Влюби меня в себя: Наши Летние каникулы.

В очередной из больничных дней Рин скучающее смотрела в окно. Маленькая пестрая птичка присела с другой стороны окна и с любопытством посмотрела на прикованную к кровати Рин. Завороженно Рин протянула руку, но птичка встрепенулась и улетела прочь. Рин смотрела ей вслед, и её рука медленно опускалась. Она хотела быть вольной, как та птичка, вспорхнуть и лететь, ну или хотя бы идти куда ей захочется. Но последняя её попытка сделать хоть шаг не увенчалась успехом, и врачи о чем-то шептались с папой. И она даже догадывалась о чем. Малышка уже поняла, что с ней что-то не так. Ей было трудно двигать ногами, и она попросту не могла на них устоять. Было страшно думать — а что, если она больше не сможет ходить? В такие моменты Рин задумывалась, кому же на самом деле труднее? Ей? Или же папе, что выглядел таким изможденным? Он плохо спал и исхудал от переживаний. Поэтому Рин разумно решила делать вид, что все в порядке, почему-то ей казалось, что это не впервой для нее. То ли с помощью лекарств, то ли так помогла забота Акихито, но память Рин начала понемногу возвращаться… Всё бы ничего, вот только она всё еще не могла вспомнить Асами-сана. Но вернувшиеся воспоминания были не совсем были точными и неполными. В тот день, Исами и Кимико, несмотря на запреты старших, вернулись в Шанхай. Увидев брата, Рин сперва никак не отреагировала, кроме небольшого удивления. Ранее, когда они вели видеочат и папа показывал старые фотографии, Рин не придала особого значения мальчишке, даже толком и не взглянула на него, да и зрение не очень тогда позволяло все разглядеть. А в этот раз, когда она увидела его, её словно током ударило и перед глазами начали мелькать какие-то кадры из прошлого, которые Рин начала постепенно вспоминать. — Исами… На восстановление Рин не мог не повлиять внезапный приезд брата. В тот день Рин чувствовала себя не очень хорошо, не было аппетита и желания что-либо делать. — Рин, что с тобой? — спросил взволнованный папа. Акихито не мог не заметить странный взгляд девочки, словно он (взгляд) стал более осознанным. Немного помолчав, малышка ответила довольно уверенно, что также было заметно, учитывая, что девочка с момента выхода из комы вела себя очень сдержанно, словно привыкала ко всему. — Папа? А почему Исами-нии какой-то странный? — спросила она, хмурясь. — Какой я такой? — в ответ спросил Исами, усевшись рядом. Вдруг Рин замолкла на некоторое время, а потом, посмотрев на папу, радостно сказала: — А я вспомнила! Точно! Вспомнила! Шокированный Акихито выжидающие смотрел на дочь, которая хитро посмотрела на него и продолжила: — Я вспомнила почему я здесь! Такаба старший побледнел, было страшно подумать, что Рин могла вспомнить момент аварии. Неужели? Но на удивление Такабы, его дочь восстановила совсем иной провал в своей памяти. — Мы ведь были в доме у дедушки Окумура! На летних каникулах, пока папа много работал! И мы много играли! — довольная собой болтала без умолку Рин — И даже делали то, что нам запрещали, — тише добавила она, — и один из запретов дедушки был… — - Была лестница, ведущая подвал… — закончил за сестру Исами. — Точно! — кивнула Рин, — Я помню, что мы в поисках призраков спустили в подвал, он был глубокий и соответственно лестница была длинной и я… я не удержалась… Исами разочарованно опустил глаза. Тот день Исами также никогда не забудет, как и кровь, что он видел. Кровь Рин, когда та без сознания лежала на холодном полу подвала. Темного и сырого. Но тогда они были… — В таком случае… ты не замечаешь сейчас никакой странности? — вдруг спросил Исами, прервав свой ход мыслей. — Э? — Рин замолкла и вдруг удивленно посмотрела на брата — Это… — Это не те воспоминания, которые ты должна вспомнить, глупая… — с тяжелым вздохом выдал мальчишка, — Тогда мы были маленькими, и к тому же ты же не настолько глупа, чтобы подумать, что от простого падения у тебя могут быть такие сложные травмы? — Эээ, — разочарованно выдала Рин, — Значит