Остановка на пути

— Приемное. — Машина номер 119. Везем бездомного с полным букетом: открытый перелом ноги, тупая травма живота, инфекция верхних дыхательных путей. Городская отказала — мест нет. Послали к вам. — Везите. — Будем через десять минут. Встречайте. Дежурная медсестра положила трубку и зевнула. Это была уже вторая за неделю ночная смена, и ей так хотелось, чтобы она прошла тихо. Хотя сейчас сработали медицинские суеверия — лучше взять одного средней тяжести, чем часам к четырем утра будет несколько машин с тяжелыми. — Джилл, не видела дежурного врача? — сестра тормознула преходящую мимо коллегу. — Спит в ординаторской. Сегодня Бернар. Срочное что-то? — Бомж какой-то. Видать с другими бомжами что-то не поделил, — дежурная сестра глубоко вздохнула, вышла из-за стойки регистрации и направилась в ординаторскую будить доктора Бернар. Стерильные коридоры неотложки одной из лучших больниц США, и уж точно лучшей больницы штата Индиана — больницы святого Винсента города Индианаполис — приветствовали медсестру холодным искусственный светом, так отличавшимся от непроглядной тьмы на ночных улицах. Ординаторская находилась в некотором отдалении от зоны ожидания, давая врачам и младшему медицинскому персоналу небольшую свободу от родственников, страховых агентов и других заинтересованных лиц, которые вечно крутились в приемном. Сестра постучала. — Доктор Бернар, через семь минут будет открытая ноги, приправленная тупой живота. За дверью послышалось копошение. — Стоило мечтать, что закончу интернатуру и станет меньше ночных дежурств... Спасибо, Сара. Через минуту буду. Сара, закатив глаза, отправилась обратно за ресепшн. Она-то повидала уже не одно поколение молодых врачей, которые считали, что сдав выпускной экзамен и став полноценными ординаторами, смогут заниматься только теми случаями, которые им интересны, и желательно только в дневное время. Хех, столько лет обучения, а потом еще паши полжизни на то, чтобы заработать имя и получить возможность самостоятельно составлять свой график... Своих детей, если финансы позволят, Сара отправит учиться на экономистов или юристов, уж никак не на врачей. Насмотрелась. *** — Белый мужчина. 30-50 лет — не определишь. Давление 140 на 80. Когда прибыли на место — было 165 на 95. Спал в машине, которую протаранил пьяный студентик на джипе. Студенту-бухарику и его спутнице ничего, а этого пришлось везти к вам. Вызвала скорую подружка водилы джипа. Документов у терпилы никаких. На машину тоже. Учитывая состояние тачки — либо его, либо угнана пятилетку назад. Открытый перелом правой голени, шину решили не накладывать — кости размолоты, крепко его зажало. Полицейские пилили дверь. Два раза по дороге отрубался от боли. Хотели вкатать морфий — запротестовал. Видать, торчок в прошлом. В итоге два кубика ибупрофена внутримышечно. Жгут — двадцать минут. Травма живота — спал на переднем сидении, в результате влетел в руль. При пальпации только гематома, но лучше проверить. Дыхание сверху плохое, но не похоже на травму — скорее пневмония, что не очень-то удивительно при его жизни. По дороге пол-литра физраствора, одна единица первой отрицательной и глюкоза струйно. Своей крови потерял около двух единиц, если судить по полу машины и на пути к больнице. — Гепарин? — Не давали — слишком кровила рана. Решили жгут — и к вам. — Давайте в первую, — сестры во главе с врачом отправились в палату. — Я доктор Бернар. Сэр, вы знаете, где находитесь и что с вами случилось? — теперь вопрос доктора был направлен к пациенту, а не парамедикам. Те уже отправлялись на очередной вызов. — Какой-то мудила решил, что моя тачка ему мешает. Я в больнице, — ответил мужчина сквозь зубы. — Дурь мне не коли, док. Не хочу проверять свою силу волю больше, чем уже пришлось. — Вы назовете свое имя для оформления карты? — Запиши, как всех типа меня записываешь. Или мистер Джеймс. Придумай чё-нить. И страховки у меня нет, имей ввиду! — Сэр, у