ОЦЕНОЧНЫЙ РЕЙТИНГ ПАРНЕЙ ОТ АЙЯНУМЫ ФЛАВЕР Аомине Дайки: 9/10. Но это исключительно секретная информация. Далее без комментариев. Хотя нет, передайте этому ниггеру леща. Кисэ Рёта: 9,5/10. Он словно Гиацинт со страниц греческих мифов. Прелестное создание, но слишком подвержен влиянию некоторых идиотов, имена которых мы опустим. Ономеринго Акира: 10/10. НО ЭТО ТОЧНО СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. Ему просто повезло в генетическом пасьянсе. А так -100/10 Мидорима Шинтаро: 5/10. У него могло быть многое, добейся он моего расположения. Очко за красивое очко. Мурасакибара Атсуши: 8/10. Страшно, очень страшно. Если бы мы знали, что это такое. Мы не знаем, что это такое. (Ставить меньше опасно для жизни, полагаю) Акаши Сейджуро: 100/10. Икона. Куроко Тецуя: 6/10. Хорошенький, но не мой тип. Незрелый. Рядом с ним я чувствую себя второстепенным персонажем. Хайзаки Шого: Это кто? Шучу, конченый мракобес. Необыкновенно гнилая душонка. Мне продолжать? Ниджимура Шузо: 6/10. Норм. Минус очко за неуважение меня как личностной единицы время от времени.
— Вот прикинь сколько ей лет? — Айянума стояла возле дверного проема, ведущего в кабинет первоклассников. — Ну, шестнадцать где-то, — прикинул Аомине, оценив прежде всего сформировавшуюся грудь девочки. — Ага, сейчас. Двенадцать не хочешь? — рыжая схватила друга под локоть и повела вдоль по коридору. — А кто это вообще? — Родственница дальняя, — Флавер продолжила вести Дайки, смотря в экран мобильного.— Вот, она мне утром скинула. Да где же это? — Родственница значит, — задумался Аомине, — что-то у вас наследственность разная. — Ха-ха, я знаю к чему ты клонишь, — всплеснула руками Айянума, — Тема сисек еще не раскрыта, я только расту. Вот, смотри, — она сунула экран телефона ему в лицо, — Окаппа утром скинула. Сачико Айянума. Выкупаешь? Рыжая и к тому же Айянума. Шляпа какая-то. — Согласен, — ковырнул ухо мулат, — но дальше то что? — Ой, всё. Ты ничего не поймешь, пока не встретишь своего какого-нибудь однояйцевого брата на пороге дома через пару лет. — Это типо мы из одного яйца с ним? — в голове невольно вспыл образ конвенционально смазливого яйца Акиры. — Да, но не из того, о котором ты думаешь, Фаберже ты наш. Парочка продолжила идти по коридору занятые каждый своими рассуждениями, пока наконец из двери кабинета студенческого совета, мимо которого проходили баскетболисты, не вышла Окаппа. — Добрый день, ребята. — Привет подруга! Ну что, преступившие закон в долгу не любят оставаться? — у Киринэ округлились глаза и этот не свойственный сдержанной брюнетке жест приметил Дайки. — Привет, Окаппа, — буркнул ей Аомине, девушка поправила оправу и с улыбкой кивнула другу. — Окаппа, нам надо поговорить, — Флавер отпустила мулата и подбоченилась. — Я тоже так думаю, юная леди. — Ну пошли поговорим. Девочки заговорщически развернулись, схватили друг друга за руки и оставили Аомине в толпе школьников одного наслаждаться мыслями о яйцах и братьях. — Флавер, прекрати устраивать эти спектакли. Это вовсе не смешно. Я раскрылась тебе, потому что доверяла, и доверяю. Я понимаю, что ты под впечатлением, но все же не надо делать из моего происхождения достояние общественности. — Прости, — повинилась она, — Не буду я. Поняла. — Спасибо, — брюнетка сразу смягчилась.— Ты получила мое фото? — Да, мы с солярием уже ходили смотреть на неё. — И как? Ты знаешь её? Не вспомнила? — девочки свернули к открытому переходу между рекреациями и на них подул приятный летний ветерок, — Что сказала твоя семья? — Нет, нет и еще раз нет. А сказала я только брату, да и он быстро пресек разговор, потому что речь зашла о нашем батоне, а для него это прямо больная тема. — Понятно. Но в документах еще было обозначено ее прежнее место проживания. Ты видела? — Нет. Я только на фотографию обратила внимание. А что там было? Где она жила раньше? — Дай мне пожалуйста телефон, — Окаппа открыла нужную фотографию и быстро увеличила изображение, — Вот, смотри. Префектура Хоккайдо, округ Камикава, посёлок Минамифурано. — Чего?! — рыжая ошалело выхватила телефон из рук Киринэ, — Правда?! Не может быть такого… На землю острова Хонсю Флаверина твердыми ногами впервые ступила за год до того, как пошла в среднюю школу. Семейство Айянума с тех пор проживало в уютном районе Мэгуро, что находился на юго-западе Токио, где их дети поступили в Тейко, кормилица устроилась на государственную службу, а бабуля обосновалась в мейд-кафе находящегося поблизости престижного района Сибуя. Так было не всегда. Свое раннее детство