Зеркала

Да вот, хотите верьте, хотите нет. Меня прокляли. И кто! И как!... но всё по порядку. Настроение с утра было превосходное – несмотря на то, что, проснувшись, я обнаружила, что уснула прямо за компьютером. Сходив на кухню и сотворив себе там мюсли с молоком, я вернулась к своим баранам, то бишь скачанным страницам из Интернета, и до обеда честно симулировала приготовление развёрнутого доклада по географии. За это время успела придти мама, заглянув ко мне и убедившись, что я не балду пинаю – вот, пожалуйте, ваши континентальные морские шельфы, а вот моя кислая физиономия, а вот значок, что интернет отключен – доела на кухне свою баранину с чесноком и свалилась в своей комнате отсыпаться. В обед позвонила Иришка, и с ней мы болтали часа три, о чём – сказать трудно, так как в Иришкином потоке сознания я теряю нить повествования на 15й минуте, трандычит она так быстро, что за ней никоим образом не уследишь. Ну что тут сделаешь, надо дать человеку возможность выговориться… Благо, что в маменьке хорошо, это богатырский сон, который не прервёт и выступление духового оркестра где-нибудь в прихожей. Положив наконец трубку и осознав, что к географии меня ну абсолютно не влечёт, без толку попереключала каналы – совершенно ничего интересного, а до «Дома-2» я пока ещё не деградировала. Книгу почитать? Увы, и с этим пунктом были загвоздки. Прочитано решительно всё, последний том «Тани Гроттер» - неделю назад. Почитать, что ли, с горя сестрёнкиного «Артемиса Фаула»? К 4 пополудни проснулась маменька, пошвыркала чаю и поехала забирать хозяйку оного «Артемиса Фаула» с английского. Как говорится, дело хозяйское, вообще-то здоровая дылда благополучно добралась бы и сама, туда ведь добирается, всякий раз, когда мать утром ещё на смене и не может её сопроводить. Сначала в художку, в смысле, потом на английский. Лично я б, думаю, после суточной смены спала вплоть до следующей смены, но мама сделана совсем из другого теста, возможность что-то контролировать ей дороже сна. А Рената же маленькая. Да, в 12 лет маленькая, я в 15 тоже ещё дитё несмышлёное, но я хотя бы старшая (и безответственная, да, так что поручать сопровождать сестрёнку мне прекратили ещё год назад), а Ренате не повезло родиться второй. И всё, поскольку никого третьего у нас нет, маленькой она останется, думаю, до пенсии. В общем, ближе к вечеру стало ясно, что ничего интересного в мире этом нет и надо лезть в Инет. Все родители, которые мне известны, считают, что Инет зло и надо детей в нём всячески ограничивать. То есть, в идеале сделать как-нибудь так, чтоб он использовался только для учёбы, нереалистичность этой задачи осознают все. Мне, можно сказать, повезло в том, что у меня родители оба работают, а бабушки живут далеко, круглосуточно надзирать просто некому. Не повезло в том, что компьютер больше как бы сестрёнкин, потому что она умница, учит английский, а я балбес балбесом. Вообще, конечно, они просто не всё о Ренате знают, но она на моём фоне и правда выигрышно выглядит. Пробок в честь субботы быть не должно, но если по пути заскочат в магазин и к тёте Зале, то часа полтора у меня точно есть, и я решительно ринулась в сеть. В чатах для хорошей тусни было время ещё слишком раннее, и я вознамерилась полазить по сайтам фикшена, может, там найду себе чего-нибудь интересненькое. Например, по той же «Тане Гроттер». Почему бы нет? Пока свежее… По «Гарри Поттеру» я, увы, начиталась на месяц вперёд, не лезет. Для лазанья по теме Йона Колфера-то у меня ещё не готов собственный фанфик – задумка по «Миссии в Арктику», где Артемис Фаул терпит бедствие в снегах Мурманска и сполна окунается в кошмарную российскую действительность – наполовину колферовскую, наполовину реальную, вследствие чего с него сшибает как минимум половину его спеси. Не хочу я прежде своего чьё-то читать, нефиг мозги засорять. У меня и так сильное подозрение, что я за этот фанфик так и не сяду. Ибо вот это самое влом. В общем, да, остаётся ТГ. И попался же мне несчастный этот форум. И не влом же мне даже оказалось на нём зарегистрироваться. Ну потому что горячее обсуждение шло, интересное, а мыслишек на тему сего грандиознейшего произведения у меня за весь книжный сериал накопилось более чем достаточно, а критиковать я обожаю, это многие знают и кто выжил, могут рассказать. А тут ещё, вот радость-то, столько интересных собеседников – взрослых и умных, по крайней мере, грамотно и развёрнуто пишущих, не тянет прекратить беседу на пятой минуте. На счастье моё или на беду, сидел там и сам Дмитрий Александрович Емец, за что-то этот форум особенно чтящий, причём сидел совершенно открыто, разглагольствовал о русской