нас государственная клиника и о вашей страховке речь не идет. На счет три. Раз, два, три, — пациент только поморщился, пока его перекладывали с каталки на койку. Что было безусловным подвигом, учитывая вид его раны и бесполезность ибупрофена в данном случае. — Кровь общую, биохимию, токсины, — на что пациент почти закричал «я чист, док!». — Закажите переносные узи и рентген. И помойте его, — голос доктора прозвучал тише, чтобы услышали только сестры. — Мистер Джеймс, как давно вас беспокоит затрудненное дыхание и кашель? — Пару недель, — тот нахмурился. — Не хотелось бы подохнуть от рака, тем более легких. Хотя было б пипец иронично, — он ухмыльнулся. В палату сестры вкатили аппараты переносных узи и рентгена. Медики одели тяжелые синие халаты с свинцовыми вставками. — Давайте ногу и грудную клетку. И готовьте операционную — жгут на ноге уже достаточно долго, — холодный гель, используемый при узи, заставил пациента дернуться. — Брюшная пошлость чистая. Сэр, мне нужно ваше согласие на операцию на ноге. — Как там моя машина? Голос доктора прозвучал удивленно: — Не уверена, что сейчас это так уж важно. Да я и не располагаю подобными сведениями. Могу после операции подсказать вам телефон полицейского участка, сотрудники которого помогали парамедикам вас вытаскивать, — в палату вошла медсестра с бумагами. — Мистер Джеймс, распишитесь, пожалуйста, в согласии на операцию. Пациент взял ручку и поставил подпись. Доктор Бернар выдохнула: слишком часто на ее практике подобные пациенты отказывались от помощи. Кивнув, она отправилась мыть руки для операции. *** Рентген грудной клетки и анализы крови подтвердили пневмонию. С ногой же было хуже. На рентгене были отчетливо видны три крупных обломка и несколько мелких. Дав указание сестрам подготовить побольше ортопедического титана, доктор Бернар зашла в операционную. Сестры не только помыли пациента, но и побрили его. Без зарослей на его лице, доктор Бернар решила, что все-таки нижняя планка возраста, обозначенная парамедиками, ближе к истине. Молодой еще мужчина, почти ее ровесник. И она твердо намеревалась сохранить ему ногу. Дежурный анестезиолог уже ввел наркоз, и пациент спал. — Ну что ж, приступим. *** Операция длилась четыре часа и прошла успешно. Благо края раны были в хорошем состоянии и достаточно чистыми. Выбросив перчатки, доктор Марион Бернар устало передернула плечами. Спина затекла, сон буквально манил в свои объятия. Благо, смена заканчивалась через несколько часов, и больше пациентов не поступало. Можно было вздремнуть до утра в ординаторской, а потом домой: горячий душ, чистое постельное белье и живительный сон. Назначив мистеру Джеймсу антибиотики общего профиля капельно, ибупрофен каждые 3 часа и гепарин, доктор Бернар пошла в ординаторскую. Перед окончанием смены она заглянет к пациенту, и на 48 часов она свободна. *** — Йоу, док. Че-нить выяснила про мою тачку? Доктор Бернар устало махнула головой. — Даже не пыталась выяснить. Как ваше самочувствие? — она по-хозяйски откинула простыну, которой был укрыт пациент. Аккуратно приподняв повязку, доктор Бернар проверила швы на предмет воспаления. Рана выглядела хорошо. — Мне нужно провести пальпацию живота. Вдохните и выдохните, когда я скажу. Ушиб достаточно сильный, так что может быть больно. Вдохните, — она вдавила пальцы в живот. — Теперь выдохните, — мистер Джеймс послушно выдохнул, и доктор повторно вдавила пальцы. — Живот мягкий и не болезненный — это хорошо. Рана на ноге заживает. Пневмонию мы подлечим. Через несколько дней вас переведут из хирургии в ортопедию на реабилитацию. Вашим лечащим врачом останусь я. Сегодня и завтра, правда, вас будут наблюдать другие специалисты. Отдыхайте, — доктор Бернар развернулась к двери. — Док! — какая бесконечная смена... — У вас есть вопросы? — Просьба. Док, узнай что-нить про мою тачку. Меня копы пошлют нахер, а мне еще через полстраны пиздюхать. Я вроде как не просто бомж, — мистер