Змеи

"Однако, здравствуйте!"

Оберин и Эллария спали, когда Обелле приспичило появиться на свет. Второй ребенок этой пары из принца и женщины-бастарда что есть мочи пинался, явно намекая матери, что уступки более не принимаются – пора бы и честь знать. В чреве дорнийки было слишком тесно, да и срок уже давно подошел, но разве можно подготовиться к родам, будь они хоть сотые по счету? Сначала Сэнд игнорировала тянущие боли в спине и внизу живота, но, когда начавшиеся схватки уже невозможно было терпеть, Эллария сдавленно застонала и дернула Оберина за руку: - Оберин… ОБЕРИН! – в панике крикнула Эллария, и принц дорнийский сел на кровати, глядя заспанными блестящими глазами на держащуюся за округлый, словно луна, живот раздобревшую любовницу. - Началось? – сдавленно спросил Красный Змей, а после сам же ответил на свой вопрос. – Началось! Сорвавшись с подушек и одеял, Оберин требовательно позвал служанок и мейстера, крича на всех, кто попадался на горячую руку. Пока служанки снова туда сюда то за водой, то за полотенцами, то за ковыляющим во весь дух мейстером, Красный Змей держал руку Элларии, пока его возлюбленная явно пыталась сломать его пальцы, а заодно и свои собственные зубы. Оберин видел, что ей все труднее сдерживать свои крики, но не мог её оставить, пока в дверях не покажется лысая головка Калеотта. Наконец, это чертов старик, чтоб черт его побрал, таки пришел, и Эллария слабым голосом – между изнурительными схватками выдался перерыв – попросила, сжав его пальцы уже не так сильно: - Прошу тебя, любовь моя, тебе незачем здесь быть. Тебя позовут, когда все закончится. Оберин с сомнением посмотрел в бесконечно усталые глаза возлюбленной, а после положил горячую ладонь на её живот. Эллария тихонько сжала его пальцы и кивнула. Она уже чувствовала приближение очередного приступа скручивающей боли, что означало лишь одно: скоро ей придется тужиться изо всех сил и криками молить Богов, стены, потолок – до кого угодно! – о поддержке. Уже второй её ребенок рвался появиться на этом свете, и она не могла отказать малышу или малышке в маленькой услуге. *** - Дай стрелу! ДАЙ СТРЕЛУ! – на весь двор Копья вопила маленькая девочка, ругаясь с еще одним мальчиком. Дети были погодками, а потому конкурировали за все, что только попадалось на глаза. Малышам было по три года, каждый из них только-только научился внятно разговаривать и держаться на ногах, но в предметы спора уже были включены разнообразные виды оружия. Какими только словами не ругался на сорванцов оружейник после пропажи то кинжалов, то мечей, то копий – в этот раз пропал целый колчан стрел и маленький, но неизменно точный арбалет. Доран и Оберин с интересом следили за схваткой Тристана и Обеллы, тихонько посмеиваясь. Двоюродные брат и сестра были неразлучны в своем вечном стремлении доказать, кто лучше, и, к вящей радости своих родителей, благодаря вечным склокам они научились внятно говорить и ходить, а после и оружие держать, в вечной погоне друг за другом, в атмосфере детского соперничества. - Не дам! – воскликнул подросший Тристан и потряс наконечником стрелы над головой Обеллы, вынуждая девочку подпрыгивать, чтобы достать причитавшийся ей трофей. Однако Тристан, заливаясь злорадным смехом, забегал по полянке, вынуждая с каждым мигом все более и более напоминающую фурию маленькую девочку нарезать круги в попытках догнать кузена. Однако Обелла не была бы дочерью Красного змея, если бы не поняла, что брать надо хитростью. Пока Тристан, заливаясь самодовольным хохотом, продолжать бежать, Обелла остановилась на месте и, дождавшись, когда юный Дорнийский принц пробежит мимо, Обелла схватила Тристана за руку и выхватила из его ладони стрелу и понеслась по направлению к отцу, пока Тристан медленно осознавал, что его надурила девчонка. - Папа! Папочка! – закричала Обелла, взбираясь на руки к Красному Змею и махая у того перед лицом пышным оперением стрелы. – Смотри, папа, я выиграла у Тристана! Не отдам ему, не отдам, не отдам! – заверещала Обелла, прижимая к себе стрелу, словно лысого голодного котенка. Тристан же тащился вслед за ней к Дорану, с угрюмым лицом глядя себе в ноги и явно с большим скрипом осознавая свое поражение. Принц Дорна, добродушно ухмыляясь, потрепал сына по плечу, в то же время переглядываясь с братом. Наблюдать за тем, как их младшие дети соперничают друг с другом, незаметно для самих себя обрастая крепкими и нерушимыми братскими узами. Оберин вспоминал, как также соперничали Обара и Ним, Тиена и Сарелла, Квентин и Арианна, но все это сводилось к одному – когда они вырастут, не будет более крепкой связи, чем между ними. Оберину и умереть будет не страшно, зная, что его дети и дети его брата будут держаться вместе и не бросят друг друга. Все, о чем молился Оберин Семерым – это счастье этой малышки со стрелой и её старших и будущих младших сестер, ведь каждая из них - от его крови и семени. - Ну-ка Обелла, посмотрим, что ты можешь сделать с этой стрелой, - шутливо-строгим голосом заявил Оберин, направляясь вместе с Обеллой, заинтригованной до полусмерти, к мишеням на небольшом поле для тренировок. Он прекрасно знал, где Обелла прячет все сворованные – вернее, позаимствованные – вещички. Достав из под ниши под замковой стеной небольшой арбалет, который описывал красный от гнева и негодования оружейник, Оберин усмехнулся и присел рядом с дочерью на корточки и бережно, словно сокровище, протянул ей оружие. Показав, как нужно правильно вставлять стрелу и стрелять, Оберин ободряюще кивнул обескураженной Обелле, показав одни движением глаз на пока не пронзенную мишень. Слабыми ручонками удерживая арбалет, девочка, не желая показывать отцу слабость и страх, трясущимися ладошками подняла оружие и направила стрелу прямо в цель. Неуверенный выстрел - и стерла, конечно же, полетела далеко мимо. Обелла сначала расстроилась, услышав за спиной вздох отца, и потому, собрав всю волю в кулак, с самым независимым и суровым выражением лица отправилась на поиски улетевшей в траву стрелы. Найдяя её, девочка снова зарядила арбалет и сделала еще один выстрел – снова мимо. Неудача за неудачей только раззадоривали интерес маленькой девочки, и каждый божий день, закидывая на плечо арбалет, она тащила тяжелое оружие и тренировалась, безжалостно расстреливая мишень, пока хотя бы одна стрела не пронзала «яблочко». Обелла росла, крепли её руки, и Оберин каждый день, наблюдая за тем, как малышка превращается в красивую девушку, приближаясь к излету своего детства, машет ему рукой каждое утро, самодовольно указывая на истыканное стрелами яблочко. С того дня, как Оберин поставил её перед её целью, Обелла знала лишь одно: пока отец жив, она не имеет права на промахи.