культуре и общался с фанами. Подивившись такой несказанной удаче (тем и приятнее во сто крат «Таня Гроттер», чем всякие «Артемисы Фаулы», что есть шанс достучаться непосредственно до автора, вот Йону Колферу, увы, видимо, Рената будет объяснять, что Мурманск – это вообще-то не Арктика. Не, ну для чего-то ж она английский учит), я бодро защёлкала по кнопкам и вывалила на беднягу всё, что думаю о его произведениях, причём не только хорошее, но и… не очень хорошее. В самом деле, почему нет? Читатель, как любой клиент, всегда прав. К тому же критика у меня конструктивная, а не просто заявление «люблю» - «не люблю». Что было дальше… Лучше, пожалуй, не рассказывать подробно. У нас завязалась оживлённая беседа, причём на одно его слово моих было десять. Я сначала уделила сколько-то внимания перечислению ляпов – и народ меня тут, надо сказать, поддержал: ну в самом деле, где объяснение тому факту, что в начале повествования Семь-Пень-Дыр был уже на пятом курсе, а в последней книге выпускался вместе со всеми? Он что, заново обучение начал, по второму кругу? Или столько раз подряд оставался на второй год? И почему в начале сериала у команды был капитан Юра Идиотсюдов, а потом он не понять куда делся и дальше уже команда существовала без капитана? И вообще, в первой книге было сказано о тридцати первогодках светлого и тридцати первогодках тёмного отделений, а постоянно упоминались от силы человек 15. Остальные что же – погибли в войне с нежитью, были зомбированы и отправлены к лопухоидам, или просто оказались такими серостями? Куда делись остальные Гроттеры и тем более родственники Софии (о которой, кстати, за 10 книг вообще НИЧЕГО не было сказано, как же так можно? Тысячекратно обруганная Роулинг была, между прочим, не в пример внимательнее!)? не говоря уж о всяких мелких вещах, как то – в первых книгах маги ещё носили мантии, в последних о них уже не упоминалось, выпускных балов до окончания Тибидохса Таней и Ко тоже почему-то ни у кого не было… Ладно, это само по себе можно назвать мелкими придирками, но в сериале немало и таких моментов, где сюжетные повороты явно притянуты за уши, слишком хорошо заметно, что первоначально автор планировал как-то по-другому и лишь в последний момент передумал. Ну и наконец, не мог бы уже уважаемый автор к десятой-то книге определиться, пародию он пишет или самостоятельное произведение, так сказать, по мотивам. Люди уже привыкли, прониклись, полюбили, перестали искать общие места и сюжетные перехлёсты… А тут – на тебе, снова… Да и эти наезды нескончаемые на Гурия Пуппера/Гарри Поттера уже не одну меня, честно говоря, бесят. Дорогой господин, это наконец невежливо просто – слимонить у кого-то идею и при этом ещё так безбожно обложить оригинал! Ну и наконец – имею я право вот просто как девочка это сказать – любовная линия в сериале ну просто из рук вон. Да, может быть, это мой личный такой бзик, что не люблю я, когда лепят парочку из друзей детства, которые что только на горшках рядом не сидели, тут у меня, кстати, и к Роулинг та же претензия – ну НЕ-ВЕ-РЮ. Дружба сама по себе хорошая штука, незачем её любовью поганить. Да и если даже смириться с этим – ну не Ванька же, господи боже, не Ванька! Дорогой автор, иногда, выписывая икону, выписываешь по итогам карикатуру. У писателя, уж простите мне такое мнение, вообще не должно быть любимых персонажей. Понятно, что есть положительные герои и отрицательные, герои первого плана, второго и вообще третьего, но описывать следует качественно и беспристрастно всех, а не так, чтоб одних без конца нахваливать, а из других делать мальчиков для битья. Серьёзно, ну вот в моих глазах акции Ваньки совсем не повышаются от того, что другие претенденты на Танькино сердце вводятся чисто для того, чтоб по итогам показать, какие они все из себя плохие и убогие и какой Ванечка на их фоне замечательный. Тем более, что где он замечательный-то… Чтоб я поверила, что какая-то девчонка выдержала бы его морализаторство и имидж благородного страдальца дольше пяти минут? Я б лично через два дня прибила! В общем, достала я его конкретно. Так что он в конце концов, устав парировать мои колкости, разразился такой гневной тирадой, что над выражением «словом можно убить» резко расхотелось ржать. Можно считать меня сверхчувствительной, но я не умею и не люблю ругаться. В смысле, по-серьёзному, с настоящей злостью. Бывало, ругались в чатах… В чатах ГП постоянно ругаются гриффиндорцы и слизеринцы, положено. Я сразу обозначила себя как пуффендуйку и виртуально показывала язык тем и другим. Настоящих прямо обид никто ни на кого не держал, насколько знаю. Малфой с Вудом вообще в реале