Lover Dearest

Раб Рабы вампиров — это неотъемлемая часть клана. Также называемые «любимцами», или более уважительно «слугами», Рабы являются людьми, обязанными подчиняться всем приказам вампира(-ов), которому(-ым) они принадлежат. История Рабов такая же древняя, как и наша история; за всё существование вампиров люди всегда являлись для нас и прислугой, и источником пищи. То есть, Раб полностью (разумом, телом и душой) до конца своих дней принадлежит клану, которому он верен. В обязанности Раба входит снабжать клан кровью, которая нас поддерживает, а так же...

- Зачем ты опять это читаешь? Лиам резко поднимает голову, чуть не выронив древнюю книгу из рук. Он мигом захлопывает ее, от чего в лицо попадает пыль, и, сделав вдох, морщит нос. Зейн выжидательно смотрит на него, молча требуя ответа, и, как и говорилось в тексте, он обязан его дать, потому что Зейн спросил, а Лиам — его собственность. - Не знаю, - признается он, пожимая плечами и ставя книгу обратно на полку между двумя такими же старыми книгами в кожаных потертых обложках, страницы которых превратились из белых в бледно-кремовые в результате времени и частого пользования. - Гарри всегда говорит, что мне полезно знать вашу историю. - Нашу, - исправляет Зейн. - Нашу историю. - Это не моя история, и ты это знаешь, - скривившись, возражает Лиам. - Я не раб, - он говорит это практически с вызовом, вскинув брови, словно ожидая, что Зейн опровергнет или, может, наоборот подтвердит это заявление. На губах Зейна играет слабая улыбка, еле уловимая - лишь легкое поднятие уголков губ и едва заметный блеск идеальных белых зубов - когда он пересекает комнату, чтобы задвинуть книгу, которую Лиам только что поставил на место, чтобы она не выпирала дальше других. Покончив с этим, он поворачивается к парню и легонько берет за подбородок, заставляя посмотреть вверх. - Конечно, нет, - нежно и тихо говорит он. - Ты намного больше этого, и ты это знаешь, Лиам. И Гарри бы разорвал на куски любого, кто посмел бы назвать тебя таким варварским словом, как... Лиам снова опускает взгляд, расплываясь в улыбке. - Я знаю, - признается он. Пусть его жизнь и не идеальна, он знает, что всё могло бы быть гораздо хуже. Видите ли, хоть теоретически Лиам и является «рабом», как бы грубо и устарело не звучало это слово, к нему так не относятся. Он встречал себе подобных, таких же слуг, но из других, более старых кланов. Когда ему было четырнадцать, и клан Кенворда остановился у них на несколько недель, Лиам впервые заметил радикальную разницу в том, как они обращались со своей подчиненной (красивой, намного старше Лиама девушкой с холодными голубыми глазами). Ей можно было есть только по приказу, ложиться спать только с разрешения. Еще была Кара, которая скорее принадлежала не клану, а лично вампиру Вильяму, ей-то и говорить разрешалось только с ее владельцем. Но у Лиама, напротив, было намного больше свободы. Он не дурак, он не питает себя иллюзиями, что он настоящий член клана, что он не является их собственностью, но всё же он отличается от представителей своего вида. У Лиама есть своя комната, с вещами, которые он любит. Лиам имеет право исследовать каждый метр их дома, когда ему захочется (кроме комнаты Зейна, конечно, но, кажется, Найл и Гарри вовсе не возражают, когда он приходит в их спальни). От него не требуется убирать или готовить для остальных. Он им не прислуга и не уборщик. Он имеет право отказать, право мыслить, право быть личностью. Но он их кормит. Это единственное общее, что у него есть, с представителями его вида, но всё могло быть хуже. Да и в самом деле, чего стоит отдать литр крови, когда он мог бы лишиться свободы? - В любом случае, - Зейн опускает руку, - Гарри просил передать тебе, что ужин готов. Жить в доме всю свою жизнь, когда тебе почти не