Флаверина провела среди живописных лавандовых полей и горных хребтов. Лучшие годы своего детства будущая сорвиголова прожила в самом центре острова Хоккайдо, в горнолыжном курорте Фурано. В последствие она с нескрываемой грустной ностальгией вспоминала времена, проведенные в родном городишке, постоянно сравнивая настоящую жизнь с беззаботной прежней. Мама с бабушкой в те времена работали на местной ферме, благодаря чему дети часто находились поблизости, на территории угодий. Мимо этих мест и зимой и летом проходили толпы туристов — какие только национальности не повидали в своей жизни Флавер и Усаги, ведь с ними, как с главными достопримечательностями не упускали возможности сфотографироваться очередные европейцы, умильно восклицая на гайдзинском: «Какие милые рыжие узкоглазые дети!». Некоторые особо любопытные, пытающиеся постигнуть восприятие мира в разных его проявлениях, спрашивали, какого это видеть мир узкой полоской. — Панорамно, — отвечали находчивые Айянумы. Но частые извержения вулканов, землетрясения, цунами, постоянно затоплявшие прибрежные районы Хоккайдо, суровый климат — все это заставило двоих женщин в один прекрасный день собрать все пожитки, включая детей, чтобы дальше попытать судьбу в столице страны. Вышеназванные причины не очень удовлетворяли младших членов семьи, выросших, как дети солнца, среди добрых цветов и животных. Поэтому первый год они туго приспосабливались к суровым правилам города: побежал по газону — загребли в полицейский участок, пришел на частную территорию соседей, чтобы пожелать доброго утра — загребли в полицейский участок, залез на дерево, чтобы сорвать яблочко — загребли в полицейский участок, отобрали яблоко и заставили платить штраф. Люди в Токио оказались не безмолвными кабачками, и с этим пришлось мириться. В Японии ты вообще живешь, как на пороховой бочке, в независимости от места дислокации: вся островная гряда — сейсмически активная зона. Да и Токио было в разы ближе к морю, чем родной Фурано, пролегающий прямо в центре Хоккайдо, что увеличивало шансы пострадать от наводнения во много раз. Немаловажно то, что в отличие от Токио, на всем северном острове существовало отопление. Над тем, что истинно побудило болотную династию съехать, можно дискутировать продолжительное время. Младшие отпрыски остановились на том, что на самом деле их увезли подальше от России, после того, как суровые бородатые моряки попытались украсть их как живой сувенир, но во время были остановлены береговой охраной уже на границе с Курилами. «Зато рядом с Россией хоть двойные стеклопакеты можно было заказать» — причитала Флавер, проводя холодные февральские ночи в одной комнате со всеми родственниками — Вот оно что, — Киринэ закусила душку оправы, облокотившись рукой на борт открытого коридора, ведущего в зеленый мини-парк школы, — Невороятно, однако уже не совпадение. Одна фамилия, один типаж внешности, одна общая родина. — Чертовски верно, — Флавер присела на корточки, — Окаппа, думаешь это моя сестра? Но как мама могла оставить ее? Сердце материнское всегда привязано к своим личиночкам, как эта женщина, родившая меня, может спокойно ходить по земной тверди, зная, что ее юная неокрепшая дочь находится вдали от нее? — Уж не знаю, Флавер, — вдумчиво ответила ей брюнетка, — У взрослых людей все иначе. Они могут принимать жесткие, а порой и жестокие решения, живя с этим всю жизнь. Но ты не руби с горяча, я тебя очень прошу. Сегодня после обеда я узнаю, с кем живет Сачико Айянума, — Окаппа подала руку Айянуме, — И если нам повезет, то тема отца не будет такой трагичной для Усаги-семпая. Отец. Папаня. Тятенька. Батон. Батька. Фазер. Айянума не могла определиться, как в итоге называть одного из участников своего зачатия, при первой встрече. Что она думала об отце? Да ровным счетом ничего. Это было равносильно думам о вакууме в головах окружающих людей, а Флавер не часто утруждала себя мыслями о чем-то малозначительном. Ну нет бати и нет, что с того? Она-то есть. И семья её есть. А значит надо думать о чем то материальном и реальном, а не тешить себя мечтами о эфемерном предке. Но тут, как обухом по голове на нее сваливается информация о том, что предок таки есть. И вот как работать с таким объемом новостей тринадцатилетнему подростку? Вокруг кипит школьная жизнь, ключом бьют приключения и строятся все новые взаимоотношения, а теперь она обязана разгребать дела родительские.***
