Хамелеон (Chameleon)

По прибытии в Тауэр Морана и его людей ждала хорошая новость: из всей команды он был наиболее совместим с Призраком и, при желании, мог забрать свой приз. Да они что, издеваются? Разумеется, он хотел его! Настроение его резко поднялось. Моран издал возглас ликования и победно вскинул кулак, а его команда заворчала от недовольства. Затем он поправил берет и побежал трусцой к лифту, который доставит его в комнаты для бесед. О них ходило много слухов, но прежде никому из его команды не удавалось увидеть их. В конце концов настал его черед оказаться за их закрытыми дверьми! Но когда Морана от его товарищей отделяли две двери и двадцать пять метров коридора, сомнения закрались ему в душу. Даже несмотря на распиравшие его грудь волнение и нетерпение (как будет пахнуть его Проводник? Каким он будет на вид, на ощупь, на вкус?), он ощутил укол разочарования. Конечно же, он был благодарен Хоупу за то, что тот его выбрал. Черта с два он на блюдечке вручит Призрака другому Стражу. И, судя по всему тому, что о нем говорили, ему достался дьявольски сильный Проводник. В глазах любого Стража он был лакомым кусочком. Моран светился от гордости и радости: теперь он станет завершенным и наконец-то, наконец-то, наконец-то, после всех тренировок, сможет схватить проклятых террористов. Казалось бы, все идеально, но… Его все равно терзало чувство обиды на Уилкса, который посчитал его недостаточно способным для того, чтобы выследить Призрака самостоятельно, и передал это задание другому Стражу. Но обиду перевешивала злость. Это должна была быть охота всей его жизни. На ее фоне поблекло бы даже то, как он убил медведя из арбалета. С добровольно пришедшей в Тауэр Проводницей, робкой и покорной, не было бы никаких хлопот. Но как восхитительно бы это было: гнаться за Проводником по городу, задействовав все свои чувства, весь свой ум и тщательно отточенные навыки… Особенно, если бы в конце охоты под ним был пригвожден к земле некто столь притягательный, как Призрак. Он многое потерял, лишившись возможности поохотиться на него. Ко всему прочему, от того, что какой-то посторонний Страж поймал Проводника, а потом, и глазом не моргнув, отдал его Хоупу, Моран чувствовал себя так, словно ему вручили объедки. Почему все так сложилось? Почему Уилкс решил, что Себастьян не справится с задачей? Почему они поручили найти Призрака этому… чудику («консультирующий Страж» — это что еще за фигня?)? Что он умел такое, чего не умел Моран? Да он же лучший среди своих сверстников! Сильный, смелый. Для свободного Стража у него были чертовски обостренные чувства. И по утрам он принимал совсем небольшую дозу гуанидина, чтобы снизить восприимчивость к очень уж резким раздражителям. И вот наконец двери лифта медленно-медленно открылись, и он зашел внутрь. Почти мгновенно все сомнения выветрились у него из головы, потому что — о, Господи — металлическая кабина была пропитана лучшим запахом на земле. Запахом Проводника. Его аромат завис в лифте, словно густой туман. Проводник — его Проводник — был совсем недалеко, изнывая от желания заключить связь. Рот заполнился слюной, руки уже чесались. К аромату Проводника примешивался букет запахов, немного портивших картину: страх, отчаяние… Разочарование, гнев, печаль. Но они лишь подлили масла в огонь, подстегнув инстинкты Морана. Он пришел, чтобы спасти, успокоить и избавить его от всех этих мерзких ощущений. Воображение нарисовало ему образ Проводника, расслабившегося в его крепких руках, убежденного, что теперь все будет хорошо, ведь Моран с ним. Радующегося, что отныне они вместе. До чего же приятной была эта иллюзия. Двери лифта раскрылись в малой части коридора. Моран не мог подавить глупую улыбку. Даже не зная номера нужной комнаты, он вычислил, откуда исходил запах. Он остановился перед