позволяют выходить (ладно, может быть, Лиам и не так свободен, как иногда он себя убеждает), оставляет ему кучу свободного времени. За эти годы он успел прочитать всё возможное о вампирах: от текстов, основанных на фактах, до выдуманных любовных романов. Не смотря на устоявшееся мнение, на самом деле они не мертвы. Они очень даже живы, прямо как и он, только могущественнее. Они едят и спят так же, как Лиам. По их венам все еще бежит кровь, и их сердца все еще бьются. Только бьются они медленнее, а кровь их черна, как ночное небо без единой звездочки. Именно эта кровь делает их такими, какие они есть. Она замедляет их старение, делает их быстрее, сильнее, выше человека. Именно эта кровь вызывает в них жажду крови Лиама. Как солнечный свет растениям, вампирам нужна человеческая кровь, чтобы жить. Без нее они засыхают. Без нее они увядают. Без нее они погибают. Без Лиама, - иногда думает он, - они бы умерли. Нет, он не единственный, кем они кормятся. Три вампира, один человек — его просто недостаточно. Но он их главный источник крови. Он — то, что спасает их, когда у них нет сил охотиться. Он... он, как будто их обед быстрого приготовления: легко, удобно, доступно. Лиам кривит губы от этой мысли, но аналогия вполне близка к правде, какой бы неприятной она не была. - Скажи мне, что его бзик со здоровым питанием закончился, - жалобно просит Лиам, выходя из библиотеки. - Я больше не могу есть спаржу. Моя кожа зеленеет. - Ты не выглядишь зеленым, - отвечает Зейн. Его ладонь скользит по предплечью Лиама, кожа немного холоднее человеческой. Они все такие — холодные на ощупь, словно провели последние десять минут на улице в середине зимы. - Ты загорелый, - и затем Зейн останавливает его, заставляя Лиама покраснеть. Взгляд брюнета окидывает его тело, от чего внутри разливается тепло. - И розовый. - Розовый? Зейн проводит большим пальцем по его щеке, слегка надавливая ногтем — не до крови, но до легкой боли. - И соблазнительный, - добавляет он, облизывая губы. - Всегда соблазнительный. Взгляд Зейна на мгновение стекленеет, зрачки расширяются, пока черный не заглатывает слегка карамельный цвет его глаз. Раньше, когда он был младше, это его пугало. Сейчас же его пронизывает чувство, которому он не может найти названия, не может определить, и он не уверен, хочет ли. Но чувство исчезает, сменяясь тревогой. - Когда ты последний раз пил кровь? - сердито спрашивает он, заставляя Зейна моргнуть, приводя глаза в их привычный вид. - Не знаю, - признается он, слегка пожав плечами. Это настолько человеческий жест - что-то, чего старшие вампиры никогда не делают, как успел заметить Лиам за эти годы. Но так же, как Лиам отличается от представителей своего рода, так же отличаются Зейн и их клан. Они моложе, более склонны к человеческим проявлениям эмоций и манерам. Иногда Лиам даже забывает, что они не такие, как он. - Может, несколько дней. Где-то неделю. Я не слежу. Зейн — нет, а Гарри следит. На его прикроватной тумбочке лежит дневник, и Лиам как-то раз заглянул в него. Он не знает, почему, но Гарри отмечает каждый раз, когда он выпил хотя бы глоток человеческой крови. По мнению Лиама, это немного нездорово. - Ты хочешь...? Зейн резко качает головой, снова двигаясь по коридору. - Позже, - добавляет он. - После того, как ты поешь. Лиам хмурится, глядя ему в спину, но, тем не менее, спешит следом за ним. В обязанности Лиама не входит следить за тем, чтобы они все были сыты и здоровы, но всё же он взял на себя эту ответственность. И у Зейна бывают подобные заскоки, когда он не питается неделями. Неделями, за которые его бледная кожа становится серой, пепельной, щеки впадают, а огромные и беспокойные глаза напоминают два янтарных солнышка, висящих над покрытой снегом землей. - Зейн, - грозно говорит он. Иногда Лиам убежден, что