Детдомовец

О, дорогой Дневник! Как же устал от него. Иногда мне кажется, что всё это моя кара за грехи, совершенные в прошлых жизнях. Больше я не вижу причин. Хотя… я как-то тороплюсь. Давай я начну всё с самого начала. С этого дня, дорогой Дневник, я буду вести записи, чтобы хоть как-то контролировать эмоции и научиться, наконец, думать. Итак, меня зовут Алекс. С шести лет я нахожусь здесь, а именно: в Детдоме имени Саймана. Уж не знаю, кто такой этот Сайман, но жизнь здесь полное и нескончаемое говно. Моя мать растила меня одна. Но однажды она заболела и вскоре умерла. Как оказалось, у меня не было родственников, а те, которые были, сразу же отказались от меня. И я попал сюда. Поначалу я думал, что жизнь здесь не так уж и плоха. Но оказалось, я сильно ошибался. Уже и не помню, когда именно он появился, и почему наши отношения так и не сложились. Но я точно знаю, что он всегда ненавидел меня. Когда-то я даже пытался с ним подружиться. О, как же я был глуп, для него существует только два типа людей: те, которых чморишь ты, и те, которые чморят тебя. К сожалению, я относился к первой группе, во вторую я просто принципиально не мог попасть. Ну, а третьего, как говорится, не дано. Ах да, я забыл сказать его имя. Ну, так вот, его звали Марк. Имя, конечно, самое обычное, но вот человек - нет. Марк был качком, точнее был очень силён и даже немного красив. Ну, по крайней мере, так утверждали девчонки. Ну конечно, он же был кем-то типа «первого парня на деревне». В детстве мы часто дрались из-за игрушек, и, кстати, я так ни разу и не победил. Но мы стали расти, и наши игрушки росли вместе с нами. Если раньше он мог посадить пару синяков или разбить нос, то сейчас всё стало хуже. Теперь удары наносятся в живот или в пах. Он редко целится в лицо. Так же поменялись и причины драк, правда, таковыми их теперь было назвать трудно. Чаще всего наносил удары он, а я лишь слабо сопротивлялся и пытался прикрыть все жизненно важные места. Что касается причин, то их в основном не было, если не считать «ты сегодня не так на меня посмотрел» или «ты задел меня в коридоре». Мы по-прежнему дрались только вдвоём, хотя друзья Марка и окружали нас со всех сторон, но никогда не принимали участие. Только свистели и отпускали шуточки. Так же остались неизменными его сила и моя слабость. Я никогда не хвастался крепким здоровьем. Часто простужался и болел, на что мой мучитель злился и после выздоровления задавал «хорошую трёпку». Постепенно я привык к этому и стал относиться как к данности. Если бы не один случай, перевернувший мою жизнь с ног на голову. В тот день, месяц назад, я возвращался с обеда, на котором так ничего и не съел. Вдруг, когда я проходил мимо кладовки, кто-то схватил меня и втащил в неё. Это оказался Марк. Кто бы сомневался?! Он был пьян. Он с друзьями часто наведывался в город, проводя там вечера и ночи, иногда их не было целыми днями. - Ну что, сегодня ты опять провинился. И мне придётся тебя наказать, - тогда я удивился, ведь он всегда говорил «преподать урок», но я сослал всё на алкоголь и не стал обращать внимание. Но, когда я уже приготовился к удару, его, как ни странно, не последовало. Я почувствовал руки на своей талии, которые, скользя вниз, стали проворно стягивать с меня штаны. Я начал сопротивляться, но было уже поздно - на мне осталась одна лишь рубашка. Я подумал, что он сейчас заберёт всю одежду и оставит в таком виде добираться до комнаты, которая находилась в другом конце здания. Он любил иногда "подшутить". Но, вопреки моим ожиданиям, он остался. Окинув меня взглядом, парень страстно набросился на меня, неразборчиво целуя в губы, в шею. Марк проворно расстёгивал рубашку и кусал меня за соски. Что он только не вытворял. Вдруг он повернул меня спиной к себе и начал раздвигать мои ягодицы, и я, наконец-то, пришёл в себя и попробовал вырваться. Но он лишь двинул мне по лицу. Я почувствовал солоноватый вкус крови на своих губах. Он грубо вошёл в меня. Я заорал от невыносимой боли, которой отозвалась каждая частичка моего тела. Марк снова грубо приник к моим губам, просунув в мой рот свой язык, пытаясь заткнуть меня и продолжая трахать. Я уже не кричал, я просто выл. А он кусал мои губы, и так уже разбитые в кровь, и продолжал вбиваться в мое тело, пока не кончил. Сделав это, он швырнул меня на пол и ушёл. Я ещё два часа провалялся там. Когда уже стемнело, и мне удалось перебороть боль, я оделся и дополз до комнаты, где плюхнулся на кровать. Больше я не вставал. Неделю я не мог ходить - у меня болело буквально всё. Я часто вспоминал события того дня, и в голове вертелся вопрос: "Как он умудрился меня не порвать?". С тех пор всё это повторялось: удары, боль, удары, боль… И так бывало очень часто. Стоило Марку сказать «сегодня я тебя накажу», я сразу понимал, что сегодня меня ждёт боль.