вставая, но я не дал ему закончить. — Не сейчас, Деня. Позволь мне все же узнать у наших героев, какого хрена они куда-то съебались, ничего нам не сказав, — я подошел еще ближе к парням, которые даже и не думали злиться или извиняться, стоя со странным отстраненным видом. — Вы двое совсем охренели? Решили бросить нас в чужом городе и смотаться подальше?! — Мы все можем объяснить, — подал голос Илья, опуская глаза в пол, и тут я заметил, что они держатся за руки. Но что-то особенное привлекло мое внимание. Определенно, что-то было не так. Что-то... Блять. — Только не говорите мне, что вы поженились. — Что?! — испуганный голос Дениса стал выше, и он вцепился крепкой хваткой мне в руку. — Саша, ты же шутишь? — Это они, должно быть, шутят, — я с недоверием смотрел на парней, на лице которых появились эти глупые широкие улыбки, и Илья невольно дотронулся до кольца на безыменном пальце. — Блять. Прошу, скажите мне, что это розыгрыш, и мы все посмеемся. — Это не розыгрыш, — упавшим голосом промямлил Костя, ближе придвигая к себе Илью, словно желая защитить его от нас. — Вы двое вообще рехнулись? — я не мог отойти от шока. — Вы задницей думали, когда решили пожениться? Вы вообще понимаете, насколько все это серьезно?! У вас вообще мозгов нет?! — Прекрати, блять, на нас орать! — Илья не выдержал и, отпустив Костю, подошел ближе ко мне. — Вот именно поэтому мы не хотели вам говорить. Я знал, я, блять, был просто уверен, что ты посчитаешь это плохой идеей! — А это и есть плохая идея! Самая, пожалуй, худшая из всех возможных. — А ты не считаешь, что это наше с Костей личное дело?! — парень взорвался. — Мы так захотели, и мы считаем это правильным. Мы надеялись, что хотя бы наши друзья нас поддержат в такой важный день, а ты вместо этого считаешь правильным смешивать нас с дерьмом только за то, что не соответствует твоим жизненным принципам? — Саш, а он в чем-то прав, — тихо проговорил Денис, подходя ко мне и обнимая за руку, прижимаясь ближе. — Мы не должны их осуждать, хоть это и чертовски странно. Я не знал, что мне делать. Как следовало поступить в этой ситуации? Я пытался их вразумить, но толку из этого было мало. Они считали, что делают все правильно, поэтому разумных доводов слышать просто не хотели. Жениться в двадцать лет, в неизвестной стране, совершенно без денег и надежных планов на будущее? Настоящее безумие. Но что я мог сделать, когда против меня была любовь? — Ладно, идите сюда, любовнички, — я несмело улыбнулся, и мы с Денисом подошли к Илье и, притянув Костю, обняли этих двоих. — Если вы решили, что готовы терпеть друг друга до конца жизни, флаг вам в руки. — Помнишь, ты когда-то говорил, что мы можем стать родственниками? — широко улыбался Илья и, получив мой утвердительный кивок, продолжил: — Так вот, дорогой мой. Мечты сбываются! Мы с Денисом до сих пор не понимаем, что заставило их так поторопиться тогда с женитьбой, но самое удивительное в том, что они до сих пор вместе. И пусть Косте очень сильно не нравится, чем занимается Илья, что тот не хочет устраиваться на работу, он по-прежнему горячо любит его и прощает за каждый проступок, каких, к слову, в последнее время стало довольно много. Если быть честным до конца, то я до сих пор считаю это плохой идеей. Ну вот скажите, нормальному человеку придет в голову жениться в чужом городе, спустя неделю после переезда? Господи, да даже года не прошло, как они знакомы! Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как автобус подъехал к моей остановке, и стал быстро выбираться: благо людей стало немного меньше. Коробка в руках мешала, автобус, дернувшись, остановился, и я, одной рукой пытаясь освободить себе дорогу, с трудом выбрался наружу. На улице стало прохладней, накрапывал мелкий дождь, но мне было абсолютно на него плевать. С интригующей и несдержанной улыбкой я шел по направлению к дому, с замиранием сердца предвкушая сегодняшний вечер, совершенно не замечая странных взглядов со стороны прохожих. До дома было еще далеко, несколько остановок на метро, но денег на проезд у меня больше не было, поэтому пришлось идти пешком. Прошло несколько дней после посещения больницы и разговора с врачом, и Костя решился. Для него это было действительно сложным шагом, но еще сложнее оказалось решиться рассказать обо всем Денису. Врач не давал стопроцентных гарантий, поэтому не хотелось давать парню бессмысленную