So Lucky

Сехун проснулся посреди ночи, от того что на лицо ему упали чьи-то джинсы. Он смахнул их на пол и хотел было, перевернувшись на другой бок, опять заснуть, как услышал, что Чунмён осторожно слезает со второго яруса кровати. – Хён? – хриплым ото сна голосом прошептал Сехун и подёргал за штанину лидерской пижамы. – Спи, – прошептал в ответ Чунмён так громко, что даже Кёнсу открыл глаза и невнятно выругался. Таким тоном обычно не спать отправляют, а угрожают или зачитывают смертный приговор, поэтому Сехун немедленно вскочил. Его с детства ругали за неуемное любопытство. – Хён, что-то случилось? Ты куда? Можно с тобой? – вопросы сыпались автоматной очередью. Чунмён поморщился как от сильной мигрени и раздраженно потер пальцами виски. – Мелкий, не до тебя сейчас, я скоро приду, просто ложись и спи. Чунмён на ощупь рылся в разбросанной на полу одежде, пытаясь найти свои джинсы. Через какое-то время дверь в комнату осторожно открылась и, подсвечивая себе путь телефоном, появился менеджер. – Почему Сехун одет, а ты еще нет? – Потому что он мешает, – виновато ответил Чунмён, торопливо натягивая через голову футболку. Принт оказался на спине, но обычно всегда аккуратный лидер не обратил на это внимания, и тут Сехун начал подозревать, что дело гораздо серьезнее побега Чанёля и Бэкхёна в клуб. – Давайте быстрее, машина ждет, – сказал менеджер и вышел из комнаты. Чунмён недовольно посмотрел на Сехуна, но спорить явно не решился. Раз Сунхван-хён сказал, чтобы они ехали вдвоем, так тому и быть. Ехать пришлось недалеко – до здания, где жили ребята из эм-подгруппы. Чунмён еще в машине попытался выяснить у менеджера, что же все таки произошло, но тот только недовольно буркнул “на месте узнаете”. От этих слов у Сехуна почему-то стекла по шее струйка холодного пота. Так недовольно Сунхван-хён с ними никогда не разговаривал, даже когда они ошибались на выступлениях или несли ерунду на интервью. Сехун не успел ещё выйти из машины, как услышал крики, доносящиеся из общаги эмок. Страх липким комком застрял где-то в горле, он, не смотря на все свое любопытсво, вдруг подумал, что, может, зря поехал. Некоторые вещи, наверное, все-таки лучше не знать. Тем более, как он уже понял, еще до официального дебюта “Экзо”, что в группе он ничего не решает и ничем, как правило, не может помочь. На улице оказалось слишком холодно для декабря, и на секунду Сехун порадовался причудам погоды – по крайней мере, ставшие уже почти знакомыми фанатки не торчали под окнами со своими одеялами и термосами. Минут пять они так и стояли втроем, не очень понимая что делать, и только когда подъехал менеджер эмок, Хюнкён-хён, они все же решились зайти. – Надеюсь, там никого не убили, пока ты от своей телки добирался, – ядовито сказал Сунхван-хён. Менеджер эмок в ответ только виновато поморщился. – Они взрослые ребята, знают, что бывает за убийство. – Особенно Лу Хань, – фыркнул Сунхван-хён. Покопавшись в старом замке входной двери они вошли наконец в помещение. В прихожей было довольно темно, и они несколько раз споткнулись о разбросанную обувь, свет горел на кухне и в одной из спален, откуда доносились крики и ругань на китайском. Менеджеры и Чунмён поспешили на шум, а Сехун, помявшись в гостиной, все же решил пройти на кухню, где тоже были признаки жизни. В углу на дешевом икеевском табурете с ногами сидел Тао и стеклянными глазами смотрел куда-то сквозь стену. Его лицо приобрело какой-то серый болезненный оттенок, а губы посинели. Дрожащей рукой он кидал кусочки сахара в чашку с кофе, потом от очередной волны крика, доносящейся из комнаты, вздрагивал и кидал ещё. Сехун прокашлялся и дрожащим от волнения голосом попытался обозначить свое присутствие: – Привет, что у вас тут происходит? Тао поднял на него глаза и отхлебнул из чашки. Самое странное, что он даже не поморщился, хотя Сехун видел, что сахара там было чуть ли не больше половины, да и сама вода близка к кипятку. – Пиздец у нас происходит, – ответил непонятно откуда взявшийся Чондэ. За руку он тащил Исина, который прижимал к лицу большой пакет со льдом. – Поэтому мы сваливаем. – Исин никуда не пойдет! – крикнул из комнаты Лу Хань на корейском, но с таким ужасным акцентом, что Сехун поначалу не понял ни слова. – Еще не хватало, чтобы его эти ебанутые в таком виде заметили. Сначала Сехун подумал, что это он о сасенках, ночующих на автомобильной парковке перед общагой, а Лу Хань славился