любовь по системе станиславского

- Итак, сегодня снимаем любовную сцену! Напоминаю лично для тебя, Шемрок! По сценарию, ОН – режиссер ткнул толстым пальцем в стоявшего рядом Томаса - любовь всей твоей жизни! Ты просто мечтаешь ему отдаться, так что будь любезен, соберись! И больше страсти в глазах! Понятно? Та-а-ак! Все лишние вон с площадки, нечего ребят смущать. Внимание! Мотор! Съемка! Начали! Томас, ну, что ты его за жопу тискаешь! Шем, не зажимайся! Тут не просто секс, покажите мне любовь! Съемки шли третий месяц, но партнеры никак не могли найти общий язык. Томас все время язвил и насмехался над Шемроком, тот пытался сдерживаться и не отвечать на колкие замечания по любому поводу, но терпения хватало ненадолго и постоянные перепалки грозили однажды перерасти в мордобой. Играть приходилось нежную и трагическую любовь двух мужчин. А между актерами возникало только раздражение и недовольство, постоянно переходившее в ссоры. Фильм был почти готов, осталось снять несколько постельных сцен, тут и начался для Шемрока настоящий кошмар. Он просто боялся сниматься с Томасом, после того, как партнер практически его изнасиловал с молчаливого согласия режиссера. Сегодня, все должно было выглядеть нежно, страстно и возвышенно, поэтому Шемрок согласился. Хотя, что уж врать самому себе, никто его особо и не спрашивал. Нанимать дублера, как оказалось, никто не собирался - не велика звезда. Расторгнуть контракт не возможно, фильм почти снят, у него просто не хватит денег оплатить неустойку. Почему-то всем казалось, что из них получается просто сногсшибательная пара: статный рыжий красавец Томас и Шемрок - смуглый, по-мальчишески тоненький, голубоглазый и светловолосый. Их сплетенные тела смотрелись великолепно - золото и серебро… Шемрок закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на жадные поцелуи. Томас по-хозяйски потянул его за волосы, заставляя запрокинуть голову и горячо зашептал: - О чем задумался, красавчик? Система Станиславского тебе сегодня не понадобиться! Расслабься и получай удовольствие… А потом длинно и мокро лизнул в шею. Это должно было быть возбуждающе, но парень вздрогнул и попытался отстраниться. "Мечта всей жизни" усмехнулся и впился поцелуем в маленькую ложбинку между шеей и ключицей, Шемрок закусил губу, чтобы не закричать. - Так, Томас, хорошо, я бы даже сказал отлично! Чувственно! - режиссер азартно потирал пухлые ручки, - но хватит изображать вампира, переходи ниже! Шем, очень натурально дрожишь от желания, молодец вжился в роль! «От желания? Скорее от отвращения, - подумал Шемрок, - черт, он меня провоцирует, если я опять сорвусь и полезу в драку режиссер снова будет недоволен и начнет читать нотации, что напрасно взял меня на эту роль» Томас прервал, наконец, поцелуй, оставляя на коже фиолетовое пятно засоса со следами зубов по краям и, развернув партнера к столу, резко толкнул вперед, так что юноше пришлось опереться на руки, чтобы не ткнуться лицом в столешницу. А Томас уже раздевал его, тесно прижимаясь, поглаживая спину и едва касаясь поцелуями обнаженных смуглых плеч. Золотисто-рыжие пряди волос переплелись с серебристо-серыми. Шемрок почувствовал, как внутри поднимается волна паники и попытался отвлечься и уговорить себя, что в этом нет ничего страшного, просто надо немного потерпеть. Он старался думать о чем то приятном. Например, о том, что скоро пойдет в душ и вода смоет эти ненавистные прикосновения. А потом капитально напьется: в номере стоит бутылка хорошего коньяка, и кусочки льда будут приятно позвякивать о бокал и до боли холодить зубы. Почему он не выпил ее до съемок, может все бы прошло легче? А потом, когда все кончится, можно будет уехать отсюда далеко-далеко, купить маленькое бунгало на берегу океана, как в том рекламном