***
Это было в конце 80-х годов, когда все, кто умел играть на гитаре знаменитые три аккорда и петь хотя бы речитативом, называли себя «рокерами» и пытались петь на публику. Но для полноценного звучания новоявленным рок-певцам нужно было качественное музыкальное сопровождение, причем вживую. Под фонограмму тогда не пела даже «попса», поэтому парни, более-менее сносно играющие на каких-либо музыкальных инструментах, были нарасхват. Их называли «стенкой», а вокалиста с гитарой или без – фронтменом. Иногда одна «стенка» играла для разных фронтменов. Вот в такую «стенку» попал и гитарист Дима. Сначала он играл на шестиструнной «акустике», затем, заработав на выступлениях первую приличную сумму, купил ГДР-овскую «Музиму», а басист Паша, учившийся на радиофизе, сделал ему «самопальный» «фузз». Затем всей «стенкой» в складчину они купили комплект усилителей. После этого у них не было отбоя от предложений сопровождать того или иного исполнителя на гастролях.***
Гастроли по Советскому Союзу – это был еще тот экстрим! Музыканты с аппаратурой и инструментами сутками тряслись в микроавтобусе, разгружали и настраивали аппаратуру, за полчаса до концерта приезжал фронтмен, они отрабатывали полуторачасовую программу и хорошо еще, если в этот день не было другого полноформатного концерта. В каждом городе они обычно выступали четыре-пять дней, всегда были аншлаги, ведь билеты тогда стоили очень дешево – в пределах пяти рублей. Всей «стенкой» они зарабатывали меньше, чем один фронтмен, поэтому, чтобы не было мучительно больно за бесплатно потерянные силы, ребята начали играть облегченные варианты своих партий, особенно если фронтмен был нетрезв, а такое бывало часто. Как правило, после концертов был банкет, на котором все не только наедались на три для вперед, но и напивались. Через месяц выступлений их хорошо сыгранный коллектив стал еще и крепко спитым. Еще через месяц, одурев от постоянных переездов и однотипных концертов, ребята подсели на транквилизаторы, а гастроли все продолжались – Советский Союз оказался огромной и никак не заканчивающейся территорией. Потом был какой-то рок-фестиваль, на котором, как и положено в табеле о рангах, после концертов фронтмены «зажигали» с фронтменами, а «стенки» жаловались друг другу на жлобов и самодуров-фронтменов, успокаивая друг друга различными психотропными препаратами. Так Дима познакомился с кислотой, планом и морфием. Кислота помогала ему в творчестве – иногда на концертах его «заносило» на пятиминутное соло, план был нужен для улучшения настроения, а морфий – чтобы унять физическую боль – у Димы постоянно болели то голова от плохо настроенных инструментов и «фонящих» усилителей, то спина от бесконечных погрузок-разгрузок аппаратуры, то печень, желудок или что там еще находится в животе – от каждодневной выпивки и еды-ссобойки. Так они гастролировали не один год с разными исполнителями. К тому времени, когда гастроли на постсоветском пространстве перестали приносить прибыль, музыканты из группы, в которой играл Дима, стали обладателями кучи фирменных музыкальных инструментов и гитарных эффектов, нескольких комплектов маршалловских усилителей, наняли звукооператора и назвались группой «Стенка». Но их собственная музыка оказалась никому не нужной и, честно говоря, не особо интересной. Поэтому на сегодняшний день группа «Стенка» играла в ночных клубах, и большой удачей считалось наличие на концерте более сотни слушателей. Дима с горькой иронией говорил сам себе, что у него все было. В прошлом. Вот так случилось, чего теперь об этом жалеть? В конце-концов, никто не умер…***