своей к ним нежной любовью, и уже было хотел сообщить, что на “горизонте все чисто”, но потом до него дошло, что он скорей всего про другое. Под “ебанутыми” он явно подразумевал Чанёля и Бэкхёна, и Сехун тут был совершенно с Лу Ханем согласен – чем меньше те знали, тем спокойней было в группе. – Я его в этом дурдоме не оставлю, – уперся Чондэ и потянул Исина за собой в коридор. – Только попробуй, – из комнаты вылетел Лу Хань и схватил Исина за вторую руку. Пакет со льдом упал на пол, и Сехун с Тао синхронно охнули. Видок у Исина был еще тот – словно тот сражался со взбесившийся дверью, и в итоге та победила. По скуле растекся отвратительный кровоподтек, левая половина губы вздулась и кровоточила, а на носу красовалась парочка царапин. Растекшаяся тушь и смазанная подводка только подчеркивали кошмарный образ. Сехун вдруг отметил что и Тао, все еще изображавший статую, был при полном мейк-апе, правда, тушь осыпалась и делала его знаменитые темные круги под глазами еще более выразительными, а у Лу Ханя, который продолжал играть с Чондэ в перетягивание Исина, остались чуть ли не блестки на веках и аккуратные стрелки. Тут Исин, видимо, устал прикидываться то ли бессловесной куклой, то ли канатом, и тихо застонал. Чондэ и Лу Хань резко бросили его руки. – Идиоты, ему и так больно! – материализовался на кухне мрачный Минсок. Лу Хань виновато поднял пакет со льдом и замялся – сполоснуть его под краном или отдать обратно так. – Ну, вы как хотите, я не могу тут больше оставаться, я к вам в общагу, ты скажи, если кто спросит, ну и вообще – звоните там, или кидайте в чатик как и что, – Чондэ покосился на Сехуна, пожал плечами и через несколько секунд хлопнул дверью. Минсок проследил как Тао сделал несколько глотков из дымящейся чашки и молча отобрал её у него. Исин, про которого все забыли, сполз по стене, неловко прикрывая ладонью обезображенную кровоподтеком половину лица. Минсок глубоко вздохнул и явно собрался помочь ему подняться, как в коридоре появился Ифань. От напряжения на кухне даже лампочки на потолке начали потрескивать. По крайней мере, Сехуну так показалось. – Вставай, – сказал Ифань Исину почему-то на корейском и протянул ему руку. – Тебе нужно лечь в кровать и хорошо выспаться. Завтра синяки станут незаметными. Сехун не знал китайский, точнее как – он знал отдельные слова, ну и там какие-то общие выражения, выученные перед промоушеном в Китае типа “я люблю вас” или “меня зовут Сехун”, но еще он, как оказалось, помнил несколько матерных слов, о которых ему чуть ли не в первый день знакомства рассказал Тао. Сехун давно для себя отметил, что на корейском голоса их китайских одногруппников звучат на тон или два ниже, а мелодичный китайский – родной язык, более высокий и певучий. Только сейчас складывалось впечатление, что Лу Хань не пел, а визжал на ультравысоких нотах, и среди этого потока Сехун отчетливо слышал “сука”. Миловидное лицо Лу Ханя, которое на передачах постоянно сравнивали то с девушкой то с ребёнком, покраснело и сморщилось. Кроме того, Лу Хань пытался вырваться из крепких рук Минсока, вовремя вцепившегося в его футболку и не дававшего ему ударить Ифаня. – Сука, да отпусти меня! – Лу Хань сорвался на корейский, толкая локтем Минсока, – Ты же ничего, не понимаешь, блядь! От злости на глазах Лу Ханя навернулись слёзы, но он не останавливал попыток вырваться. Сехун часто присутствовал при разных конфликтах, как и во времена трейни, когда было вообще не понятно, кто же в итоге войдет в новую группу и дебютирует, так и после официального объявления о составе, когда уже можно было немного сбавить обороты и не конкурировать так жестко, хотя бы на время. Но так как их было слишком много, и они были такими разными, то причины для споров и порой драк все равно появлялись. Сехун всегда тяжело переживал такого плана вещи в группе и даже плакал, когда говорил на эту тему на радио, потому что был самым младшим, потому что не решал ничего, потому что не мог ничего изменить. Сехун впервые видел Лу Ханя в таком состоянии. Как правило, тот был дипломатом, умным и хитрым и какие-то проблемы, которые у него возникали, ему почти всегда удавалось решать не доводя до ссоры. Лу Хань с уродливой гримасой гнева, с красным от злости лицом, изрыгающий в сторону Ифаня миллиарды ругательств и дергающийся в бессильной злобе в крепких тисках рук Минсока, пугал Сехуна. За спиной Ифаня появились менеджеры-хёны и Чунмён, они