проспекте, для которого недавно снимался, и он будет жить один, совсем один, будет читать и рисовать и… Резкий голос режиссера вернул его в реальность: - Оператор – глаза Шемрока крупным планом! Том убери ему волосы с лица, ни хрена же не видно! Хватит тереться, начинайте уже! Шемрок почувствовал, как Томас пытается в него войти, и все самовнушение полетело к чертям собачьим. Он оттолкнул партнера от себя и отскочил в сторону. - Стоп! – в голосе режиссера явственно звучало раздражение, - Шем, что ты опять вытворяешь? Шемрок стоял в растерянности, обнимая себя руками и словно пытался спрятаться за гривой растрепанных волос: - Извините, я не могу... Послушайте, ведь можно играть, просто изображая любовь, и страсть, и нежность, это же не порнофильм. Мы все отрепетируем! Вот Станиславский… - Шемрок, - резко перебил его режиссер, - иди ты… со своим Станиславским! Если ты окончил актерскую школу, это еще не дает тебе права командовать съемками! Мы не в России, а ты не Комиссаржевская. Я объяснял тебе на прошлой неделе - я хочу, чтобы все было достоверно, реалистично. Тинто Брасс – вот мой идеал режиссера, а не какой-то там Станиславский! Мы не будем снимать крупным планом ваши драгоценные причиндалы, но все должно быть натурально. И хватит строить из себя недотрогу, когда ты подписывал контракт, ты видел пункт о постельных сценах, мне кажется, ты получаешь хорошую денежную компенсацию за свою неприкосновенную задницу. Так! Перекур пять минут и продолжим! Шемрок накинул валявшуюся на полу рубашку и, тяжело опустился на пол, прижавшись спиной к холодной стене. Он чувствовал на себе насмешливый взгляд Томаса и боялся поднять глаза. *** Режиссер что-то орал, Шемрок запорол уже несколько дублей, в панике не понимая чего от него хотят. Оператор давно утратил надежду снять крупным планом его счастливое лицо. Юноша, сосредоточенный на собственных страданиях, вдруг услышал, как Томас что-то шепчет ему на ухо: - Господи, ты вообще меня слышишь? Шем, хороший мой, Шемрок! Успокойся, милый мой, нежный... Расслабься! Не зажимайся или я порву тебя к чертовой матери. Хороший мой, ну, же... тише, тише, что ты... Я же люблю тебя! Доверься мне! Его рука коснулись безвольно висящего члена Шемрока и начала осторожно ласкать, сжимая и поглаживая в такт движениям. Парень протестующе задергался, пытаясь отстраниться, но добился лишь того, что Томас, наконец, вошел в него глубже. - Пусти, не прикасайся ко мне там! – зашипел Шемрок, склонив голову так, чтобы ничего не было видно на камеру, и вдруг почувствовал, как горячие волны возбуждения начали подниматься с каждым движением. Боль отступила, уступив место странному невозможному наслаждению, он не мог поверить в это: «Нет! Не может быть! Не бывает так хорошо! Только не с ним! От этого не может быть так хорошо…» Невольно, он начал двигаться, подстраиваясь под ритм, разрываясь между наслаждением, поднимавшимся где-то внутри от каждого толчка и удовольствием, которое возникало благодаря умелым ласкам партнера. Через некоторое время к своему величайшему стыду, он кончил в руку Томаса, и еще не придя в себя, почувствовал как любовник, сделав пару восхитительно медленных движений, излился в него и замер, обнимая и прижимая к себе. - Стоп, снято! Отлично получилось! Всем спасибо! На сегодня все! Словно очнувшись, Шемрок дернулся: - Слезь с меня! - голос предательски дрогнул. Любовник демонстративно слизал сперму с липкой ладони и, усмехнувшись, резко вышел из него, заставив болезненно охнуть. Шемрок покраснел так, что на глазах выступили слезы и наскоро подхватив вещи выскочил в гримерку. Услышав вслед громкий крик режиссера: - Завтра сцена прощания на вокзале, в 7 утра. Шем, если ты опять напьешься, как в прошлый раз, я не знаю, что я с тобой сделаю!