Шизофрения

Время на корабле десептиконов словно остановилось, растягиваясь в пустые однообразные солциклы полного бездействия, умноженного на отчаяние безысходности, мрачным облаком висевшее в коридорах базы. Вот только Нокаут, так хотевший потянуть время, замедлить отсчет невидимого таймера, выставленного Мегатроном, этого не ощущал. Время… Абстрактное нематериальное понятие стало главным критерием в битве за актив беспилотника, и спорткар ощущал, что в этой гонке он позорно отстает от идеальных, или хотя бы желательных, показателей. Время утекало ровными столбцами однотипных данных, которые уже привык видеть на мониторах медик. Попытка дешифровки скачанных архивов ничего не дала, и Нокаут бросил глупое и второстепенное в текущей ситуации занятие, сосредоточившись на известных данных, и стараясь построить хоть сколько-нибудь вероятные прогнозы на их основе. Информация была противоречива, хаотична, не упорядочена, но алый медик упорно тратил время на попытки хоть чего-то добиться, создать хоть какие-то связи и попытаться понять, что делать дальше. На самом деле, больше всего Нокаута пугала неизвестность. С чем он столкнется в процессоре Саундвейва в этот раз? Узнает ли его логик? И главное, что сказать связисту, чтобы его убедить в том, что он хочет помочь?.. Попытка неудачно заикнуться о холо с его участием в прошлый раз обернулась ничем, да и потом уже, размышляя над произошедшим, Нокаут вынужден был признаться самому себе, что погорячился с выводами и что зная педантичность Саундвейва, было бы удивительно, если бы у вездесущего связиста не было полной подборки компромата на всю их армию. Впрочем, несмотря на все метания и сомнения, времени на размышления у Нокаута не было – вернуться в процессор связиста необходимо было в кратчайшие сроки, а действовать… по ситуации. Прежде, чем соединять себя с отключенным Саундвейвом, Нокаут тщательно проверил, пишутся ли данные о показателях процессорной деятельности, на всякий случай поставил предохранители и дублирующую память для приборов. Случиться могло все, что угодно. Алый медик совершенно не был уверен, что эта вылазка окончится успехом, хотя очень на это надеялся. Связист заметно изменялся от случая к случаю, бродя в собственном процессоре, будто постепенно проматывались все события из памяти, по порядку, поочередно, постепенно отражая периоды развития связиста и его путь от спарклинга до лежащего в медбэе отключенного корпуса. Медик едва успел улечься на платформу, как реальность медбэя снова подернулась квадратиками статики, будто неисправный монитор, забитый шумом… Пережив отвратительный клик падения в бездну, Нокаут не сразу понял, почему шум не утихает. Отключившись у себя в медбэе, очнулся он в… огромной потоковой аудитории? В помещении было действительно шумно и тесновато. Медик с удивлением осмотрелся, почувствовав себя отвратительно неуместно среди некогда модных корпусов абсолютно квадратных очертаний. Меха, фем не обращали на гладкий спорткар никакого внимания, что-то шумно и одобрительно обсуждая. Все взгляды были прикованы к кафедре внизу, у которой уже раскладывал бумаги некрупный бот: – Попрошу минуточку внимания! По результатам голосования коллегии жюри, было принято следующее решение… – бот выдержал драматическую интригующую паузу, заставляя юных зрителей заворожено замолчать в ожидании продолжения. – Итак, по итогам было принято решение, присудить победу в конкурсе-конференции Саундвейву! За неоценимый вклад в развитие технологии взаимодействия искусственно созданного интеллекта с системами самостоятельного меха. Поздравляем, Саундвейв! Нокаут с интересом следил за тем, как под аплодисменты к кафедре спускается… Саундвейв? Меха внешне ничем не отличался от остальной толпы учеников, гармонично вписываясь в квадратные геометрические формы. И что интересно, явно трансформируясь в угловатый кассетный магнитофон… Медик удивленно смотрел на абсолютно незнакомый корпус – он и не думал, что связист настолько старая модель. Сам спорткар эту моду уже не застал, несмотря на то, что уже давно вышел из возраста янглинга. – И как вы все знаете, Саундвейв