Кривава троянда

Глава первая. Алые Бейбарсова судорожно вдохнула воздух – и снова алые. Яркие, словно не королева перед нею, а какая-то девушка лёгкого поведения; ведьме не понять. Она вообще никогда не красилась – и уж тем более так, как госпожа королева. Гробыня вообще никогда не расставалась с косметикой, даже когда она была просто сестрой господина короля. Короля Бейбарсова уважала. Она его прекрасно помнила – собственно говоря, для неё, некромагини, никому не нужной убийцы, старший лет на двадцать, чем сама Склепова, господин Король, Его Высочество, всегда отдавал потрясающе мудрые приказы. Но он был смертельно болен – ещё когда Глебианна впервые в жизни переступила порог этого чёртова замка, направляясь на какой-то торжественный приём, она почувствовала болезнь короля. Та, словно какое-то чёрное пятно, висела камнем на его груди и съедала изнутри, косточки отбрасывая в сторону по непригодности. Бейбарсовой тогда не было его жалко – Гробыне тоже; Гробыня, ужасно взбалмошная девица, к ней относилась нормально, вот только всё равно почему-то не могла послушать мудрого совета; собственно говоря, Гробыня банально ударилась в моду, шила без конца себе платья, отдав в руки чёртова советника все королевские дела. Советник никогда не спорил, никогда не говорил, что Склепова слишком ярко красится, никогда ни словом не упоминал о том, что королева не права, хотя думал об этом в сто раз больше, чем сама Бейбарсова. Но Глебианна терпеть не могла молчать и лгать; жаль – она никогда не была советником, а всего лишь наёмным убийцей, способным достать любую цель, на которую только укажет Её Высочество. Её Высочество и указывала, указывала с потрясающей частотой, словно пыталась продемонстрировать своевольной Бейбарсовой собственные правила жизни; Гробыня целовалась с Маргаритой, принцессой соседнего королевства, прямо на людях, Гробыня во всю демонстрировала, что терпеть не может мужчин, Гробыня, как истинная принцесса, делала вид, что никому не позволит даже прикоснуться к себе, посему спокойно коротала ночи в объятиях молодого – собственно, она и сама не старая, двадцать лет-то королеве, - стражника Гуни с неизвестным полным именем. Бейбарсова вела себя совершенно иначе. Наверное, многие даже до сих пор вспоминали о том, как она впервые явилась в замок – как, наплевав на то, что идёт важный приём, с ноги открыла парадную дверь, полная уверенности, что известие о смерти её учительницы, самой могущественной некроведьмы этого мира, которая только осталась в живых, будет куда более важным, чем несчастное мирное соглашение между соседними державами. Зашла – точно такая же, как и обычно, в чёрном плаще, не удосужившись сменить свою одежду на какое-нибудь платье, не удосужившись даже расплести волосы, с извечной косой, в высоких сапогах и с тростью, прокляв стражника, который посмел заявить, что ей туда нельзя. Король относился к этому спокойно – он говорил, что лучше бы Бейбарсова была его сестрой, а не взбалмошная Гробыня; король требовал, чтобы она присутствовала на каждом важном приёме, потому что лучше, чем Бейбарсова, заклинаний никто в этом месте не знал. Да, у неё было две сестры по Дару – но, собственно говоря, Глебианна до сих пор не могла понять, чем они столько времени занимались, что так ничего, чёрт возьми, и не достигли, только без конца говорили непонятную ерунду. Было две – стало ноль; Бейбарсова прекрасно знала, что Жанна больше никогда не вернётся, да и Ленку с собой ни за что не отпустит; Бейбарсова прекрасно понимала, что она осталась одна. - Слушай, а тебе никогда не говорили, что ты похожа на Маргарет? – кокетливо поинтересовалась Склепова, схватив девушку за руку. – Мне одино-о-око! - Будто бы я не знаю, что тебя никогда не интересовала Маргарет, - собственно говоря, принцессу звали Маргарита, но