Зейн проводит над собой эксперимент, пытаясь вычислить, сколько он сможет продержаться без крови, пока не умрет. И иногда Лиам убежден, что однажды это случится (другая часть его, напуганная до ужаса, считает, что именно этого Зейн и добивается). - Не играй со мной, Лиам, - рявкает Зейн, угрожающий тон его голоса немного жестче, немного страшнее. - Я сказал: после того, как ты поешь. - Но... - Нет, - сказано уверенно, не оставляя места для спора. - Тебя что, убьет хотя бы раз подумать в первую очередь о своем здоровье, а не о нашем? Хотя бы раз поставить свое благополучие выше нашего? - Может быть, - признается Лиам. Потому что, теоретически, это его работа — заботиться о них. И Лиам их любит. Любит медлительную речь Гарри и его глубокомысленные высказывания. Любит то, что Найл, как и Лиам, со своим звонким смехом и радостными улыбками часто забывает, чем он является. И он любит Зейна и его депрессивные приступы и редкие моменты, когда он смеется и улыбается, ярко сияя вместо того, чтобы скрываться в тени, что он обычно и делает. Так что, да, может, его и убьет, если он поставит свои нужды выше их или с ними случится что-то плохое. Зейн, кажется, не очень доволен этим ответом. Он щурится и бормочет под нос что-то очень похожее на «глупый человечишка», за что Лиам недовольно смотрит ему в спину всю дорогу в столовую. Найл и Гарри, как обычно, уже ждут их внутри. Столовая комната — огромное, почти пустое помещение с бордовыми стенами, увешанными канделябрами. По середине стоит невероятно большой (излишне большой для них) стол с ярко- красной скатертью, сочетающейся с красным ковром. Над ним висит огромная люстра, освещая комнату вместо потушенных канделябров. Она наводит на Лиама ужас с самого первого дня. Люстра висит прямо над ними, и Лиам готов поклясться, что иногда она качается из стороны в сторону, словно маятник, грозясь оборваться и задавить их. - Кто-то поссал на твою могилу? - спрашивает Гарри, весело глядя на Зейна, который заваливается на один из стульев. - Отъебись, - бормочет тот. Лиам садится поближе к Найлу, на другой конец стола. К Найлу, который уже наполнил тарелку до отвала из кучи блюд, стоящих на столе. Гарри всегда перебарщивает: вместо четверых, готовит на целую толпу. А Найл всегда начинает есть до того, как все усядутся, несмотря на то, что это невежливо. Они перестали пытаться отучить его от этой привычки. Лиам придвигает к себе блюдо с картофелем, и в животе урчит от запаха приготовленного мяса. Уже несколько недель — по крайней мере, кажется именно так, - Гарри не давал им есть ничего, кроме пареной рыбы и зеленых овощей. Он умирает от желания отведать тушеной говядины слева от него, положить на тарелку горку сливочного пюре и наесться до отвала. - Видишь? - спрашивает Найл с набитым ртом, указывая вилкой на Гарри. - Лиам смотрит на картошку так, словно не ел несколько месяцев. Я же говорил, что твоё здоровое питание нас убьет. - Здоровое питание не убивает, - надменно говорит Гарри. - На то оно и здоровое. - Полезно питаться нездоровой пищей в умеренном количестве, - возражает Найл. - Что не полезно, так это ждать от нас, что мы проживем на гребаных брокколи и зеленых бобах. Лиам молча улыбается. Иногда ему кажется, что они спорят просто ради того, чтобы поспорить. Ради развлечения. Никто из них не выглядит разозленным: Найл расплывается в улыбке, уголки губ Гарри ползут вверх против его воли. - Да, ну, что ж, - говорит Гарри. - Заткнись и ешь. Или ты хочешь заниматься готовкой? Найл затыкается и ест. Остаток ужина проходит в тишине, единственные звуки в комнате — звон столовых приборов и довольные стоны Найла. Всё это время Лиам кушает, наблюдая за Зейном, который ковыряется вилкой в еде, глядя на нее без интереса и с отвращением. Так, значит, у него все-таки