получает возмож… – Нокаут не успел понять, что произошло, как воспоминание смазалось, мигнуло яркими пятнами и исчезло, не дойдя до логического завершения. Перед медиком снова оказался один из коридоров Немезиса, только какой-то… незавершенный, что ли? В стене не было ниши, недоставало пары дверей, ведущих в подсобные отсеки, не было арки над одним из переходов… Будто все изящные украшающие элементы корабля никогда не существовали, а тот, кто создавал корабль, не особо утруждаясь просто обшил все поверхности листами металла, чтобы быстрее сдать работу. Алому спорткару оставалось только идти дальше, надеясь на то, что хоть что-то подскажет о местонахождении связиста. В этот раз у корабля не было даже окон, но почему-то Нокаут был уверен, что корабль не на земле, а в каком-то неизвестном субпространстве, в черной дыре чужого подсознания, которое само по себе уже черная дыра… И если выйти отсюда в прошлый раз медик смог с помощью банальной перегрузки, то сможет ли он сделать хоть что-то, если эта непрочная конструкция, у которой стало заметно меньше деталей, внезапно решит исчезнуть, ломая единственную зацепку хоть какой-то реальности, спорткар не знал. Внезапно вспомнилось жуткое холодящее Искру ощущение бесконечного падения, когда нет ничего: ни актива, ни конца падения…Медик вздрогнул и постарался отогнать наваждение, заглядывая в ближайший отсек. В кварте было неожиданно светло, хотя источник свечения был совсем некрупным: небольшой контейнер с прозрачными стенками, в котором отчаянно ярко вспыхивала пульсирующая Искра, над которой стояли Саундвейв, еще в своем странном квадратном корпусе, и внезапно Шоквейв. – Она сейчас погаснет, – в голосе кассетника слышалось сожаление, как у спарклинга, который осознает, что все хорошее когда-нибудь заканчивается и что ни одно мгновение больше никогда не повторится так же, как раньше. – Да. И больше никогда не вспыхнет. Смотри. Записывай и запоми… Контейнер брызнул осколками усиленного прозрачного полимера, сдерживавшего энергию гаснувшей Искры. Шоквейв исчез вместе со взрывом, а Саундвейв еще астросекунду задумчиво смотрел на то место, где стоял наставник, но прежде, чем Нокаут успел к нему обратиться, исчез, развеявшись, будто глюк оптики. Медик поймал себя на рассматривании пустой кварты – не было даже осколков! – и поспешил убраться оттуда, ощущая, что такими темпами он сам скоро поедет шарикоподшипниками, и тогда уж точно ни о каком спасении не будет идти и речи. Максимум, который сможет сделать для них обоих Мегатрон – это не отдавать их на расправу Старскриму, а деактивировать быстро. В невеселых думах Нокаут, не оборачиваясь, шел по почти незнакомому коридору, иначе он бы наверняка заметил, как исчезла дверь в кварту, в которую еще два клика назад он заглядывал… Запаниковал медик на десяток кликов позже, когда прямо у него перед фейсплейтом исчезла, просто растворилась, как никогда и не было, дверь, которая должна была вести на капитанский мостик. Алый спорткар отдернул когти, будто от кислоты, не решаясь прикоснуться к гладкой, как отполированная броня, стене. Странный звук, разнесшийся по коридору, заставил Нокаута отвлечься от созерцания стены и поспешить туда, откуда исходил весьма и весьма знакомый гул полировальной машинки с грубым абразивным кругом – такой всегда заполировывали швы после ремонта… Очередной отсек даже не встретил медика дверью – ее попросту не было. Открытый проем демонстрировал медотсек с бедным оборудованием и, неожиданно, Саундвейва в том обманчиво хрупком корпусе, в котором его привык видеть Нокаут. На соседней платформе лежал с потухшим визором будто выпотрошенный прежний корпус древних квадратных очертаний. Медик ожидал увидеть себя, но рядом со связистом был явно кто-то другой, Нокаут не успел рассмотреть – все исчезло, осталась только платформа, на которой вполне уверенно сел Саундвейв, холодно вперившись голубой оптикой в Нокаута. – Цель прибытия? Медик замялся, будучи не готовым к допросу. – Меня послал Лорд Мегатрон, – по привычке скинул ответственность спорткар, одновременно надеясь, что имя Великого и Ужасного