электронным замком, приложил палец к сканеру и замер в ожидании. На этом этаже была установлена серьезная система безопасности, и требовалось отправить запрос для получения доступа в комнаты. На секунду Моран заволновался, вдруг сегодняшний дежурный покинул пост, чтобы поужинать, и ему придется, как дураку, торчать в коридоре, или даже стучаться в дверь. И помоги им бог, если какой-нибудь проклятый бюрократ умудрился разрушить его шанс произвести хорошее первое впечатление. А вот и оно — тихое жужжание, возвестившее о том, что замок открыт. Моран распахнул дверь на случай, если за пультом передумают его впускать, и молча шагнул в уютный маленький номер. Он увидел Холмса и Хоупа, стоявших близко друг к другу и глядевших в сторону. А прямо за ними был Проводник. Его Проводник. Фантазия уступила место реальности. Проводник выглядел изможденным и измученным. Он вспотел и казался слегка нездоровым, хотя Моран чувствовал, что он просто устал, а не болен. К тому же Призрак был старше, чем он ожидал. Старше Морана на несколько лет. Он был невысокого роста, немного коренастый, но не полный. И не особо мускулистый. Круглое лицо, на котором застыло открытое, наивно-простодушное выражение. Блондин. Морану всегда нравились светлые волосы. «Он мне подходит», — подумал Моран. И неохотно отметил: «Для мужчины у него неплохая внешность». Забавно: много лет назад идея трахнуть мужчину, а не женщину, вызвала бы у него отвращение независимо от его привлекательности. Но это было до того, как проснулись его чувства Стража: в то время он был полон гражданских понятий и предрассудков. Теперь же мысль о сексе с мужчиной, этим мужчиной, казалась правильной. Этот парень смог бы стать его равноправным партнером, а не просто красивым телом, в которое можно засунуть свое внушительное мужское достоинство. Кем-то, кого он сможет подтянуть до своего уровня. Кем-то, кто разделит его интересы. С кем он сможет колесить по исламским странам, не заботясь о дресс-коде и прочей ерунде. Проводник осматривал комнату с видом маленькой печальной лани, что-то лепеча и безуспешно стараясь скрыть свой страх. Ах, это было просто очаровательно. Защитные инстинкты Морана обострились до такой степени, что он едва подавил желание броситься к этому парню, сгрести в медвежьи объятия и прижать к себе, забрав все тревоги. «Веди себя, как подобает профессионалу, — сдержал он себя. — Хорошее первое впечатление». Вместо этого Моран заговорил и представился. И, черт побери, внимание Проводника он привлек — и еще как! Призрак окинул его взглядом с головы до ног, даже не потрудившись скрыть, сколь сильное впечатление на него произвела фигура Морана. Себастьян гордо улыбнулся. Он тренировался до седьмого пота, чтобы добиться такого эффекта. И тут взор Проводника остановился на его ногах. Моран удивленно глянул вниз и увидел слабые мерцающие очертания своего духовного хранителя. Дьявол. Он не видел его уже несколько лет с тех пор, как решил вступить в специальный оперативный отдел. Конечно, это был знаменательный момент: неудивительно, что его духовный хранитель впервые объявился после нескольких лет службы в оперативном отделе. Он ощутил прилив волнения. — Что это? — спросил Призрак, уголки его губ опустились. Он имел в виду животное. Оно всегда вызывало у людей изумление. — Не читал комиксы? — ответил Моран. — Это настоящая росомаха. Тебе известно, что они могут убить жертву, в три раза превосходящую их по размеру? — Нет, — слабым голосом отозвался Призрак. — Я этого не знал. Моран поискал взглядом духовного хранителя Призрака, гадая, к какому виду будет принадлежать это создание, но его нигде не виднелось. Не то, чтобы это имело значение. Моран не особо разбирался в духовных хранителях, и к тому же он не слишком полагался на их значение. Ему просто было любопытно. Во время