Флавер и Акира брели по опустевшему после уроков школьному коридору, методично шаркая по полу в белых прорезиненных башмаках. Как ни пытался разговорить её друг, Флавер была слишком занята династическими рассуждениями и могла лишь вполуха поддакивать. В конечном итоге их полумолчаливый ход был прерван главным тренером Тейко, который возник из-за поворота и добродушно похлопал ребят по плечам. — Похоже в нашем полку блистательных спортсменов прибыло. — Здравствуйте, тренер, — рассеянно поздоровалась с ним Айянума. Несмотря на свой пожилой возраст, Широгане-сан резво обогнал школьников и первым вошел в зал, придерживая дверь для них. Братство кольца, как называл сборище баскетболистов Ниджимура, галдело в центре зала, явно чем то недовольное. — Чего орёте, братцы? — поинтересовался Акира, влезая в центр круга. — Ждем австралопитека, — фыркнул Шинтаро, которого не могло перестать коробить от полного отсутствия дисциплины и собранности у аса команды. — Пускай Сацуки позвонит ему и скажет, что мы тут рвем его порножурналы, — в кольцо баскетболистов втиснулась Айянума. — А в нос? — при упоминании об уничтожении своих реликвий, Дайки довольно быстро материализовался рядом с Флавер, не обращая внимания на возмущённые взгляды ожидающих. — А в глаз? Скоро тебя обрежут со стенда лучших баскетболистов месяца. — Я не еврей, чтобы меня обрезать. — Отлично, раз уж все в сборе, предлагаю объявить радостную для нас всех новость, — откашлялся тренер Санада, прерывая назревающую перепалку, — Как известно, каждое лето мы отправляемся в далекую поездку, организованную школой. Конкретно в тренировочный лагерь, на нашу школьную базу на Гавайях. — Это получается, — нахмурился тот, что в будущем должен был наследовать обширный материнский бизнес, занимающийся разработкой игрушек для взрослых, — Требуется знание языка ацтеков и древних майя? — Я и так будто вместо японского учу турецкий, — возмутился Дайки и Айянума молчаливо кивнула, выражая с другом солидарность, — Что поменялось на этих гавайях? В прошлом году достаточно было шпрехать на языке гайдзинов. — Нет, сынок, — потрепав усы, ответил Акире тренер Широгане, — Аомине-кун прав, скорее понадобится знание английского, как и в прошлый раз. — А мы с Ономеринго вам зачем? — спросила Айянума, которую уже однажды пытались куда-то увезти с острова взрослые дяденьки, что не внушало доверия к международным перевозкам. — Дело в том, дорогая, что я наслышан о ваших с ним недавних успехах, — все оглянулись на Санаду, который пытался скрыть улыбку за строгим выражением лица. «Душнила слил дедугану? Это сильно.» — хмыкнула заправская балерина, —«Но в чем его выгода? Что он задумал? Утопить меня в Тихом океане?» — А также, наши выпускники изъявили желание остаться в Японии на летние каникулы, чтобы лучше подготовиться к завершению обучения и подтянуть все предметы. Так что у нас освободилось довольно обширное количество мест, на которые мы возьмем и вас в том числе. — Слышала, Айянуми-тян?! Мы едем на Гавайи! — но подозрительная Айянума спряталась за спину Мурасакибары, чтобы не попасть в лапы брюнета, который не сильно расстроился и нашел утешение в объятиях Кисэ. — Гавайи Гавайями, — мудро изрекла баскетболситка, — Но гораздо интереснее было бы устроить тренировочный лагерь, например, в северной Корее. Что? Что вы так смотрите? Я пошутила. О, а что если лучше поехать на Шаолинь? — Ты что, балда? Какой Шаолинь, Айянума? Что мы там забыли? — цокнув прокоментировал Мидорима, не упустив момента попыжится по геополитически, — как известно Китайцы недалекие и отсталые. Плюс ко всему проявляют костность сознания, никак не в силах простить нам события середины двадцатого века. — Отчасти, я согласен с тобой, Мидорима, — парировал Акаши, будучи не менее матерым тринадцатилетним геополитиком, — но не будем забывать, что и мы публичных извинений никому не приносили. — Да и в целом у китайцев полно конфуцианских комплексов, — завершила Айянума, — однако только на Шаолине мы сможем стать сильнее… Родина Кунг Фу — Китай! А кунг фу на минуточку предшественник каратэ и джиу джитсу! — Погодите, —вклинился Акира, —Я думал что джиу джитсу это город в Израиле… — Ты что несешь Айянума? Какое джиу джитсу, мы баскетбол едем пидорить, — Аомине вскрикнул, получив оплеуху от Сацуки, — Да извините, блин! — Не выражаться, Аомине-кун! — Интересно было бы послушать о этих Конфуцианских комплексах,—Сейджуро повернулся к Флавер и сердце её ёкнуло так, что пришлось за него схватиться. Но чтобы рассеять напряжение в глазах новоиспеченного капитана, она тут же почесала грудь. — Это все очень интересно, но у нас тут не кружок публичной политики, — тренер Санада выразительно глянул на Шинтаро, — и не кружок восточных единоборств, Айянума. Хотя тебя действительно каждое лето лучше бы отправлять на Шаолинь. Медитировать.***