подруги. Ну, говорят, был раньше в чате один индивид с прямо реально больным по-слизерински самолюбием, перед которым постоянно расшаркиваться надо было, но его выперли. Правда, пару раз, когда меня выкидывали из чатов, у меня было такое ощущение, словно меня оттуда выкидывают вполне физически, и обида потом кипела долго. Ох, ну посмотри-ка, у вас тут, оказывается, 16+, а раньше об этом упомянуть было никак… И вообще, у меня ДР летом, 3 месяца всего осталось... И тут – такое. Нет, я понимаю, мало кому нравится, когда ему указывают на его ошибки. Но можно ж было как-то… обещать подумать, свести всё к шутке? Честное слово, никогда ещё по простому печатному тексту, без всяких дополнительных значков и средств выразительности, так не чувствовалось, насколько человек взбешён. Видеть такое просто… тяжело. Обидно. Да, может, и до слёз. Я даже вскочила. Это я-то перехожу все границы, я?! Это мне легко с анонимной странички в Инете дерзить взрослым умудрённым опытом и образованием людям? Ну и конечно, как не ткнуть тем, что я школьница, и не пройтись на целый абзац по поводу двух не пропечатавшихся мягких знаков… хотя по сообщениям выше должно быть очевидно, что всё у меня хорошо с различением -тся и -ться, а отредактировать сообщение тут целый магический обряд… В глазах всё поплыло, буквы на экране расплылись и затуманились, а затем и сам компьютер, и книжные полки резко уплыли куда-то вверх и во тьму. Тело моё просто выключилось, перестало ощущаться, а сознание накрыла дрожащая, рябящая тьма… Для справки – ненавижу обмороки. Их в моей жизни было не больше десяти, но я уже после первого поняла, что я их ненавижу. Тем, кто никогда не падал, могу сказать – это только со стороны так кажется, что ты ахаешь, закрываешь глаза и картинно прилегаешь отдыхать. На самом деле терять сознание и контроль над телом – это очень мучительно. Эта наплывающая темнота, иногда жар и гудение, а главное – гнетущее чувство беспомощности и страх: а вдруг это не пройдёт, вдруг я навсегда… И, конечно, когда я открыла глаза, мысли мои, носящиеся в голове чокнутым хаотичным роем, сплошь были обрывочные и не такие уж радужные. Голова кружилась, это было понятно даже в положении лёжа. Во всём теле слабость – ну, это ничего, главное, что ничего не сломано и вообще что в себя пришла… Да что там, счастье-то какое, что случилось это дома, а не где-нибудь на улице! Что я ненавижу ещё больше, чем обмороки – так это когда они случаются где-нибудь на людях. Неотвязная ехидная мыслишка – так это что, я упала в обморок от того, что меня обругал сам Емец? – окончательно отравила пробуждение. Ну дожилась, кисейная барышня! Хотя, а что тут такого? Емец – один из моих любимых писателей, и на его мнение мне не окончательно наплевать. Я же не со зла, самое-то главное… я с КОНСТРУКТИВНОЙ критикой… И человек я, вообще-то, очень даже чувствительный… Хорошо, что дома была одна и никто не видел – насколько. Проводя ладонью по лицу, другой опираюсь о шершавую холодную стену и встаю. Стоп, а почему стена шершавая и холодная? Ей что, от всего происшедшего тоже сплохело? Окончательно разеваю глаза и крик застывает в горле. Передо мной длинный тёмный коридор со стенами из грубо отёсанных камней, освещённый багровым светом чадящих факелов, в стенной нише покоится огромный сундук с задумчивой фигурой рыцаря в доспехах над ним… Вернее, доспехами всего лишь, самого-то рыцаря там явно не сохранилось… Тянет холодком, призраками и жутью. Я до того ясно осознаю, что это за коридор и где я – ну как могу я, великий конструктивный критик, не узнать эти паутинчатые мрачные своды? – что только предельная ясность сознания, даже как-то неуместная после обморока, не дала сойти с ума или вторично хлопнуться. И даже шептать «Нет, не может быть» не хочется. Потому что – банально. Потому что как-то очень легко вспомнилось прочувствованное, дышащее накалом эмоций – после моего запальчивого, что то-то и то-то нелогично просто, я бы так никогда не сказала/сделала – его ехидное «ну да, вы-то, милочка, у нас, конечно, хорошо знаете, что и как происходит в сказочных мирах, получше меня, должно быть!» - и моего упрямого «я просто знаю, что…» - его «Посмотрел бы я на тебя, если б ты сама попала в Тибидохс и там демонстрировала свои ум, дерзость и отвагу» - и, как будто этого мало: «…и влюбилась там в первого, кого увидишь». Не-ет! Дмитрий Александрович, ну это-то уже не слишком? Я же люблю ваши книги… Понимаете, люблю… Да если бы я их не любила, разве бы я собрала все 10 томов и разве искала бы в них эти вот ляпы? Надо выбираться отсюда, надо куда-то идти, не стоять же, во всяком случае, на месте, но как же мне быть, что