Хамелеон (Chameleon)

Той ночью Шерлоку снилось, что он летает. Он что-то высматривал в лесу, перепархивая с ветки на ветку под густой сенью дубов и ольхи. Ему подумалось, что он должен быть человеком, но находиться в теле птицы казалось естественным. Во сне его разум быстро нашел этому оправдание, заменив настоящие воспоминания ложными, в которых он всегда был оборотнем. Но в этом не было ничего удивительного. Все, что имело значение — его дело, время на решение которого неумолимо истекало. Он скоро проснулся, резко вздохнув от волнения, взглянул на часы и раздраженно перевернулся на бок, чтобы еще немного поспать. Последнее его расследование было окончено. Хотя, в конечном итоге, оно почти не утомило его, он давно научился отдыхать при первой возможности. Следующий прецедент вполне мог заставить его пробегать неделю без сна. Стоило ему закрыть глаза, как сон монотонно возобновился, словно и вовсе не прерывался. Лес окутала тьма, на небосводе появился мерцающий полумесяц, проливая рваные пятна сумрачного света на устланную листвой землю. Шерлок упорно что-то выискивал, вглядываясь в тусклые могучие стволы, блестевшие в лунном свете черные листья и лесную подстилку. Нить паутины. Капля крови. Он даже не был уверен в том, что именно пытается найти. Чем усерднее он задумывался об этом, тем сильнее от него ускользали детали расследования. В конце концов у него осталось только чувство надвигающейся опасности, возрастающей с каждой минутой. «Надо вырваться из этого замкнутого круга», — подумал Шерлок. Все, чего он добился, — это разозлился сильнее и совсем запутался в незначительных деталях. Ему нужно подняться выше, туда, где светлее. Где он сможет все тщательно рассмотреть. Может, тогда он сумеет обнаружить искомое. Сквозь полог леса он устремился к вершине дерева. Он скорее цеплялся клювом и когтями, чем использовал крылья. Выбравшись на открытый воздух сквозь небольшой просвет в кроне деревьев, он смог окинуть взглядом местность на расстоянии километров вокруг. Шерлок всего на секунду отметил совершенное блаженство свободы, когда его охватило беспокойство, и он неожиданно для себя стал искать направление. Что-то притягивало его, что-то настолько неуловимое, что все его попытки вникнуть в природу притяжения потерпели крах. Может быть, тут замешан земной магнетизм? Или воздушные потоки? Что бы это ни было, Шерлок решил, что если замереть на месте, то он сможет как следует почувствовать эту связь и направиться вслед за ней, из своего логова в незнакомые места. Вскоре он заметил поле и полетел к нему. Он планировал над обширным лугом, кусты и клочки травы чередовались глубокими, крутыми ямами и котловинами. Черной линией извивался иссохший ручей, темным веером притоков разъедая землю вокруг. Эта местность напомнила ему один район в Шотландии, в котором он побывал три года назад, хотя, едва он подумал об этом, различия в ландшафте стали очевидными. Он позабыл об этом в тот же миг, как увидел бегущего внизу человека. Шерлок не сумел определить его возраст: иногда ему казалось, что это мальчик не старше шести-семи лет, иногда — что это взрослый мужчина, но его силуэт был нечетким и безликим. И эта неопределенность сбивала с толку. Он полетел к человеку, желая узнать, отчего тот сломя голову мчался по неровному сельскому пейзажу. И тут он заметил черную тень: она неслась через пустошь за человеком, оставляя после себя слабый след в траве. Это было какое-то существо: небольшое, но быстрое, двигалось, почти прижавшись к земле, и было крайне свирепым. Оно уже почти настигло мальчика, собираясь схватить свою жертву. Так вот в чем заключалась его задача, с полной уверенностью осознал Шерлок: он должен защитить мальчика. Шерлок кинулся к земле, выпустив когти, намереваясь сгрести ими хищника. Он оказался тяжеловат, но ему удалось вырвать у жуткой твари клок шерсти. Шерлок яростно взмахнул крыльями, и существо подскочило в воздух, щелкнув острыми зубами, стремясь вспороть его острыми, как бритвы, когтями. Шерлок ощутил, что лишился нескольких перьев, едва избежав серьезного ранения, и понял, что прямой атаки ему не пережить. Но, похоже, самое страшное осталось позади. Воспользовавшись тем, что зверь отвлекся на Шерлока, человек направился к единственному в округе дереву. Он поднялся по искривленному стволу и спрятался в его ветвях над ручьем. Он свернулся в клубок, скрыв лицо, — досадно, ведь Шерлоку страшно хотелось узнать, кто же он. Отвратительный с виду хищник («Маленький медведь? Нет, какой-то большой барсук, — подумал Шерлок, — если бы только все не было таким размытым!») метался туда-сюда под Шерлоком. Его неистовые попытки подпрыгнуть и укусить постепенно превратились в более расчетливое преследование. Шерлок испытал приятное самодовольство, пока он без труда