выглядели немного растеряно, особенно Сунхван-хён и Чунмён-хён так как не знали китайского. – Гэ, – неожиданно послышался голос Исина. – Лу-гэ… Он начал что-то мягко, тихо говорить на китайском, все так же продолжая сидеть у стены. Видимо, у него не осталось сил, чтобы подняться. Как ни странно, его слова подействовали на Лу Ханя – тот перестал рваться из рук Минсока и даже провел ладонью по лицу, словно стирая маску гнева. Китайцы в этом плане всегда завораживали Сехуна: они могли кричать, беситься, чуть ли не швырять тяжелые предметы, но при этом успокаивались буквально за долю секунды. Лу Хань выпутался из рук Минсока, опустился на пол рядом с Исином и обнял того за плечи. Буквально через секунду рядом с ними устроился и Минсок, казавшийся в этот момент чуть ли не самым китаистым из всех китайцев. Только громкие отчаянные всхлипы Тао нарушали внезапную тишину. – И что мы будем делать? – растерянно поинтересовался Хюнкён-хён. – Вы не хотите объяснить, что случилось? – Ничего не случилось, – натянуто улыбнулся Ифань. – Исин просто неудачно упал во время выступления. – Сука! – Сехун опять услышал от Лу Ханя знакомое слово. – Так, раз ничего не произошло, то какого хуя всех на уши поставил Чондэ, и кстати, где он? Раз вы не хотите ничего говорить, то, может, он объяснит. – Хюнкён-хён рассеянно переводил взляд с уже рыдающего Тао на бледного Исина. – Чондэ найти легко. Для этого вам надо всего лишь вернуться откуда приехали , так как этот хитрый пиздюк ушёл в общагу к кей, – Лу Хань уже начал дерзить и зарываться. Исин сжал его руку и прошептал что-то совсем тихо и неразборчиво. – Менеджер-ним, – с переувеличенной вежливостью в разговор вмешался Исин, – я действительно неудачно упал, а Лу Хань сильно перенервничал. Не злитесь на него, пожалуйста. Это моя вина. – Какого ху... – начал было опять возмущаться Лу Хань, но Исин сжал ему руку ещё сильнее, и Лу Хань закашлялся, проглотив конец предложения. – Вот видите, ничего страшного не случилось, – в беседу вновь влез Ифань, приторно улыбаясь. – Я уложу Исина спать, а вы пока отвезите домой Сехуна и Чунмёна, они тут ничем не помогут. – Ты к Исину только через мой труп подойдешь, – мрачно сообщил Минсок. – Понятия не имею, что там у вас произошло, но ты его пока лучше не трогай. Лу Хань с благодарностью взглянул на Минсока и пожал ему руку. Хюнкён, лишившийся в глазах Сехуна права называться “хёном”, раздраженно повел плечами и, подталкивая вставших с пола Исина с Лу Ханем в гостиную, резюмировал: – В итоге мне все равно кто у вас тут чем и об кого ударился, мне нужно одно – чтобы к завтрашнему расписанию, которое, если кто забыл, начинается в десять утра, были собраны, и это вот, – он потыкал пальцем в начинающую опухать щёку Исина, – спрятано под маской, если не успеет придти в норму. – Чаще на работе ночевать надо, – постарался как-то разрядить обстановку Сунхван-хён, – пока ты отвественен за этот китайский детский сад, забудь о личной жизни. – А не пошел бы ты на хуй. За своим детским садом лучше приглядывай. Чунмён, Сехун, домой собирайтесь. Чунмён аж вздрогнул от упоминания его имени. За все время скандала тот не сказал ни слова, не попытался вмешаться, просто стоял и нервно теребил край футболки, как красавица на выданье. “Лидер еще называется”, – мысленно сплюнул Сехун, но вслух высказываться не стал. Драмы на сегодня всем хватило. – Хён, можно я останусь тут? – Сехун поднял глаза на Сунхван-хёна и подошёл к уже переставшему рыдать в голос Тао. – Всё равно мою кровать, наверное, Чондэ-хён занял, а я тут на его досплю. Менеджеры переглянулись и, не глядя на Сехуна, одновременно махнули руками, давая согласие. Чунмён, все так же не проронив ни слова, медленно шнуровал кроссовки. Ифань бесполезно стоял столбом посреди гостиной с завистью провожая менеджера кей-подгруппы и Чунмёна взглядом. Через какое-то время, когда те, кто хотел уйти – ушли, Ифань исчез в своей комнате. – Я не хочу спать там, – тихо сказал Тао Сехуну, – давай тут, на диване, не хочу с ним, он взглядом показал на дверь их общей комнаты с Ифанем. Сехун робко приобнял Тао, а потом нехотя оторвавшись ловко начал выкидывать ненужные подушки с дивана прямо на пол. Уже пытаясь уснуть под размеренное тиканье старых механических часов, стоящих где-то в комнате, Сехун услышал, как Лу Хань что-то говорит успокаивающим размеренным голосом . – Хорошо, – сумел он разобрать. – Всё будет хорошо.