мне делать теперь? Нет, это должен быть сон или бред, это скоро кончится, я очнусь… Но пробуждение что-то медлило, а ощущения что-то были слишком реалистичные. Слишком холодная стена, слишком твёрдый и неровный под ногами пол. Но как, КАК? Как живого человека из плоти и крови можно переместить в мир, которого и не существует на самом деле? А между тем похоже, что это и произошло. Я, конечно, видела подобное в фильмах и в мультиках, но я сказки от реальности-то отличаю пока. Однако стою я в этом вот коридоре, чадят факелы, что-то недобро шуршит невдалеке… И что же мне делать? Увы, я слишком хорошо помню и понимаю, в какое место я попала, да ещё и вторая часть проклятья раскатывается в голове жутким эхом. Если так блестяще выполнилась первая, и за второй ведь не заржавеет. Нет, уж это-то точно чересчур, это уже удар с нокаутом. Если я влюблюсь в первого, кого увижу… Мало ли, кто вынырнет из-за поворота… Ладно если Жикин, Гломов или Семь-Пень-Дыр, хотя мне и этого счастья не надо, ну а если Поклёп Поклёпыч? Или малютка Клоппик? Или поручик Ржевский? А-а! А-а! не хочу! Вот сейчас зажмурю глаза и не буду их открывать, пока не выберусь отсюда. Или вообще никогда… Закон подлости ещё никто не отменял, мало ли, на кого упадёт мой взгляд… Да, в самом деле, пойду с закрытыми глазами, так я только разбитым лбом рискую. Дороги всё равно не знаю, дело всё равно труба… Что же со мной теперь будет-то, а? Дмитрий Александрович, хорош шутить, вытащите меня отсюда-а! Шероховатая стена под ладонью стала постепенно почти другом. Она вела меня, позволяла на неё опереться, от неё веяло надёжностью. Сколько я так уже иду? Всё время держать глаза закрытыми сложно. Но интересно. Можно прочувствовать и представить, как живут слепые. Попытаться научиться видеть кожей, шестым чувством… Интересно только, что делать, когда стена кончится, когда случится какой-нибудь перекрёсток? Видимо, подзеркалив и решив усложнить жизнь, стена, сволочь, именно это и сделала – кончилась. Когда моя рука полоснула по воздуху, в душу тихо вломилась паника. Что там, впереди? Куда мне теперь поворачивать? И что меня там ждёт? Ведь тут такое понапихано, есть обо что споткнуться с летальным исходом… Нежить. Призраки. В Зале Двух Стихий змеи и скорпионы ползают. На лестнице атлантов каменные дяди раздавят и не заметят. А глаза открыть нельзя. Если влюблюсь в Агуха – виновата, понятно, буду не я, а Емец, но насколько ему это не страшно – тоже понятно. Да, мне потяжелее, чем бедным первокурсникам – если б они были слепые, они б меньше боялись, но я-то знаю всё прекрасно и наперёд… Шаги. Кто-то идёт, похоже, мне навстречу. – К-кто здесь? – это даже на внятный возглас не похоже, так, сдавленный писк. – Девушка, что вы здесь делаете? Заблудились? Голос вполне приятный, бархатный. Молодой, это хорошо. Если бы был Поклёп, он ведь сначала зомбировал бы, а потом бы стал разбираться, что я вообще слегка не отсюда. – Я… Да. Помогите мне выйти отсюда… куда-нибудь. Сказано – кого увижу, а не кого услышу. Так что говорить можно безбоязненно. – Ну что ж, с удовольствием. Куда вам нужно – должно быть, на жилой этаж? Как вас занесло-то вообще сюда, в эти катакомбы? Хотя плох тот волшебник, который не лезет куда попало… Хм, я вообще-то не замечал вас раньше никогда, а вроде старшие курсы уже знаю. А на малыша вы не тянете. С какого вы курса? Поздно проявилась магия? Ну, пойдёмте! Вы помните, где ваша спальня? Видимо, он поворачивается и идёт, ожидая, что я последую за ним. Я в отчаянье стенаю, пытаясь поймать его руками – ведь я не могу видеть, куда он повернул! Должно быть, он оборачивается… – Хм, девушка, если такой способ вы выбрали для путешествия по коридорам Тибидохса, то вы явно слишком хорошего мнения о продолжительности вашей жизни. Оно конечно, так не столь страшно, но вот рискованней гораздо. А если споткнётесь? Или набредёте на магическую завесу – тут со времён Исчезающего этажа ещё не всё убрали… Я сделала шаг на голос, шаря руками. – Пожалуйста, успокойтесь и откройте глаза. Поверьте, на опасности лучше смотреть открытыми глазами. И скажите наконец, куда вам нужно попасть. – Нет, нет… Мне надо быть с закрытыми глазами, понимаете – надо! Отведите меня к… к кому-нибудь из главных… Только они мне смогут помочь. Если мне вообще можно помочь… Пожалуйста! Печальной перспективы остаться на всю жизнь зажмуренной уже за глаза хватало, о том же, что это будет за жизнь и долгой ли она будет, думать вообще не хотелось. Прохладная и невероятно сильная ладонь – она казалась надёжней и непоколебимей, чем камни стен коридора – коснулась моей руки. – Что ж, в таком случае вам придётся довериться