— Ты какая-то безрадостная, — участливо заметил Акира, — ты чего? — Да я бы хотела радоваться, — грустно потянула Флавер, отводя взгляд в сторону, — только маменька моя меня не отпустит никуда. — Что?! — поразился Рёта, — Без тебя будет полный отстой Айяччи! — изменившееся настроение лучистого мальчика заставило замигать свет в спортивном зале. — Согласен, — вздохнул Аомине, — Без тебя скучно флексить. Но у тебя же всегда были обходные планы, Айянума. Пора использовать очередной из них. — Моя мать неприклонна, — девочка горестливо пнула баскетбольный мяч, — она меня точно не отпустит после того, как нас с братом пытались украсть и продать в сексуальное рабство. — Ч-что? — шесть ошеломлённых глаз теперь ловили каждый жест подруги в ожидании продолжения. — Да-да, это еще одна из миллиона жестоких историй моей жизни о которых вы однажды узнаете… Флавер замолчала, загадочно обратив взор к окну, облученная закатным солнцем. — Это всё, Айяччи? — тактично уточнил Рёта, по прошествии молчаливых пяти минут. — Пожалуй… — Так, без паники, — деловито заявила Сацуки, первой пришедшая в себя, — мы маму Фло-тян уговорим. Ну же? Пойдем к ней прямо сейчас и скажем все на духу. Мол, без Фло-тян не мила нам гавайская жара и Тихий океан. — И точно же, — просиял Кисэ, — Молодец, Момоччи! Нам любая мама не откажет. — И то верно, — довольно усмехнулся Акира, чей список дружеских мамуль сегодня должен был пополниться. — Как вас всех воодушевила идея наведаться к чужой мамаше то, — подытожил Аомине, после чего друзья подхватили Флавер под локти и двинулись уже по знакомой дороге к дому Айянумы. Надо ли говорить, что беседа была весьма успешной и через две недели ребята весело ехали к токийскому аэропорту в одном автобусе, Аомине даже умудрился не забыть паспорт, как в прошлом году.***
Мысли её медленно поплыли, как вялотекущая широкая река. Она замерла с полуоткрытым ртом и помутневшим взглядом, прикованным только к его фигуре. «Интересно, почему у меня в голове играет эта дурацкая песня?» — Неспешно рассуждала она, отключившись от реальности. На самом деле любовная песня Элвиса Пресли играла вовсе не в голове Флавер, а включилась как нельзя кстати у кого-то на телефоне. Акаши, походкой президента, шагами укладывался в такт музыке. От такого вида, Айянума полностью разомлела, уже не контролируя развязшее в кресле тело и наиглупейшее лицо. Сейджуро сверился с билетом и, прищурившись, посмотрел, как ей показалось, в её сторону. Сердце даже не пропустило удар, ведь контроль мозга за телом был утерян, из-за чего Флаверина не сразу включилась в реальность, когда он сел рядом с ней. И вот она оказалась меж двух огней: игривым надоедливым угольком и испепеляющем страстным пламенем. Что-то начало щелкать у нее над ухом — это Акира взялся приводить одноклассницу в чувства, в виду полного отсутствия у нее реакции на появление Акаши. Код красный — пробудить колобка от сладкой неги было необходимо, её жалкий вид совсем не располагал к беседе с юным Адонисом в лице капитана баскетбольной команды. Она, ввиду своей незрелости, конечно, не оценит его стараний сегодня, обрушив на него свой ветхозаветный гнев. Но долгосрочной перспективе, поумнев, думал Ономеринго, она ему отплатит за оказанную услугу добром или натурой. — Айянуми-тян, пора просыпаться, — брюнет активно пихал рыжую в бок, но не видя отклика он наклонился к её уху и шепнул, — или мне поступить как в сказке про спящую красавицу, сладенькая? Его способ сработал безупречно — баскетболистка опасно содрогнулась, от чего, по всем законам физики, как казалось Акире, самолет должен был явно совершить крен; девчонка собралась было угрожающе прикрикнуть на парня, как вдруг к ней пришло пугающее и одновременно окрыляющее осознание — она сидит рядом с Акаши Сейджуро. Была ли то еврейская магия или милость Олимпийских богов — она не знала, но раз жизнь подкидывает тебе возможность перекинуться не одним десятком фраз с умнейшим и очаровательнейшим человеком из всех, кого она знала, то надо было брать от этого шанса всё. — Акаши-сама, то есть Акаши-кун, очень рада нашему соседству, — фамильярно бросила девица, моментально меняя гнев на естественное обаяние. — И я рад не меньше твоего, Айянума. Я все хотел поговорить с тобой о Конфуцианских комплексах. Даже интересно послушать твое мнение, — Сейджуро слегка повернув корпус в сторону