кружил над головой животного, находясь вне зоны его досягаемости. Внезапно барсук потерял интерес к Шерлоку. Он понюхал землю у основания дерева и начал карабкаться вверх по коре. С ужасом Шерлок осознал, что дерево вовсе не гарантировало безопасность. Он спикировал, выпустив когти, понимая, что кровавая схватка неминуема, и что есть ненулевой шанс проиграть. Но прежде, чем он сумел сократить дистанцию, барсук залез на ветви и накрыл собой ждущего мальчика, как тень. Время вышло. Шерлок проснулся, сжимая в пальцах только хлопковую простыню. Он отпустил ее и захотел сесть, но замер на месте. Краем глаза он уловил какое-то движение в опасной близости от себя. Он повернул голову и на мгновение, всего на мгновение, увидел маленькую ящерицу на подушке там, где только что лежала его голова. Он перенес вес на локоть и присмотрелся внимательнее, но она пропала, как будто ее тут никогда и не было. *** В восьми километрах от него Джон проснулся, ловя ртом воздух, смутно помня о том, как его заживо съела росомаха. Он сел в полутьме и осмотрелся вокруг, растерявшись не только из-за сна, но и из-за незнакомой обстановки. Кровать казалась слишком пружинистой и мягкой. В комнате отсутствовал какой-либо запах, ему не было ни жарко, ни холодно. На прикроватной тумбочке не было будильника, чтобы узнать время, а по своим ощущениям Джон не мог определить, то ли он выспался как следует, то ли недоспал или же проспал дольше необходимого. Комнату освещал тусклый красноватый свет. Джон выяснил, что он исходил от напольного ночника рядом с открытой дверью. Его тело никак не могло приспособиться к смене времени сна и пробуждения: так бывало всегда, когда меняли расписание дежурства. Он чувствовал глухую боль в животе, губы дрожали, и на секунду ему почудилось, что у него одышка. Где, черт побери, он находился? Точно, подумал Джон. Он был в номере без окон для Проводников. Его заперли здесь, будто в погребе, до тех пор, пока он не заключит связь. Возможно, снаружи уже полдень, но ему этого не узнать. Джон нервно обхватил себя руками. Паниковать было бессмысленно, так что он успокоился. Джон нашел выключатель неподалеку от себя, и комнату залил яркий свет. Болезненно моргая, он подождал, пока его глаза привыкнут, и огляделся. Интерьер смотрелся весьма жизнерадостно: стены выдержаны в пастельных тонах; на той, что напротив кровати — картина маслом, изображавшая довольно размытые розы. На прикроватном столике — круглом и выкрашенном в темный цвет — стояла лампа для чтения. Она казалась керамической, но, постучав по ней, Джон обнаружил, что она из эмалированного металла и, по-видимому, каким-то образом встроена в мебель. У Джона возникло чувство, что заключенным здесь Проводникам не очень-то доверяли. Джон встал и мысленно составил список предметов в комнате. Мигрень за ночь исчезла, хотя, как ни странно, он ощущал усталось, будто провел всю ночь в ментальном поединке. Физически, он был там же, где и прошлой ночью. На нем была та же одежда, в которой он покинул квартиру, хотя за время сна она помялась и не лучшим образом пахла. Ботинки лежали сбоку от кровати, но больше ничего лишнего Хоуп себе не позволил. "Ну, с моим телом", — поправил себя Джон. А вот в его голове Проводник покопался неплохо. Возможно, именно действиям Хоупа он обязан своим продолжительным утомлением. Помимо всего прочего, в его животе сосало от голода. Между смехотворной конференцией Боудина — нет, как там его звали? Шерлок? — между конференцией и последующими попытками побега Джон пропустил ужин. В последний раз он ел только пончики Сары, и как же давно это было… Много часов назад. Сколько именно? Любопытство привело Джона в гостиную. Насколько он помнил, на каминном столике должны стоять часы. Это была одна из старинных декоративных моделей, с огромным крупным медным циферблатом и выступающим сзади механизмом. Ощупав щетину на щеках и подбородке, Джон решил, что сейчас шесть утра. На пять часов раньше его обычного времени пробуждения, но ведь, благодаря Хоупу, он и заснул намного раньше привычного. Это объясняло искаженное восприятие времени суток. «Какой прок от этой информации?» — мысленно задался вопросом Джон. Думай, думай. Он еще не заключил связь. Все еще существовал призрачный шанс, что, в конце концов, образно выражаясь, росомаха его не съест. Хоуп говорил, что Себ Моран вернется в восемь. У Джона оставалось всего два часа, чтобы что-то предпринять, иначе он окажется в той же ситуации, что и вчера. Только на этот раз у него не будет предлога увильнуть. Джон невольно вспомнил объятие Морана. Он был такой твердый, и не в эмоциональном или сексуальном смысле, а в прямом: в его теле не было ни капли жира. Такое чувство, словно его обнимал теплый гранит. На мгновение он заволновался, что Страж погонится за