исполнения миссий от Проводника будет намного больше толку, чем от его хранителя. На самом деле не так уж и важно было, какую форму принял хранитель Призрака, — пусть и едва приемлемую. Спустя пару секунд Моран пожал плечами и вернулся к разглядыванию самого Призрака. Проводник оценивающе рассматривал Морана. «Ах, я его напугал», - подумал Себастьян. У Проводника было буквально написано на лице: «Три таких мужика вместе были бы настоящим великаном». — Тебе не стоит беспокоиться, — заверил он. — В конце концов, мы будем на одной стороне. Ты прикрываешь мою спину, а я слежу за тем, чтобы ты был цел и невредим. Но тревога Призрака не отступила после этих слов. Моран заметил, как он подобрался, приняв оборонительную позицию. Движение было едва уловимым, но его лицо ожесточилось. Моран почувствовал, что контроль над ситуацией ускользает из рук. — Расслабься, парень, — немного резче сказал он. — Мы будем вместе. Давай, будь мужчиной! — он попытался ободряюще улыбнуться, однако мышцы его лица не привыкли складываться в такое выражение. — Иди сюда, приятель. Я тебя не обижу. — Он протянул ладонь для рукопожатия. Призрак посмотрел на его руку, но не приблизился. Хоуп вступил в разговор: — Ну же, Джон, не принято так приветствовать своего Стража, — он опустил ладонь на плечо Джона. Моран почуял, как тает запах его страха. Старый добрый Хоуп. Но тут Джон дернул плечом, сбрасывая чужую руку. — Моего Стража? — спросил он, повысив голос, в котором зазвучали нотки ужаса. — Разве у меня не будет несколько собеседований? Все присутствующие одновременно напряглись. Морана охватило беспокойство: ему сказали, что Призрак его! Никто не упоминал про других претендентов. Нет, они не могли выкинуть его за борт после того, как предложили Проводника! Они что, поступили так и с другим Стражем, чей запах он едва смог учуять? Они дали ему Призрака, а потом забрали обратно? Что за игру затеял Хоуп? Нет, он еще не отстрелялся. Не так быстро. Да это было нечестно! Он не собирался спуститься в комнату отдыха и заявить своим товарищам, что его отвергли спустя пять минут совместного пребывания! По крайней мере, ему должны дать шанс! Прийти в ярость ему помешало лишь то обстоятельство, что и Хоупу, и Холмсу стало явно неловко. Они обменялись взглядами, означавшими, что они не планировали приводить к Призраку кого-то еще. Паника Морана улеглась, но он все равно чувствовал себя весьма неуверенно и отчасти преданным. Завидев выражения их лиц, Джон отступил на шаг, поняв, что ответ отрицательный. Гнев исказил его лицо. — Мне казалось, Проводников мало… Я знаю, есть другие Стражи, с которыми я совместим. Боудин… — Нет, — твердо сказал Холмс, не дав Морану разразиться возражениями. — Боюсь, ничего не получится. Себастьян Моран был избран для вас, Джон. Решено, что объединив ваши таланты, вы принесете стране больше всего пользы. — Так какое же это собеседование?! Это принудительная женитьба! Моран больше не мог держать себя в руках. — Да что случилось? — спросил он. — Тебя поймали, Проводник. Думаешь, после десяти или скольких там лет увиливаний тебе дадут выбирать своего партнера? Радуйся, что я хочу тебя, — он чуть было не решил наброситься на Проводника. Это будет похоже на ловлю рыбы в бочке: Джону ведь некуда бежать. Но когда он его схватит, когда он прижмет его к полу и надавит зубами вон там… Да, тогда Проводник поймет, что он так бессердечно отвергал. Хоуп встал между ними. — Успокойтесь, успокойтесь, вы оба. Тише, Себастьян, мы не на войне! Твоя добыча никуда не денется. Вольно! — он повернулся к Джону. — А ты не будь идиотом. Рассердив своего партнера, ты только навредишь себе. — Я не понимаю, почему я вдруг идиот, — произнес Джон, скрестив на груди руки. — Я считаю, разумно выбирать того, с кем проведешь остаток жизни. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы сочтете любого Стража, которого мы приведем, несоответствующим вашим стандартам, — деликатно сказал Холмс с елейными нотками в голосе. Моран понял, что это предназначалось как для ушей Проводника, так и для его собственных. — Если бы вы явились в Тауэр, когда вам было пятнадцать, — чего, кстати, от вас требовал закон, — вы бы побеседовали с несколькими кандидатами, прежде чем были бы вынуждены выбрать кого-то одного. И даже тогда у вас был бы год перед тем, как выбор станет окончательным — достаточно времени, чтобы убедиться в его идеальности. Но раз уж вы предпочли скрываться, вас не должно удивлять, что ваш выбор ограничен. — Так вы хотите объединить меня с ним в пару в качестве наказания? — рассердился Джон. Моран пришел в бешенство: он был оскорблен. — Нет! — поспешно сказал Хоуп. — Вовсе нет. Страж Холмс имеет в виду, что когда тебе было пятнадцать, мы еще тебя не знали. Ты сам себя не знал. Но теперь у тебя сложилась определенная репутация. Нам нет нужды сводить тебя с другими Стражами, чтобы понять, что Себастьян подходит тебе лучше всех. Подумай об этом, Джон. Нам известно, что ты хотел вступить в вооруженные силы. Нам известно, что ты наводил об этом справки. Совершенно очевидно, что ты любишь испытания и опасность. Никто не обеспечит тебя ими лучше, чем Себастьян. Вы будете сажать террористов за решетку, как только заключите связь. С твоей способностью к маскировке и его охотничьими навыками вас будет не остановить. Ты можешь стать героем, Джон. Все, что тебе нужно — это перестать трястись, как девственница, и понять, что Себастьян не так уж плох. Хоуп снова положил ладонь на плечо Джона. — Давай, давай, — успокаивающе пробормотал он. — Он выгодная партия, признай это. Сильный. Красивый. Человек высокого ранга. Другие Проводники будут кусать локти от зависти. Это вовсе никакое не наказание. Мы же не собираемся приковать тебя цепью к столу какого-то скучного бюрократа. Ты выйдешь в свет, прославишься. Твое имя будет красоваться в газетах. О тебе будут писать в учебниках по истории. Твой клан будет так тобой гордиться! Казалось, Джон колеблется. — Я не знаю. Моран не упустил свой шанс спасти положение. — Зато я знаю, — он обошел Хоупа с осторожностью, но твердо отодвинув с пути его невысокую фигуру. Впервые он подошел к своему Проводнику так близко, что протяни руку — и можно его коснуться. — Я чувствую, что мы подходим друг другу. Как по мне, ты обалденно пахнешь. Хотя, произнеся это, он осознал, что бесподобный запах феромонов Проводника заметно ослабел за те несколько минут, что он был здесь. Более того — оказавшись на таком близком расстоянии, он учуял раздражающий запах какого-то постороннего Стража. Сколько вольностей позволил себе этот нарушитель по отношению к его Проводнику? Эти мысли сводили его с ума. Но Моран прогнал их прочь. — Все в порядке, я не злюсь, что ты не бросился ко мне в объятия. И меня не волнует, что тебя первым трогал другой Страж. Я готов добиваться твоего расположения. Просто дай мне шанс, дорогой. Услышав это обращение, Джон вскинул голову нервным движением. И тут Моран понял, что все дело было в нервах. Хоуп сравнивал страх Проводников перед заключением связи с мандражем девственниц перед первой брачной ночью. Возможно, то, что Проводник не принял пассивно свою судьбу, было и хорошо. Пассивность не приветствовалась в зоне военных действий. Его боевые инстинкты пригодятся, когда он заключит с ним связь. Хоуп был прав: ему просто нужно проявить немного терпения и не принимать поведение Проводника близко к сердцу. Понадобится время, чтобы Джон избавился от укоренившихся за пятнадцать лет вредных привычек. Но когда он придет в себя… О да. Когда этот момент наступит, у Морана будет Проводник, способный сделать его невидимым для врага. Твою