почему-то и Глебианна, и Склепова называли её именно так, в шутку. Леди Маргарет. А что? Звучало отлично – Бейбарсова презрительно кривилась всякий раз, когда кто-то это подмечал; всякий раз готова была разорвать чёртова советника на части – тот вошёл в комнату только что, как всегда, натянув на себя самое дорогое, что только могли ему пошить при нынешнем упадке, задрав нос и гордо подняв голову, даже слишком – Бейбарсовой захотелось ему врезать. Граф Ург де Фурис – собственно говоря, фамилия переводилась не иначе как "Вор" - всегда вёл себя вот так, настолько похабно и противно. Бейбарсова уже устала от прозрачных и не очень намёков о том, что пора бы ей уже и замуж; убийцы не находят себе мужей. Никогда. Глебианна своего звания даже и не стеснялась. Она, наверное, привыкла уже давно к тому, что её так называли – привыкла к тому, что ради короля убивала тех, кто ему был неугоден. А то, что традиция продолжалась, почему-то волновало девушку не настолько сильно, насколько должно было бы волновать. - Может, Вы, мисс Бейбарсова, всё же согласитесь, что хватит ходить одной в вашем-то возрасте? - В моём-то преклонном возрасте, - собственно говоря, Бейбарсова была всего на два года старше королевы, - уже нет времени на мелкие интриги. И будь моя воля, Вы, сэр, стали бы первым, кого я отправила бы на тот свет! - Не берите грех на душу, - пожал плечами Ург, делая шаг в сторону некромагини. – Это может быть невероятно большой глупостью с вашей стороны, милочка, так что не стоит… - он приблизился вплотную, дождавшись того момента, когда отойдёт Гробыня – хотя бы на метр отойдёт, - и легонько, кончиками пальцев прикоснулся к щеке Бейбарсовой, словно пытаясь заставить её приподнять голову. Бейбарсова была высокой – даже как для далеко немаленького Урга, она, со своей вечной страстью к обуви на высоком каблуке, наверное, достигала уже его роста – порой Ургу хотелось вырасти ещё сантиметров на десять, но – вероятно, не суждено. А ещё некромагиня была потрясающе красива. Странно, убийства ничуть не портили её, никогда не портили – она, с кровью на руках, умела всё так же мило улыбаться, всё так же прищуривать потрясающе чёрные глаза. Посмотреть – и не скажешь, что это не какая-то там кисейная барышня – Глебианна была всегда стройна и даже отчасти хрупкая; почему-то Ург был уверен в том, что слова о её могуществе преувеличены – пока не встретился с девушкой в бою. Бейбарсова никогда не носила платья, никогда не распускала волосы, никогда не улыбалась. Зато она дралась на мечах, носила с собой как минимум нож и кинжал, спрятанный в складках плаща, утверждала, что равнодушно относится к противоположному полу и не верит в любовь, а ещё практически никогда не разлучалась со своей тростью и с луком. Стреляла она тоже отменно. - Я, кажется, предупреждала, - мило ухмыльнулась девушка, ударив по руке Урга. – Я, кажется, говорила о том, что терпеть не могу прикосновения – особенно от людей, которые мне до такой степени противны! Бейбарсова, казалось, и голос не повысила – наверное, если бы кто-то сейчас её увидел, то подумал, что девушка действительно не особо против; Ург тоже так подумал сначала – но, как оказалось, ошибся. Мужчина, не удержавшись на ногах, буквально отлетел к противоположной стене, по пути случайно задев любимую вазу королевы; Бейбарсова, гордо подняв голову, направилась к выходу. - Всё-таки, не зря я отдал приказ… - прошептал Фурис. – Любимая убийца короля…