один из этих периодов. Они случаются время от времени, как кажется, без причины, когда у Зейна пропадает настроение, а с ним и аппетит как к еде, так и к крови. Лиам вздыхает, заставляя брюнета поднять взгляд, словно он знает, почему Лиам это сделал, словно он прочитал его мысли. Слава Богу, этого он делать не может, но раньше Лиама всегда мучил этот вопрос, пока Гарри не заверил его, что нет, вампиры не умеют читать мысли. Лиам не знает, что они сделали, если бы могли, но есть предчувствие, что надолго бы он здесь не задержался (не то что бы он часто думал о них что-то плохое, но когда ты живешь в замкнутом пространстве с небольшой группой людей, иногда они начинают раздражать). - Итак, - громко говорит Гарри, наконец прерывая молчание. - У меня есть объявление. - О-о, это будет весело, - стонет Найл. - Что на этот раз? Только не говори мне, что ты опять нанял одного из этих людей-декораторов, чтобы переделать нашу гостиную, Гарри, потому что в последний раз... - Нет, не нанял, - тихо отвечает Гарри, выглядя слегка раздраженно впервые за вечер. Ремонт, который они попытались сделать несколько лет назад, - болезненная тема. Лиама в то время здесь не было, но он слышал истории (и то кровавое пятно на ковре в главном зале так и не вывелось). - Вообще-то, это касается Луи. Это вызывает интерес даже у Зейна, а Лиам от восторга садится прямее. - Тот самый Луи? - спрашивает он. - Еще один член... - Да, - обычно Гарри не перебивает людей. Он очень вежливый, не раз проходил курсы этикета за всю свою жизнь. Но в определенных ситуациях Гарри знает, что ему нужно перебить, иначе он никогда не скажет то, что пытается сказать. - Да, Лиам, тот Луи. Сегодня на почту пришла открытка, и он говорит, что возвращается домой. Зейн громко фыркает. - То же самое он говорил и три года назад, помнишь? Когда он был в Испании, он прислал нам письмо, сообщая, что вернется до конца месяца. Он так и не объявился. Луи — четвертый член их клана (если считать Лиама, то пятый, но он никогда себя не считает). Лиам никогда его не видел. Ему было тринадцать, когда он впервые оказался в особняке, и тогда Луи уже не было. Ему сказали, что Луи уехал навестить семью и что он скоро вернется. Лиам подумал, что «скоро» означает пару недель, может, месяц или два от силы. Но, оказывается, каникулы вампиров длятся намного дольше, так как прошло уже пять лет, а Луи все еще не вернулся. Немного сложно не питать надежд, но Зейн прав. За прошедшие годы Луи несколько раз писал, что вернется, но никогда не сдерживал обещание. - Ты правда думаешь, что в этот раз он вернется? - Я знаю, что вернется, - уверенно отвечает Гарри. - И на чем основывается твое предположение? - спрашивает Зейн. - Только потому что ты хочешь, чтобы он вернулся, еще не значит, что так и будет. - Что ты хочешь сказать? - хмурится тот, и Зейн пожимает плечами. - Я хочу сказать, что его не было дома уже десять лет, Гарри. Сомневаюсь, что он вернется. - Пошел ты, - шипит кудрявый. Он вскакивает из-за стола, сгребая стулом ковер, и вылетает из комнаты в мгновение ока. - Зачем ты это сделал? - сердится Найл. - Ты знаешь, как он реагирует. - А ты знаешь, что мы должны перестать с ним сюсюкаться, - рявкает Зейн в ответ. - Луи не вернется, и мы оба это понимаем. Если мы будем притворяться, что он вернется, то Гарри будет только сложнее пережить это, когда он неизбежно осознает, что этого не случится. Лиам медленно отодвигает стул назад. Человек в эпицентре вампирской ссоры — плохая идея. Хоть у него и нет сомнений, что никто из них нарочно не причинит ему вред, он не очень доверяет им, когда они ругаются. Лиам мог бы легко стать случайностью в драке, которая не оставила бы на них и царапины, и он не хочет рисковать. - Сядь, Лиам, - рычит Зейн. Лиам немедленно садится на место. - Ой, спрячь