как-то положительно отразится на связисте и заставит того вспомнить… Следующая реплика показала Нокауту, что Мегатрона Саундвейв помнит в любой реальности: – Какова задача? – Очистка внутренней памяти, я пришел помочь… Медик замер в напряженном ожидании. Его рассматривали долгих три клика, после чего связист поднялся с платформы и шагнул навстречу: – Личность идентифицирована. Нокаут. Доступ… – Саундвейв задумался, но потом, видимо, авторитет Лорда перевесил сомнения: – Доступ разрешен. Уточнить, доступ к чему разрешен, и вообще, что делать и что здесь происходит, спорткар не успел. Логик уверенно двинулся на него, в последний момент изящно обходя и покидая отсек. Прекрасно помнивший, как десяток кликов назад исчезла целая кварта вместе с дверью, Нокаут поспешил следом, не желая отставать от владельца субъективной реальности. Они шли совсем недолго. Учитывая масштабы Немезиса, Нокаут бы сказал, что вообще почти не переместились, входя в ту самую дверь, где по прикидкам спорткара должен был быть отсек связиста. Хотя, медик уже давно заблудился в подвижных лабиринтах коридоров на непонятном корабле и не взялся бы утверждать это абсолютно точно, где они сейчас находятся. Дверь отъехала в сторону, и Нокаут уже в который раз зарекся пытаться предугадывать то, что скрывается за очередным перекрытием. В этот раз вместо ожидаемой простой кварты с платформой, терминалом и датападами, перед медиком предстал огромный зал. Шлак, такое огромное помещение просто не могло поместиться на Немезисе! С другой стороны, взывать к логике здесь было бы апогеем абсурда, так что алый спорткар просто молча удивлялся, рассматривая ровные ряды стеллажей, привинченных к полу, и ощущая себя так, будто он снова попал в архив Иакона, в котором при желании можно было спрятать десяток Метроплексов так, что никто бы не нашел. Нокаут видел начало, но не видел конца высоченным стеллажам, уходившим куда-то во тьму. Связист зачем-то подошел к стене и столкнул стопку датападов, сложенных неровными рядами еще и у стены. Инфорамки посыпались одна на другую, длинной волной стекая к ногам медика. За нагромождением рамок внезапно нашлась еще одна дверь, которая вела в такое же большое пустое помещение. Впрочем, помещение медика не заинтересовало, и он из любопытства поднял выбранную наугад инфорамку, активируя ее... Наверное, надо было уже перестать удивляться, но к внезапно возникшему прямо перед ним чудовищу непонятного происхождения и природы Нокаут все равно не был готов. Огромная тварь, даже хуже Предакинга, с длинным шипастым хвостом ядовитого кислотно-желтого цвета и плоской овальной мордой, на которой в хаотичном порядке было расположено три пары оптики. Зачем этому существу металлический кокон вместо корпуса с нелепыми человеческими конечностями, можно было только догадываться. От неожиданности медик выпустил из пальцев злополучную инфорамку, роняя на пол. Довольно хрупкий девайс ожидаемо не выдержал встречи с полом и разбился, высыпаясь кусочками стекла. Нокаут отследил падение датапада и машинально закрылся манипуляторами от чудовища, которое уже готовилось напасть, но… стоило только инфорамке перестать функционировать, как чудище исчезло, как и не было, мгновенно рассыпавшись на пиксели. Подошедший Саундвейв прожег Нокаута взглядом голубых линз: – Соседний отсек, статус: свободен. Рекомендация: перенести необходимое. Алому медику потребовалось несколько кликов на то, чтобы сообразить, что два соединенных между собой отсека – имитация, проекция жестких дисков в глючном зараженном процессоре. А значит, если этот захламленный отсек огромен и напоминает архив Иакона в лучшие времена – это основной диск, стало быть, резервный свободен, и на него (или в него?) и нужно перенести все то, что действительно нужно на чистый незараженный вредоносной программой резервный диск. Осталось понять, как разобраться, где что, и как разгрести весь этот огромный объем данных… Впрочем, помощников не предвиделось, и Нокаут отогнал малодушную мысль о том, чтобы уйти и вернуться с толпой эрадиконов. Бред, но заманчиво… Мечтать, конечно не вредно, но работу за