мне. Держитесь за мою руку. Мои дрожащие пальцы, холодные после блужданий по коридорам, вползли в эту ладонь. И сразу стало легче. Всё-таки встретила здесь живого человека. Всё-таки кому-то доверилась. Сейчас меня приведут к умным и всё-всё-всё знающим людям и они мне помогут… Короче говоря, даже здесь и сейчас не всё потеряно. Можно довериться моему проводнику (здешние ходы он знает всяко-разно лучше, чем я) и предаться размышлениям, как такое могло случиться… Увы, идти быстро с закрытыми глазами может только прирождённый камикадзе. Я дважды споткнулась, трижды наступила моему спасителю на ногу и всё-таки запнулась о ступеньку, хотя меня о ней заблаговременно предупредили. – Нет, так нельзя, - он остановился и посмотрел мне в лицо, я явственно ощущала его дыхание и тепло, - немедленно открывайте глаза! Ну, не будьте же такой трусихой, в конце концов! Кто вам так внушил, что все девчонки – слабый пол? Поверьте, ни Безглазый Ужас, ни Инвалидная коляска, ни все эти мечи и доспехи вам на самом деле не опасны. Вы можете сломать ногу из-за сущей ерунды… Я вам КЛЯНУСЬ, со мной рядом вам нечего бояться. Даже полчищ хмырей, мертвяков и разъярённой Грызианы Припятской! Я ему верила, чего там, как боженьке верила. Голос молодой, но не детский, это очевидно старшекурсник, значит, много всего уже знает и выживать тут умеет. О чём уверенность и сила в этом голосе опять же свидетельствуют. Вот насколько я в совершенно морально раздавленном состоянии, настолько он в своей тарелке и владеет ситуацией. Блин, кто бы знал, что так тяжело, оказывается, долго держать глаза закрытыми! Они так и зудят открыться, аж плакать хочется. А если приоткрыть их ненадолго, уставившись предварительно в пол? А если при этом взгляд зацепит его ноги? – Нет… Нельзя… Это не от страха, понимаете? Это опасно… Другим опасно… – Другим? То есть, мне, хотите сказать? У вас что, взгляд василиска или вы родная сестра Пельменника? Перестаньте! – Нет, вы не поняли… Я имею в виду, это другая опасность… Это сложно объяснить, но это так. – Немедленно откройте глаза! Его голос был повелительным, но спокойным и даже чуть ласковым, и таким, что пробирался в самое ядро каждой клетки. Думаю, что-то приказывать следует именно таким голосом, он не давит и не пугает, он как бы… обрисовывает неизбежность. Надо вот так, и всё, очевидно же. Я вздохнула и открыла глаза, как самоубийцы кидаются с моста. Мир устоял. Вокруг по-прежнему был коридорный полумрак, разбавленный светом чадящих факелов. И ничего кошмарного. Ни Инвалидной коляски, ни Поклёпа, ни армии хмырей (вот интересно – встреться такая, я б их всех полюбила?). А симпатичный смуглый парень, высокий и стройный, в белой рубашке и с длинными волосами, небрежно перехваченными в хвост. Глядя ему в глаза, я почувствовала себя легко и спокойно. Раз уж попала в настоящее приключение, надо делать выбор и кому-то доверять. Одна я пропаду. Так почему бы не вот ему, по крайней мере выглядит достаточно располагающе. – Вот и славно. Поверьте, пройдёт какой-нибудь месяц – и вы будете воспринимать эти коридоры как стены родной квартиры. У вас хватит на это сил… Иначе бы вы сюда не попали. Ну, это, положим, ещё у Дмитрия Александровича спросить надо. И фраза про месяц вот точно не призвана была добавить оптимизма и позитива. Но стоит сказать, страх и правда куда-то отступил. Может, просто надоело бояться? Или вид живого мага на меня так бодряще подействовал? – Так куда вас вести? К спальням? Или к Сарданапалу? – Да… Пожалуй, к нему. Пожалуй, мне к нему даже необходимо. – Ладно. Надеюсь, у вас к нему что-то срочное, а то время-то уже позднее… Хотя, Сарданапал любит полуночничать. И новеньким в помощи, говорят, сроду не отказывал. Добрый старикан, при том что один из могущественнейших ныне живущих магов… Как вы себя чувствуете, кстати говоря? – Спасибо, хорошо. Только голова немного кружится… – Обмороки – дело неприятное. – Откуда вы знаете? – Милая барышня, наверное, нет мага, у которого бы их никогда не бывало. Я покосилась на него. Как-то я его в обмороке, честно говоря, не представляю… Впрочем, если вспомнить первоисточники – то он, пожалуй, прав. Это вот к этому возрасту неизбежно отрастает невозмутимость (раз уж повезло дожить), а лет в 10 должно быть достаточно увидеть даже не обязательно нежить, а какие-нибудь ингредиенты к зельям. Не, ну одно дело читать про «хвост дохлый крыс» и всевозможную требуху, и иное дело – не только видеть, но и осязать и обонять. Мы шли путанными и извилистыми коридорами Тибидохса – то узкими, как лаз, то широкими, как праздничная зала, к тому же разноуровневыми – то приходилось всходить на ступеньку-другую, то