Мечты. Север.

      Последний переход до Аль-Харбы дался нам тяжело. Тонкие плащи не спасали от холода и колючего ветра. Даже Альфард, покрытый густой шерстью, поджимал замершие лапы и грустно волочил хвост. Прошлой ночью мы почти не спали - чтобы согреться нам приходилось тесно прижиматься друг к дружке и почти нависать над костром.       К воротам Аль-Харбы мы добрались только после заката, когда на темнеющем небе засияли первые звезды. В этот час ворота города оказались наглухо закрыты. Продрогшие до костей и совершенно обессиленные мы вернулись к сторожевому посту, пытаясь укрыться от пронизывающего ветра.       - Эй, вы! – раздался грубый голос стражника. – А ну, проваливайте отсюда! Здесь вам не постоялый двор!       - Простите, доблестный рыцарь великой Аль-Харбы, - Эшьяла поднялась и, скромно потупив ушки, подошла к стражнику. - Мы всего лишь несчастные путники, промёрзшие и обессиленные, по воле случая не успевшие попасть за ворота этого дивного города. Позвольте нам до утра укрыться от ветра за стеной вашего дома, а в благодарность мы можем приготовить вам ужин.       Стражник подозрительно посмотрел на Эшьялу, потом, прищурившись, он внимательно оглядел меня, заходя то с одного, то с другого бока.       - Эй, я тебя знаю! Ты та, что нашла потерянную деревню и проклятую статую! Саладин мне про тебя рассказывал.       Я поперхнулась от услышанного и поймала недоумевающий взгляд Техирра и удивлённый Эшьялы.       - Это обычная заброшенная деревня, - я попыталась замять тему «статуи».       - Да ладно! – радостно хлопнул меня по плечу стражник. - Я Олаф, возможно, ты меня помнишь, Саладин наверняка рассказывал обо мне! Ну что же вы тут стоите, проходите в дом, вы сегодня мои гости! Только льва, это… пусть он останется на улице, - лицо Олафа несколько напряглось, - я ему попону вынесу. Он хоть и больше ослика, но у него и шерсть гуще.       Альфард грустно свернулся на крыльце дома, прижимаясь спиной к стене и пряча нос под попону. Я почесала его за ушком, шепнула ласковые слова и, не глядя ему в глаза, шмыгнула в дом – в конце концов, у него и правда шерсть гуще.       Обрадовавшись возможности просто поговорить, харниец Олаф, новый стражник поста, рассказал, что его предшественник и мой знакомый, Саладин, пошёл на повышение. Он задержал контрабандистов, пытавшихся провезти через его пост запрещённые товары. Теперь Саладин охранял важную персону в Аль-Харбе, купаясь в лучах славы.       Греясь горячим травяным чаем, мы терпеливо выслушивали жалобы Олафа на тяготы и лишения суровой солдатской жизни. После ночёвок в лесу, наше терпение было небольшой платой за возможность провести ночь в тепле. Плащи сушились на вбитых около входной двери крюках, в очаге уютно потрескивал огонь, а полумрак скрывали всю бедность обстановки. Но были рады и этому.       - И вот тут появляется эта безобразная седая обезьяна и говорит… - не обращая внимания на молодецкий храп Техирра, сотрясающий воздух, и заснувшую на плече воина Эшьялу, бодро продолжал очередной рассказ Олаф.       Я мужественно старалась держать глаза открытыми, но чувствовала, что ещё немного и засну прямо так. Монотонный голос, малосодержательные истории Олафа убаюкивали меня лучше, чем отвар сон-травы.       - А я ему, значит, отвечаю… - Олаф постарался придать своему лицу свирепый вид, но со стороны это выглядело весьма жалко. Напугать он мог бы пару-тройку лягушек, да и то с трудом. Точно такое же лицо делал Веселео, когда в красках рассказывал мне как пойдёт ругаться с Гояни и что ему скажет. Он тоже сердито хмурил брови, заламывал руки к небу и громко сотрясал воздух. Однако стоило ему завидеть Гояни на горизонте, как Веселео становился сама кротость и добродушие.       - И представляешь, тут вмешивается какой-то амбал из ваших. Здоровенная детина и глаза такие, брр, неприятные, как лёд, и говорит, что это его ящики и у него даже есть разрешение на них! Нет каково! – возмущённо воскликнул Олаф. – Разрешение у него видите ли! А то, что я тут охраняю дорогу и слежу за грузами, это ерунда! Вот ты бы как поступила?       Вопрос Олафа заставил меня встряхнуться. Я даже не вслушивалась в его повествование, и не имела ни малейшего представления о том, что же все-таки произошло.       - Я…я… я бы поступила так же как ты! – выпалила я на одном дыхании, надеясь, что это именно тот ответ, который Олаф хотел бы услышать.       - Вот! И я что говорю! А эти подхалимы и лизоблюды в Аль-Харбе только посмеялись надо мной! Тоже мне защитники, сидят себе за каменным забором да за ворами на базаре следят! – с неприязнью проговорил Олаф и, бормоча проклятья в адрес «ленивым толстозадым хранителям глиняных горшков и тряпья», так он называл охрану Аль-Харбы, наконец-то ушёл спать. Я с наслаждением закрыла глаза и последовала его примеру.       Утром, получив на прощание от Олафа ещё одну порцию стенаний, мы пообещали замолвить за него словечко, если представится случай, и направились в Аль-Харбу. На Эшьялу самый красивый город восточного континента произвёл неизгладимое впечатление. Она, не переставая, крутила головой, удивляясь, как ребёнок, улетающим в небо шпилям башен, обилию камня и мозаики. Техирр более сдержанно реагировал на великолепие Аль-Харбы.       Маленькая чистенькая гостиница в отдалённом от центра города квартала, как нельзя лучше подходила нам. Оставив Эшьялу и Техирра обновлять запасы провизии, а Альфарда охранять, я оставила их. История о моем давнем друге и необходимости визита вежливости встретилась ими благосклонно и не вызвала сомнений, не смотря на то, что я собиралась отсутствовать до утра следующего дня.       Лабиринты кривых улочек не пугали меня, моя цель – Императорский дворец - служила мне прекрасным ориентиром, возвышаясь в центре города. Дворцовая стража хмуро косилась на проходящих мимо зевак, глазеющих на великолепие дворца. За их напускной суровостью пряталась усталость и лень. Охранять пустой дворец, из которого никогда не выйдет властитель, малоприятное занятие. Здесь нет ни единого шанса выслужиться. Дворец – музей, двери которого ещё не скоро распахнутся перед посетителями. Старейшинами крупных племён ферре было решено доверить охрану дворца незаинтересованной стороне - харнийцам, до того момента как явится истинный наследник империи Тэми. С одной стороны харнийцам было выказано доверие, как подтверждение окончания многолетнего противостояния между нашими расами. С другой - исключались распри внутри ферре за право занять место наследника.       Войти в историю в качестве императора мечтали многие видные воины ферре, но старейшины высказались твёрдо – только наследник, сумеющий доказать своё право перешагнёт порог дворца.       Сказочные богатства, по слухам, хранящиеся в подвалах дворца не давали покоя любителям поживиться за чужой счёт. Желающие обладать хотя бы малой частью не оставляли попыток пробраться внутрь. Так что охране внутри дремать не приходилось.       Наблюдая за стражей, с трудом сдерживающей зевоту, с крыши трёхэтажной постройки, я решала, как лучше всего проникнуть во дворец. Мысль, разжиться частью сокровищ своей семьи в подземелье, оставила меня быстро. Я не первая кто хотел бы туда попасть, а значит, там больше всего охраны. За время, проведённое на крыше, я насчитала никак не меньше шести постоянно сменяющихся стражников возле входа. Сколько же их тогда было внутри дворца?       