So Lucky

Минсок с недоверием уставился на тарелку, в которой плавало что-то длинное и желтое. Он, конечно, родился в Азии и по дефолту должен был испытывать восторг перед непонятной едой, но, возможно, в его генетический код замешался какой-нибудь европеец. – Слушай, ты уверен, что это можно есть? Лу Хань поднял голову, шумно сглотнул и вытер губы тыльной стороной ладони. – Ошень вкушно, ты шего. – Эта ваша китайская кухня...там точно нет тараканов? – Та там таше шабак нет, эштет нашелся. Он пожал плечами и осторожно зачерпнул ложкой. На удивление и правда было очень вкусно. Минсок отметил про себя в очередной раз – Лу Хань никогда его не обманывал. Многого не говорил – да, но вот ни шуток дурацких от него можно было не ожидать, ни просто какого-то мелкого вранья. С ним было спокойно, даже вот так: в какой-то занюханой маленькой забегаловке, сидеть в самом углу, рядом с кухней, где китайская бабушка гремела посудой, и, зажмурив глаза, пробовать то, что, возможно, никогда бы в жизни не решился съесть в одиночестве. – Говорил же, что вкусно. Меня надо слушаться, – Лу Хань скорчил самодовольную рожу и тут же сам над собой рассмеялся. – Хотя когда я предлагаю сбежать посередине записи рекламы, меня можно игнорировать. Разрешаю. Минсок тихо фыркнул. Он не сомневался, что вечером им попадет от менеджеров, что они в очередной раз услышат “какой пример вы подаете младшим” и прочую ерунду, но удержаться от искушения спокойно погулять по Сеулу было сложно. Все равно куски с ними уже отсняли, а сидеть в углу и резаться в очередную игрушку ему надоело месяца три назад, если не с самого дебюта. – По магазинам? – с надеждой предложил Лу Хань, напоследок облизывая ложку. Свет еще не видал такого шопоголика, конкуренцию ему мог составить разве что Тао, поэтому эм-подгруппа всеми правдами и неправдами старалась этих двоих в торговых центрах не оставлять. Был шанс, что они там не просто заночуют, а принесут футоны, одеяла, парочку телевизоров и останутся жить в отделе “Живанши” или “Гуччи” навсегда. – Ага, – с напускным воодушевлением ответил Минсок и отодвинул тарелку. На самом деле он был рад пойти с Лу Ханем куда угодно, потому что прошло уже четыре дня с той ночи, которая поставила сравнительно спокойную жизнь общаги эксо-м с ног на голову, а загадка, что же конкретно произошло в тот вечер и почему теперь китайцы так себя ведут друг с другом, так и осталась загадкой. Тао практически поселился в общаге эксо-к, а если приходил в свою комнату, то только за вещами, которые пачками не глядя вытаскивал из шкафа и исчезал, стараясь не пересекаться с Ифанем. Исин, и раньше все свое свободное время проводил в студии, а теперь буквально жил там, появляясь дома глубоко за полночь, когда уже все спали. Лу Хань, как будто принял какое-то решение, поэтому вел себя с одной стороны так, словно ничего не произошло, но в то же время – и это бросалось в глаза – абсолютно игнорировал Ифаня. Не слушал то, что он говорил, даже если речь шла о расписании на завтра. Доходило до смешного – однажды Ифань попросил передать бутылку с водой, и хотя Лу Хань стоял к ней ближе всего, но среагировал только когда просьбу о воде продублировал Чондэ. Чондэ тоже ничего не знал, Минсок у него спросил на следующий день в первую очередь. Он просто проснулся от ругани и от того, что казавшийся маленьким и худым Лу Хань вжимает их дуйчжана в стену и пытается душить. Как рассказал Чондэ – он никогда не видел Лу Ханя в таком состоянии, но с проблемами, по его мнению, должен разбираться лидер, а тому явно было не до этого, тот сам оказался частью этой проблемы, он решил, что самое безопасное это позвонить менеджеру. Минсоку было немножко завидно, потому что он не мог как Чондэ просто забыть о произошедшем. “Забей, это китайцы и их разборки, наверняка. Не лезь в это.” Минсок не мог не лезть, не мог просто сделать вид, что ничего не происходит и наслаждаться шоппингом. После пятого или шестого отдела с сумками, Минсок все таки решился задать вопрос, мучивший его