ним по комнате и швырнет на пол. У него сложилось отчетливое ощущение, что Страж может счесть это забавным, но Джон не думал, что это будет справедливый поединок. Пришпилив его к полу, Моран уж точно не ограничился бы объятием. И духовный хранитель Морана был не менее устрашающий, чем сам Страж. То, как он прокрался между расставленных ног Морана, не отрывая от Джона взгляда своих черных глаз-бусинок, обнажив острые клыки… Джон знал, что росомаха не собирается разорвать его, но это не преуменьшало ее опасности. Он был рад, что его маленький хамелеон предпочел не показываться. Если бы Джон обладал способностью проходить сквозь стены, он поступил бы так же. Сейчас Джону казалось, что стать невидимым и просто уйти из этого проклятого места прежде, чем Морану выпадет еще один шанс заключить с ним связь, — лучший способ избежать своей судьбы. Боже, да Джон практически добился совершенства в том, чтобы производить впечатление скромного, ничем не примечательного и незаметного обывателя. Он был почти уверен, что справится с охранниками, администраторами и даже большинством Стражей. С другой стороны, дверь представляла собой серьезное препятствие. Джон проверил ту, что выходила в коридор. В гладкой, выкрашенной в веселый светло-голубой цвет двери со старинной латунной ручкой не было ни намека на замочную скважину. Но она не походила на тюремную. Само собой, она была заперта. Должна быть заперта. Они же не позволили бы свободным Проводникам бродить по Тауэру? Нет, разумеется, нет. Она должна быть заперта, даже несмотря на отсутствие щеколды или ключевой скважины, или чего-либо, что дало бы Джону подсказку относительно того, как ею пользовались. Но что, если она не закрыта? Он будет чувствовать себя круглым дураком, если не попробует проверить это. — Какого черта, — пробормотал Джон себе под нос и решительно потянул ручку вниз. Она сдвинулась на четверть дюйма, прежде чем застрять. Закрыто. Внезапно раздался противный сигнал тревоги, словно вувузела*, прозвучавшая у самого уха. — Господи! — воскликнул Джон и попятился, накрыв уши ладонями. Надежды украдкой взломать замок испарились без следа. Сирена звучала еще полминуты, прежде чем так же внезапно оборваться. Сбоку на стене, издав треск, ожил динамик. — Доброе утро, Проводник Уотсон, — послышался бодрый мужской голос. — Вам что-нибудь нужно? Секунду Джон тупо смотрел на динамик. Наконец-то он заметил сканер отпечатков пальцев прямо под металлической решеткой динамика. Так вот как сюда заходили и выходили. Блеск. Он не имел понятия, как обойти это устройство. Вслух же он произнес: — Эм, нет. Хотя подождите, да. Зубную щетку, — если бы кто-нибудь зашел сюда, возможно, он сумел бы запутать его разум и заставить его приложить палец к сканеру, чтобы его выпустили. Ему всегда больше везло с людьми, чем с электроникой. — В ванной комнате полный набор гигиенических принадлежностей, Проводник Уотсон. Пожалуйста, не стесняйтесь пользоваться ими. Что-нибудь еще? — Сменная одежда? — с нотками отчаяния в голосе спросил Джон. — Ваша просьба принята во внимание. Я проинформирую Хоупа, когда он придет. Завтрак подадут в половине девятого. У вас есть какие-либо диетические ограничения или аллергия на продукты, о которых стоит предупредить кухню? — Нет, — ответил Джон. Следующие несколько минут он изучал меню, выбирая, что будет есть на завтрак, который, похоже, проведет вместе с Себастьяном Мораном через несколько часов. Он чуть не заказал устриц и киш с крабами, потому что, судя по всему, они были очень дорогими и сложными в приготовлении. Но в итоге он остановил свой выбор на яичнице легкой прожарки и тостах с ветчиной, так как на самом деле ему просто хотелось чего-то испытанного и сытного. Голос на другом конце провода остался довольным его выбором. — В следующий раз необязательно провоцировать сигнал тревоги, если вам что-то понадобится, — дружелюбно пожурил его голос. — Просто нажмите красную кнопку интеркома и говорите в микрофон, и мы вас услышим. Ваша сохранность и удобства очень важны для нас, так что не стесняйтесь, — связь оборвалась, и в комнате повисла абсолютная тишина. За неимением ничего лучшего, Джон принял душ и воспользовался зубной щеткой и безопасной бритвой, которые положили рядом с раковиной специально для него. Бритва оказалась одноразовой, ее лезвия были такими маленькими и тонкими, что Джон засомневался, будет ли от нее какой-то толк. Тем не менее, он расценил наличие бритвы как проявление доверия к нему: они полагали, что он не попытается перерезать себе вены, а это было уже что-то. Освежившись и побрившись, он почувствовал себя гораздо лучше. Наконец-то он смыл слюну Боудина — нет, Шерлока — со своей кожи. Мысли о Шерлоке слегка разозлили его. Это по его вине он оказался в таком положении. «Надо было