Флавер, обратил все свое внимание на нее, ожидая ответа. Акира с не меньшей заинтересованностью наблюдал за тем, как будет разворачиваться диалог, и как Айянума собирается применить всю остроту своего ума, чтобы выйти из щекотливой ситуации с поднятой головой. Возможно он переоценил её возможности. Флавер изрядно испугалась и напряглась, что отразилось на её лице в выражении крайнего смятения вперемешку с быстрой и тяжелой умственной работой. В тот день она просто ляпнула от балды, как это бывает с юными японцами, недостаточно созревшими для того, чтобы осмысленно поносить китайцев. Она никак не ожидала, что капитан баскетболистов запомнит её комментарий, отпущенный как бы между делом. Теперь по соседству с Плутархом у нее в туалете поселятся учения Конфуция. — Комплексы Конфуцианские? — она попыталась изречь это глубокомысленно, но вышло как то надрывно, потому как девочка мяла ладони, чтобы не было видно, как они подрагивают, — Ну как сказать… Конфуций и комплексы? Я думаю у него было много комплексов. Да и как не комплексовать, когда ты античный китайский мужик? Живешь себе, прислуживаешь какому нибудь мандарину. Ужасно же?. Когда над тобой стоят глупые монархи, как тут не закомплексовать? Женщины даже настолько комплексовали, что предоставляли интимные услуги в подмышки, — Айянума довела свои абстрактные рассуждения ни о чем до абсурда и запнулась, поняв, что восточные проститутки и секс в подмышки это было конкретно не по теме. А её подвешенный язык и мозг сейчас песком осыпались под натиском женской логики, просыпающейся как раз некстати. Акаши пытался, или делал вид, что пытался, понять подтекст её пассажа. Но в конечном итоге одарил её взглядом «Здравствуй дерево», откашлялся и бросил одобрительное «интересно». — Ну ты загнула, мать— похлопал её по плечу Акира, — можешь прилечь на мое плечо и еще немного пофилософствовать, а то я как раз не выспался, — Ономеринго ободряюще пихнул её плечом и усмехнулся. — Несчастный ты пацан, — с сожалением, но скорее к себе, сказала Флавер, откидываясь на кресле, — Щенок мокрохвостый, — дальше она уже неразборчиво бубнила себе под нос, — Общаюсь с нелогичными созданиями, движимыми гордостью и тщеславием, эх, — а внутри все клокотало «Ну ты и ебло! Не могла притвориться мертвой, дубина?! Лишь бы опозориться в очередной раз перед Акаши.» По приезде в аэропорт Гонолулу Флавер с легкой наводки Дайки первым делом отправилась в мужской туалет. — Еще десяти утра нет, а ты уже злодействуешь, ниггер! — Айянума, прыгая крупными и отрывистыми шагами к Аомине, занесла над головой свой небольшой кулак, — Я тебе щас с локтя ввалю! — А я тебе с ноги, снежок обоссанный, — давясь смехом ответил Дайки, на всякий случай закрываясь блоком от попавшейся на развод Флавер. Это его не спасло, потому что в следующие пять секунд Айянума напрыгнула на него, долбанув его в область плеча наотмашь. — Да че я сделал то?! — На свет появился, — тяжело дыша пояснила раскрасневшаяся Флавер, переводя убийственный взгляд на замолкших Акиру и Рёту, сгруппировавшихся за спиной у мулата. — Все претензии к моей маме. — Ага, загляну к ней на огонек, — не слишком благочестиво подмигнула ему рыжая. — Я тебя загребу под землю, недомерка, — возмутился Аомине. — Надеюсь у твоей мамули такая же шоколадная попка, — в лучших традициях семейства Ономеринго заявила Флавер, невозмутимо стряхнула с плеч невидимые пылинки. — Не, ну, солярий, мне вот тоже интересно, а какого она все-таки цвета? Это я про попец твоей меменьки, — ехидно продолжил тему Акира, для которого немыслима была даже метафорическая возможность остаться в стороне от обсуждения чужой матери. — Пошел ты, — сплюнул Дайки и ушел в туалет. — Что этот нигер себе позволяет?! Флавер возмутилась так громко, что в сторону школьников повернулось по меньшей мере пятьдесят осуждающих пар глаз. Акира, быстро чувствующий конъюнктуру поспешил захлопнуть рот рыжей бестии. — Ты че дел… — I’m sorry, guys, this girl have mentally disorder. We arrived to heal her. Осуждение в лицах этих белых людей сменилось сочувствием и они начали переключать внимание на свои обыденные вещи. — Thank you for being so understanding, — выдохнул Ономеринго и наконец убрал руку со рта подруги, — Айянума, ты понимаешь, что не можешь просто так брать и обзывать солярия н-вордом? Тем более в Америке. Пойми, это отстало и не инклюзивно. — В смысле? Я даже не знаю что такое н-ворд. И че такое инклюзивно? — не поняла Флавер, хлопая глазами. — Знаешь что, в людных местах лучше просто молчи. Иначе нас закенселят. — Кончай демагогию. Кстати почему эти люди смотрят на меня как на больную?***