в последнее время. – Лу гэ, – он знал, что Лу Ханю нравится такое обращение и постарался заранее подольститься. – Лу гэ, что случилось тем вечером? Почему ты так разозлился на дуйчжана? Лу Хань поджал губы, осторожно поставил очередную безразмерную сумку на полку и, ни слова не говоря, отправился к стойке, на которой висело несколько рюкзаков. – Как ты думаешь, Исину понравится? – поинтересовался он вроде бы у Минсока, но смотрел при этом в сторону, словно ответ его не волновал. – Он, конечно, любит MCM, но эти тоже ничего, черненький особенно. Обычно у Лу Ханя хорошо получалось вроде бы случайно уводить разговор в сторону, но эта попытка вышла на редкость неуклюжей. – У Исина и так хватает рюкзаков. Думаю, он обойдется. Реплика Минсока прозвучала чуть жестче, чем ему бы хотелось. Просто в последнее время Лу Хань, видимо, решил, что он персональный Санта Клаус Чжан Исина и постоянно покупал ему кучу дорогих, но совершенно бесполезных подарков, то ли задабривая, то ли утешая. – Ну хорошо, если тебе не нравится, поищу что-нибудь другое, – пожал плечами Лу Хань. – Дело не в рюкзаке! Дело в том, что ты себя ведешь так, словно решил Исина усыновить. Или удочерить. Мне кажется, вы сами еще не разобрались. Все дело в том вечере, да? Ну, расскажи мне наконец. – Знал бы я что ты на меня так насядешь, я бы лучше сидел и помогал Тао делать ему селки, – огрызнулся Лу Хань. – Слушай, просто не влезай в это,ладно? У нас с тобой хорошие отношения, мы друзья… – Друзья? – перебил его Минсок так громко, что сотрудницы магазина в форменной одежде переглянулись и зашушукались. – Друзья хотят помочь, хотят узнать, что случилось, но дружба ли это, когда все мои попытки игнорируются? Я не могу помогать тебе, вам, – Минсок поправился, – если я не знаю что произошло, и почему вы все так себя ведете? И потом, мы группа, я не могу как Чондэ, понимаешь? Не могу! Лу Хань оставил рюкзак на полке и, схватив Минсока за руку, пошёл к выходу. – Это не мой секрет, понимаешь. Я должен сначала спросить у Исина. В первую очередь, это касается его, а мои отношения с сукой по имени У Ифань… Договорить он не успел, потому что в кармане у Минсока завибрировал телефон. – Хён, – почти заорал Чонин, так что Минсоку пришлось отодвинуть экран от уха. – Еле твой номер нашел! Слушай, ты телефона Лу Ханя -хёна не знаешь, а то Чондэ не в курсе. – Лу Хань рядом со мной, что-то случилось? – Ой да, случилось, – трубку у Чонина явно вырвал Сехун и затараторил так, словно слова собирались отменить через пять минут, и ему нужно было срочно выговорить весь запас. – Исин-хён, кажется, перетренировался, он упал в обморок, лежит и не шевелится, а до менеджеров и Арым-нуны мы дозвониться не можем. Они вроде бы сегодня все на каком-то мероприятии, а в здании больше никого нет, только мы и охранники. Короче, что делать? Сехун кричал так громко, что Лу Ханю не пришлось дублировать: то что он все понял, было ясно с первого взгляда – он побледнел, и ругнувшись то ли на Исина, то ли на всех кто был с ним рядом, рванул к выходу, попутно крича в вырванную у Минсока телефонную трубку: – Вы его не трогайте, возможно, это позвоночник, я сейчас буду. – Пусть врачей позовут, – крикнул Минсок в спину Лу Ханю. – Если он не шевелится, там, наверное, что-то серьезное. Лу Хань даже не обернулся в его сторону, стремительно сбегая по эскалатору. Минсок чуть было не потерял его из виду и догнал только на стоянке такси, когда Лу Хань уже садился в машину, явно позабыв, что в торговый центр он пришел не один. Уже в такси Минсок поймал себя на мысли, что несмотря на всю тревогу, которую он, разумеется, испытывал, он никак не мог избавиться от гаденького чувства: “а если бы что-то случилось со мной , он бы так побежал? Бросил бы всех, кто рядом, забыл бы о том, чем занимался, сел бы в первое попавшееся такси?” Минсок надеялся, что эти острые приступы дружеской ревности все еще оставались дружескими. Когда они добрались до здания СМ, там уже стояла у порога машина скорой помощи, а в студии