позволить ему осуществить свою угрозу и заключить связь, он бы получил сполна!» Он коснулся места на своем горле, которое еще прошлой ночью было таким чувствительным и покалывающим. Сейчас Джон чувствовал себя нормально, но то, как он выгнул шею: мучительно естественно, без каких-либо усилий, — он забыть не мог… Проводник в нем подчинился Стражу, и Джон был совершенно бессилен против его желания заключить связь. Что-то в нем так сильно хотело этих уз, что сомневаться в этом не приходилось. Подставит ли он свою шею Морану спустя несколько часов? Почему-то он не мог себе вообразить, что высокий, внушительный военный отступит, как и Шерлок. Нет, сомкнув вокруг него свои каменные руки, он уже его не отпустит. Джон вспомнил зубы росомахи во сне и вздрогнул. *** «Духовный хранитель Уотсона, — подумал Шерлок, от удивления у него все мысли вылетели из головы. — Но как он здесь оказался?» Он знал, что духовный хранитель Майкрофта часто удалялся от своего человека на расстояние нескольких километров; возможно, хранителю Уотсона это тоже было под силу. Нет, вряд ли. Скорее, Майкрофт был особым случаем. Насколько Шерлоку было известно, другие Стражи и Проводники не могли намеренно управлять своими хранителями в реальном мире, как это умел Майкрофт. Обычно духовные хранители бессистемно появлялись в важные моменты жизни, или когда их люди находились в беде. В основном, Шерлок использовал их как эмоциональные и духовные барометры. К слову о его собственном хранителе: за исключением Шерлока, никому еще не удавалось увидеть его чертову птицу. Она обитала в своем духовном лесу, показываясь только посреди его редких отключек. Хотя, прошлой ночью, тот сон… хмм. Хамелеон Джона Уотсона тоже был исключением из правил, однако не таким впечатляющим, как орел Майкрофта. Он умел быть одновременно видимым и невидимым. Парадокс. Шерлок подозревал, что это было связано со способностью Уотсона ускользать от Тауэра. Но вопрос, что он делал в спальне Шерлока, в километрах от того места, где был заперт его, без сомнения, довольно расстроенный хозяин, оставался открытым. Возможно ли, что хамелеон прицепился к его одежде? Следовал ли он за ним с прошлой ночи? Но почему?.. Бессмыслица какая-то. Он не был связан с Джоном. Даже платонически. Шерлок бы это почувствовал, и, если уж на то пошло, от Хоупа это бы тоже не укрылось, когда он проверял Джона. Да, он и правда создал слабую связь с Джоном, пока его преследовал, но она должна была исчезнуть несколько часов назад. Без активной поддержки со стороны одного из них, с лихвой бы хватило и расстояния в пятнадцать метров, чтобы разорвать эту связь. О, но ведь Джон — очень сильный Проводник? Чертовски сильный гипнотизирующий эмпат, наверно, даже сильнее Хоупа. Возможно ли, что все это время он в одиночку поддерживал их связь? Но с чего бы ему это делать? Неужели он хотел заключить связь с Шерлоком, несмотря на все заверения в обратном? Такая вероятность была не исключена. Джон был таким отзывчивым на протяжении тех кратких минут, пока Шерлок удерживал Проводника. Господи, искушение. Если бы у Шерлока было хоть чуточку меньше самоконтроля, Майкрофт, Хоуп и Уилкс застали бы их в самом разгаре заключения связи прямо в квартире Уотсона. Но Шерлок взял себя в руки, он отверг Джона, а эмпатический удар по голове дал ему понять, что Джон также отверг его. Как бы то ни было, он предал Проводника, отобрав у него отвоеванную с таким трудом жизнь врача и передав его Тауэру без намека на угрызения совести. На протяжении всей поимки Проводника он вел себя как последняя скотина. Должно быть, Джон всем сердцем его сейчас ненавидит. Разве это возможно, что Джон даже теперь пытается позвать его? Полная ерунда! «О, боже, — подумал Шерлок, наклонившись и спрятав лицо в ладонях. — Я не могу создать с ним связь!» И тут он выпрямился и вздернул голову: «А почему бы и нет?» Уилксу было нечем больше шантажировать Шерлока. Контракт подписан и узаконен, а зная, как умело Майкрофт обращается с документами, он уже должен быть передан в электронном виде в Министерство внутренних дел. Конечно, Уилкс хотел заполучить Джона для своих целей, может быть, он даже был ему жизненно необходим. Но в самом деле, разве Шерлока хоть на йоту волновали неприятности, в которые попадет этот лощеный придурок, если его план выйдет боком? Едва ли! А что насчет Джона? Шерлоку и самому нравились запутанные интриги, но даже ради выигрыша он не стал бы пытаться навязать связь не желающему ее Проводнику, но Джон ведь не был против? Появление его духовного хранителя эмпатически подтвердило это. Кроме того, Джон в любом случае обязан заключить связь, и его предпочтения были вполне ясны. Шерлок не понимал: из-за чего Джон был уверен, что Шерлок стоит всех этих усилий? Что в нем так привлекло