Горячий воздух, пахнущий водорослями и обдувал ребят с такой силой, что им приходилось щуриться. Автобус мчал их по крутой горной дороге. Тренер Санада в очередной раз зачитывал протокол безопасности, то и дело заваливаясь в разные стороны на крутых поворотах. Тренер Широгане добродушно рассказывал окружившим его Флавер, Рёте и Акире о том, что их ждет в тренировочном лагере. Задняя часть автобуса полнилась клубом волейболисток, у которых проходила собственная матчасть. Все дети старались не задремать, хотя перелет и дорога порядком измотали их. — На месте! — оповестил всех местный гаваец-водитель на ломанном английском. Все подростки гурьбой повалились наружу, полностью игнорируя возмущение своих наставников, увещевания о технике безопасности которых были нагло проигнорированны. Тела школьников, постоянно скрюченные в сидячем положении теперь требовали движений. — Куроко-тян! — Юкари по матерински похлопала мальчика, склонившегося над землей, в приступе тошноты, — Воды! Быстро воды мне и моему сыну! — Конечно Юка-тян! — отсалютовали ей Микки Каруно и Люка Деман, очертя голову побежавшие искать для любимчика капитанши лучшую родниковую водицу. — Ономеринго-сан, думаю не стоит звать меня так… — Тебе нельзя говорить, милый, крепись, — проигнорировала его девчушка и яросно крикнула вдаль, — Где вода?! Вас только за смертью посылать! — Вот! — запыхавшиеся девицы притащили за собой огромную баклажку воды, судя по всему они стащили ее из съестных припасов. — То то же, — невиданная сила таилась внутри лидера волейбольного клуба, потому что она одной рукой, не опуская на землю пятилитровую тару, выхватила ее и начала поливать себя и Тецую водой, — Кайф… — Ниху… — Аомине вытаращил глаза на девушку, одежда которой начала пропитываться водой, облегая прежде всего вздымающуюся грудь, в ложбинку которой, поблескивая на солнце, затекали капли влаги. — Ей тринадцать лет, скотина! — вмешался Акира, напрыгивая на Дайки со спины и норовя проткнуть глаза изящными пальцами. — Тецу-кун! Зачем ты это сделала с Тецу-куном! Он может простудиться! — Отвали от моего сына! — Отвали от моего парня! Между Юкари и Сацуки началась настоящая перепалка — они буквально разрывали тело тщедушного Куроко, который перестал подавать признаки жизни. — Я не давала вам разрешения встречаться! — А у Курокоччи поинтересоваться не хотите!? — пришел на помощь другу Кисэ, но тут же был нокаутирован и выкинут за пределы круга борьбы. — Пошел нахер! — Смешались в кучу кони, люди, — изрек Мидорима, оказываясь за спиной у Айянумы, которая на удивление все еще оставалась сторонним наблюдателем этого буйства жизни. Флавер в свою очередь выудила из-за пазухи соломенную шляпу, в которой по ее мнению ходили настоящие ронины, и нацепила ее на голову. — Сегодня я у мамы вьетнамская нищенка. — Иногда я всерьез задумываюсь об ошибочности выбора твоего пола богом, — прокомментировал Шинтаро и направился к корпусу, пытаясь скорее обрести вокруг себя тишину, — А что если бы его талисманом была какашка? — вслух поинтересовалась Флавер. — Засунул бы ее тебе в рот, нанодайо, — ответил ей Мидорима, сверкнув очками. — Все то ты слышишь. — А кстати он прав. Зря ты расстроилась, что зашла в мужской туалет. Ты с короткой стрижкой все равно похожа на трансуху, — по соломенной шляпе Айянумы щелкнул Дайки, наконец скинувший Ономеринго со своего горба. — Кстати инклюзивно, еще и цветная, — взявшись за подбородок задумался Акира, — может нас и не закенселлят из-за тебя. — Акира, ты вообще без пластики похож на Мао Цзедуна, а ты, — она зыркнула на аса, — на Куин Латифу. — Че, кого?.. — Слушайте, я бы двже сказал, что мы тут сами можем заняться кенселингом! — Скажи, а этот твой кенселлинг сейчас с нами в одной комнате? — поинтересовалась Флавер и не дослушивая ответ предложила, — Давайте кто быстрее до корпуса займет комнату! Юкари, обмахиваясь веером, стояла у распахнутого окна своих покоев. Рядом тихо шуршала, распаковывая вещи её бессменная правая рука — Франческа Юнита. Эта поездка грозила обернуться её очередным стратегическим успехом, как лидера, гуру и матриарха команды. Она планировала завоевать очередное первое место, отдав кубок на отлив золотых фаллосов своим родителям. А заодно отдохнуть от суетливой компании своего братца. Планировала… — Ну и почему все живут в комнатах на двоих человек а нас селят в какую то общагу?! — послышался до боли знакомый развязненький гонор. «Только блять не ты.» Но к ужасу Юкари в проёме мелькнула проклятая круглая ржавая голова. — ЧЁ?! Тренер я лучше поживу под кроватью у Аомине! — завидев скривившееся лицо сестрицы юного альфонса, которое скорее бы назвала еблетом, Айянума активно зашаркала прочь из этого гнилого места. — Да-да, катись к своим обосрышам, — сквозь зубы процедила Юкари так, что услышать могла лишь Юнита. Но к её беде за дверным проемом послышалось что-то вроде борьбы, после чего Сацуки и Флавер буквально ввалились в её роскошные покои со своим барахлом, за которыми темной тенью проследовало осознание — отпуск перестает быть томным.***