…Дима жил веселой и интересной жизнью лидер-гитариста. Каждую неделю новый город, новая подружка… Вот как-то так он и познакомился со своей женой. Он, конечно, понимал, что интересен ей прежде всего, как лидер-гитарист популярной группы, но она-то ему нравилась! Этого было достаточно, чтобы он женился на ней. Затем дочка у них родилась. Дима тогда «лабал», где только можно. Гастроли, фестивали, клубные концерты, кроме того, его часто приглашали на студии звукозаписи как сессионного музыканта. А когда у него появилось достаточно денег, он решил записать сольный инструментальный альбом. Он мечтал об этом всю жизнь, хотя понимал, что на постсоветском пространстве инструментальная музыка не котируется вообще. Но у него была куча готового материала, который он сочинял годами… Он неделями не выходил из студии, гнал материал, потому что студийное время было такое дорогое… Кокаин, амфетамины… Он был готов на все, лишь бы не свалиться от усталости. А еще в замкнутом студийном пространстве он физически задыхался…***
И в это время заболела дочка. Жена с ней лежала то в одной больнице, то в другой, на лечение нужны были огромные деньги. Дима нанимался на любую работу в студии, а в свободное время доделывал свой альбом. И однажды он заметил, что под кислотой он начинает играть гораздо душевнее, гитара в его руках приобретала дьявольское звучание: бенды на пол-грифа, слайды на октаву, вибрато… Это было на грани нервного срыва. С тех пор он никогда не записывался на трезвую голову. А на дурь нужны были деньги. Его родители постоянно передавали деньги для лечения Лоры. Вот на эти деньги Дима и покупал себе наркотики. А потом об этом узнала жена.***
… Это было в канун Нового Года. Он, наконец-то, доделал альбом и на радостях пошел в больницу к жене и дочке. По дороге купил им маленькую елочку: все-таки Новый Год скоро! А в палате у жены увидел своих родителей. Когда он зашел, все замолчали, а потом жена выхватила у него из рук елочку и начала бить ей его по лицу. - Ненавижу тебя! – кричала она. – Мы с Лорой из больниц не вылазим, в долги влезли, родители тоже все, что только можно, продали, а ты на эти деньги… Уходи, нам такой папа не нужен! Даже если ты станешь рок-звездой и скупишь пол-Москвы, то и тогда ничего нам от тебя не нужно! Лоре срочно иммунограностимулятор нужен был. Ты знаешь, сколько он стоит? Родители сказали, что передали тебе кучу денег. Где они? Проколол? Пронюхал? Пропил? – она не переставала метелить его елочкой по лицу.- Лора чуть не умерла, мы в долг сделали этот укол, нам теперь откуда-то деньги надо опять доставать… - Дима, - спокойно сказал его отец. – После того, что ты сделал, мы с мамой отказываемся от тебя. И не желаем жить с тобой под одной крышей. Собирай свои вещи и уходи, куда хочешь… - Ага, разогнался, - Дима разозлился, - Вы квартиру на скольких получали? На троих? Поэтому я никуда оттуда не съеду! Это мое законное жилье. А ты, - он повернулся к жене, - если хочешь развод – не вопрос. И он ушел из больницы. Больше он никогда не видел ни жены, ни дочки. Свидетельство о разводе он получил по почте. А родители разменяли квартиру на две однокомнатные, в одной поселились сами, а в другую отселили Диму. С тех пор они с ним не общаются.***
… И у Димы началась новая жизнь, в которой всегда были выпивка, наркотики, девушки и – самое главное – музыка. Он был музыкант, и для кайфа ему достаточно было звука перегруженной гитары, но он был неизлечимо больным человеком. Если Дима перед концертом чувствовал себя не очень хорошо, он на всякий случай употреблял что-нибудь бодрящее. А вскоре заметил, что без дури ему уже не становится хорошо ни физически, ни морально. У него постоянно болела голова, он упаковками пил обезболивающие таблетки, а если и это не помогало – у него всегда был припрятан стратегический грамм героина или ампула морфия. Однажды он из-за ужасной головной боли два дня не мог встать с кровати: он безрезультатно выпил кучу обезболивающих, от