Тепло от печной трубы не давало мне замёрзнуть, а сама труба служила отличной защитой от посторонних глаз. О том, чтобы войти внутрь через парадную дверь не могло быть и речи. Из всех оставшихся вариантов, наиболее безопасным оставался один - по воздуху. Перелетев с соседнего здания на один из ярусов центральной башни дворца, я могла бы проникнуть внутрь через одно из окон, в изобилии украшающих здание. Приглядевшись, я заметила подходящее - неплотно прикрытое окно, забранное резной решёткой, отходящей от рамы. Это был шанс. Как бы мне сейчас пригодились навыки Эльтере, наверняка знавшей каждый закуток во дворце. Но Эльтере на севере, а я на крыше. Я пристроилась за трубой дожидаться ночи. Только так я могла осуществить свой далеко неидеальный план. Совершить перелёт на глайдере при всем честном народе при свете дня - явное самоубийство. Темнота же давала мне больше шансов сделать это незамеченной.       Очередная смена охранников замерла в карауле около входа во дворец, с завистью поглядывая на прохожих, вольных в любой момент пропустить в трактире бокал другой согревающего вина. Словно издеваясь над ними, по дворцовой площади носился злой колючий ветер, заставляя прохожих посильнее кутаться в тёплые плащи. Со стражниками в их страданиях был полностью солидарен темноволосый харнийский парнишка в сером шерстяном плаще и бежевых рукавицах. Он крутился около дворца, снуя между зеваками с деревянным лотком набитым мелкими дешёвыми безделушками. Торговля шла не бойко и он, частенько огорчённо вздыхая, присаживался на нижние ступеньки дворцовой лестницы. Стража про себя посмеивалась глядя на горе-продавца, но как обычно молчала, лишь иногда по их губам стрелой проносилась ехидная улыбка.       С наступлением сумерек на нижних этажах дворца в окнах зажегся свет. Верхние этажи оставались объятыми темнотой. Сейчас или никогда. Я перебралась с крыши здания, на которой все это время пряталась, на соседнюю башню и поднялась до самого её козырька, стараясь выбрать максимально короткую траекторию до нужной мне точки. Дворцовая площадь скрылась в черноте ночи. Редкие факелы были не в силах разогнать плотную ночную мглу. Стараясь двигаться бесшумно, я развернула глайдер за спиной и полетела. Стена верхнего яруса дворца оказалась намного ближе ко мне, нежели я думала. Оставалось надеяться, что звук моего приземления не привлёк внимания стражников. Я поспешно сложила глайдер и огляделась. Отсюда открывался вид на весь город.       Множество башенок, черными иглами вспарывающих небо, подсвеченные огнями торговые площади, мерцание свечей в жилых домах. Ветер доносил до меня оклики часовых на городской стене. Центр города. Дворец, из окон которого видна его жизнь. Возможно так же как сейчас стою я, стоял мой отец и наблюдал за засыпающим городом, сонно поскрипывающим цепями решёток и засовами городских ворот. Смотрел, как замедляется людской кровоток по улицам и переулкам. Или ему было не до этого? Не до созерцания красот?       Я вздохнула и отправилась искать пресловутое окно. На моё счастье оно действительно оказалось открытым. Старая рама от времени рассохлась и перекосилась, не позволяя плотно закрыть окно изнутри. С противным скрипом, прозвучавшим для моих ушей как звук горна, створка распахнулась, освобождая мне проход. Я перелезла через узкий подоконник и оказалась в маленькой комнате. Вдоль стен выстроилась мебель. Диван, кресла, что-то похожее на комод. На комоде застыли как часовые литые бронзовые подсвечники с толстыми свечами на поставцах. Под ногами лежал ковёр, отлично глушивший все мои шаги. В углу напротив двери стояла чья-то статуя, накрытая тканью. Дверь в комнату была прикрыта, из-под неё через щель прибивалась слабая полоска света от зажжённых в коридоре факелов.       