— Это жесть, мне нужно напиться, бармен! Пятеро школьников с утомленным видом сидели за пляжной барной стойкой, но больше всех причитала Айянума. И её можно было понять: всё как и предрекали злые языки — её вывезли сюда, чтобы расквитаться по старым счетам и помучить. — Ну ладно тебе, Фло-тян, не убивайся ты так, я думаю можно найти общий язык с Юкари-тян и Франческой-тян, — Сацуки, которая каждый раз вынуждена была принимать на себя роль материнской фигуры со всеми, кроме Тецуи, пыталась поддержать безутешную подругу, осознавая всю бессмысленность вышесказанного. Это было не по годам тяжело для нее, особенно с учетом того, что Юкари была и её персональным врагом в борьбе за любовь Куроко. — Кого ты обманываешь, — проскулила из-под рук, которыми прикрыла болезную свою голову, Айянума, — ты же понимаешь она нас с говном сожрет. Она в этой комнате, как в серпентарии, в своей стихии! Выговорившись, она высморкалась в рубашку Рёты, который отнесся к этому с пониманием. — Вы недооцениваете ее, — хмыкнул Акира, — её рэд флаги не в этом. — Ну и в чем тогда ее ред флаги?! — Она ест мужиков…— вздохнул юный повеса и отпил газировки. — Нет, ну это грин флаг как по мне, — неожиданно для себя у Флавер немного отлегло. Оказывается между ними все же были некоторые общие моменты. — Я просил освежающий напиток а не джунгли в стакане, — с неприязненным видом Аомине потеребил ананасовые листья пальцем, — мне что на этой пальме орангутанов чпокать? — Аомине и инцестуальные движения. — Малой, специально для тебя, напиток «Харчок бармена» за счет заведения. — Дядя, ему тринадцать, если что, — предупредила Айянума, заглядывая в стакан дружбана, пытаясь учуять там спиртовые нотки. — А мне семнадцать и я вообще со Вьетнама на лето приехал, так что развлекайтесь. Меня Нах кстати зовут. Нах, бегло шпарящий на японском, мог стать неплохим подспорьем для веселой школьной поездки, и заговорщические переглядки парнишек были тому подтверждением. Они планировали определенно вернуться к Наху, как только солнце скроется за горизонтом. На обратном пути солнце настолько припекло макушку господина тяжелого форварда, что он решил совершить невиданно широкий жест дружбы. — Кстати, Айянума, если вас сестра заднеприводного, ну, это, достанет, — Аомине остановился и задумался, — ты это… — Что? — Держись. — Ну спасибо. — К себе не приглашаю — живу с Мидорычем. По теореме Эскобара с говном вас сожрет уже он. — Айяччи, Момоччи, вы можете прийти ночевать к нам с Ономеччи! — Правда? — казалось в глазах Флавер сверкнула трогательная влага, которую Кисэ потянулся стереть, но не успел, Айянума деловито схватила Сацуки под локотки и крикнула уже улепетывая, — Спасибо друг! Сегодня ждите на ночевку! Надо собрать вещи! — Класс, они теперь пропишутся у нас, — Акира задумчиво проводил глазами девичьи фигуры, — а впрочем задохнуться под телом Айянуми мое guilty pleasure… Сацуки в этот день была особенно задумчива: сказывался многочасовой перелёт и недавняя схватка за любовь, отнюдь не последняя. Но вот незадача – Куроко как в воду канул, а напасть на его след даже в школе представлялось почти невозможным, не говоря уже о том, чтобы искать его на этом жарком острове. А что если он и правда утонул? Это разрывало ей сердце. К сожалению никто из друзей не замечал мучительной тоски Сацуки, даже Фло-тян, которая упорно тащила её как мешок картошки сквозь толпы отдыхающих. Но хотела ли Момои тащиться? Куда ведет её эта неуемная егоза? Впрочем плевать, как показывала практика, все дороги Айянумы рано или поздно приводили к Куроко, надо лишь потерпеть. Ведь она привыкла терпеть. Дружба с Дай-тяном, а затем и с Фло-тян здорово к этому располагала. — Сацуки, погоди тут! Я сейчас вернусь! Я кажется свою шляпу забыла на барной стойке. Но как странно, без них в её жизни так одиноко. Сацуки тепло посмотрела на удаляющуюся фигуру подруги, которая перебирала ногами как колобок, перекатываясь с одной