***

Деревья менялись одно за другим – Бейбарсова раньше великолепно ориентировалась в этом лесу, но сегодня словно заблудилась и, сколько бы ни пыталась добиться хоть какого-то понимания, так и не могла сделать ни единого осознанного шага. Глебианна знала – чёртов яд, который ей как-то умудрились подлить в воду, давно уже подействовал; становилось всё труднее и труднее дышать, перед глазами всё плыло, но девушка даже и не собиралась останавливаться. От этого, в конце концов, зависит её жизнь. Совсем рядом просвистела стрела – раньше некромагиня смогла бы, наверное, даже попросту поймать её рукой, но сегодня была уверена в том, что достаточно хотя бы того, что она увернулась. Да и вообще, самочувствие всё ухудшалось и ухудшалось – Бейбарсова больше не хотела спокойно дышать. Она хотела упасть на колени и разрыдаться, как банальная девчонка. О том, что Ург – банальный предатель, девушка и без того знала. Она прекрасно понимала, что слепота Гробыни до добра не доведёт – но та вряд ли даже вспомнит о том, что существовала такая себе некромагиня, убивающая непригодных государство людей – нет, Фурис умеет забивать голову так, что лучше и не придумаешь. Хотелось выжить – Бейбарсова даже не задумывалась, когда вскочила на единственного способного терпеть её коня и помчалась вперёд. Граница была крайне близко. Глебианна знала раньше здесь буквально каждую веточку, знала, как что лежит и что следует делать, если вдруг её или кого-то из важных для не людей будут пытаться убить. Единственный важный человек, король, погиб, кажется, от этого же яда. Глебианна знала – Склепова не хотела с ним сидеть не потому, что плакала от горести, а от того, что ей было банально скучно. Некромагиня тогда же и на шаг не отошла, поила снадобьями и пыталась вылечить – для того, чтобы её отравили, объявили государственной преступницей, а после ещё и развесили её портреты на каждом фонарном столбе; Бейбарсова просто ненавидела чёртова Урга, ненавидела всё, что только было связано с правительством – уже за это, не говоря о чём-либо другом. - Ведьма! – звучало отовсюду. – Убийца, ведьма! Убийца короля – смешно, но её обвинили именно в этом. Наверное, чтобы растоптать, уничтожить, попросту попытаться свести с этого света ещё и морально; король был единственным, кому Бейбарсова готова была служить всю свою жизнь. Она и со Склеповой-то оставалась только по просьбе умирающего, потому что предавать его последнее слово совершенно не хотела – а оно вон как получилось. Зачем только осталась вообще? Надо было бежать, бежать ещё в тот день, когда впервые опасность почувствовала, а не пытаться пояснить кому-то что-то, не пытаться выбраться из бесконечной Бездны, не пытаться подобрать кровавые розы боли на собственном пути. Розы некромагиня любила. Странная шутка жизни – именно у странного куста, который чёрт знает что делал в лесу, её и настигла вражеская стрела – девушка рухнула на землю, словно подкошенная, захрипела и прикрыла в собственном бессилии глаза. Стрела не знает границ – она, оказывается, её пересекла совсем недавно. Люди уже не гнались; её никто не сможет поймать на территории чужого государства, да и вообще, большое чудо, что её саму-то пропустили, вот только Глебианна не собиралась удивляться. Она видела магическую границу и чувствовала, как последние силы улетают в воронку. Регенерация – должна же подействовать, ну ведь правда? Вот только яд, пожалуй, сильнее, поэтому Бейбарсова, собравшись с силами, могла только попытаться отползти подальше от границы – даже, пошатываясь, поднялась, и плевать, что из груди наконечник стрелы торчит, она всё равно не станет умирать на глазах у беснующейся, глупой толпы, которая подписала приговор той, кто меньше всего его заслуживал. - Идиоты, - выдохнула Бейбарсова, в последний раз махнув рукой, а после скрылась за деревьями – междуграничный портал. И как она могла только сюда случайно влететь? Больше Глебианна уже практически ничего не помнила – разве что то, как так и не успела дотянуться и постучать в дверь, возле которой появилась, а рухнула молча на землю, то ли из гордости, то ли из предельной глупости не издав ни единого звука…