него никто не собирался делать, хотя Саундвейв, разумеется, помогал. В этот раз медику определенно повезло наткнуться на разумную часть связиста, которая не исчезла, к тому же. Прогнав воздух через вентсистему, спорткар подобрал еще один датапад, мысленно сделав отметку – даже в процессоре информация выглядит, как датапад. Не придумав ничего лучше, чем включать каждую инфорамку, просматривая ее, если есть, что читать, и разбивать, если из хаотичного набора крючков и недешифруемых текстов внезапно материализовался всякий шлак, через два цикла Нокаут уже даже не реагировал, перестав удивляться тому, какой бред может создать человеческое сознание, хаотично скрещивая различную бессвязную информацию. Нужные датапады бережно отключались и выносились в соседнюю кварту. Нокаут переносил стопки, отмечая, что понемногу, но резервный диск заполняется информацией, однако, датападов в основном отсеке не становилось меньше! Их будто даже становилось все больше… Медик уже не читал датапады, даже не вникал. Если в следующую после включения астросекунду ничего не распаковалось в окружающий мир – все в порядке, если странный звук – разбить. Время в монотонной работе потерялось от слова совсем, и спорткар равнодушно размышлял фоновыми мощностями о том, что время – ни разу не объективная вещь. Когда нужно – его нет, когда хотелось бы ускорить и перемотать свой актив – пространство, словно издеваясь, отключает синхронизацию со временем и можно сколь угодно долго размышлять, сколько же реально времени прошло… Отвлекся от своих размышлений Нокаут только тогда, когда прямо у него из-под манипуляторов исчез очередной датапад. – Это что еще за шлак… – пробормотал Нокаут. Прямо у него на оптике пропала еще пара. А потом появилось четыре, на поверку оказавшиеся плодом вируса. Медик наугад начал выхватывать датапады, среди которых попадалось все меньше «правильных» и все больше с каким-нибудь шлаком. Как всегда появившийся бесшумно Саундвейв спокойно следил за суетой Нокаута. – Они исчезают! – спорткар в панике следил за тем, как исчезают наверняка нужные файлы, заменяясь бредовыми разработками белковых. Информация… Они зацепили хранилище, начали освобождать место, и вирус получил дополнительное место на основном диске, быстро копируя и приумножая себя новыми и новыми распакованными архивами без какой-либо связи и логического смысла. Процессор Саундвейва обещал попросту не выдержать, стиралась его личность, заменяясь пустым шлаком. А если нет личности, то… …нет и Искры. Медик резко обернулся, еще не зная, что делать, но уже решительно намереваясь хоть как-то спасать дело, когда увидел, что Саундвейва рядом с ним нет. Связист стоял в дверном проеме, оставаясь по ту сторону двери – в пространстве резервного диска, а Нокаут так и смотрел, замерев, как неспешно закрылась дверь, отрезая от него связиста. В следующий клик самого медика уже погребло лавиной все прибывавших датападов. Масса все росла и росла, сдавливая корпус со всех сторон. Гонщик поймал себя на мысли, что не слышит собственный крик… Включившись на платформе в своем медбэе, спорткар свалился с платформы под оглушительный писк и вой множества приборов, на разные голоса вопивших о затухании Искры, лежащего рядом связиста. Запутавшись в кабелях и кое-как прорвавшись к терминалу, медик быстро застучал когтями по экрану, запуская очистку основного диска, на что приборы отозвались еще более гневным пронзительным визгом, и переключение основных связей Искры с процессором на резервный диск, временно прописывая ему статус основного. Расслабиться и прогнать воздух через вентсистемы Нокаут смог только через долгие пять кликов, когда перестали выть приборы, нормализовалась частота пульсации Искры. Отключив все кабели от себя, медик почти упал на стул, чтобы набросать заметку о еще одном озарении, касательно произошедшего в прошлый раз сбоя в Искре самого Нокаута. Процессор напрямую завязан на взаимодействие с Искрой, следовательно, когда медик шарил в процессоре связиста, он автоматически дал ему власть над своим корпусом, а Саундвейв, который вел в мысленном интерфейсе, чуть не