Проводника? Возможно, он чувствовал их совместимость даже лучше, чем сам Шерлок. Возможно, зная непопулярность Шерлока, Призрак просто хотел напоследок плюнуть в лицо Тауэру. Но еще оставался он сам. Сделать Джона своим Проводником — значит, взять за него ответственность. Это считалось для Стражей естественным, но Шерлок никогда не испытывал подобных склонностей. Ему придется оберегать Джона, даже в ситуациях, требующих риска. Ему придется следить за удовлетворением физических и эмоциональных потребностей Джона, а Шерлок и своими-то часто пренебрегал. Что, если он позабудет о Джоне и бросит его мерзнуть и умирать от голода где-нибудь на обочине дороги? Разве кто-то в здравом уме доверил бы Шерлоку Проводника? Шерлок вздрогнул от ужаса при этой мысли, но это привело его к озарению и облегчению. Нет, когда Джон станет его Проводником, он просто не сможет забыть о его нуждах. Если он в чем-то и был уверен, так только в этом. Глубоко в душе он знал, что скорее отрежет себе руку, чем допустит, чтобы Джон пострадал. И к тому же, даже несмотря на то, что в бытовых вопросах Шерлок был несведущ, Джон не был младенцем, умственноотсталым или слабым. Джон — могущественный эмпат и хитрый маленький дьявол. Шерлоку понадобилось задействовать все свое мастерство, чтобы одолеть его. До него не доберется ни один враг! Шерлок ни на секунду не сомневался, что Джон станет равным ему в их тандеме. Шерлок хотел его. Да, еще как. Он хотел его сильнее, чем расследование! Чем несколько расследований! Для него самого это явилось открытием. О, как же заблуждался Уилкс на его счет… Шерлок так же страстно жаждал заполучить Проводника, как и любой другой Страж. Отрицание этого желания было лишь актом аскетизма. Он завидовал тому, что у Майкрофта есть такая прекрасная помощница, тому, как они слаженно работали вместе, как Майкрофт без угрозы выпасть из реальности мог распространять радиус действия своих органов чувств на весь город. Тому, что ему не приходилось пить притупляющие разум таблетки. Он желал дружеских отношений, близости, что дает связь с Проводником. И разве кто-то подходил на эту роль лучше Призрака? Но Джон был заперт, скрыт в непроницаемом Тауэре. В башне научились держать Проводников подальше от воров и проходимцев. К тому же служащие Тауэра не испытывали к нему теплых чувств. Так как же ему подобраться к Джону настолько, чтобы можно было заключить связь? *** Джон вскочил на ноги, когда дверь открылась, и ошарашено посмотрел на часы, как будто те его предали. Была всего половина восьмого, у него имелось еще полчаса до того, как он будет обречен снова встретиться со своей судьбой. Но оказалось, что его посетитель — Хоуп, а не Моран. Дверь закрылась прежде, чем Джон успел собраться с духом и решиться на побег, и он задумался: каковы его шансы одержать победу над другим Проводником в битве разумов? Хоуп важно ступил вперед и застыл, слегка покачиваясь на пятках. Он широко улыбался, однако взгляд оставался холодным и оценивающим. — Хочешь попробовать улизнуть еще раз? — Не понимаю, о чем вы, — сказал Джон. Хоуп сморщил нос: — Разумеется, понимаешь! Ты же Призрак. Я и не ожидал, что ты так быстро сдашься. Все в порядке, я готов с тобой сразиться. Мы можем выяснить, кто из нас сильнее. Конечно, меня ты можешь побороть, но учти, что за дверью и коридором следит «немой». Он заблокирует все выходы, если ты попробуешь выйти отсюда. Лифт не остановится на этом этаже. Дверь, ведущая к лестнице, не откроется. И, к тому же, тебе не удастся обмануть дежурного при помощи своей эмпатии. К твоему сведению, он может быть этажом ниже, или в служебном здании в другом крыле Тауэра. Но давай, вперед. Это будет забавно. Джон покачал головой и сел обратно. — Нет? — наигранно расстроился Хоуп. — Что ж, тогда… думаю, мы можем поговорить, как воспитанные люди, — он уселся в большое кресло. Он был немного похож на тощего, седого гнома. — Что тут обсуждать? — отрешенно спросил Джон. Он ссутулился, подпер рукой подбородок и уставился на незажженный камин. — Вы меня поймали. — Мы можем поговорить о твоих обязанностях, — ответил Хоуп. — И о моих. Начнем с моих. Я несу ответственность за то, чтобы Стражи Тауэра устанавливали крепкие, мирные, счастливые узы со своими Проводниками. Они мне как дети, Джон. Это мой священный долг. Я переживаю их боль как свою собственную. Я волнуюсь, когда они отправляются на опасные задания без того, кто поможет им контролировать их чувства. Моран — хороший человек. Он вызвался исполнить очень рискованную миссию: выследить ублюдков, обрушивших Башню в Нью-Йорке, погубивших сотни Стражей и Проводников и тысячи обычных людей. Виновные в этом террористы заслуживают смерти. И кто знает, какую Башню они выберут в качестве своей следующей цели. Возможно, мою. Джон поджал губы. Он