наоборот – сходить. Кое-где попадались и двери – одни замурованные, другие зарешеченные, из-за третьих бил зловещий голубой или алый свет. А почему нельзя было переместить меня как-то поближе к кабинету Сарданапала? А потому что никто не собирался облегчать мне жизнь, угу. Надо ж всё как следует прочувствовать…вот иду, прочувствываю. Благо, обстановочка не подкачала. Чадили факелы, колыхались в их мрачном рыжем свете причудливые тени, колыхалась в углах паутина такая плотная, сочная, что напоминала кружевные салфетки, какими бабушки накрывают телевизоры. В стенных нишах стояли сундуки, доспехи, прикованные на суровые якорные цепи мечи и палицы и прочий антикварный хлам. Мой спутник по дороге развлекал меня рассказами обо всём этом, он оказался прекрасным гидом. – Вот это, обратите внимание – Кровожадные доспехи. В общем-то стандартные гемоглобиновые вампиры среди вещей. Дают владельцу полную неуязвимость и бесконечные победы в боях, но через три года сжимаются до размеров ореха… находясь в это время на владельце причём. Снять их невозможно, даже отсрочить проклятье никто пока ещё не смог… А вот это Меч Разящая Смерть. Разит без промаха, прорубает любые доспехи и даже каменные стены. Вытащенный из ножен, он не вернётся туда, пока не убьёт кого-нибудь, если врагов поблизости нет, он убьёт своего хозяина. А уж заставить его достать он умеет, поверьте. – Не верю, что кого-то могла соблазнить подобная перспектива. – Ну почему же? Во времена магических, да и лопухоидных войн – очень даже. Всегда находились желающие пожертвовать собой ради великой цели или считающие, что в борьбе все средства хороши. Я зябко поёжилась, глядя на жадно клацающий шлем, и прибавила шагу. – Вот здесь, прошу поверить на слово, в стену вмурован скелет, жертва какому-то вызываемому духу – тёмные маги в досарданапаловские времена развлекались по-разному. То есть, скелет вмурован в стену заживо, ещё когда не был скелетом. Естественно, умиравший оставил проклятье – если его коснётся тёмный маг, то умрёт ужасной смертью. Какой – говорить лучше не буду, просто поверьте, что проклинать раньше умели. Можно бы было, конечно, извлечь скелет и похоронить, но… – Что же мешает? – Проклятье накроет любого, в ком есть хоть сколько-то тьмы. Ну а кто ж может быть уверен, что в нём её нет? Однако ж какая-то свинья этот скелет. Понимаю, быть принесённым в жертву малоприятно, но зачем же проклинать всех чохом? Представляю, сколько на этом месте пострадало невинных людей. – А вот здесь ещё скелет, вмурованный уже вместе со шкафом. Этот безобиднее, если уместно так выразиться. Но его ни в коем случае не следует касаться лицам женского пола – ни тёмным, ни светлым, ни лопухоидкам. Потому как это скелет Забытого Любовника, теперь одержимый одним желанием – завести себе подругу. Так что легко представить, что будет с той несчастной… Да уж, скорей бы, что ли, в какой-то более обжитой коридор выйти, а то приходится кормить вас такими ужасами! Садистом себя чувствую… – Нет-нет что вы, мне очень интересно! – Вот как? – его бархатный, глубокий как ночь взгляд скользнул по мне не то с интересом, не то с усмешкой. Меня моментально бросило в жар. Ну, вот наконец мы и вышли в более людские и, не побоюсь этого слова, знакомые места. Вот и знаменитые надгробия… Только почуяв нас, они сразу высветили: «Здесь покоится неизвестная жертва коварства судьбы, безвременно погибшая в сетях некромагии». Мой спутник погрозил им кулаком, они испуганно мигнули и даже как будто покраснели. Вот и он, кабинет с золотым сфинксом на дверях. Сфинкс, естественно, спрыгнул на пол и вопрошающе зарычал на нас, выгнув спину. Мы попятились. – Так, киска, спокойно, я прекрасно знаю, что я тебе не нравлюсь, ты мне тоже не очень-то, но у нас к академику дело… Не у меня даже, а у этой девушки. Просто спроси у него, не согласится ли он нас принять, если нет – хорошо, мы придём утром. – Войдите, - дверь отворилась. Разом замолчав и выпрямившись, мы вошли. Эге, так вот ты какой, северный олень. В смысле, и кабинет, и его хозяин. Пыталась же я когда-то себе всё это представлять – огромный стол, клетку с черномагическими книгами, пустые ножны на стене… Похоже ли получалось? Вообще-то не очень. В тексте как-то неподробно было. Но подробно, наверное, и невозможно, лично я б не взялась. Слишком тут много всего – и мебели, и всевозможных предметов, из которых только часть понятно, что такое. Ну вот шкафы с книгами – понятно, на полках там ещё вазы, статуэтки и прочие пылесборники, в углу диванчик, заваленный книгами, свитками и ещё какой-то дребеденью, в другом углу тренога, увенчанная широким блюдом – кажется, такие используются