Джеймс невесело улыбнулся. — Буду очень признателен, док. — Попробую. До встречи, — доктор Бернар устало улыбнулась. По дороге к регистратуре она прикидывала, какую бы сестру ей попросить пробить информацию о машине пациента, чтобы отделаться только кофе в качестве благодарности, а не «вечным долгом». Не очень-то медсестры любили врачей — это она уже усвоила четко. *** Пациент выглядел значительно лучше: отдохнувшим, гладко выбритым, даже как будто немного пополневшим — что конечно было очень маловероятно на больничной еде и за столь короткое время. И кто-то из сестер его подстриг немного. Не считая застарелых шрамов на лице, мистер Джеймс мог сойти за вполне обычного представителя среднего класса, проживающего в центральной Америки. — Здоров, док. Ну как там моя девочка-припевочка? — доктор Бернар непонимающе взглянула на своего чудаковатого пациента. — Ну машина моя. — Ах да. На складе вещдоков в полиции. Точнее возле склада. На ходу, — она улыбнулась. — Я вам вместе с выпиской дам уведомление от главврача, что вы можете забрать машину. Куда же вы так стремитесь, мистер Джеймс? Расскажите мне, пока я буду вас осматривать. — На Аляску я еду, — проговорил пациент в тот момент, как холодное тельце стетоскопа коснулось кожи его груди. — Путь не близкий. Я сама родом с севера — из Квебека, но с детства живу в Штатах, — она переместила стетоскоп на спину. — Не дышите. — Француженка? — мистер Джеймс уставился на бэйдж доктора Бернар. Или он смотрел ей на грудь? Впрочем, такие вещи уже давно не обращали на себя особого внимания Марион. — Настолько, насколько это возможно для американки канадского происхождения. Не могли бы вы лечь — я осмотрю ваши живот и ногу. Синяк на животе начал желтеть и видимо чесаться — доктор Бернар четко видела несколько полос от ногтей. — Эй, полегче! Марион отдернула руку от травмированной ноги. Швы выглядели неплохо, но титановые пластинки могли причинить боль, да и на мышцу могли давить. — Я прошу прощения, мистер Джеймс. Но я должна закончить осмотр. Потерпите немного. И вы мне так и не рассказали, почему так стремитесь на Аляску. Неужели там все еще ищут золото? — Чё ты все заладила — мистер Джеймс да мистер Джеймс. Я Джесси, — «Джесси Джеймс? Как оригинально», — под нос пробурчала доктор, но Джесси услышал. — Ну вот такой я неоригинальный, извиняй. И мне нах никакого золота не нужно — я просто хочу на Аляску. Считай мечта у меня такая — уехать с юга на север. — Обычно все наоборот, — заметила Марион, снова накладывая повязку. С ногой все было в порядке. Дней через десять она думала начать физиотерапию, когда у пациента окончательно пройдет пневмония. — И все-таки я оригинальный, как выясняется. Противоречие, — мистер Джеймс хихикнул. — Буду я жить, док? — Жить будете. Даже долго, если не будете попадать в неприятности. — Не «выкай» мне. Чувствую себя стариком. Где мне можно курнуть? — Курение убивает. И вам с вашей пневмонией стоит повременить с курением. А вообще места для курения у центрального и пожарного выходов. Обязательно возьмите костыли или кресло-каталку. — Проводи что ли инвалида, — мистер Джеймс улыбнулся, отчего показался Марион совсем молодым человеком. — И вытащи из кармана моей куртки курево, пожалуйста, — он указал на шкаф, в который медсестры убрали его вещи. Доктор Бернар, решив, что все равно не переубедит пациента, глубоко вздохнув, достала сигареты. *** — Мне физиотерапевт сказал, что вы отказываетесь от процедур и настаиваете на выписке. — Здоров, Марион. И я не буду отвечать, пока ты ко мне на «вы» обращаешься. Мистер Джеймс сидел на койке и прямо на больничную одежду натягивал свою куртку. — Джесси, — пациент ухмыльнулся. — Я как твой врач не могу тебя выписать. А учитывая сложность твоих травм, я могу признать тебя ограниченно дееспособным и принудительно тебя лечить. И при таком раскладе ты, конечно, не только машину свою забрать не сможешь. Я в случае твоего побега могу обратиться — и обращусь — в полицию. — Ну док, я норм себя чувствую. Уже почти хожу, — Джесси демонстративно проковылял из одного конца палаты в другой. — Марион, не будь такой занудой. Я здесь уже больше месяца, мне ехать нужно. Доктор Бернар покачала головой. — Мистер Джеймс, я вас не выпишу, пока мы не снимем титановые скобы. Если бы у вас было постоянное жилье, я бы могла вас отпустить. Но в ваших условиях жизни — это абсолютно исключено! — Джесси я! Пациент обреченно плюхнулся на койку. — Хорошо, Джесси. Ты пойми, что если я тебя отпущу — ты скобы никогда не снимешь. А это может привести к атрофированию мышц, некрозу тканей, даже к гангрене. И даже если не приведет к этим последствиям, то уж точно боль на всю жизнь тебе обеспечена. Никуда Аляска за пару лишних недель не денется, — Марион села на койку рядом с Джесси и похлопала его по плечу. — Плановый рентген послезавтра. Возможно, уже через неделю мы снимем скобы, а потом еще буквально несколько дней — и ты свободен, — Джесси глубоко вздохнул и начал снимать куртку. Доктор улыбнулась. — С меня бургер с колой, если согласишься без боя и постоянных пререканий до конца пройти курс лечения. — Картошку и пирожок не забудь. И сигарет мне прикупи, будь другом. *** Они сидели на койке Джесси и ели бургеры. Пациент на соседней койке то и дело недовольно фыркал: запах фастфуда раздражал и вызывал зависть. Особенно после стольких дней на больничной еде. И почему его доктор его не подкармливал? Он был готов почти на все ради бурито. — Пирожок с вишней? — Один с вишней, другой с яблоком. Выбирай любой. — Тогда с вишней, — Джесси жадно впился в пирожок. — Ты сегодня в ночную? Заглянешь вечером? — Да. Но ненадолго, — Марион закинула в рот картошку. — Сегодня хоккей, трансляция из Германии. Канадцы играют со шведами. Постараюсь пробежаться по пациентам до начала игры. — Я не люблю хоккей. Не самый популярный вид спорта в Нью-Мексико. — Ты из Нью-Мексико? Джесси скривился. Блин, много он болтал. Но доктор Марион, несколько медсестер и сосед по палате мистер Альберт были в общем-то самым адекватным обществом в его жизни за последние больше чем полгода. И вроде как в приятельской беседе подобное упомянуть было не зазорно. — Ну тип того. Слушай, а если я припрусь к тебе в ординаторскую — с тобой посмотрю? Ничё? А то мистер Альберт рано засыпает, телек выключать приходится, и мне скучно. — Даже не знаю, — Марион задумалась. — Ну, думаю ничего страшного, но если я тебя отправлю обратно в палату — уйдешь не обижаясь и не задавая вопросов. Джесси ухмыльнутся. — Ну охрененно! *** — А чё ты работаешь именно в этой больнице? Джесси с Марион, освободившаяся наконец после вечернего осмотра, шли в ординаторскую смотреть хоккей. Рентген подтвердил слова доктора Бернар — было принято решение снимать скобы в конце следующей недели. И это настолько прибавило Джесси радости, что он готов был смотреть два часа (или сколько там идет хоккей?), как двенадцать лбов с клюшками носятся по маленькой ледяной площадке за диском из резины. — После университета меня сюда распределили в интернатуру. Ну а после интернатуры я и ординатуру решила здесь же пойти. И зарплата здесь хорошая, — Марион улыбнулась. — Много коммерческих пациентов, в том числе из-за границы, так что местные врачи получают деньги не только из бюджета Штата, но и из доходов от коммерческой деятельности больницы. — Типа доктором всю жизнь мечтала быть? — Типа того, — доктор Бернар улыбнулась. Медсестра Сара, снова дежурившая сегодня в ночь, увидев как доктор идет с пациентом в ординаторскую, скривилась: ох уж эти молодые врачи. Вечно сами вляпываются в дерьмо, а потом всей больницей их оттуда выскребать. Нарушение профессиональной этики было на лицо: с пациентом в приватное помещение! Наедине. Поскорее бы этого калеку-бомжа выписали. *** — У тебя парень есть? — Джесси запихнул в рот чипсину и посмотрел на экран. Здоровый беззубый мужик в красной форме с клюшкой