Детдомовец

Самый обычный день. - Алекс, а чем ты думаешь заняться после уроков? Ты вообще гуляешь с кем-нибудь? – на одной из перемен огорошил меня Стас внезапным вопросом. - Как-то я не блещу навыками расположения к себе людей. Не складывается почему-то, – ответил я и пожал плечами. Для меня это давно уже был известный факт, не вызывающий никаких особенных эмоций. Раньше я очень расстраивался, когда меня предавали очередные «друзья», но вскоре перестал пытаться заводить новых, подумав "а уж не бесплодное ли это занятие?". Но приятелей, кстати, всегда хватало. - И чем ты тогда занимаешься целыми днями? – видимо, Стас не может принять такое положение вещей. – Давай сегодня пойдём в клуб, я тебя со всеми познакомлю, тебе понравится, обещаю. - Нет, Рыжик, не хочу. Я уже приметил одну книжечку на сегодня, так что тебе придётся идти без меня. Ох и ах. Я уже давно называю Стаса Рыжиком. Ну не могу я называть это смешное рыжее чудо как-то иначе, он уже это понял и больше не сопротивляется, только ворчит, от чего становится ещё больше похож на домового. - Опять ты с этими книгами! – проворчал друг. – Не надоело ещё? Я лишь пожал плечами, мол, думай, что хочешь. – Ладно. Раз не сегодня, то обещай, что обязательно как-нибудь сходишь со мной. - Ну, раз когда-нибудь, обещаю. - Надеюсь, эта книжонка стоит пропуска вечеринки, – проворчал Рыжик, глядя на часы. До конца перемены оставалось ещё десять минут. Кто придумал перемену длинной в 20 минут? Нам что, большой перемены не хватает?! - Да, это последняя из моей любимой серии… - затараторил я, выдавая всё, что я о ней знал. - Всё, хватит! Я понял, – о, да. Кому, как не Стасу, знать о том, что о книгах я могу говорить часами, не останавливаясь. Так мы и болтали оставшееся время о всякой ерунде. Рыжик расхваливал клубы и восторгался «Ястребом» и «Пиковой дамой». После школы я, по своему обыкновению, попрощался с другом и пошёл домой, где почитал, поболтал с родителями и, в конце концов, отправился спать. В чём-то мне даже нравилась эта банальная повседневность. * * * Ночью я проснулся от ужасной жажды и пошёл на кухню. Но когда открыл холодильник и взял коробку с молоком, послышался шорох у двери. Я замер и стал прислушиваться, раздавались глухие удары и чьё-то шипение. У меня внутри всё замерло, ноги налились свинцом, я не мог пошевелиться. Боже. Это еще что? Звуки стали громче и отчётливей, видимо, вор приближался. В том, что это вор, я ни капли не сомневался. Коробка молока выпала из рук, когда дверь в кухню распахнулась и с силой ударилась об стену. Но в дверном проёме никого не было, только что-то чернело на полу и ругалось трёхэтажными матами. Мои размышления оборвал шорох и стук всё той же двери, за которую вор зацепился, поднимаясь и приобретая очертания человека, но от этого не переставая шататься. Я наблюдал за его телодвижениями, как будто во сне, и совершенно не удивлялся некой его странности. Когда сейчас я об этом думаю, то начинаю ругать себя за подобную тупость и заторможенность. Но в тот момент мне было страшно, что, вроде как, оправдывает. Вор направлялся ко мне, пытаясь удержаться в вертикальном положении. Как бы я ни старался, не мог разглядеть его лицо: вокруг была кромешная темнота, что добавляло остроты ощущений. Он сделал ещё один шаг, но вдруг резко взмахнул руками, как бездарный клоун, пытающийся рассмешить детей падением на банановой кожуре. Чёрная фигура растянулась на полу, края расстёгнутого плаща на нём распахнулись. Я