это не то… Но Такаба не стал давить на дочь, даже вздохнул с облегчением, почему-то мысль о том, что дочь могла вспомнить момент аварии, пугала его. Потрепав дочурку по светлым вихрам, Такаба наконец обратил внимание на Кимико, которая все это время молча смотрела на всё происходящее, не решаясь вмешаться. — А ты… дай угадаю, Кимико-чан? — вдруг заговорила Рин, не дав папе поприветствовать Кимико. Рин выглядела так, словно действительно не узнавала Кимико, отчего последняя почувствовала укол в груди. Ей вдруг стало не по себе, словно она здесь лишняя. Ей не нравилось это чувство. Она хотела было уйти, но Рин улыбнулась ей, подзывая к себе. — Я ничего не помню, так что давай ещё раз знакомиться! — улыбнулась малышка, протягивая руку для рукопожатия, прям как мальчишка… прямо как тогда. Скрыв улыбку, Кимико протянула свою тонкую, слегка загорелую руку вперед и кивнула. Позже, врачи дополнили анамнез новым термином Псевдореминисценция. Где коротко и четко описали новоприобретенную болезнь. И все что понял Такаба по сложным терминам, это означало что Рин выдавала прошлое за настоящее. … — Кимико-чан, а братик съел мою апельсинку! — ныла Рин, ей явно нравилась «новая» знакомая, если судить по тому, что малышка не отпускала её. А сама Рин чувствовала рядом с Кимико спокойствие и в тоже время радость. Это девочка была такой красивой, как фарфоровая куколка из дорогого магазина, и это сравнение вдруг показалось Рин таким знакомым, что та на миг замолкла. Фарфоровая кукла — мысленно повторила Рин, смотря на свои руки, в которые в следующую минуту был вложен очищенный апельсин. Вопросительно посмотрев на Кимико, которая сделала это, Рин поймала её улыбку, такую добрую и нежную, что Рин невольно заулыбалась в ответ. … Дорого обставленная комната в одной из резиденций главы байше сегодня принимала своего хозяина. Но игнорируя все новшества и дороговизну, Лю Фейлон, занятый своими мыслями, ожидающие барабанил костяшками пальцев по крепкому дубовому столу. В этом ритме можно было уловить нетерпеливость и волнение главы байше. — Фейлон-сама, вы звали? — коротко постучавшись в комнату вошел тот, кого ждал Лю. — Да, Тао, — кивнул он, позволяя мальчишке войти. — Я хочу чтобы ты кое-что знал… — начал Фейлон решив не томить мальчишку и не мучить себя. И он рассказал. Рассказал о происходящем в больнице, о Рин и о её состоянии. К удивлению самого Фейлона, Тао слушал его, не перебивая, то ли его заранее подготовил Йо, что стоял неподалеку, то ли сам мальчишка немного повзрослел за счет произошедшего ранее. — Тао, — присев напротив мальца, Фейлон положил свою изящную руку на хрупкое плечо ребенка, и серьезно взглянул в его глаза, — Я не хочу, чтобы ты разочаровался в этой встрече, поэтому еще раз предупреждаю: Рин может не помнить тебя и… никогда не вспомнить. Держи это в голове, — коснулся он виска мальчика… Тао помолчав пару минут, все же заговорил. — Простите Фейлон-сама, я доставил вам хлопот. Беспокоясь обо мне, вы рисковали развязать войну с якудза и не только. Но я больше не хочу, чтобы вы рисковали собой и вашим положением ради меня, поэтому я стану сильнее! Обещаю, Фейлон-сама, я буду сильным! — твердо говорил он, уверенный в своих словах, заставляя Фейлона по другому взглянуть на мальчишку. Обычно домашний и покладистый, Тао сейчас смотрел на него так уверенно, и в глубине его темных глаз виднелись искорки мужества. «Мальчик становится настоящим мужчиной», — вдруг подумал Фейлон, и увидев, с какой силой тот сжимает в руке алый браслет, ни на миг не усомнился его словах. Тао желал стать сильным ради тех, кого он считал близкими, чтобы защитить их. Сжимая в руках алый браслет, Тао вспоминал, в каком состояний он видел Рин в последний раз и сколько боли он принес её брату, который наверняка всё еще держит обиду на него. Когда Тао попросил Фейлона-сама, чтобы он передал нефритовый браслет Рин, тот, немного подумав, предложил Тао самому лично передать его ей. — Но Фейлон-сама, а как же Асами… он