мать, ну они и повеселятся! Моран нагнулся, чтобы обнять своего бедного, глупого, испуганного Проводника, не придав значения тому, что тот не растворился в нем. В конце концов он расслабится. Между тем, его волосы пахли довольно приятно, если не принимать во внимание вонь какого-то чужого Стража, и он очень удобно помещался под подбородком Морана. Было так здорово держать его в руках — крепко, защищая от остального мира. Спустя несколько секунд Проводник оттолкнул его, и Моран разжал хватку. На лице Стража было написано: «Видишь, ничего страшного». — Ладно, — сказал Проводник, ссутулив плечи. — Я понял, что это неизбежно. Но… но… у меня болит голова. И я ужасно устал. Нам так необходимо сделать это сегодня вечером? Могу я, по крайней мере, переварить все за ночь перед тем, как мы… сделаем это? Слишком много событий для одного дня, — он обвел комнату взглядом, и выглядел при этом трогательно маленьким, слабым и беззащитным. Морану сразу же захотелось уступить. Холмс кивнул. — Не вижу причин для отказа. Хоуп же сомневался. — Подойди ко мне, — сказал он. Джон стиснул зубы и повернулся к нему лицом. Старший Проводник положил ладони на его лоб и вздернул брови. — Да, вот что случается, если так отчаянно бороться. Заработал себе мигрень. — Он отнял руку. — Извини, что так получилось, Себастьян. Он и правда устал. Возможно, к утру, отдохнув, он будет не таким капризным. В конце концов, несколько часов ни на что не повлияют. Он не сможет покинуть этот номер, и никто не сумеет к нему попасть. Моран машинально кивнул, не сообразив, что от него требуется. — В смысле, я должен уйти? Но мы даже не… — Этого в любом случае бы не произошло, — сказал Хоуп. — По крайней мере, не все сразу. Не волнуйся, никто не выжидает за дверью, чтобы занять твое место, уверяю тебя. У тебя впереди целая вечность на то, чтобы сделать его своим. Но уже поздно, — он зевнул. — Не знаю, как ты, а я устал. Завтра вы вместе позавтракаете, и мы познакомимся как следует. Потом я предоставлю вас самим себе, и у вас появится возможность лучше поладить друг с другом. — Хоуп подошел и опустил ладонь на руку Морана. — Ни о чем не волнуйся. Все в порядке. А теперь кыш отсюда. Чтобы завтра ровно в восемь был здесь: выспавшийся, после душа и готовый к подвигам. Казалось нелепым, что маленький Хоуп сумеет вытолкать за дверь огромного Морана, но каким-то образом ему это удалось. Моран так и не понял до конца, как же так вышло. Однако уже через секунду он обнаружил, что стоит посреди коридора в гордом одиночестве. Запах Проводника уже исчезал с его формы, а в ушах еще звучали слова Хоупа: «Завтра, непременно». Он ошеломленно уставился на закрытую дверь. Ничего не поделаешь. Ничего не изменится, если он будет торчать в коридоре. Но это не облегчило разочарование, осевшее камнем на сердце. «Да пошло оно... — подумал Моран. — Пойду выпью пива». Внизу, в гостиной Стражей, люди Морана столпились вокруг него; они были удивлены не меньше, чем он сам. — Что за хрень там стряслась? — спросил один из его приятелей. — У чертового Проводника разболелась голова, — Моран махнул рукой, чтобы кто-нибудь принес ему пива. Он опустошил кружку на треть и рассмеялся. А что еще ему оставалось? *** К тому моменту, как Шерлок прибыл в Тауэр, Уилкс уже сидел в кабинете Майкрофта с таким видом, будто проглотил лимон. Шерлок не сдержал усмешки. Таким, как Уилксу, не нравилось, когда им указывают, что делать. Они ненавидели, когда кому-то удавалось их перехитрить. И, самое главное, они ненавидели ждать. Какая досада, что нельзя сохранить этот момент для будущих поколений. Так что Шерлок просто насладился мимолетным мгновением. Майкрофт отсутствовал, зато был его Проводник. На этот раз она распустила волосы и расстегнула несколько пуговиц, однако, без малейшего намека на вульгарность, и тихо