героина ему удалось на время забыться, а на третий день его тогдашняя девушка, такая же наркоманка со стажем, отвезла его в больницу, где в отделении токсикологи сама регулярно чистила организм. За три недели Диме сделали кучу капельниц и уколов для восстановления функций печени, поддержки сердечной и мозговой деятельности, подключили к искусственной почке, а главное – снизили дозу героина, которая его «цепляла», почти в десять раз и прописали кучу антидепрессантов и лекарств для поддержки организма при приеме наркотиков. Это лечение было очень дорогое, но оно того стоило – Дима вышел из больницы с твердой уверенностью, что он будет жить долго и счастливо, не меняя привычного образа жизни и время от времени отлеживаясь в чудо-токсикологии. Но это видимое благополучие жизни Димы было эфемерно: промежутки между промывками неуклонно уменьшались, он сильно похудел, веки его опухли, лицо приобрело землистый оттенок, волосы поредели и поседели, и ему приходилось постоянно их красить в черный цвет, руки тряслись, ноги заплетались при ходьбе, но самое страшное – у него началась потеря памяти. На концертах он постоянно забывал свои партии, и на сегодняшний день перед ним всерьез стоял вопрос увольнения.***
Сегодня Дима сорвался. Сначала он так жутко «лажал» в клубе, что после выступления ребята из группы предложили ему завтра же лечь на промывку, даже денег собрали. Он сначала умилился тем, как все они хотят ему помочь, а затем из их разговоров понял, что пока он будет лечиться, они будут играть с другим гитаристом. Хозяин клуба давно на этом настаивал, но ребята держались за Димчика чисто из-за солидарности, типа ««Стенка» своих не сдает». А сегодня он их откровенно достал: мало того, что не попадал в такт, так еще и психовал почему-то. А как ему было не психовать, когда сначала Олька с Торпедой полвечера танцевали с Юрой-опером, а потом он заметил, что с Ольки не спускает глаз сидящий в VIP-зоне Стас Карпов, у которого Олька сейчас работала няней и домработницей. Конечно, Карпов, по сравнению с ним, мелкий урод, но каждая баба уверена, что раз мужик невзрачный, значит, всю жизнь будет любить только ее одну, и будет она с ним жить, как за каменной стеной. Вдруг, и Олька подпала под это скромное обаяние крокодила? Дима не особо любил Ольку, но очень боялся ее потерять, так как она не только умела грамотно выводить его из состояния интоксикации, но и всегда безропотно содержала его, когда он был «на мели». Кроме того, именно у нее в сумке и дома он прятал запас наркотиков, которые безуспешно пытались найти у него опера.***
А тут еще ребята сказали, что ближайшее время будут играть без него… Дима на ватных ногах едва добрался до дома, вполуха слушая рассказ Ольки о том, что Алинка недавно познакомилась с оперативником Юрой, таким славным парнем, и как он их весь вечер развлекал. Да знал он этого славного парня Юру! Не один раз этот Юра усмирял обдолбанного Димчика, когда тот устраивал разнос в клубе. Но про Карпова Олька почему-то ни слова не сказала, хотя не могла его не заметить. - А про Стасика почему ничего не рассказываешь, - хмуро заметил Дима. - Какого Стасика? – недоуменно спросила Оля. - Того, который на тебя весь вечер в клубе смотрел. Только не говори, что ничего не заметила. У вас с Алинкой ментов еще не было, правда? - Дима, что случилось? - Это я должен спросить тебя, что случилось? Ты нанимаешься ухаживать за мамой и племянником Стаса Карпова, а он сегодня тебя весь вечер откровенно рассматривает. И что я после этого должен думать? Оля захохотала. - Пять баллов! Представляю себе его выражение лица, когда он увидел свою домработницу в клубе! Жаль, я не видела, - она продолжала смеяться. – Наверняка, он был уверен, что тетка, которая следит за его племянником и варит ему