На противоположных стенах комнаты висели картины, но разобрать изображения в темноте было невозможно. Я вытащила одну из свечей и, отойдя подальше от окна вглубь комнаты, зажгла её. Тонкий огонёк пламени заплясал на конце фитиля, освещая все вокруг. Я поднесла свечу поближе к картине и едва не вскрикнула. Эльтере не врала, когда говорила, что я копия своей матери. С картины на меня смотрели точно такие же жёлтые глаза в обрамлении рыжих волос. Аканэ, моя мать, выданная замуж почти ребёнком, но нашедшая в этом браке счастье. Мягкий слегка укоряющий взгляд с портрета заставил меня устыдиться. До чего я дошла? До банального воровства. Я обернулась и направила свет свечи на другой конец комнаты к портрету отца. Но свет не добивал до него, пришлось подойти ближе. Темные глаза, резко очерченный профиль и строгий взгляд, заставили меня чувствовать себя нашкодившим котёнком. Кеншин, последний император ферре. Я виновато опустила голову и отошла в угол к статуе. Наверное, тоже чья-то копия. Я потянула за край ткани.       - Ааа!!! – резкий крик прозвучал в гробовой тишине как выстрел. – Честно! Я не хотел!       Я отскочила. Передо мной стоял парнишка с площади и в ужасе переводил взгляд с картины за моей спиной на меня и обратно.       - Не ори! – шикнула я. – Стража прибежит!       - А так ты не… - с облегчением перевёл он дух.- Ну да… конечно…       - Ты что тут делаешь? – строго спросила я.       - Я? Я … да понимаешь, с детства хотел увидеть дворец последнего царя ферре, - мгновенно успокаиваясь произнёс он, выходя из угла.       - А бронзовый подсвечник, полагаю, ты в качестве сувенира решил взять? – указала я на торчащий из-за его спины предмет.       Его щеки вспыхнули, и он отвёл руку подальше за спину:       - А сама ты, что тут делаешь? На картины любоваться пришла? – с нескрываемым злорадством поинтересовался он.       Ответить я не успела, в коридоре послышался топот и звон доспехов. Стражники, потревоженные криком харнийца, спешили выяснить причину шума.       - У нас неприятности! – харниец подбежал к окну. – Ты как хочешь, а я сматываюсь! – он ловко пролез в оконный проем и исчез в темноте.       Мимо окна просвистела стрела.       - Там их ещё больше! – прерывисто дыша сообщил харниец, ввалившись обратно в комнату. –       Попробуем отсидеться тут, все равно ничего другого нам не остаётся. Он забежал в свой угол и снова накрылся тряпкой. Сомневаться насчёт эффективности такой маскировки не было времени, поэтому я, сдёрнув какую-то тряпку с дивана, прошмыгнула в соседний угол и так же как харниец прикрылась ею. Пыль отчаянно щекотала мне нос, и я еле сдерживалась, чтобы не чихнуть.       Совсем рядом от нас за дверью в коридоре прогромыхала тяжёлая поступь стражи, заставив меня затаить дыхание. Дверь в комнату на секунду приоткрылась и тут же захлопнулась. Шаги стали удаляться от нас и постепенно затихли. Харниец сполз по стенке на пол и слегка стукнул кулаком по ковру.       - Все из-за тебя! – обернулся он в мою сторону. – Не орала бы так – стража не прибежала!       - Это я –то орала?! – громко возмутилась я, но тут же понизила голос.       - Подсвечника ей жалко стало! Им-то что с того, - покосился харниец на картины, - ну возьму я один? Они не обеднеют, и вообще они все умерли, и им никакие подсвечники не нужны. А мне семью кормить надо!       - А по-другому не пробовал? – поинтересовалась я, устраиваясь рядом на полу.       - Пробовал, - уныло кивнул парнишка, - но торговля мало что приносит.       - Как тебя зовут?       - Никсус, - нехотя выдавил он.       - Задира, - протянула я ему руку.       Никсус на мгновение впал в ступор, а затем осторожно её пожал.       - Так каков план? Как нам выбраться отсюда? – лично я другого пути как обратно через окно не знала.       - Через окно нельзя, на улице полно стражников, - читая мои мысли ответил Никсус и подпёр подбородок рукой. – Надо подождать пока охрана прекратит рыскать по дворцу. Тут дальше по коридору есть чёрная лестница. Она ведёт в подвал, а уже оттуда мы выберемся наружу.       - Ты уже бывал тут?       - Ну, - замялся Никсус, - да, бывал несколько раз, но более удачно, - бросил он на меня недовольный взгляд.       - Тут неплохо, наверное, но, знаешь, я бы не смогла здесь долго жить. Ощущаешь себя музейным экспонатом.       - Да кто тебе позволит, - прыснул в кулак Никсус. – Это же Императорский дворец! Сюда бродяг, вроде нас и на порог-то не пустят. Или ты их родственница? – озадачился он, ещё раз посмотрев на картины.       - Большая у тебя семья? – перевела я разговор в менее опасную плоскость.       - Родители, да двое младших братьев - шалопаев, - с нежностью произнёс Никсус и поднялся с пола. Он на цыпочках подошёл к двери и, слегка приоткрыв её, прислушался.       - Вроде никого, - бросил он, - пошли! – и первым выскользнул в коридор.       Я последовала за ним. Серый плащ Никсуса мелькал в свете факелов. Харниец нёсся как угорелый, рискуя зацепиться им за мебель и рыцарские доспехи, расставленные по всему коридору. Неожиданно он сорвал со стены факел и нырнул в соседнюю нишу.       Представшая перед нами лестница и впрямь была чёрной. В свете факела, эбеновые ступеньки и тяжелее перила винтом убегали вниз. Холодный воздух на лестнице был влажным и застоялым, от него с непривычки перехватывало горло.       - Комната прислуги, прачечная, склад утвари, столовая, - со знанием дела называл помещения Никсус, мимо которых мы спускались.        - Стоп! Кухня! Нам сюда! Из неё идёт проход в подвал, - пояснил он мне.       Мы осторожно сошли с лестницы и попали в большое мрачное помещение. Никсус пошёл вперёд, натыкаясь на грубо сколоченные столы, расставленные по залу.       - Черт! – злобно зашипел он, в очередной раз врезаясь бедром в острый угол стола. – Понаставили тут всякой рухляди!       Я медленно шла за ним, не представляя, как он может не видеть перед собой дальше носа.       - Слава Нуи, - воодушевился Никсус, показывая мне рукой на кованную железом низкую дверь в стене, – теперь мы отсюда выберемся!       Из открывшегося хода пахнуло плесенью и гнилью. Никсус поморщился, но пошёл вперёд. Земляной пол пружинил под ногами. Вдоль от прохода то справа, то слева открывались небольшие зальчики заставленные разбитыми бочками, мумифицированными связками овощей и сгнивших до костей мясными тушами.       - Что ты хочешь, – пожал плечами Никсус в ответ на мой немой вопрос, - это был императорский погреб. С момента гибели царской семьи сюда запрещено было спускаться. Какой в этом смысл не знаю, лучше бы всю еду раздали бедным.       Я тоже озадачилась подобным нелогичным решением. Какой смысл оставлять погреба с продуктами, чтобы они гнили? Когда можно было все отдать или скормить той же страже. Задумавшись, я не сразу обратила внимание на странный гул доносившийся нам навстречу. Переглянувшись, мы молча продолжили идти, готовые в любой момент развернуться и броситься обратно. Вскоре гул распался на голоса, а подвал неожиданно кончился громадным каменным колодцем ведущим вниз. По краю колодца спускались каменные ступеньки, кое-где разрушившиеся и густо оплетённые плющом. По дну колодца с факелом в волосатой руке метался монах - коротышка в длинной рясе и, злобно плюя на пол, вопил:       - Ещё пороху, олухи! Сухого, я сказал, сухой ищите, тупоголовые овцы! Да проклянёт вас Сальфира! – седые волосы коротышки метались около факела, грозя вот-вот загореться. Вокруг него суетились братья в таких же рясах, перебирающие стоящие у стены бочки.       - Все будет в порядке, хозяин! – обратился к кому-то в темноту коротышка. – Мы найдём этот чёртов порох!       - Проверьте эту бочку! – ткнул коротышка факелом в стоящий около стены дубовый бочонок.       - Пустая, - недовольно пробасил один из монахов срывая крышку.       - Тогда эту! – взвизгнул коротышка и указал на соседнюю.       - Тут сырой…       - Безмозглые гориллы! Я многого от вас просил?! Вы даже не в состоянии были довезти наши ящики сухими! И что теперь?! – человечек подобрал с пола осколок каменной плитки и запустил в ближайшего помощника. – Ищите! Или пусть вам является дух Аканэ до конца дней ваших во всех кошмарах!       Упоминание имени моей матери гипнотически подействовало на помощников, они бросились врассыпную и стали усердно проверять оставшееся.       - Кто это? – шёпотом спросила я у припавшего к краю колодца Никсуса.       - Служители Сальфиры, чокнутая секта. Я думал, они все вымерли, - тяжело вздохнул он. – Надо же им было притащиться сюда именно сегодня?! – в сердцах плюнул Никсус. – Вон видишь за спиной этой прыгающей обезьяны – выход! – показал он простую деревянную дверь, часть которой была видна в свете факела коротышки. – Но выбраться нам пока они тут не светит, - с горечью подытожил харниец.       - Живее болваны! – вновь бесновался коротышка. – Мне нужна хотя бы пара бочек сухого пороха, иначе я изжарю вас как свиней вместо них! Я взорву этот дворец, не будь я Акмитом!       - Ой-ой, - заскулил Никсус, - если он взорвёт тут порох – дворец рухнет нам на голову!       - Неплохая погребальная пирамидка получится, - пробормотала я, поражённая предстоящей перспективой.       - Эта будет наша пирамидка! – зло прошипел Никсус. – Живо поднимайся! Я ненавижу стражников, но лучше я им все расскажу, рискуя закончить свои дни за решёткой, чем тут подохну!       Неожиданно из колодца показалась голова монаха незаметно поднявшегося к нам по скрытой в темноте лестнице. Приспешник Сальфиры, увидев нас, глухо зарычал и, выскочив из колодца, вырвал из руки опешившего Никсуса факел. Рычание сменилось визгом, стоило огню переместиться ко мне, а затем и вовсе перешло в вой. Бросив факел, монах прыгнул обратно в колодец. Хромая и отчаянно завывая, он побежал в сторону Акмита.       - Она! Это она! – срывающимся голосом кричал монах. – Она пришла! Она покарает!       Вот он - шанс данный судьбой. Слабый, но гнить за решёткой в мои планы, в отличие от планов Никсуса, не входило. Я подобрала брошенный факел и, подойдя к краю колодца, закричала:       - Остановитесь несчастные! Как посмели вы переступить порог священной обители?! – я старалась, чтобы мой голос не дрожал, но это было не так-то просто. – Вы забыли о каре?! – собрав все своё мужество и волю, взревела я, взмахнув факелом и отчаянно прося дух моей мамы, если она где-то тут, помочь.       На мгновение повисла тишина, тут же разорвавшаяся криками и воплями. Натыкаясь на бочки и друг на друга, монахи в панике выбегали в дверь.       - Вон! Вон нечестивые! – ободрённая происходящим завывала я не хуже монахов, подгоняя и без того спешащих убраться с моих глаз служителей Сальфиры. Акмит, побледнев, вцепился крючковатыми пальцами в края своего балахона и что-то шептал.       - Да настигнет вас и ваших потомков плеть Таяна! – не сдавалась я, не зная как заставить мерзкого коротышку убраться из колодца. – Сгинь! – теряя самообладание завизжала я изо всех сил.       То ли мой визг, многократно повторенный каменными стенами колодца, окончательно доконал Акмита, то ли я слишком вжилась в роль Аканэ и он поверил, что перед ним дух последней императрицы, но так или иначе, подхватив полы рясы, он последним кинулся в дверь. Колодец опустел. Я без сил опустилась на пол, положив факел на камни.       - Здорово ты их, - с расширенными глазами выдавил Никсус.       - Сама в шоке, - кивнула я, стараясь унять бешеный стук сердца.       - Тогда, давай уходить отсюда, пока они ещё чего не удумали, - потянул меня с пола Никсус.       Я поднялась на ноги, подхватив факел - Никсус прав: чем быстрее мы отсюда выберемся, тем лучше. Проход за дверью вёл в городскую канализацию. Шлёпая по ледяной вонючей жиже, и напряжённо вслушиваясь, не возвращается ли Акмит с сообщниками, мы едва не пропустили выход на поверхность. Оказавшись наверху, на свежем воздухе, мы облегчённо выдохнули. В столь поздний час улицы Аль-Харбы были пустынны. Все жители спали, даже посетители таверн разбрелись по своим жилищам. И как мы не старались, наши шаги гулко раздавались в тишине ночи.       - Стой! Кто такие!? – за спиной задался грозный окрик стражника.       