зевнула. Шерлок не был уверен, выразила ли она это позой, каким-то неуловимым жестом, или дала понять это мысленно, но у него сложилось отчетливое впечатление, что она хотела побыстрее закончить с ними и заняться своими делами. Она протянула небольшую пачку бумаг и сказала: — Поставьте здесь подписи, и готово. Шерлоку было известно, что лучше ничего не подписывать, предварительно не ознакомившись с содержанием. Так что он проигнорировал Уилкса, раздраженно постукивавшего ногой по полу, и прочитал каждую строчку, скрупулезно анализируя юридические термины. Было ясно, что бумага составлена Майкрофтом, а не Уилксом: несмотря на то, что в ней настоятельно сообщалось о необходимости проходить слишком уж частые медицинские обследования в Тауэре и вопреки получению Шерлоком отчислений из-за своего особого положения, сам документ не содержал никаких лазеек или недочетов, которые бы позволили Тауэру каким бы то ни было образом аннулировать контракт. Весьма неплохо. Уилкс взглянул на него. Наверное, он надеялся, что надоедливые предостережения Майкрофта выведут Шерлока из себя настолько, что он отложит подписание документов. А это, в свою очередь, даст ему возможность предложить заключить контракт-ловушку на более щедрых, но двусмысленных условиях. Несомненно, за угрюмой маской раздражения Уилкс прятал планы по переводу Шерлока в МИ-5. Шерлок схватил ручку со стола Майкрофта и поставил на контракте подпись и дату. Лицо Уилкса скривилось еще уродливей. С большой неохотой он тоже подписал бумаги, а затем покинул кабинет, не проронив ни слова. — Жалкий неудачник! — крикнул ему вслед Шерлок. — Кхм, — кашлянула Антея, и сдержанная улыбка на ее губах явственно дала понять, что пора проваливать. Шерлок, в порядке любезности, улыбнулся ей в ответ и удалился, прихватив свою копию контракта. Должно быть, время на часах уже перевалило за девять. Небо почернело, на город опустился туман, придав Тауэру размытый мрачный вид. Шерлок проследовал на один из балконов, выходивших во внутренний двор. Старомодные фонари внизу, окруженные ореолами света, озаряли тщательно ухоженный сад. Прямо над ним уходил в небо пятнадцатиметровый квадратный шпиль, венчавшийся закрытым куполом. Где-то там, в темных помещениях верхних этажей, в комнате без окон Призрак уже знакомился с другим Стражем. Скоро он будет трогать его, обнюхивать... Шерлок глубоко вздохнул и оживил в памяти запах, ощущение прикосновения к этому мужчине, Джону Уотсону. Он был обязан ему своей свободой. Если бы не Уотсон, не видать ему этого контракта. Но ему все равно казалось, что это… неправильно. Да, подходящее слово. Неправильно. В груди поселилось чувство незаконченности, от которого он никак не мог избавиться. С тех пор, как он едва не позволил себе заключить связь с Джоном, внутри образовалось болезненное жжение, словно он потревожил незажившие швы. Шерлок знал, что со временем они затянутся. Должны затянуться. Но он уже никогда не станет прежним. Потому что раньше ему не попадались те, кто был с ним совместим. А теперь он встретил того, кто идеально подходил ему. Но этот человек принадлежал кому-то другому. Скорее всего, они больше никогда не увидятся. Одна мысль об этом была ему ненавистна. Он почти чувствовал его разум, хотя это могло быть и игрой воображения — на таком расстоянии и без связи. И все же краем сознания он чувствовал слабые отголоски его страха, которые казались обвинением. «Почему ты бросил меня? Я подставил тебе свое горло, а ты от меня отвернулся». Шерлок тряхнул головой. Навязчивые фантазии. Полный бред. Он получил от сделки в точности то, что хотел, хотя воистину пирровой оказалась эта победа.