свои клыки, придурок, - ворчит Найл. В отличие от Гарри он встает из-за стола, не создавая шума. - Знаешь, только потому что ты несчастен, еще не значит, что ты должен тянуть нас на дно вместе с собой. И затем они остаются вдвоем. Зейн потирает лицо, понурив плечи. Лиам закусывает нижнюю губу, отодвигая от себя тарелку. Неожиданно еда совсем не кажется аппетитной. Он хочет пересесть за другой край стола и положить руку Зейну на плечо, хочет утешить его, хоть и знает, что в этой ситуации виноват сам Зейн. Это он сорвался сначала на Лиама, потом на Гарри, а потом и на Найла, но это не лишает его желания стереть с лица вампира этот болезненный вид. - Ешь, - говорит брюнет, не поднимая взгляд. - Доедай до конца. - Но я не... - Лиам. Он невольно вздрагивает. Глаза Зейна снова черные, и в его тоне проскакивают пугающие нотки. А, может быть, дело в блеске смертельно острых клыков. В любом случае, Лиам берет вилку и начинает «вычищать» тарелку, набивая рот большими кусками еды, которая на вкус кажется картоном. Доев, он поднимается и начинает убирать со стола, но Зейн встает с места и отмахивается от него. - Я займусь этим, - говорит он, и, прежде чем Лиам успевает возразить: - Иди. - Кто-то сегодня проснулся не на той стороне гроба, - бормочет Лиам под нос, направляясь к двери. - Я всё слышу, - кричит Зейн вслед. Лиам улыбается ему через плечо: - Я знаю. Приходи ко мне потом, ладно? - Ладно, - безразлично говорит тот, и Лиам знает, что он не планирует этого делать. Все же он отправляется в свою комнату, поднимаясь по винтовой лестнице. Дом до нелепого огромный, и иногда Лиам боится заблудиться. Но из всех мест в особняке больше всего он любит эту лестницу. Она поднимается высоко-высоко, выше второго этажа, третьего, до самого чердака, где Зейн проводит большую часть своего времени. Спальня Лиама находится на втором этаже в восточном крыле рядом с комнатой Найла. Спальня Гарри — на третьем, так же, как и спальня Луи, куда Лиам пробирался тайком несколько раз, слишком любопытный или заскучавший, чтобы сдержаться. И единственная комната наверху в этом крыле - спальня Зейна. У Лиама самая маленькая комната, но он абсолютно не против. В ней самое большое окно, с широким и удобным для сидения подоконником и с плотными шторами, которые обычно закрыты. Вампиры по своей натуре ночные существа, и Лиам приучился к их режиму, и именно поэтому шторы сделаны специально для того, чтобы в комнату не проникал солнечный свет и Лиам мог спокойно спать в дневное время. Зайдя к себе, Лиам в первую очередь подходит к окну и раздвигает эти самые шторы. На улице все еще темно, и так будет ближайшие несколько часов. Это мрачная, облачная ночь, когда небо больше серое, чем черное, когда нет звезд, а луна мелькает лишь в пробелах между плывущих облаков. Лиам приоткрывает окно, просто ради того, чтобы ощутить прохладный воздух, и глубоко вдыхает, не обращая внимания на мурашки, пробежавшие по коже. У Лиама в комнате есть всё, чего хотел бы любой парень его возраста. Огромный плазменный телевизор на стене с присоединенным к нему икс-боксом. Стеклянный стенд с огромной коллекцией DVD, дорогая стерео-система и куча CD на любой вкус. Персональный компьютер и полка с книгами и комиксами. Он считает, что это их способ искупления вины. Все, что Лиаму захочется, он получает, как избалованный ребенок родителей, не бывающих рядом, которые покупают его любовь вместо того, чтобы заслужить. Но он не возражает, потому что, опять же, все могло быть намного хуже. И, может быть, правда ужасно скучно постоянно находиться в имении, но однажды он прочитал в одной из исторических книг, что некоторые кланы заставляют людей, как собак, спать на полу возле их кроватей. По крайней мере, с Лиамом обращаются, как с человеком, хоть и заключенным.