надежду. Много мучительных часов он провел в раздумьях, пытаясь придумать способ поделикатнее, чтобы сообщить обо всем брату, поэтому мы с Ильей проторчали вместе много времени, безвылазно находясь в квартире несколько дней подряд. Я, в свою очередь, тоже много думал над этим, и вроде как я был безумно рад за Дениса и считал такой шанс невероятной удачей, но в то же время чувствовал себя просто невероятным эгоистом, от которого тошнило даже меня самого. Какой-то ебнутый червяк сомнения буквально выедал меня изнутри, не давая спокойствия ни на минуту. Не разочаруется ли он в тебе? Не подумает ли, что ты больше ему не нужен? Не посчитает ли, что сможет найти гораздо лучше и красивее? Терзая себя, целыми днями занимаясь самобичеванием, я валялся на диване всю субботу и воскресенье, подпирая другим боком полуспящего Илью. Мы давали Косте и Денису время, хотя последний, в свою очередь, не понимал этого странного желания сидеть дома, изредка решаясь позвонить мне и услышать миллионы нежных "люблю". Первая капля упала мне на щеку, но улыбка так и осталась такой же широкой, какой она была сегодня весь день. Такая мелочь, как дождь, ни за что не сможет испортить мне боевой настрой. В любой другой день я, скорее всего, шел бы хмурый и злой, бурча себе под нос проклятья и сожалея, что не взял из дома зонт, но... не сегодня. Дождь усиливался, и я набросил на голову капюшон тонкой серой байки, которая слабо защищала меня от довольно прохладного ветра. Спрятав коробочку под хлопковую ткань и еще раз с сожалением подумав, что осенней куртки мне не видать еще несколько месяцев, я застегнул байку прямо под горло и, ускорив шаг, решительно шел, поправляя наушники в ушах. Вчера я случайно наткнулся на старые альбомы и песни того самого времени. Такое, казалось бы, нелепое совпадение, но накатила такая сильная ностальгия, что не отпускает, если честно, до сих пор. Здесь, в Лондоне, безусловно, хорошо и замечательно, но, в любом случае, вдали от дома чувствуешь себя... не тем. Даже спустя три года во мне есть стойкое ощущение, что я тут вообще не к месту и никому не нужен, поэтому все чаще и чаще появляются мысли о доме, которые, к сожалению, приходится отгонять все дальше и дальше. Мы здесь из-за Дениса, и нельзя забывать об этом. Смотреть на Дениса у меня просто не было сил. После того, как Костя озвучил одну-единственную фразу, которую мы все носили в себе несколько дней и волновались из-за нее, парень в буквальном смысле замер на месте. Мы с замиранием сердца ждали его реакции, но он... не шевелился. Просто молча сидел на кровати, сложив руки на коленях. Но что-то в его поведении определенно не давало мне покоя. Внезапно руки на его ногах крепко сжались в кулаки, сжимая несчастную тонкую ткань штанов, а на одеяло рядом... капали слезы. С каждой секундой их становилось все больше и больше, дыхание — чаще, а испуг — все больше. — Этого просто не может быть... — юноша уже не говорил. Он хрипел, отчаянно цепляясь пальцами за спасительное одеяло. — Не может быть. Не может. Невозможно. — Денис, время идет, и технологии развиваются, — сидящий рядом брат осторожно погладил его по руке, но тот словно ничего не замечал перед собой. — У тебя появился шанс. У нас появился шанс. — Ты шутишь? — полными ужаса покрасневшими глазами Денис посмотрел на Костю, и еще несколько слезинок стремительно упали на горящие щеки. — Если это розыгрыш, то я... — Солнце мое, послушай, я не шучу, — он гладил парня по руке, доверительно заглядывая в глаза. — Конечно, говорить о стопроцентном результате нельзя, но к большинству испытуемых успешно возвращается зрение. — Не может быть. Не может быть. Этого просто не может быть... Я до сих пор с содроганием вспоминаю тот момент в больнице и испуганное, заплаканное лицо Дениса. Он был таким потерянным, ничего вокруг не видел и не понимал. Ему понадобилось достаточно большое количество времени, чтобы переварить эту новость и, безусловно, согласиться на нее, но для всех нас это было, определенно, сложным периодом. Я подошел к дому и, забежав в подъезд, быстро поднялся по лестнице. С мокрых от дождя волос капало на грязный пол, байка промокла насквозь так, что ее можно было в прямом смысле выкручивать, но мне было плевать на все остальное: коробка осталась сухой и невредимой. Это главное. — Я дома! — открыв дверь и негромко крикнув, я зашел в квартиру, тут же пряча