Мы обернулись. Ночная стажа, невесть откуда взялась на нашу голову. Два харнийца в кожаных доспехах перегораживали дорогу за нашей спиной. Никсус приготовился бежать, и я едва успела схватить его за руку, пытаясь удержать от явной глупости.       - Мы просто гуляем. Ночь прекрасна, а наши родители старомодны, - виновато ответила я стражнику.       - Гулять? В такое-то время? – пика звонко стукнула о каменную кладку мостовой. – А твоя мама тебя искать не будет? – с издёвкой в голосе поинтересовался стражник. – Может, мы проводим тебя к ней? А то этот юноша выглядит очень подозрительно!       - И когда это влюблённые стали так опасны, что не могут гулять по ночам? – из соседнего проулка выросла могучая фигура ферре, закутанного в плащ. Под плащом пряталась тяжёлая броня воина. Ферре навис над стражниками, заставляя их уменьшиться в размерах. Его рука в латной перчатке как бы невзначай легла на рукоять меча.       - Они так молоды и наивны, - кивнул в нашу сторону ферре. Никсус тут же неуклюже притянул меня к себе за талию.       – Молодость - быстро проходящее время, - проворчал молчавший до этого второй стражник. – Идём, Азир, пусть гуляют, раз им так приспичило. Стража подхватила свои копья и нехотя растворилась в соседнем переулке.       - А вам, молодые люди, надо бы знать, что Аль-Харба плохое место для ночных прогулок. В следующий раз может и не повезти, – ферре отступил назад и пропал за углом дома.       Решив больше не испытывать судьбу, мы с Никсусом поспешили убраться отсюда.       - Надеюсь, на сегодня у Кириоса для нас перечень неприятностей исчерпан? – простонал Никсус, обращаясь к ярким звёздам.       - Не надейся, - я прижалась спиной к холодной стене дома. - Моя экскурсия по дворцу оказалась весьма насыщенной.       - Я бы сказал, несколько взрывоопасной, - подхватил Никсус и с довольным видом извлёк из-под плаща бронзовый подсвечник. – Знаешь, пожалуй, завтра я инкогнито сообщу страже о бочках с порохом под дворцом. Конечно, теперь у меня не будет возможности пользоваться этим выходом, но лучше найти другую дорогу, чем оказаться погребённым под обломками или ещё раз столкнусь с этими фанатиками.       - Может, просто не стоит больше воровать? Рано или поздно ты попадёшься. Кто тогда будет заботиться о твоей семье?       Никсус проигнорировал мои вопросы, из чего я сделала неутешительный вывод – он не прекратит этим заниматься никогда.       - Пошли, - Никсус быстрым шагом пошёл по проулку, - мне надо домой, хочешь – идём со мной. Мама готовит самые вкусные пирожки с капустой во всём ремесленном квартале. Я могу поговорить с ней, будешь её помощницей, все лучше, чем пытаться воровать, тем более что у тебя это вряд ли получится, - посмотрел на меня Никсус. – Много денег не обещаю, но еда и крыша над головой у тебя будет.       - Скажи, а у тебя нет знакомых владельцев шхун, кто бы мог за плату перевезти с одного континента на другой? – спросила я, особо не рассчитывая на положительный ответ. Никсус остановился, поскрёб в затылке:       - Есть пара-тройка таких же любителей приключений как я, но ни у кого из них нет кораблей, в лучшем случае лодка. Есть ещё Моран, он, насколько я знаю, наёмный убийца.       - Убийца мне без надобности, - вздохнула я, и мы пошли дальше.       - Ты сходи в трактир «Кривой бивень», там кого только нет, - посоветовал Никсус, когда мы свернули на очередную улочку, - может, найдёшь. Там есть старый рыбак, его все кличут Марлином. Он всех знает. Только он очень любит выпить. Пока не увидит бутылку, злится и ругается.       - Хорошо, запомню, - кивнула я, и, заметив в конце улочки свою гостиницу, добавила: – Спасибо за твоё предложение, жаль, что не могу им воспользоваться. Я бы с удовольствием отведала пирожков твоей мамы, но, к сожалению, не сегодня.       - Так заходи в другой день! - улыбнулся Никсус.       - Постараюсь, - пообещала я.