уже знал, что Стражи делают важную работу. — Джон, — произнес Хоуп, подавшись вперед. — Если и существует в мире Проводник, способный сохранить Морана в живых, так это ты. Отбросим тревоги по поводу заключения связи. Я знаю, ты тоже хочешь исполнить свой долг, ведь ради этого ты наводил справки о том, как попасть в войска. Вот твой шанс. Джон стиснул в руках подушку. На бумаге и в перспективе все это звучало неплохо, но что-то в нем просто не хотело Морана. — Я не могу, — проговорил он. — Возможно, я создам связь с другим солдатом, но не с Мораном. Не с ним. — Почему нет? Он был так обходителен с тобой. И к тому же он симпатичен. Джон подумал о точеном подбородке Морана, его широких, мускулистых плечах и пронизывающем взгляде его небольших глаз и вздрогнул. — Он меня пугает. — О, Джон, — со смехом сказал Хоуп. — Тебе нечего бояться. Скорее это ему следует опасаться тебя. Он должен радоваться тому, что ты добрый и порядочный человек и не воспользуешься своим преимуществом перед ним. Джон прямо взглянул на него. — И как бы у меня это получилось? Хоуп склонил голову. — Ты уже должен был сообразить, Джон. В чьих руках настоящая власть в Тауэре? Не у Стражей. — На что вы намекаете? У Проводников ничего нет! Мы не можем устроиться на работу, не распоряжаемся своими жизнями, нам нельзя жениться! Вы считаете, власть в наших руках? — Да, мне все это известно. С юридической точки зрения, мы в полном дерьме. Но я говорю о настоящей власти. Их природа велит им защищать нас, Джон. Они не могут не подчиняться своему инстинкту. Он настолько силен, что они заслонят нас от пули своим телом. Без нас они едва могут выполнять свою работу. Без нас они впадают в отчаяние и умирают. Мы хранители их душ, Джон. На бумаге Стражи владеют всем. Они занимают самые высокие должности, живут в роскоши, пользуются авторитетом, обычные люди трепещут перед ними. Но все это становится возможным лишь благодаря нам, Проводникам. Ты можешь уничтожить своего Стража, если ты несчастен. Ты можешь опустошить его изнутри. Ты можешь причинить ему боль. Таким образом, то, что ты не вправе владеть собственностью, ничего не значит. Ты владеешь тем, кто владеет собственностью. У Джона сжалось сердце. — Где ваш Страж, Хоуп? — тихо спросил он. — В пятнадцати минутах ходьбы отсюда. В доме престарелых для Стражей, — улыбка Хоупа поблекла, на лице отразилась горечь. — Там же, где он провел последние двадцать лет, с тех пор, как словил пулю в голову. Да, Стражи готовы подставиться под пули, чтобы защитить нас, но иногда эти пули их настигают. Чертов похититель Проводников из Украины планировал убить моего Лу и продать меня. Ха! Он не знал, с кем имеет дело. Я превратил его разум в кашу, но было уже поздно. Люсьен жив, но частично парализован, и у него разум пятилетнего ребенка. Но я все равно его люблю, — Хоуп вытер уголки глаз. — Такова моя грустная история. У тебя все будет иначе. Если ты исполнишь свою роль, с Мораном никогда не произойдет того же, что и с моим Лу, — Хоуп снова улыбался, но немного натянуто. — Превратил разум в кашу… — повторил Джон. — Вы убили его при помощи эмпатии? Хоуп гордо улыбнулся и приложил палец к губам. — Тсс. Не будем волновать Стражей. Они наверняка придумают какой-нибудь другой дурацкий способ контролировать нас, если прознают про наши смертоносные психические атаки. В любом случае, большинству Проводников такие атаки не под силу. Мы с тобой отличаемся от обычных Проводников. Мы стоим на вершине иерархии. Но даже для нас это непросто. Я еще никогда не испытывал такой злости, как тогда, Джон. Я едва не погубил самого себя. Ушли месяцы на то, чтобы моя эмпатия пришла в норму. Не пытайся проделать такое. Только если это вопрос жизни и смерти. Джон кивнул. Через некоторое время Хоуп снова заговорил: — Ну что, передумал насчет Себастьяна? — Хоуп поднялся. — Я на это рассчитываю. Ты чертовски сильный Проводник, Джон. Исполни долг по отношению к своему Стражу. Защищай его в поездках по чужим странам, чтобы его большую широкую грудь украшало множество блестящих медалей. А потом ты вернешься домой, ты меня понял? Через десять-пятнадцать лет вы сможете переехать в одну из Башен. К тому времени глава Абердинской Башни уже будет в преклонных годах. Моран станет лидером, а ты, Джон, будешь нашептывать ему, что делать. Уверяю, тебя ждет неплохое будущее. Хоуп подмигнул ему: — Но сперва вы должны позавтракать. С этим-то ты справишься? — он протянул руку якобы для того, чтобы помочь Джону встать, но Джона не удивила окатившая его волна спокойствия, когда их руки соприкоснулись. — Я попробую, — смирившись, ответил Джон. Может, первое впечатление от Морана скоро изменится. Он должен был признать: они с Мораном не были совсем уж несовместимы. Возможно теперь, когда он больше не пах Шерлоком, а