коробку за тумбочку, чтобы никто не смог ее пока увидеть. — Кто тут есть? — Чего ж ты так кричишь, Саш? Дома только я, — выплыл их кухни Денис, перебирая в руках вафельное полотенце. — Почему ты такой мокрый? — На улице дождь, а я решил пройтись пешком, — я широко улыбался, глядя на своего любимого парня, и практически физически мог ощутить, как бабочки порхают где-то внутри. Удивительно, что прошло уже три года, а мои чувства к этому солнышку ни капли не угасли, с каждым днем становясь только сильнее и сильнее. Быстрым и привычным движением я стянул с ног кроссовки и таким же, как и был — мокрым, грязным и счастливым, — налетел на Дениса, сгребая его в тесные объятья и начиная кружить по коридору, покрывая нежные щеки смазанными поцелуями. — Саша, сумасшедший, поставь меня на место! — сквозь смех кричал Денис, обнимая меня за шею. — Ты же мокрый! Что ты делаешь? — С днем рождения тебя, любимый! — перекричал я его, медленно останавливаясь, и чувственно поцеловал парня, не переставая крепко его обнимать. — Я так сильно тебя люблю... — Я тоже люблю тебя, — он практически невесомо коснулся разгоряченными губами кончика моего носа, посылая по телу многочисленные стайки мурашек и заставляя глубже втянуть воздух в легкие. — Скоро придут Илья с Костей, мы поужинаем все вместе, хорошо? — Хорошо, — в тон ему ответил я, убирая пятнышко муки с его щеки. — Вот только я хочу подарить тебе свой подарок прямо сейчас. Можно? Можно-можно-можно? — Господи, да давай уже, — снова засмеялся Денис, смущенно опуская глаза и сжимая руки у меня на плечах. — Надеюсь, что ты не додумался подарить мне что-то жутко дорогое и помпезное. После того, что нам всем удалось сделать, я даже и думать не хочу о том, что ты будешь продолжать тратиться на меня. — Просто жди меня здесь и закрой глаза. Доверься мне, — интригующим голосом прошептал я, разжимая руки и скользя неслышным шагом в коридор, чтобы забрать то, на что ушли все мои сбережения, собранные за несколько лет. Спустя каких-то десять секунд я снова стоял на прежнем месте. Чуть ли ни подпрыгивая от нетерпения, я одной рукой взял руки Дениса в свои и аккуратно уложил в них коробочку, на секунду переплетая наши пальцы и, после чего проведя последний раз большим пальцем по нежной коже, отпуская его. — Открывай глаза. После операции прошло несколько недель, здоровью Дениса ничего не угрожало, а искусственная сетчатка успешно прижилась, поэтому врачи решили, что пора пробовать подключать очки и смотреть, смогло ли зрение вернуться. Этот день был самым волнительным днем всей моей жизни, без преувеличений. Держать себя в руках с каждой секундой становилось все сложнее и сложнее, я с трудом контролировал свои эмоции, а руки невольно дрожали, из-за чего я даже телефон не мог держать. Костя был в самой лаборатории вместе с Денисом и несколькими врачами, а нас с Ильей не пустили и сказали ждать в коридоре. Илья ходил по коридору туда-сюда, пытаясь отвлечься, то и дело проверял телефон, заходил в интернет и снова все сворачивал и садился рядом со мной. И так раз пятнадцать за последние десять минут. Я же не мог даже ходить. Просто сидя на неудобном стуле, я таращился в одну точку и думал только о том, что буквально считанные минуты отделяют Дениса от того, чтобы впервые меня увидеть и что-то для себя решить. За то время, которое прошло с нашего первого раза, тогда, в больнице, я не раз ловил себя на мысли, насколько же сильно я люблю Дениса. Находясь рядом с ним, неотрывно глядя на него, касаясь его рук, обнимая по ночам, я никак не мог насытиться им. Мне всегда было его мало, и хотелось кричать обо всем, что происходило у меня в душе. Ликование вперемешку с практически детской чистой радостью и счастьем переполняло меня, и я не уставал повторять Денису, как много он для меня значит, получая в ответ смущенно опущенные глаза и ответные слова любви. Они поистине многого стоили: я готов был ради него на все. Спустя долгих и мучительных сорок минут нас все же позвали в лабораторию, и я, набрав полные легкие воздуха, первым переступил порог страшного и неизвестного помещения, а заодно еще и моего будущего. Я не сразу увидел его: юноша сидел за одним из мониторов, называя поочередно всплывающие на экране картинки горизонтальных и вертикальных полос. По расслабленным и довольным лицам врачей и счастливому лицу Кости я понял, что наша безумная затея все-таки