In 1000 years

Они разошлись почти за полночь, и Теоден поехал ее провожать. Сейчас бы он ни за что бы не отпустил ее, навсегда оставаясь рядом. Даже для того, чтобы хотя бы просто держать ее хрупкую ручку в своей руке! Раньше, когда он не помнил себя настоящего, когда вновь ее не встретил, он и не задумывался о таких вещах. Сейчас для него все изменилось, и мир уже не играл такой значимой роли. Весь окружающий мир, но только не она. - О чем ты задумался? - ее тихий вкрадчивый голос нарушает тишину, заставляя его вздрогнуть и отогнать такие родные сердцу воспоминания. - Я думал о тебе, - его правдивый ответ заставляет Эльфхильд краснеть. Она была почти уверена, что англичанин и правда думает о ней. Как-то почувствовала, словно знала его давно и очень хорошо. Это "дежа вю" возвращается к ней снова и снова, но она никак не может ухватить призрачную нитку, чтобы распутать весь клубок. - Может, зайдешь ко мне на чашку кофе? - это - огромный шаг вперед, ибо она к себе его пока что никогда не приглашала. Теоден поспешно кивает - слишком поспешно, будто боясь, что она может передумать. И этот кивок вызывает у нее улыбку: приятно, что ему так важно хотя бы просто быть с ней. Ее квартира была просторной, насколько это возможно для центра Парижа. Никакой захламленности, громоздкой мебели - все легкое, почти воздушное, много цветов и старых фотографий. Теоден невольно засмотрелся на них, везде узнавая ту прежнюю Эльфхильд. Это было тяжело: она была так близко и так далеко от него, а прошлой их жизни для нее не существовало. - В детстве я была очень застенчивой, - она подала голос, заметив, как генерал разглядывает ее фотографии. - Кофе будешь? Или лучше чай? Или вина? - странно, но именно сейчас она почувствовала то ощущения уюта и тепла, которое должно быть в доме. Едва этот англичанин вошел к ней в квартиру, вдруг сразу стало как-то спокойно: что все наконец на месте, и все наконец хорошо. - Ничего не надо, - Теоден повернулся к ней и внимательно посмотрел, словно пытался раз и навсегда запомнить ее образ. Внутри все переворачивалось, а сердце рвалось на части. Как долго он так выдержит? Ему нужно было столько ей сказать, чего он не успел тогда, в той прошлой жизни. - Что-то не так? - она скорее инстинктивно почувствовала это, заметив тень, пробежавшую по его лицу. - Если я скажу, ты сочтешь меня сумасшедшим, - он немного грустно улыбнулся и пожал плечами, но взгляда не отвел. Смотреть на нее - это и так было слишком много для бывшего роханского короля. Просто быть с ней - это уже предел мечтаний, но имеет ли он право ломать ее жизнь ради исполнения своей мечты? - Я никогда не назову тебя сумасшедшим, Теодор. - Теоден, - он все же решился сделать этот шаг в бездну, где он мог либо вознестись с ней в рай, либо потерять ее и жить далее в персональном аду. - Теоден? - Эльфхильд казалась удивленной, но что-то в этом имени было знакомым. Что-то едва уловимое, не чужое - что-то свое. - Да, Теоден. Так когда-то меня звали. Давно: еще в прошлой жизни, где ты была моей женой, - он не мог ее потерять, но и скрывать такую правду не имел права. Было бы нечестно по отношению к ней юлить и замалчивать. Пускай она сочтет его сумасшедшим, но он должен выговориться. Даже если это разрушит их общее будущее, и Теоден клял себя за подобное. Интересно, а Дэнетор на его месте поступил бы так же? Эльфхильд замерла на месте, а потом присела на стул. В ее взгляде читался испуг, и он не мог ее в этом винить. Если бы ему кто-то сказал подобное, то он бы сразу записал рассказчика в психи. Но теперь отступать было поздно, и он заговорил вновь. Он вспоминал, как они познакомились, как они жили, какая у них была свадьба, и как он стал королем. Он говорил о том, как они были счастливы, когда ждали ребенка. Время будто стирало все свои границы, унося его снова в Рохан, где он был еще так молод, полон сил и энергии, мечтаний и надежд. Но вот по лицу пробежала тень, и он уже вспоминал другое. Теоден сразу визуально постарел на пару лет, а плечи опустились под грузом не самых радужных воспоминаний. Он говорил о том, как, рожая их ребенка, он потерял ее, как потерял сестру и остался один с тремя детьми, как он старался дать детям самое лучшее, как пытался быть хорошим королем. Голос дрогнул, когда он заговорил о своем безумии, о гибели Теодреда, о том, как он сам своими руками чуть ли не послал на смерть их сына - единственное, что у него осталось от нее, кроме воспоминаний. Глаза защипало, и он прокашлялся, давая себе временную передышку. - Зачем ты это все выдумал? - ее слова хлестнули сильнее удара хлыста, и он дернулся, подняв голову и посмотрев на нее. - Это правда, Эльфхильд. Я