погасил его, отдав приказ на подчинение, который процессором распознавался как уничтожение личности, а, следовательно, и Искры. Слава Сигме, стабилизаторы у медиков работают без сбоев… Ожидая завершения форматирования основного диска связиста, Нокаут размышлял о том, сколько они успели спасти, а сколько нужной информации погибло, вытесненной вирусом. Только сейчас медик начал понимать и складывать сложный логический паззл, который ему не давался ранее. Вирус прогрессировал, занимая и требуя все больше пространства, а так как пространство ограничено емкостью диска, Саундвейв подпрограммно начал удалять все подряд, таким нехитрым образом освобождая место для вируса и временно защищаясь от перегрузки процессора. Несложно догадаться, что так как ближе всего связисту была его память, ее он и начал уничтожать, причем важные части, связанные с симпатией и достижениями в прошлом. Отсюда и хаотично обрывавшиеся сюжеты, исчезающие кварты и отсутствие деталей корабля – все исчезало по мере того, как связист это забывал под давлением шлакова вируса... Отвлек Нокаута от размышлений писк приборов, сообщавших, что форматирование основного диска окончено, данные перенесены, приоритетность связи с Искрой восстановлена и все показатели в норме, но медик все равно чувствовал неуверенность… Шлак, он чувствовал себя до абсурда глупо! Алый спорткар резко развернулся, нарезая круги по небольшому пространству медбэя. Что за бредовые мысли, надежды и чаяния в отношении связиста?! Этот ходячий компьютер, у которого наличие Искры подтверждают только медицинские приборы, уже дважды вполне по-десептиконски во всех смыслах попользовал его в своем сознании, а медик продолжает трястись над изящным синим корпусом… Ну он же медик, верно? Нокаут мысленно порадовался найденному оправданию, понял, что это оправдание, сам на себя разозлился и решительно хлопнул по кнопке отключения систем поддержки функционирования, давая системам Саундвейва включиться. В конце концов, где его десептиконская гордость?! Трястись еще тут над всякими… починили – и до свидания! Впрочем, закончился у медика астросекундный прилив уверенности в себе, вызванный раздражением на себя же, довольно быстро, и спорткар с тщательно подавляемым страхом ожидал прихода беспилотника в онлайн, боясь после включения увидеть тщетность всех усилий. А вдруг… опять покемоны? Да, остатки сохраненных файлов были перенесены на основной диск, Искра пульсирует в нормальном режиме, но вдруг вирус все же где-то остался? Во второй раз все будет уничтожено еще быстрее и… почему-то Нокаут был уверен, что второй раз он не выйдет в онлайн в своем реальном медбэе, а просто погаснет, раздавленный чужим сумасшествием. – Саундвейв онлайн, – нарезка чужих голосов звучала настолько непривычно после того, как Нокаут разговаривал с самим Саундвейвом… – А? Да, отлично. Необходимо провести несколько проверок работоспособности систем… – медик все ждал, что вот, вот, сейчас закончится связная речь и снова начнется, но связист вполне спокойно поднялся в привычном молчании, отодвинув Нокаута и покинув медбэй. – Системы работают нормально… – резюмировал спорткар, глядя вслед связисту, пока закрывшаяся дверь не отрезала коридор от пространства медбэя. В том, что системы действительно работают, вся база убедилась в течение декацикла, когда Саундвейв, которому поручили поиски выхода из энергетического кризиса, решил проблему, завершив формулу синтэна. Самостоятельно ли, или выкрал с помощью кассетника, не важно, но факт был фактом – война возобновлялась, получив новый виток и новые масштабы. Пока Мегатрон готовился к нападению, Старскрим – к очередной подлянке, а база – к бою, Нокаут сидел в медбэе, ломая процессор над шифром, который стоял на тех архивах файлов, которые ему передал Саундвейв. Был ли в этом смысл теперь, когда связист снова был в строю, медбот не знал – связист его начисто игнорировал и, кажется, не помнил ничего из того, что происходило у него в процессоре. Не то чтобы Нокаут на что-то надеялся… но надеялся. А теперь надежды пошли прахом, только и всего. Ломание простенькой, но никак не дающейся