удалась, и сердце сбилось с привычного размеренного темпа, ускоряясь в десятки раз. Он видит. Господи, он... — Саша? Привет, — повернув голову в сторону двери, Денис через какие-то странные очки смотрел прямо на меня, широко и смущенно улыбаясь, отчего на его лице пылал яркий румянец. — Чего ты прячешься? Я тебя вижу. Врачи тихо посмеялись, продолжая что-то записывать и делать пометки у себя в бумагах, а я стоял и не мог двинуться с места, забывая, как дышать. Я смотрел на счастливое лицо Дениса, который давно не улыбался так широко, и только лишь спустя несколько секунд я осознал, что по моим щекам катятся слезы. Слезы счастья. — Я тоже вижу тебя, — прошептал я, сжимая кулаки у себя в карманах и глубоко вдыхая, отчего слезы полились еще сильнее. Я стоял у входа в лабораторию, молодой, еще ничего не знающий в жизни парень с невероятными надеждами на будущее и совершенной неуверенностью в завтрашнем дне. Незнающий, что ожидает его дальше в новой стране с новыми людьми и абсолютно без денег. Но я был счастлив. Я был безгранично счастлив, ведь самое мое заветное желание, которое я боялся озвучить даже наедине с собой, оно... сбылось. — Саша, ты что, с ума сошел? — голос Дениса стал выше, а моя улыбка еще шире. — Ты зачем купил мне такой дорогущий телефон? — Потому что твоему телефону уже очень много лет, — просто ответил я, вспоминая первый раз, когда увидел его: у меня в палате, когда еще я даже подумать не мог, куда приведет меня этот прекраснейший на земле парень и удивительная, неземная любовь к нему. — Но сейчас мы же не можем тратить деньги на такие непозволительно дорогие вещи, — взволнованно проговорил Денис, вертя коробку в руках и пытаясь рассмотреть телефон подробнее. — Надо его вернуть. — Никуда мы ничего возвращать не будем, — твердым голосом сказал я, обхватывая его руки своими. — Это мой тебе подарок, и я даже ничего не хочу слышать о том, что это дорого, и мы не можем себе этого позволить. Все самое лучшее для лучшего парня. — Господи, за что ты мне такой замечательный достался? — прошептал Денис, поднимая взгляд на меня, и в уголках восхитительных ореховых глаз, даже сквозь стекла темных очков, я заметил капельки прозрачных слез. — За все хорошее, любимый, — я невольно потянулся к парню, оставляя легкий поцелуй на горящих губах. — За все хорошее. Вдруг я услышал, как проворачивался ключ во входной двери, и спустя несколько секунд в комнату залетели двое наших придурковатых друзей и, вопя на всю квартиру и топая в обуви по ковру, с разноцветными шариками в руках, с громкими дуделками в губах, закричали: — С днем рождения! С днем рождения! С днем рождения! Денис заливался громким смехом, изо всех сил пытаясь увернуться от приставучих Кости и Ильи, но они все равно сумели сжать его в объятьях. Шариков была просто тьма, некоторые поднялись к потолку, некоторые упали на пол; я даже не заметил, как на наших головах появились праздничные колпаки. Парни смеялись и обнимались, радуясь такому прекрасному поводу, все трое были заняты рассматриванием моего подарка Денису, а я в этот момент стоял, скрестив руки на груди, и со счастливейшей улыбкой смотрел на это все, прижимаясь руками к нагрудному карману рубашки. Я смотрел на Дениса и вспоминал, какой же нелепой вышла у нас первая встреча. Вспоминал первое знакомство и мысленно благодарил мать за такой чудесный подарок всей моей жизни. Вспоминал его визиты в больницу ко мне и мое дежурство в его палате, помнил наизусть все песни, что пел ему и все слова любви, что когда-либо слетали с наших губ. Я люблю его. Люблю всем сердцем и всей душой. Мы через многое прошли вместе, и сложно представить, что же еще такого подготовила нам проказница-Судьба, через что нам придется пройти и что пережить, но сейчас моя любовь к Денису пугающе безгранична. Я готов ради него буквально на все: он лишь одним своим существованием дарит мне безумную радость, и я надеюсь, что наша с ним история будет длиться так долго, как это вообще будет возможно. А пока в нагрудном кармане старой потертой рубашки, той самой, которая была на мне в день нашего знакомства, под все еще мокрой байкой лежит еще одна коробочка, которая буквально выжигает дыру в моем теле. Бархатная коробочка около отчаянно колотящегося, наивного, еще молодого и безгранично влюбленного сердца. Потому что мы можем. Мы любим. Мы верим и мы живем. Вместе. Вдвоем. Навсегда.