для всяких магических курений, а вот это что? Вообще непонятно, как это описывать, даже «чёрте что и с боку бантик» не скажешь, никаких бантиков нет. Нам навстречу из-за стола встал сам академик Сарданапал. А вот его я именно таким и представляла. Маленький, румяный, с безумно длинной бородищей и добрыми глазками. Одетый, по случаю позднего времени, в пёстрый халат, полы которого мели по полу. – Что ж, добрый вечер или доброй ночи скорее, дорогие мои. Чем могу быть полезен? Мне стало даже как-то неловко, что я намного выше этого почтенного старца. Собственный рост показался мне неуместной дерзостью. – Я встретил эту девушку в одном из нижних заброшенных коридоров, - откашлявшись, сказал мой сопровождающий, - должно быть, она заблудилась. Потеряла сознание… Возможно, у неё был приступ лунатизма и она сама не помнит, как туда попала. И потеряла кольцо – кольца на ней нет. Ей срочно нужно было увидеть вас. Живые усы академика водрузили ему на нос очки. – Вот как? Где-где ты, говоришь, её нашёл? В заброшенных коридорах? – Да… Академик, новичок мог и не знать, что туда ходить опасно. Да мог намеренно и не ходить – вы же сами недавно говорили, что и вы тут способны заблудиться. К тому же сейчас полнолуние и… Это мог быть лунатизм, сглаз, проклятье… – Интересное дело, сколько каждый год ни инструктируешь новичков – в каждом наборе находится один-два, кто просто не знал, как потом оказывается, что туда-то ходить опасно. А если им подробно на карте обозначить, куда именно ходить опасно – так ещё хуже будет… Ну да не об этом речь. Любопытно другое – у девушки что же, языка нет? Мне очень интересно бы было послушать именно её. Видишь ли, мой милый мальчик, твоё старательное заступничество здесь не так уж и нужно. Дело в том, что эта девушка – не первокурсница Тибидохса и вообще не ученица. Я её вижу впервые и сгораю от любопытства узнать, как она могла попасть сюда, миновав и Гардарику, и Пельменника, и охранные заклинания Поклёпа. И он взглянул на меня в общем доброжелательно, но строго. Я замялась. – Видите ли, уважаемый академик, я… Я случайно попала сюда, и сама бы не отказалась понять, как. Переместилась, или меня переместили… Я с радостью расскажу вам всё, но боюсь, что вы мне не поверите… В самом деле, даже как-то не знаешь, какими словами начать рассказывать стоящему перед тобой вроде бы живому-реальному человеку про мир, где и его, и всё, что он видит вокруг – выдумали, где автор этой выдумки проклял меня и вот я, обычная беспечная лопухоидка, стою тут… Как такое вообще возможно? Я сама-то в это до конца не верю, я, честно говоря, не представляю, какими словами об этом говорить. С другой стороны, они здесь для того и сливки волшебного общества, чтобы их мало чем можно было удивить. К кому ж мне ещё с этим идти, не к замурованным же скелетам. – Пожалуй, я пойду, с вашего разрешения? – подал голос мой смуглый спутник, - миссию свою я выполнил… Предполагаю, что разговор вам предстоит долгий, а содержание его уже не моё дело. – Иди… - кивнул академик, - хотя стой, к тебе у меня ещё один вопрос. Что ты сам-то делал в заброшенных коридорах? Парень быстро и успешно скрыл, что вопрос застал его врасплох. Только улыбнулся немного напряжённо и в то же время лукаво – так улыбаются, когда обе стороны всё прекрасно понимают. – Я… Гулял, академик. – «Гулял»… - Сарданапал укоризненно покачал головой, - ох, Глеб, всё-то ты упорно ищешь себе беды! Я не собираюсь даже отчитывать тебя за нарушение дисциплины – большой ты уже мальчик… Но зачем обязательно лезть в такие места? Почему вам безопасных мест – ну, хотя бы относительно безопасных – для прогулок не хватает? – Вы же знаете, Сарданапал, здесь я себе беды не найду, даже если очень буду искать. Ничего мне не сделается. Извините, я пойду, ладно? А то я мольберт там оставил. Он, конечно, заговорённый, но забрать всё-таки надо… И он вышел. Сфинкс фыркнул, глядя ему вслед, и снова вспрыгнул на дверь. – Ну что ж, садись, - академик указал мне на кресло, кресло, не дожидаясь, пока я выйду из ступора, само подбежало ко мне, вскидывая золочёные ножки, как жеребёнок. Я нерешительно села. Горели свечи в массивном – тут не хочется говорить банальности «убить таким можно», для этого ведь надо поднять! – подсвечнике, наверное, серебряном. Вяло трепыхались в клетке черномагические книги. Где-то вдали в лесу ухала сова. – Итак, я готов тебя выслушать. Лучше всего рассказать всё от начала до конца и ничего не утаивать. Поверь, тебе нечего бояться. Я не ем маленьких детей и юных девушек тоже. Я набрала в грудь побольше воздуха. – Видите ли, я вообще не из этого мира… – Та-ак… – Меня сюда забросило… Как – я не