знал лишь одного человека, носящего подобное. Стремясь узнать верность своей догадки, я наклонился над телом, барахтающимся, как перевёрнутый на спину майский жук. Мои догадки оправдались, это действительно был Эрик, причём не в самом трезвом состоянии. Страх ушёл, и я стал осознавать всю глупость ситуации. Всё это не могло не вызвать смеха, но я попытался удержаться и лишь улыбнулся. Но, думаю, парень всё понял по глазам: в них всегда написаны мои эмоции. Глаза – моё слабое место. - Не смешно. Помоги. – Я, не прекращая улыбаться, протянул Эрику руку, тот посмотрел на неё, но всё же взял, немного подумав. - Ай!!! – вскрикнул я от неожиданности и резкой боли в пятой точке. (Эх, наверно синяк будет). - Хех. Ну ты слабак, – загоготал Эрик. Видимо, пока я стоял и размышлял об убийстве одного наглого типа, он (тот самый тип) потянул меня за руку, пытаясь подняться, но я не удержался и сам рухнул рядом с юношей. - Чёртово молоко, – Эрик хмыкнул, ну да, он тоже навернулся из-за него. А в том, что в моём падении виноват именно этот напиток, я ни минуты не сомневался. Брат молчал, неожиданно посерьёзнев, а я не знал, что сказать. Подниматься не хотелось, хоть было холодно и мокро сидеть на молочном полу, не каждый день появляется такой шанс, поговорить с братом по душам. Решив вытрясти из Эрика душу, если понадобится, начал допрос: - А где ты был? - Тебе какое дело, – грубо и угрюмо. - Просто интересно. - Раз «просто», то не суйся. Я не знал, что можно ответить. - Я с друзьями был в клубе, мы хорошо повеселились… - Я рад, – я не стал заострять внимания на состояние парня. - А ты чем занимался? – напряжение между нами можно было есть ложкой. - Я с родителями. - М-м… Ясно, – молчание, – а чем вы обычно занимаетесь? - Эрик пытался избегать моего взгляда и уставился в потолок, но напряжение стало испаряться. - Ну, мы разговариваем, пьём чай или сидим в гостиной, иногда читаем или смотрим телевизор. - М-м... – мне показалось или он вздохнул? Я погладил его по волосам. Они такие мягкие, забавно. - Думаю, мне пора, – Эрик попытался подняться, но одна нога заскользила по полу, и он рухнул на обратно, выругавшись. - Что с тобой? - Ничего, - снова холодный тон. - Это из-за родителей? – до меня начала доходить причина его поведения. – Ты что, ревнуешь их? - С чего ты взял?! – слишком быстро ответил он, а я засмеялся. Брат, видимо, понял, что сам себя выдал и, подумав немного, сказал: - Знаешь, мы с ними никогда особо хорошо не общались, я всегда был как будто отдельно… Я не знаю, как себя вести с ними. Теперь ещё ты появился… Да, проехали, не обращай внимания. Окончу школу и съеду отсюда. Я немного опешил от подобной откровенности, которой я от него совершенно не ожидал, наверно, помог выпитый им алкоголь. Эрик казался запутавшимся ребёнком. Я не знаю, как это получилось, но я обнял брата и прижался к его плечу. Мне было его по-настоящему жаль и ужасно хотелось помочь, чтобы грустные сейчас глаза озарились радостью, а на лице заиграла искренняя улыбка. Эрик замер и не шевелился, но не оттолкнул и не отбросил мои руки, чему я был ужасно рад. Так мы и сидели молча, каждый думал о своём. Я о том, что сделаю всё ради сближения родителей с сыном, и о том, что у Эрика волосы вкусно пахнут шоколадом. О чём думал брат, я не знаю, но надеюсь, что ему не было противно. P.S. У меня созрел план «Возвращение блудного сына». Буду всеми силами стараться привести его в действие и добиться того, чтобы он сработал. Ради Эрика!