наперевес мчался к воротам здорового беззубого мужика в желто-синей форме. «Охрененное» зрелище! — Ну что-то вроде, — Марион вся была в матче. О ужас! Шведы буквально полминуты назад сравняли счет. И это всего за две минуты до конца второго периода! — Переведи на нормальный английский со своего канадского что это значит, — Джесси взял очередную чипсину, и полностью переключил свое внимание на Марион. — Мы встречаемся только на территории больницы — он тоже врач. Один раз в бар вместе ходили после тяжелой смены. Ну давай! — она вскочила с кресла и начала махать руками в сторону телевизора. Но уже через несколько секунда разочаровано села. — Вот блин… Я работаю 50 часов в неделю, а то и больше. Мне то немногое свободное время, что у меня остается, хочется уделять себе и отдыху, поэтому личная моя жизнь происходит в основном здесь, — она указала руками на ординаторскую. Тем временем из телевизора раздался гудок — указание на перерыв. И почти одновременно с этим в комнату заглянула Сара. — Доктор Бернар, везут ДТП. Черепно-мозговая и рука. Три минуты, — сказав это, Сара вышла. Марион вздохнула и, нажав на пульте кнопку выключения телевизора, повернулась к Джесси. — Тебе придется вернуться к себе. Это надолго. Джесси ухмыльнулся. — Уж поверь мне — после того, как ты сказала, что твоя личная жизнь происходит в этой комнате, я не прочь вернуться на свою койку. *** — Завтра тебя выписывают, — Марион буквально влетела в палату. — Рентген хороший, раны от скоб заживают быстро. Конечно, какое-то время еще будешь хромать, и придется делать массаж с лечебным кремом, но вероятность полного восстановления подвижности ноги — 98 %. И где радость? Джесси улыбнулся. — Я пипец как рад. Напишешь мне херню для копов, как обещала, чтобы машину отдали? — Да, конечно, — Марион нахмурилась. — Джесси, я думала ты будешь буквально летать по палате с криками «Наконец-то меня отпускают!», а ты едва улыбку выдавил. Что-то случилось? — Да не, все норм, — Джесси отмахнулся. — Просто погоду вчера глянул по ящику. На Аляске она сейчас не важная. Сходи со мной за компанию в курилку. Что-то дыма охота. *** Марион дома лежала на диване с книгой и поедала конфеты из коробки. Любимая шоколадная Гейша поднимала настроение. Утром она принесла Джесси выписку и справку о подтверждении личности и праве забрать свое имущество со склада вещдоков в районном отделении полиции, после чего продолжила утренний обход. Когда она вернулась в палату Джесси чтобы помочь ему собраться и проводить его, мистер Альберт, его сосед, сказал что Джесси Джеймс ушел буквально через десять минут после того, как Марион вышла. Ее это обидело. Она, конечно, понимала головой, что они с Джесси не стали друзьями. В конце концов, они были доктором и пациентом, но сердце и душа ее буквально кричали, что он должен был с ней попрощаться. Что он должен был дать ей возможность обнять его на дорожку и пожелать удачи. Что он мог хотя бы ей свои настоящие имя и фамилию сказать! «Ну и пошел он нафиг!», — Марион запихнула в рот очередную конфету. Книга была дурацкая, возможно даже худшая из всех, что когда-либо издавались на английском языке. Это был один из тех молодежных романов ни о чем, которые продавались неимоверными тиражами, а девочки-подростки мечтали, что в них влюбится именно такой вот козел (или вампир, если уж говорить про тенденцию в современной молодежной литературе), который был главным действующим лицом в этом романе. Монотонное перелистывание страниц, предсказуемость и банальность сюжета, а также накопившая усталость и перебор шоколадных эндорфинов в крови понемногу усыпили Марион. Марион совсем не помнила, как заснула, но зато прекрасно — как проснулась. В дверь заколотили. Причем так, что ей показалось, что та сейчас слетит с петель. Вскочив с дивана и прокричав «Иду!», Марион бросилась к двери, ожидая увидеть соседа снизу, пришедшего ей сообщить, что у нее прорвало все трубы и его затопило