* Заключи он связь с Джоном, он навсегда бы лишился своей независимости и был бы еще несчастнее. Ха. Уилкс мог корчить кислые мины сколько угодно, но выигрыш в любом случае был бы за ним, неважно, сдал бы он Призрака своим приятелям из минобороны, или сдал бы Призрака вместе с Шерлоком своим дружкам из разведки. И эта мысль отравляла сильнее всего. *** Джон удивился, что они купились на его отговорку с головной болью. Из-за злоупотребления своим даром у него и впрямь разболелась голова, так что у него имелись сомнения, что к нему будет проявлено сочувствие. Сейчас он находился на пределе своей выносливости. Никогда прежде ему еще не приходилось так перенапрягаться. В последний раз он сумел внушить им простое, честное сообщение: «Я не могу сейчас этого сделать». Это отняло последние капли его силы. Его защитный барьер спал уже давно, а теперь он терял даже свою способность к эмпатии. Сейчас он едва ли отличался от обычных людей, так называемых «немых». Его силы иссякли. Но, слава богу, это сработало. В противном случае победил бы Хоуп. Победил бы Холмс. Победил бы Себастьян Моран. Все остались бы в выигрыше, кроме Джона Уотсона. Страшно было подумать об этом. Хоуп мог бы воспользоваться моментом, чтобы заполнить разум Джона любой ерундой, какой пожелает. Сомнений не было: он мог заставить Джона влюбиться в Морана по уши, по крайней мере, на какое-то время. Но он этого не сделал. И еще этот Холмс со своими умными, проницательными глазами и дисциплинированным разумом наверняка понял, что Джон выжат, как губка. В первый и последний раз в жизни он оказался настолько уязвим. Все, что им было нужно — это настоять на продолжении заключения связи, и Джону пришлось бы смириться. Но вместо этого сват согласился приостановить «свидание». К тому же, ничто не мешало Морану удерживать его, сжимая в объятиях. И это бы окончательно погубило Джона. Джон все еще чувствовал Морана. Их отношения, поначалу казавшиеся такими неправильными и отталкивающими, постепенно стали приятнее. Черт возьми, не таким уж и плохим было это объятие. И все-таки Моран не был с ним настолько совместимым, каким его пытался выставить Хоуп. Боудин, сестра и даже тот юный Страж, что учуял его прошлой ночью в Бартсе, подходили ему лучше, чем эта ходячая гора мышц. Было ясно, почему Министерство внутренних дел предпочло объединить его с каким-то болваном из армии, а не со странным и непопулярным полунезавимимым Стражем или бестолочью-сестрой. Но Джону казалось, что ему это не было интересно. «Ну почему ты меня не захотел, Боудин? — подумал он. — Почему оставил меня разбираться с этим?» Под конец Джон уже решил, что уступит. Он чувствовал, что сдается, зажатый в крепких руках Морана. А затем, всего на секунду, он ощутил крошечный прилив сил. Намек на открывшееся второе дыхание. Этого было достаточно, чтобы высвободиться из объятия и озвучить самый примитивный, самый избитый предлог из всех: «Не сегодня, милый, у меня болит голова». Господи. Но у него получилось. Хоуп поддержал его и вытолкал этот ходячий стереотип Стража вон из комнаты. Холмс сочувственно посмотрел на него и заверил, что утром будет лучше, и что он поищет для него таблетки от мигрени или успокоительное, — все, что пожелает Джон. — Спасибо, — ответил Джон. — Но со мной все в порядке. Думаю, хорошего сна будет достаточно. Лишь бы потянуть время. Он сделает все ради этого. Он задыхался. Хоуп вернулся и показал Джону его постель. Он мог отвергнуть помощь Майкрофта, но с Хоупом такой номер не повторить. Мысль о душе и чистке зубов была похоронена под одеялом вместе с Джоном, которого засунули в кровать прямо в одежде. — Спи, дорогой, — сказал Хоуп, откинув ему волосы со лба, как ребенку. — Наутро все утрясется. Поверь мне. Сопроводив свои слова эмпатическим внушением, он вырубил Джона. Примечания: * Пиррова победа — победа, доставшаяся слишком дорогой ценой; победа, равносильная поражению. Скетч к главе: http://s006.radikal.ru/i213/1205/b7/6d46a0a4bc21.png