его кожа не помнила ощущение его прикосновения, его тело начнет отзываться на Морана. Может, ему стоит заставить себя пройти через это, и когда они заключат связь, он полюбит Морана так же, как Хоуп любил своего Люсьена. На этой ноте дверь распахнулась, и объект его мыслей вошел внутрь. Господи. Он был огромный. Джон застонал. *** Моран проснулся, буквально ощущая вкус победы на языке. Он не помнил свой сон, но ведь ему бы хватило пальцев одной руки, чтобы сосчитать сны, отложившиеся в памяти. Иногда он завидовал тем, кто помнил свои ночные приключения, кажется, они были забавными, хоть и немного странными. Возможно, он был слишком прагматичен для таких вещей. В любом случае, он был уверен, что сон был связан с тем, что в другом крыле и восемью этажами выше спал беспокойный маленький человек, который только и ждал того, чтобы его затянуло в шлейф крутости, окружавший боевую машину по имени Моран. Этот день обещал стать лучшим в его жизни! Моран взглянул на часы. Шесть утра. Сперва Моран отжался пятьдесят два раза на двух руках, затем поочередно по десять — на левой и на правой. За отжиманиями последовали сто пятьдесят приседаний. Жжение в мышцах взбодрило его. Вторую кровать в комнате занимал Гунд, он застонал и сел. — Черт, Моран, полегче, ты заставляешь меня чувствовать себя слабаком. Моран улыбнулся в ответ: — Каникулы почти закончились, мы отправляемся в Форт Монкен, как только у меня будет мой Проводник. — Повезло тебе. Когда же у меня появится свой? — проворчал Гунд. Он выбрался из постели и присоединился к Морану. После относительно расслабляющей пятимильной пробежки Моран вернулся в Тауэр, чтобы принять душ. Глядя в зеркало, он любовался, как играют под кожей брюшные мышцы, и вздуваются накачанные бицепсы. Ему стало интересно, какое лицо будет у Уотсона, когда он впервые проведет ладонью по его прессу. Моран надеялся, что сегодня Уотсон уже не будет такой неженкой, как вчера. Тьфу ты! Вероятно, этот человек был сильнейшим Проводником поколения, но почему-то вел себя, словно болтун-простофиля. Такими методами в Монкене ничего не добьешься! Может, ему стоит преподать Уотсону пару уроков, надрать зад морально, пока это не сделали физически. К слову о физической форме Уотсона: Морану следовало бы не привязываться к небольшой полноте Проводника в области талии, какой бы очаровательной она ни была. Моран вовсе не возражал против женственной мягкости, присущей Проводнику — ему только дай за что-нибудь ухватиться, — но строгие тренировки, через которые должен будет пройти Уотсон, чтобы не отставать от группы, все равно бы избавили его от нее. Они проведут недели в суровых условиях гор Афганистана, и Джон к тому времени должен быть в идеальной форме. Моран не должен нежничать с парнем, это будет несправедливо по отношению к нему. Моран провел пальцами по своим коротким волосам, и на этом его приготовления кончились. Через несколько минут ему нужно быть в комнате для бесед, и он был уверен, что сканер отпечатков пальцев сработает ни на секунду раньше, чем сказал Хоуп, но он не собирался опаздывать. Вдруг его неразговорчивый Проводник еще решит, что Моран его не хочет? Ему хватило и того, что он напугал Проводника прошлой ночью, а повторения минувших событий ему не хотелось. Его сердце радостно забилось в груди, когда он наконец-то приложил большой палец к сканеру и ждал, пока раздастся тихое жужжание и зажжется зеленый свет, сигнализирующий о получении доступа в номер. Он открыл тяжелую дверь и увидел своего Проводника и Хоупа, стоявших всего в паре метров друг от друга возле диванов. Хоуп послал ему доброжелательную улыбку. Уотсон в изумлении раскрыл рот, словно на цирковом представлении. Моран криво усмехнулся и поймал себя на мысли, что ему льстит, когда на него глазеют. — Привет, Уотсон… то есть Джон. Ничего, если я буду звать тебя Джоном? — Конечно. — Вот и славно, — ответил Моран. — Давай познакомимся друг с другом поближе. Следующие несколько минут прошли довольно хорошо, подумал Моран. Хоть Джон и остолбенел поначалу, но, похоже, сейчас он немного расслабился. Что ж, может, «расслабился» — слишком сильное слово. Он уже не выглядел таким ошеломленным. Разговор, правда, не клеился, но этого стоило ожидать, учитывая то, что они совершенно не знали друг друга, а собирались вступить в отношения, ближе которых невозможно себе представить. — Так у тебя есть какие-нибудь хобби? — спросил Моран. — Иногда я занимаюсь писательством. Так, просто небольшие байки. Ну, из моей врачебной практики. Я не упоминаю имен, ничего такого. Бывает, происходят довольно любопытные случаи. Например, на прошлой неделе к нам поступила женщина с жалобой на боль в животе. Она может быть вызвана множеством причин, и я… Глаза Морана начали стекленеть, но он продолжал кивать. До