еду, после работы сидит дома перед телевизором и размышляет о том, чем на следующий день развлечь Лёньку и что сварить ему на обед. А тут, опа! Цыганочка с выходом!.. Как бы он меня за аморалку в понедельник не выгнал, - с шутливым беспокойством заключила она, - хотя этот дядька, вроде, нормальный и платит хорошо. Дима мог много чего интересного рассказать Оле о вроде нормальном дядьке Стасе Карпове. Но Диме было плохо: после концерта, как обычно, трещала голова, еще и спина болела от долгого стояния на сцене, а если бы он стал сегодня играть сидя – все решили бы, что он опять вмазался. И ему сейчас жизненно необходимо употребить сильное обезболивающее, так ему было плохо. Он еле добрался домой, и ему стало еще хуже, когда он не нашел стратегического грамма.***
…Дима никогда не держал дома наркотиков. Даже дозы на крайний случай. У него всегда была куча подружек, которые, сами не зная об этом, носили в своих сумочках весь его запас дури, да и дома у них в укромных местах Дима часто хранил дурь. Вот и сейчас у Оли в сумке лежал пакет с влажными салфетками, между которыми было спрятано граммов десять героина. Но эта дура сегодня не взяла сумку из дома – типа, зачем в клуб идти с сумкой, если ключи и деньги можно в карманы джинсов положить. А ему что теперь делать? Попросить ее пойти домой и принести сумку? Да если она узнает про наркотики, она его бросит. И кому он будет нужен? Особенно сейчас – без работы, без денег, на грани… Он выпил комплекс таблеток, который называл «тройной удар» - анальгин, цитрамон и каптопрес. Через полчаса ему стало чуть-чуть легче, и он знал, что если сейчас вмажется, ему сильно полегчает. Он позвал Олю, которая в это время на кухне готовила ужин. - Оля, мне надо вмазаться, голова раскалывается, а от таблеток уже сердце сводит. – Пожаловался Дима. – Мне нужно купить дозу. Прямо сейчас. Сходи в «Коралл», там у Толика-бармена сейчас хороший героин, купи два грамма, больше не надо… - Давай сделаю укол анальгина… - Оличка, мне нужен морфий или героин. Ничем другим боль я не сниму. Пожалуйста, Оличка сходи… - Дима, давай до утра продержишься на обезболивающих, а утром пойдем в токсикологию. Ребята и деньги собрали… - Ребята меня слили! – заорал Дима, - меня выперли из группы, ты понимаешь! Я там двадцать лет играл, мы столько всего вместе пережили, а теперь, когда мне плохо, они вместо меня взяли другого человека. Он даже весь репертуар знает, они уже с ним репетировали. У меня за спиной. Где я теперь играть буду, в подземном переходе? - Ты прокапаешься и вернешься в группу. И потом, тебя часто приглашают играть в студию, а это лучше, чем каждый вечер по сцене прыгать. И вообще, ночь на дворе. Если тебе уже так невмоготу, давай пойдем вместе, а я тебя в магазине подожду, пока ты в «Коралл» сходишь.***
Оля с Димой вышли из дома и направились к «Кораллу». За квартал до него был расположен круглосуточный супермаркет, куда и зашла Оля. Дима обещал, купив дозу, позвонить ей, когда будет возвращаться назад. Оля шла вдоль полок почти безлюдного в такое позднее время магазина, выбирая в корзину дешевые товары, которые все равно надо было покупать: упаковку сахара, брусок мыла… Прошло больше получаса, а Дима до сих пор не позвонил. Оля расплатилась за товары и вышла из супермаркета, решив подождать Диму у входа, где сейчас курили охранники. Мимо, проехало несколько машин ППС. - Опять Толика-бармена взяли, - прокомментировал один охранник. - И правильно, нечего людей травить, - довольно ответил второй, - я слышал, что после того, как Чика умерла, начальник оперов насчет наркоты вообще бешеный стал. Это он Толику палец садовым секатором отрезал. - И даже это не помогло… - они снова закурили. У Оли замерло сердце. Дрожащими руками она набрала номер Димы. Абонент не отвечал…