уже по колено. На пороге стоял Джесси. — Что?.. Как?.. — голос у Марион был сиплым после сна, как будто она подхватила сезонную простуду. Джесси это понравилось. Как и ее легкая помятость, растрепанные волосы и ошалевшие глаза. Он по-хозяйски отодвинул ее с прохода, зашел в квартиру, слегка при этом прихрамывая, и захлопнул за собой. — Ты есть в телефонном справочнике. И, кстати, всего одна с таким именем. — Зачем?.. — Марион слегка отступила. — Решил попрощаться со своим лечащим врачом. — И позволь узнать, почему же ты не захотел сделать это в больнице? — сон стремительно уходил. — Больница — не самое подходящее место, — Джесси осмотрелся. — Ты здесь не трахалась со своим парнем? — Джесси, ты себе слишком много позволяешь. Зашел попрощаться — прощайся. А не трепи языком и не хами мне. — С удовольствием. Все, что было дальше, Марион видела и чувствовала как в замедленной съемке. И как рука Джесси, метнувшаяся к ней, опустилась к ней на затылок. И его приоткрытый рот, и так контрастно прикрытые глаза, когда он притянул ее голову к своей. И его вторая рука на ее талии, под ее домашней футболкой. И ее собственные руки, сначала у него на шее, а потом расстегивающие такую уже знакомую куртку. Джесси подтолкнул ее в сторону гостиной, к дивану, на котором она спала до его прихода, и который он заметил в тот же миг, как она открыла дверь. С переплетенными руками-ногами-языками, пробираться к дивану было не очень удобно, но удобство и страсть — вещи вообще не очень совместимые. Если не взаимоисключающие. — Нет, — собрав остатки силы воли, Марион слегка отстранила от себя Джесси. Он покорно отступил, и непонимающе и чуть обижено взглянул на нее. — Не здесь. Диван старый — пружины сильно скрепят. В спальню. Этого было достаточно, чтобы Джесси сделал повторный шаг в ее сторону. *** Проснулась Марион одна. Что, в общем-то, ее не очень удивило. Удивило то, что на то, что ночь она провела не одна, не указывало ничего, кроме смятых и перекрученных простыней, легкого запаха секса и чувства остывшего на теле пота. Собственного пота, смешанного с его. И мышцы ныли как после марафона, который она в студенческие годы бежала один раз. Только ныли куда приятнее. Она потянулась и невольно улыбнулась. Сначала они пытались приспособиться, потому что еще не до конца восстановившаяся нога Джесси заставляла его действовать несколько неуклюже, но потом… То ли от понимания того, что это с вероятностью 99 % будет их первый и единственный раз, то ли от ощущения запретности (пусть их статус и изменился с «доктор-пациент» после выписки Джесси, но правила больницы все равно весели над ней дамокловым мечом), но это была одна из лучших ночей в ее жизни. Не смотря на «колючки», которые иногда выпускал Джесси во время их общения в больнице, он был удивительно нежен и отзывчив, одинаково щедро принимая ее ласки и расточая свои. Марион не жалела. И она была уверена, что Джесси тоже не жалеет. Еще раз потянувшись и томно вздохнув, она встала и отправилась в душ. В конце концов — сегодня рабочий день. *** Через полгода, доставая из почтового ящика стопку счетов, Марион обнаружила письмо без обратного адреса, но с почтовой отметкой почты Аляски. Поднявшись в квартиру, она осторожно открыла конверт и достала исписанный от руки лист бумаги. Даже не смотря на подпись, она уже знала от кого письмо. Привет, док! Как твое ничего? Замуж за своего парня не вышла еще? Я на Аляске! Доехал-таки. Так что мечты сбываются. Не поверишь — доехал без проблем. Нога у меня не отвалилась — собственно, поэтому и пишу. Отчитаться, так сказать. Буквально на днях перестал мазать ее той вонючей херней, которую ты мне прописала. Почти не хромаю. Тут устроился нормуль. Так что не парься там из-за меня. Не обижайся, что тогда свалил без слова. Бог пошлет — может еще и свидимся. Тогда и скажу что-нить. Держи хвост пистолетом. Целую, Мистер Джесси Джеймс. Марион аккуратно свернула письмо и улыбнулась. КОНЕЦ