бы никогда не смог тебе соврать, - слышать такое было больно, но он не сердился: его красавица должна сама все вспомнить, и у нее нет никаких оснований верить ему. Да, он все понимал, но все равно было больно. - Я не Эльфхильд. Меня зовут Элиза. И я не понимаю, зачем ты все это придумал? Чтобы затащить меня в постель? Вы со своим другом поспорили, кто быстрее здесь подцепит француженку? - она раздражалась, накручивая саму себя. Эта история ее тронула - на самом деле тронула! И еще показалась какой-то правдивой и родной. Но прошлая жизнь? Нет, она не верила в такое и не собиралась верить. Что за вздор? И почему он так с ней поступил, когда все так хорошо начиналось? - Я сказал тебе правду, - Теоден опустил голову и тяжело вздохнул. Кажется, это был полный крах, и ему не стоило вообще открывать рот, чтобы говорить такие вещи. Но Эльфхильд имела право знать, и вот теперь она знает. Но что же будет с ним? - Тебе лучше уйти, - в ее голосе сквозит металл, от которого болезненно сжимается сердце. Она его гонит, она ему не поверила, все было зря. Он несколько минут не двигается с места, заново переваривая все сказанное и услышанное. Сейчас ее лучше оставить одну и не давить. Его Эльфхильд не любит, когда на нее давят. Впрочем, теперь она уже точно не его. Дорогу до своего отеля Теоден почти что и не помнил: его мысли остались в том прошлом, которое он потерял. Сон никак не шел, а виски его совершенно не брало. У него была мысль бросить все и поехать к Дену, но тот наверняка или со своей художницей, или уже в аэропорту, чтобы вернуться в Ирак. Гнетущее одиночество сжимало его за горло, а чувство опустошения не оставляло ни на мгновение. Он корил себя за то, что не сдержался, что все сказал. Но разве мог он поступить столь бесчестно и молчать? Решение уехать он принял также внезапно. Благо, что вся делегация улетала на следующий день, и он просто взял билет на ближайший рейс до Лондона. Эльфхильд надо дать немного свободы, чтобы она все осознала для себя, приняла свое решение. Он не должен ей в этом мешать и путаться под ногами. Именно это сбивчивое сообщение он и надиктовал на ее автоответчик, так как она явно не желала брать сейчас трубку и разговаривать с ним. Это решение, моментально, далось труднее всего: просто временно исчезнуть из ее жизни ради ее же блага. Свое благо он тут не рассматривал: ему было хорошо только рядом с ней. В аэропорту он пил кофе, пытаясь протрезветь и не заснуть. Ему нужно было о многом подумать, и сон ныне был непозволительной роскошью. И еще он боялся уснуть так крепко, что пропустит ее звонок. Но она все не звонила. Теоден тяжело вздохнул, одним глотком допил свой кофе и поднялся со стула. Как раз объявляли посадку на его рейс. Взгляд был брошен за окно, где в паре десятков километров отсюда была Эльфхильд. Сердце снова сжалось, и он, нахмурившись, побрел к стойке регистрации. Элиза тоже не могла уснуть этой ночью. Слова этого странного генерала никак не шли у нее из головы. Нет, он определенно псих! Как он вообще мог такое придумать и решить, что она в это поверит? Однако более всего прагматичную француженку смущало какое-то внутреннее ощущение, что да, так оно и было, что все вот это - это ее и про нее. Его сообщение на автоответчике она переслушала несколько раз, чтобы просто снова и снова слышать его голос. Он говорил, что уезжает. Да, так, наверное, будет лучше. Так правильно и так нужно. На работе с самого утра, нервная и не выспавшаяся, Элиза почему-то никак не могла сосредоточиться. Сердце было не на месте, а мысли то и дело возвращались к этому сумасшедшему англичанину. Поэтому на перерыв она пошла раньше и с чашкой кофе устроилась в небольшой комнате отдыха, где фоном работал телевизор, и шел выпуск новостей. Сначала она даже не прислушивалась к тому, что говорили, но кадры каких-то искореженных корпусов самолетов привлекли ее внимание. Она вслушалась в слова и похолодела. Чашка кофе выскользнула из ее рук, падая на пол и разбиваясь на осколки. Элиза, как под гипнозом, шла поближе к телевизору, жадно вслушиваясь в слова. Авиакатастрофа над Ла-Маншем. Самолет не долетел до Лондона. Выживших наверняка нет и не будет. Паника и ужас тут же захватили ее целиком так, что тело начала бить нервная дрожь. Мигом вспомнился его голос, что говорил про тот самый рейс, что он готов дать ей время, что он... Его рассказ звучал в ее голове, а перед глазами вставали те самые картины, о который он говорил. Элизе показалось, что она падает в омут, состоящих из тех воспоминаний, которые когда-то были ее. Бескрайние степи Рохана, высокий Медусельд прямо на холме, и принц, что идет к ней с букетом полевых цветов. - Теоден!!!