ведь… — Конечно, он все еще зол, поэтому я не собираюсь отправлять тебя туда одного. — Это значит и вы… — Да, я отправлюсь с тобой, — кивнул Фейлон, краем глаза замечая как Йо выходит с кем-то поговорить. — Спасибо, Фейлон —сама! — засиял Тао, кинувшись обнимать своего господина. Приобняв мальчишку в ответ, Лю улыбнулся, но его мысли были прикованны к телохранителю, который сразу же вернулся, но уже не один. — Тао, — сказал Йо, — Иди к себе, тебе всё ещё нужно отдыхать. Тётушка Фэн уже ждет тебя с лекарством. — Но... — попытался возразить мальчишка, ему не хотелось так быстро расставаться с объятиями Фейлона-сама. — К тому же, у Фейлона-сама есть важные дела… Отослав сопротивляющегося мальчишку к старой няньке Фэн, Йо наконец-то смог подозвать подчиненного. Фейлон отметил, что этим подчиненным был никто иной, как глава разведки южного округа Шанхая. Цзин Яоу — так звали его. Тридцати двух лет отроду, с выразительным шрамом у виска и с опасным волчьим взглядом. Впрочем, когда Яоу осмеливался поднять глаза на своего босса, то тут же его глаза меняли выражение, и он становился похож на щенка. В такие минуты Фейлону казалось, что он приручил дикого волка. И это было правдой. А вот Йо не особо-то льстила мысль о том, что на его босса кто-то засматривается, но поделать с этим ничего не мог. — Фейлон-сама, — сказал Йо, — У Цзин Яоу рапорт касательно клана «Ёнккот»… — Что такое? Говори, — заинтересованный Фейлон внимательно посмотрел на подчиненного, который в следующую минуту вышел вперед и немедля начал рассказывать. Касательно клана «Ёнккот» Фейлон не мог точно сказать, враги они или друзья. Хотя использовать термин «друзья» в криминальном мире вообще трудно. Друзей, как правило, у таких, как Фейлон — не бывает… "Как и родных", — отметил он, вспоминая своего брата и отца. Друзей — нет, но вот взаимовыгодное партнерство — вполне возможно. Но вот «Ёнккот» не был ни партнером, ни врагом Байше. Объединный из маленьких корейских группировок, он был создан пару лет назад в окрестностях Шанхая и вел тихую-мирную территориальную жизнь, не лез с предьявами на землю или товар, и в то же время не уступал свое место, постепенно разрастаясь и становясь сильнее. Сейчас Фейлон жалел, что упустил момент и вовремя не перекрыл кислород зародышу Ёнккот, который уже начал засматриваться на его территорию. — Гён Джи, нынешний глава Ёнккот, начал действовать. Пару недель назад они перехватили товар порошка другой, более мелкой группировки, после чего последняя была уничтожена, словно и не существовала. Наши агенты, засланные к ним как шпионы, были найдены с выколотыми глазами и выжженными корейскими иероглифами «крыса» и «наказание» на языках и на лбах. "Должно быть, выходки Асами пробудили их к действию", — отметил Лю, хмыкнув. Этот якудза никогда не ничего не боялся, даже переступить территорию. — Я предполагаю, что Гён Джи нацелен на Асами, — Яоу подтвердил мысли Фейлона, — так как последние наши агенты были найдены неподалеку от тех мест, где якудза выкупил земли — в паре кварталов от фешенебельных отелей и популярных торговых центров, везде где успел отметиться якудза. Фейлон не спешил прерывать подчиненного, слушая все его слова, в очередной раз жалея, что вовремя не уничтожил эту маленькую опухоль в лице Гён Джи с его шайкой бродячих бандитов. Теперь этот надоедливый кореец стал угрозой и конкурентом ему самому. — Хорошая работа, — сказал Фейлон после долгих раздумий. — Продолжай следить за ними… — велел он. — Как прикажете, господин — поклонился Яоу. — И Яоу... — Да, Фейлон-сама? — Береги себя. От простых стандартных слов поддержки подчиненный засиял, словно Фейлон расщедрился миллионом долларов для подчиненного, настолько тот был рад. Хотя сам байше, конечно же, понимал, что деньгами Цзин Яоу не подкупишь. Такие люди, как он, были жестоки, но весьма преданны своему делу. Отослав подчиненного, Лю не мог не заметить укоризненного и немного обиженного взгляда верного телохранителя и любовника.