знаю. Видимо, это проклятье… – Та-ак… Я замолчала, обдумывая собственные слова. Это что, в тему о том, что всякое слово материально? Как-то этот закон избирательно, я бы сказала, действует. – Ну же, продолжай. Проклятье, говоришь. Кто же тебя проклял? Тёмный маг? – Нет… – Светлый?! – Тоже нет. Лопухоид, в общем-то, как и я. Разве что… ну, необычный. Я даже не знаю, как говорить вам об этом… Но в нашем мире… В нашем мире этот человек придумал вас. Весь ваш мир. И вот я рассердила его… И он пожелал мне попасть сюда. – Так-так-так… Усы академика отбивали задумчивую дробь. Лицо его было очень серьёзным. Предельно серьёзным. – Вы… мне верите? – Отчего ж мне сразу не верить тебе, милая? Как известно, нет ничего такого невероятного, что хоть однажды бы не случалось. Поверь, мне известны и более удивительные истории. Я с облегчением вздохнула. Знакомство состоялось, и меня не обвинили в нелепой и неумной лжи, и даже пока ещё не отказали в помощи. Правда, и не предложили её… – Вы ведь поможете мне? Объясните, как это случилось? И поможете мне переместиться обратно? У вас тут, конечно, безумно интересно, но не могу же я здесь остаться, на меня здесь просто не рассчитано! Глава Тибидохса задумчиво погладил бороду. – Чтобы отправить тебя обратно, надо сначала понять, как ты попала сюда. Как ты говоришь – проклятье? И его произнёс лопухоид? Нет, я немало знаю историй, когда проклятья лопухоидов оказывались столь же сильными, как проклятья магов, в силу разных обстоятельств. Это было вербальное проклятье? Ты его слышала? – Не то чтобы слышала… Мы по сети общались – вы ведь знаете, что это такое, компьютер, Интернет, в вашем мире это тоже есть, хоть и не конкретно у вас тут. Меня это тоже удивило, я всегда думала, что проклятье нужно именно слышать… И не восприняла я это сперва как проклятье, ну поругались и всё… Да и вообще-то у нас в проклятья не верят, вообще в магию не верят. То есть, кто-то верит, всякие маги в газеты объявления дают, учёные паранормальные явления исследуют… Но лично я до сего дня ничего сверхъестественного на своём пути не встречала. Сарданапал кивнул. – Обычный лопухоидный мир, словом? Такой же, как наш за пределами Гардарики? – В целом, кажется, да. Один к одному, пожалуй. Но не поручусь, что это один и тот же. В нашем мире ваш выдумали. – Ясно… А ты прекрасно держишься, девочка – многие лопухоиды на твоём месте давно бы простились с рассудком. Не можешь припомнить, как звучало проклятье? Если можно, дословно. Не бойся, второй раз оно тебе не повредит. – Да куда уж больше… Могу. «Посмотрел бы я на тебя, если б ты сама попала в Тибидохс и там демонстрировала свои ум, дерзость и отвагу». – Да, занятно. И ведь правда, на проклятье совсем и не похоже… Это всё? Я, теребившая до этого край юбки, стиснула этот край, словно он чем-то мог мне помочь. – Нет, - лучше уж быть честной до конца, - там ещё было «…и влюбилась там в первого, кого увидишь». Вот за что ещё больше этого человека зауважала – так это за то, что он ничего на это не сказал. Ни слова. Даже не хмыкнул. А в самом деле, что тут ещё можно сказать, если и ежу понятно, что вышедший отсюда молодой человек – меня сюда привёл, и глазу при этом вполне видим? – Вот что, дитя моё. Время уже позднее, и с тебя на сегодня, думаю, достаточно. Обсудим остальное завтра. Я побеседую с преподавателями, может быть, мы вместе что-нибудь придумаем. Как тебя, кстати, зовут? – Земфира, - я смущённо улыбнулась. – Земфира… Прекрасное имя. Любимое имя поэта Александра Пушкина. Ты знаешь, кстати, что он учился здесь? Во всяком случае, в нашем мире, наш Саша Пушкин. Умнейший был мальчик, но хулиганистый – ужас. Как избежал зомбирования – до сих пор удивляюсь. Земфира училась с ним на одном курсе. Очень способная девочка, и красивая… цыганка… Она ему безумно нравилась, а он ей – ну разве что слегка. Какое-то время она с ним дружила, а потом предпочла другого – тоже цыгана. Он очень переживал. – И он убил их? – ахнула я. – К счастью, нет. Саша был всё-таки не злой. Он кипел, неистовствовал, перерыл кучу сомнительных книг по любовной магии, вызывал того цыгана на дуэль… А потом написал свою поэму, вот так и выпустил пар. – Да, я слышала, такое бывает. Напишешь о чём-нибудь – и уже не хочется наяву это делать. Ну что, вот уже светские разговоры разговариваем, на всякие исторические и литературные темы. Нормально так, обыденно, как бы само собой. Какие страхи, какие тревоги, а тем более с чего б лишаться рассудка? – Я пойду, Земфира. Будь осторожна, лучше ничего здесь зря не трогай, есть такие вещи, к которым прикоснёшься – потом всю жизнь жалеть будешь… Если что – зови. Спокойной тебе ночи.