медику шифровки стало чем-то вроде способа убить время, которое снова, как назло, забыло о том, что должно как-то двигаться. Да и удовлетворить свое любопытство хотелось. Все же, стыдно было отступить: самооценка Нокаута и так в последнее время очень жестоко страдала. Блокировка на файлах была своеобразной, было сложно даже понять, что именно за вид шифра является паролем: цифры, звук, файл, набор команд… Озарение пришло внезапно. – Ну-ка… а если так… – Нокаут попробовал ввести простейший алгоритм программирования искусственных интеллектов, и хитрый код наконец-то поддался, открывая огромные объемы чужой… памяти? Медик едва ли не с открытым ртом смотрел на фрагмент из прошлого, до того момента, в который он вывалился в последнее свое посещение чужого процессора: Саундвейв готовился к выступлению и представлению своей научной работы. По столу прыгала неуклюжего вида птица, по команде связиста сложившаяся в кассету для магнитофона. Значит, все мелкие помощники трансформеров вроде Саундвейва – всего лишь высокотехнологичные разработки на основе искусственного интеллекта? И, судя по всему, Саундвейв был одним из первопроходцев в этой области… Нокаут был потрясен и восхищен, впрочем, как и судьи того самого конкурса, на который алый спорткар ввалился. Наверняка в пакете файла шли еще мысли и эмоции связиста, но открыть хранимые файлы у себя в процессоре медик не мог, потому что это все же не его воспоминания, а терминал, к сожалению, мог передать только звук и видеозапись… Мучимый любопытством, медик нашел тот самый фрагмент, где связист полностью заменил корпус, и уже почти подгружались причины, которые вынудили его это сделать, как за спиной у Нокаута послышалось внезапное: – Носитель найден. – Что? – Нокаут едва успел встать со стула, как его тут же приложили о поверхность терминала, который сразу же погас, и начали взламывать, тонкими когтями безошибочно находя порты для информационного соединения. – Я не… Эй! Не надо! Медика ожидаемо не услышали, да и он не особо пытался что-то донести, если уж говорить откровенно. Ощущение отвратительной собственной слабости из-за симпатии к связисту мешало Нокауту сопротивляться. Точнее, мешало хотеть сопротивляться… Такое губительное для самооценки согласие, договоренность с самим собой, лишь бы получить столь желаемое внимание… На пару астросекунд медик себя возненавидел за такое малодушие, но все же Нокаут привык потакать своим желаниям, наслаждаясь активом. Впрочем, в этот раз наслаждаться было сложновато, у гонщика даже возникло ощущение, что такое уже происходило. Конечно, не здесь, а в процессоре Саундвейва, когда он закачивал в медика информацию. Как оказалось, процесс ее извлечения был ненамного приятнее. И только сейчас Нокаут окончательно понимал, что, увы, никакого интереса, кроме практического, у связиста не было и сейчас, по сути, тоже нет – он просто забирает свое, забирает те самые файлы памяти, которые были под угрозой в его собственном процессоре, и которые гениальный логик попросту передал ему на хранение. Записал информацию, как на обычный носитель… – Перемещение завершено, – почему-то запись голоса Старскрима сейчас показалась особенно отвратительной. Оптокабели потянулись прочь из информационных портов, и Нокаут даже не знал, что сказать. Шлак, Саундвейв своими появлениями и исчерпывающими действиями просто не оставлял надежды ни на что. Никаких недосказанностей, только приказы, только работы. Ровный спокойный шаг уходящего связиста медика уже даже не разочаровал. Мысленно хмыкнув самому себе, медик стал отключать сломанный терминал. «Может быть, когда-нибудь в другой реальности…» *** Бой с автоботами состоялся уже уже через два солцикла. И когда Нокаут узнал… услышал, переданное по внутренней связи сообщение о попадании связиста в зону Тени, выбор «примкнуть к автоботам или нет» мгновенно перестал существовать. Где-то глубоко в процессоре тоненько пискнул голосок гордости, вопрошавший: «И что, все равно будешь его вытаскивать?» – но был быстро заткнут самим Нокаутом, сдающимся автоботам с далеко идущими планами: «Конечно, буду. Я же медик…»