чего же здорово смотреть, как улыбается этот парень. Его лицо приобрело такое живое, веселое, жизнерадостное выражение. Они вместе сидели на диване, и Моран придвинулся к Джону немного ближе, пока ему не показалось, что он может учуять слабый запах его тела. Он втянул воздух носом. Ммм… Проводник пах прекрасно. И голос у него приятный на слух. Его чудесные гармоничные частоты могли попросту загипнотизировать Морана. Джон затих, и Моран сообразил, что он закончил свой рассказ, о чем бы тот ни был. Пора переключиться на более интересные темы, имеющие отношение к тому, чем они будут заниматься вместе. Помощь женщинам с таинственными резями в животе уж точно будет не по их части. — Как ты относишься к охоте? — Ну... — протянул Джон. — Мне не выпадало шанса побывать на охоте, но мы с сестрой делали рогатки с резиновыми тетивами, и, откровенно говоря, у меня неплохо получалось. Почти ни разу не промазал мимо консервной банки. Уже лучше. — Что ж, на этот раз твоей игрушкой будет нечто поинтереснее рогатки, — он стал описывать различные виды оружия, обращению с которыми Уотсона будут обучать в Форте Монкене. Джон задал несколько вежливых вопросов, но посреди их разговора подали завтрак, и они были вынуждены прерваться. Хоуп все это время незаметно слонялся где-то на фоне, то заходя, то выходя из номера, но когда они приступили к завтраку, он, похоже, решил, что наступило время для лекции. — Я оставлю вас наедине, мальчики, чтобы вы познакомились, но прежде, чем покинуть вас, я желаю убедиться, что мы понимаем друг друга. Похоже, вы хорошо ладите, это просто замечательно. Нашли общий язык… Не хочу портить вам настроение, но существуют правила проведения собеседования, и пора бы вам о них узнать. Джон опустил вилку. — Какие еще правила? — Готовы слушать? — спросил Хоуп. Моран кивнул. — Ну, во-первых, вы не на поле боя, поэтому не вздумай наскакивать на него, как дикий зверь, Себастьян. Все по порядку, как у воспитанных людей. Плавно и постепенно. Разговоры — хорошее начало. Закончив есть, вы можете попробовать обнюхать друг друга, по крайней мере, полагаю, Себастьян от этого не откажется. Моран кивнул. Он дрожал от волнения. Наконец-то он сможет прикоснуться к своему Проводнику. — Но дальше обнюхивания не заходить. Это означает, что ты можешь прикасаться, обнюхивать, облизывать своего Проводника, но не более того. Не раздевай его, в крайнем случае, закатай одежду, — твердо сказал он, глядя Морану в глаза. — Аккуратно, — подчеркнул он. — И никакой пенетрации, ни одной частью тела: ни зубами, ни языком, ни пальцами и уж точно не пенисом. Ничего. Ты меня понял? — Хоуп положил ладонь на руку Морана, чтобы тот усвоил его требования. — Нам нельзя целоваться? — удивленно спросил Моран. — Целомудренно, — со смехом ответил Хоуп. — В щеку. Не волнуйся, все самое захватывающее не за горами. Чертовски досадно, но Моран уже так долго этого ждал, что несколько часов роли не сыграют. Хоуп посмотрел на Джона. — К тебе это тоже относится. Никаких ногтей, кулаков и зубов. Без хитростей. Даже не делай попытки изобразить дружескую борьбу. На вас не должно быть никаких отметин, когда я вернусь проверить. Если у кого-либо из вас будут проблемы с тем, как проходит собеседование, не стесняйтесь позвать меня. Я сразу спущусь, чтобы все уладить, — он положил ладонь на плечо Джона. Тот съежился от прикосновения старшего Проводника. Хоуп выпрямился и весело хлопнул в ладоши. — Ласково, мягко, неспешно. Позвоните мне, когда вы оба будете готовы перейти к следующему этапу. Я проверю Джона, чтобы убедиться, что он действительно готов. Если так и будет, я оставлю вам смазку и пожелаю крепких уз. Когда вы закончите, я еще раз проверю Джона. Вы можете провести в номере два дня, чтобы укрепить свою связь, если вы понимаете, о чем я. После этого я вышвырну вас обратно в реальный мир. Джон очень громко сглотнул. А может, у Морана просто обострился слух. Так или иначе, это прозвучало очень смешно, и Моран не смог подавить смешок. — Я вас оставлю, — кивнул Хоуп им обоим и скрылся за дверью. Моран подождал, пока он уйдет. Ну наконец-то. Чертов надоедливый Сват, только портит все веселье своими правилами. Морану было известно, как заключать связь. Он ни за что не причинит вреда Джону, и он сомневался, что Джону удастся навредить ему, учитывая его размеры. Теперь, когда они остались наедине, он сможет доказать это. Он повернулся и растянул губы в волчьей улыбке. — Я уже не голоден. Думаю, ты тоже. Он неспешно подошел к дивану и упал на него, похлопав по подушке рядом с собой. — Иди сюда, малыш. Приступим к обнюхиванию. Примечания: *Вувузела - дудочка футбольных болельщиков. __________________ Иллюстрация к главе: http://s004.radikal.ru/i206/1207/cf/6a362f2dd88d.jpg (ссылка ведет на графический файл)