оказались оба менеджера и два врача, которые о чем-то спорили на докторском птичьем языке. Сехун сидел на полу, осторожно устроив на коленях голову Исина и перебирал ему волосы, словно хотел таким образом утишить боль. Чонин, как неприкаянный, ерзал на скамье, просунув между стиснутыми коленями ладони и нервно кусал губы. – Что случилось? – Лу Хань влетел в студию как маленькое торнадо и немедленно бросился к Исину, по дороге чуть не съездив коленом по уху Сехуну. – Скорее всего, ничего страшного, но мы должны проверить нет ли надрыва мышцы или проблем с позвоночником, – ответил один из врачей. Минсок, честно говоря, был не уверен, что Лу Хань его понял. Судя по выражению глаз тот решил, что его друг медленно и мучительно умирает, поэтому надо бежать то ли за живой водой, то ли еще за какой-нибудь целебной хренью. В этом был весь Лу Хань – просто ждать, когда речь заходила о тех, кто ему дорог, он совершенно не умел. Исин медленно открыл глаза, заслышав знакомый голос, и тут же вымученно улыбнулся, что-то прошептав на китайском. В ответ Лу Хань выдал целую речь на том же языке, из которой Минсок не понял ни полслова. Вот что его бесило больше всего – ты можешь жить вместе, дружить, ходить покупать дурацкие майки, но стоит произойти чему-то серьезному, ты оказываешься на положении предмета мебели, который ни сказать, ни понять, ни помочь ничем не может. Исина осторожно погрузили на носилки и понесли в сторону машины скорой помощи, Лу Хань, к слову так и не отдавший телефон Минсока, чуть ли не бегал вокруг друга и врачей кругами. Он открывал двери, убирал с пути непонятно откуда взявшиеся стулья и попутно задавал миллион вопросов врачам. Минсок даже не знал, что у Лу Ханя такой довольно большой словарный запас, касающийся медицинских тем. А хотя, чему тут удивляться – Исин же часто попадал в больницу, вот Лу Хань, наверное, и подготовился. “Ради него”, – болезненно подумал Минсок, шагая где-то в конце процессии. Лу Хань даже не подумал спросить разрешения, забираясь в скорую вслед за носилками с Исином. Врач и санитары переглянулись, но спорить не стали. Менеджеры собирались поехать в больницу вслед скорой на машине компании. Сехун, внезапно растолкав хёнов, прорвался к машине менеджеров и сел, поймав на себе удивленные взгляды. – Ты-то куда собрался? – вздохнул Сунхван-хён. – Сехун-а, мы ж в кино хотели, – обиженно наморщился Чонин. – В больнице ты Лэй-хёну ничем не поможешь, тебе позвонят если что. – Я хочу поехать, – упрямо ответил Сехун. – В кино завтра сходим. Минсок неожиданно почувствовал себя не просто третьим, а пятым или десятым лишним. В этой драме под названием “Суета вокруг Чжан Исина” места ему не было. Лу Хань о его существовании сейчас явно не вспоминал, у Сехуна вдруг оказались какие-то непонятные мотивы – до этого особой любви к Исину у него не наблюдалось. Вероятнее всего, дело было совсем не в Исине, просто макнэ захотелось поближе оказаться к своему обожаемому Лу Ханю-хёну. От этой мысли Минсоку стало еще обиднее. Он даже подумал – не напроситься ли в больницу вместе с остальными, но там только его и его болезненной ревности не хватало. Уныло понурившись, Минсок встал рядом с Чонином. Они оказались чужими на этом празднике жизни со стойким запахом лекарств. Лу Хань в очередной раз оказался гораздо лучше Минсока – не только в танцах или пении – по крайней мере, сейчас он был единственным, кто искренне беспокоился об Исине. – Если хочешь, хён сходит с тобой в кино, – спросил он Чонина. Минсоку все равно не хотелось возвращаться в общагу и мариноваться в своих мыслях. Чонин удивленно посмотрел на него и через пару секунд рассмеялся: – Ну, если ты платишь, хён. Минсок вздохнул – что ж, сегодня он купит билеты, купит попкорна, купит несколько часов с донсеном, который тоже не слишком его любит, купит вечер без бесполезных размышлений, о том что же все таки случилось в тот день.. Он готов был потратить гораздо, гораздо больше, лишь бы купить себе хотя бы пару минут без мыслей о Лу Хане.