стороны на другую. — Простите, девушка, кажется вы обронили. Момои обернулась в сторону голоса, и как раз в этот самый момент её волосы, распавшиеся по плечам, заметались на теплом ветру, отдавая солнечным лучам розовые переливы. Перед мистером Йошидой, как ему показалось, стоял прекрасный лебедёнок, с поволокой в глазах и очаровательным румянцем. — Спасибо, господин, — неуверенно произнесла она, забирая у молодого мужчины свою ленту для волос. В благодарность она также одарила его виноватой улыбкой, которая показалась Йошиде-сану самым драгоценным подарком от этого очаровательного создания. Кажется этот молодожён безнадежно влюбился в первый день своего медового месяца. — Прошу прощения, мое имя Пакстон Йошида, — молодой человек вдруг поклонился и девочка от неожиданности слегка отпрянула. — Мое имя Момои Сацуки, Йошида-сан, — она все же сообразила поклониться в ответ своему новому знакомому, который, когда она подняла голову, неловко промакивал выступившую испарину на лбу. Что впрочем не казалось странным — жаришка стояла нереальная! Но неопытной девочке было невдомёк, что у мужчин так бывает и от переизбытка чувств. — Надеюсь вас еще встретить тут, Момои-сан! Её визави, почесывая шею неловко развернулся и попытался ретироваться на заплетающихся ногах, в последующем охнув от неожиданной встречи с вернувшейся Айянумой у себя на уровне пупка. В конечном итоге, под тяжелым взглядом баскетболистки-полурослика, он последовал к своей жене с тяжелым сердцем, но окрыленной душой, надеясь на еще одну встречу со своим ангелом. — И че хотел от тебя этот хрен? — Йошида-сан? Вернул мне мою ленту. — Йошида-сан нахрен? Дорогая, тебя что не учили не разговаривать с подозрительными педофилами?! Мы должны сжечь эту ленточку, прости, она осквернена его мерзкими руками, на которых кровь юных девственниц! И все-таки в дружбе с Фло-тян были определённые плюсы — она не оставит тебя на растерзание педофилам, хотя и попытается подмять твою волю под себя. …так ведь?***
Ночевка в комнате парней все же обломилась – тренер Санада заверил, что будет дежурить у их спальни, покуда прохвостки не уснут. И не солгал. Правда к часу ночи сам скорее напоминал усопшего на стуле. — Эх, завтра будет орать, потому что спина болит, — прошептала Флавер, оглядывая тренера, — а я его предупреждала. — Пошли скорее Фло-тян, а то еще проснется! Момои спешила в страхе быть пойманной за тем, что в первую же Гавайскую ночь они совершают вольную вылазку в местную столовую, где собираются раздобыть все, что им могло понадобиться при готовке сэндвичей. Слово о том что, будет всячески помогать Сацуки учиться готовить баскетболистка держала твёрдо. Пока на обратном пути, шурша пакетами, девочки крались по коридору обратно, у Флавер жутко зачесалась пятка. Пришлось послать подругу вперед и самой заняться зудящей конечностью. — Айянума? Голос взывающий к ней, стоящей на одной ноге с пяткой в руках, посреди ночи, заставил чуть ли не заорать. — Боже! Акаши-кун, у меня чуть сердце не взорвалось! — Айянума нервно хихикнула, облокотившись на подоконник, — ты прямо как Куроко. В свете луны Акаши был еще более прекрасен в своей аристократической загадочности и Флавер невольно залюбовалась его образцовым профилем. Ах, как бы она хотела однажды иметь право прикасаться к этому телу по утрам. Но не спешите судить дитя вступающее в пубертат, от этого его чувства не становятся менее трогательными. — Странно Айянума, — вкрадчивый голос Сейджуро прервал ее сексуальную рефлексию. — Ч-что странно? — «Неужели он читает мысли?!» — Чем больше наблюдаю за тобой, тем больше мне кажется, что ты будто бы не принадлежишь этому месту, — пронзительный взгляд алых глаз мальчика задержался на ней, раскачивая маятник внутренней паники еще хлеще. — Пф-ф, — Флавер похлопала по стене с самоуничижительным выражением, — ха-ха, и то верно. Только глянь на эту лепнину! Ну и роскошь! Мне бы, знаешь ли, привычнее заночевать где-нибудь типа сарая или хлева! «О боже, заткнись!» — Довольно отчаянное заявление. Но я не это имел в виду. Я говорю про японское общество, менталитет, — он продолжал свою сладкую пытку зрительным контактом, казалось не замечая что под его взглядом Флавер чуть ли не вертится как уж. — Считаешь это плохо? — тихо поинтересовалась Флавер, стараясь унять дрожь в голосе. — Это интригует. Встретимся на тренировке. Спокойной ночи, Айянума. Акаши Сейджуро правда только что сказал, что она его интригует? Разве не так флиртуют интеллектуалы? Кажется, сердце Айянумы Флавер пропустило десять ударов.