Остров оборотней

      Напротив меня сидит очень красивый парень прекрасного телосложения, сразу видно — спортсмен. Волосы практически черные, а глаза цвета тёмного меда. Наверное, я бы взяла темперные краски и немного золота…       Кесседи убрала с лица выбившуюся из косы непослушную прядь. Она ехала в троллейбусе из тайм-кафе, в котором провела всю ночь. Девочка что-то быстро писала в ярко-красном блокноте, периодически встряхивая черную перьевую ручку. Несмотря на то что в троллейбусе было тепло и немного душно, Кес была одета в кофту с длинными рукавами. У нее постоянно были холодные руки. Но, как говорят, у людей с холодными руками очень доброе сердце.       …а вот посредине такие красивые черные паутинки, прямо как у меня. Он повернулся в сторону окна и его глаза залил свет. Ммм. шикарные. Он на меня посматривает и так улыбается, что у меня едва получается скрывать смущение. Давно я не общалась с кем-то…       Троллейбус ощутимо толкнуло и Кесседи от неожиданности выронила свой дневник. Пролетев метр до соседнего сиденья, эта несчастная книжка открылась на зарисовке вороны. Девочка вскрикнула и потянулась за ярко-красной обложкой, проклиная чертов вид транспорта. Ее пальцы уже были рядом, но тут другая рука схватила дневник и протянула Кес. Подняв глаза, девочка увидела темного пацана, который улыбался и протягивал ей книгу. Троллейбус остановился у дома Лэйтвуд, и она, мигом выхватив дневник, стремглав помчалась вон из автобуса с порозовевшими щеками. Добежав до подъезда, девочка остановилась и с трудом отдышалась. Потом вновь взяла свою ручку и что-то быстро написала в своем дневнике.       Забыла поблагодарить его. Эх, вот так всегда. Только мальчик начинает мне оказывать знаки внимания, как я тут же краснею и убегаю.        Было десять утра, поэтому Кес пыталась пробраться в комнату тихим и проверенным способом. Через окно. Ее дом находился на окраине Манхэттена. Это был двухэтажный особняк салатового цвета с ярко-зеленой крышей. На первом этаже находились кухня, гостиная, кабинет отца и ванная комната. На втором же были личные комнаты для нее, отца, мачехи и гостей, опять же ванная и балкон, соединяющий комнату отца и Кесседи. В свою комнату девочка забиралась по плющу, который служил лестницей к окошку. Все в её доме было отделано в зелено-белых тонах, все, кроме комнаты Кес. Она сама выбирала свой интерьер, цвет обоев, мебели и, собственно, прочего, так что обстановка там была в розово-красных тонах. Занавески были всегда распахнуты, как и окно, но сегодня кто-то решил его закрыть. Как же так? «Опять мачеха постаралась, чтоб ей подавиться, „волосатая табуретка“!» — оскорбленно подумала девочка. Ей пришлось идти через входную дверь, бесшумно вставляя ключ и поворачивая его в скважине. Дверь не поддавалась, и Кес пришлось с силой лягнуть её ногой, чтоб та открылась и с громким предательским шлепком впечаталась в светло-зеленую стену коридора. Звук разнесся по всему дому, и тут же ему в ответ прозвучал грохот со второго этажа и громкая ругань. «Наверное, мачеха спросонья свалилась со своей кровати», — усмехнулась Кесседи, представляя эту картину и опять же ногой закрыла дверь. Не было уже смысла скрываться, так как мачеха с растрепанными волосами, заспанными глазами и в наспех одетом халате неслась по лестнице подобно буре. Стоило ей ступить с лестницы на пол, как из ее уст хлынул поток грубых слов: — Ах ты, маленькая поганка! — верещала мисс Орэйл, размахивая руками. — Ты где шлялась, мразь ты этакая?! — Не делайте вид, будто вам есть до этого дело, — скучающим тоном произнесла девочка и, сняв одну босоножку, бросила ее в обувницу белого цвета. Мачеха вся залилась краской от ярости и негодования. Ей и правда было все равно, где была Кесседи. Она всегда только делала только вид, что заботится о падчерице. Кес это прекрасно понимала и всякий раз подставляла мисс Орэйл перед отцом, чтоб он наконец выпер это чудовище из дома. Но она недооценивала всю мощь обаяния мачехи. — Я все равно требую ответа! — женщина упёрла руки в бока и грозно посмотрела на Кес. — По клубам шастаешь? Если мой милый муж узнает… — Не смейте называть его «своим милым мужем»! Вы еще не женаты! — яростно закричала Кесседи, — мой отец ни за что не женится на таком чудовище! — выпалила она. «Такое чувство, что мой язык живет отдельно от мозга…» — подумала девочка, только закрыв рот. Это было самое жестокое оскорбление для мисс Орэйл, ведь она действительно любила отца Кес. — А! — пискнула падчерица, получив хлесткую пощечину от мачехи. — Совсем сдурели?! — Выбирай выражения в следующий раз, — голос женщины звучал холодно. Кесседи, грозно взглянув на мачеху, побежала в свою комнату, перепрыгивая сразу через три ступеньки.

***

       Через час приехал отец. Кес даже не вышла его встречать, все еще массируя свою покрасневшую щёку. Девочка быстро писала в своей красной тетради: Дорогой дневник. Как только я зашла в квартиру, мачеха накричала на меня и бессовестно обвинила в похождениях по клубам. Какие клубы? Я даже школьные дискотеки ненавидела, а она про какие-то клубы мне рассказывает. Вот какое ей дело, где я была? Она ведь все равно скажет отцу, что я тихо и мирно спала дома. Как думаешь, может, она и вправду волнуется? Ха. Кого я обманываю? Я ей не нужна, она никогда не станет мне матерью или даже её подобием. Кесседи кинула в окно обессиленный взгляд. На улице было довольно пасмурно. Небо стало однотонным и давящим. Дома по соседству выглядели не лучше: серые и угрюмые, они одиноко стояли на мощеной камнем дороге, отделяющиеся друг от друга маленьким забором, который все больше выцветал от времени. Как будто все вокруг пыталось передать отвратительное настроение Кес. Сидя на большом подоконнике и потягивая чай, девочка куталась в алый плед и грустно вздыхала. Кто бы мог подумать, что лето начнется так ужасно? — Кес? — в дверь послышался робкий стук. — Ммм? — девочка не удосужилась ответить словами. — Можно к тебе? — отец осторожно открыл дверь и просунул в комнату свою темную голову. Странно, раньше он не просил разрешения. Значит, что-то стряслось. Мачеха наверняка нажаловалась. Стерва. — Угу, — снова промычала Кесседи. Поспешно захлопнув дневник и спрятав его в складки пледа, девочка перевела взгляд на отца, усевшегося на кровать и смотревшего на дочь темно-карими глазами. Он заговорил спустя нескольких минут игры в гляделки. Голос его звучал твердо и, как всегда, лаконично: — Собирайся. Через пару часов пароход. Едем на все лето к бабушке в Россию.