Peccatum mortale

“...И в мире нет людей бесслезней, Надменнее и проще нас.” - А. Ахматова

Четыре года назад Крис сказал, что ему живется проще. Врал. Себастиан знает это - теперь; пока он сам старается расти профессионально, Крис пытается перерасти сам себя во всем остальном. Стать лучше, стать тем, кого вытаскивает из себя наружу, легко или прилагая усилия, - и у него не выходит, это очевидно, если постоянно смотреть. А Себастиан смотрит. Следит, ищет взглядом везде, где бы ни оказались; заявляет права, это что-то полубессознательное, тяга доказать, - мое, - ничье больше, - не трогайте; и он подходит к Крису, улыбается ему, жмет напоказ руку, приобнимает на радость фотографам, склоняется словно бы сказать что-то. Касается губами той точки за ухом, что когда-то нашел, проводит языком, вырывает едва слышное, нарочито веселое - “ублюдок”, слово звучит доказательством. Мое. Гордыня - отказ благодарить за данное свыше. Себастиан отказывается благодарить бога, дьявола и вселенную за Криса Эванса; воспринимает как данность, неотъемлемую часть жизни, как часть себя, - никто, кроме истово верующих, не благодарит ведь за наличие комплекта конечностей, полноценную семью или белозубую улыбку, сражающую всех наповал, - это само собой разумеется. - Послал же господь подарочек, - фыркает однажды Крис, когда Себастиан, закрыв спиной знак, запрещающий курение в общественных местах, отнимает у него последнюю сигарету. - Скажи “спасибо”, - советует Стэн, затягиваясь, и Крис усмехается, но смотрит серьезно: - Да ни за что. Во всем, что не касается добродетелей, они слишком похожи. Съемки третьего “Капитана” подходят совсем незаметно, будто с окончания предыдущих прошло не больше пары недель; у них по плану - сцена первой встречи, и Крис много смеется, подкалывает Руссо, ввязывается в постоянный треп Маки, а вечером - замыкается, улыбка слетает, едва в отеле разъезжаются двери лифта, и этого тоже никто не видит, кроме Себастиана, тенью скользящего в чужой номер. Его собственный - двумя этажами выше. - Что? - сходу интересуется он, бросая толстовку на спинку стула; Крис стоит у окна, вцепившись пальцами в подоконник, и это выглядит, как начало хорошей бытовой драмы. Такую обыватель случайно включает на середине, проваливаясь в удушающее зрелище в приглушенных тонах, - не понимая толком, что было в начале фильма и чем все это может закончиться. И кто эти люди. И почему им так плохо. - Все в порядке, - Крис отвечает ровно, у него такой тон, когда на интервью задают особенно скучные вопросы, на которые неизвестно, как отвечать, даже сам журналист обычно не в курсе. - Нет настроения. - Ты еще про больную голову расскажи, - усмехается Себастиан; подходит, обнимает со спины, руки перекрещивает на груди, обхватывает, чтобы не вырвался, лбом упирается в третий шейный. - Королева драмы, блять. Что сегодня не так? Ему всегда это интересно, - что опять не так, что случилось, что еще заставляет Криса Эванса хмуриться; может быть, он стремится сократить количество таких ситуаций. Может быть - увеличить. - Все в порядке, - повторяет Крис настойчиво, поднимает руку, накрывает ладонью сцепленные в замок пальцы; у них обоих слова часто расходятся с действием. - Может у человека не быть настроения? Все-таки - сократить. - Конечно, - покладисто говорит Себастиан, носом трется у основания шеи, там, где сполз ворот футболки. - Я тогда пойду. Оставлю тебя счастливо лелеять свои маленькие трагедии. Что там у тебя бывает - кофе с утра не слишком горячий? На площадке слишком много лишних дублей? Или людей? Крис смеется - очень искренне, бессловесным подтверждением сказанного; крепче сжимает руку. - Я за тобой бегать не буду, - он зачем-то озвучивает факт, очевидный двум взрослым людям; привык уже - как и Себастиан привык; так люди относятся к своему туловищу, не меняющемуся уже десять лет номеру телефона, диплому о среднем образовании и родной матери. И какой смысл удерживать, если человек все равно остается? - Ах ты говнюк, - большие часы на стене за окном показывают полночь. - Хоть бы приврал для приличия. - Приличия, - Крис снова смеется. - Если бы ты о них что-то знал, то ушел бы спать, подъем через четыре часа. За синяки под глазами и так три шкуры дерут. - Да плевать, добавлю тебе новых, - ему и здесь хорошо, лучше, чем где бы то ни было; мобильник в кармане назойливо пищит звуком новых входящих, но Себастиан и не думает проверять. Подождут. - Спасибо, - нарушает вдруг Крис наступившую тишину; слово повисает в воздухе почти осязаемо, и Себастиан прикрывает глаза. Ничье больше.