Жизнь полна неожиданностей, ага?

Я почувствовала себя бесконечно уставшей. Захотелось оказаться в своей комнате, завернуться в одеяло, изобразив из себя гусеничку, и не думать больше ни о чем. И ни о ком. Однако отчего-то мне казалось, что все те люди, которые не давали мне покоя в жизни, обязательно достанут меня и во сне, устроив в нем какую-нибудь вакханалию. Тем не менее… — Все-таки домой, — я быстро встала, привлекая всеобщее внимание и даже неодобрительные взгляды. Пашка, однако, промолчал. Мне показалось, или он чувствовал себя неловко из-за недавней ситуации? Обычно мой недожених, который сегодня изъявил желание пойти со мной к алтарю, за словом в карман не лез, особенно, когда нужно было дать обязательный комментарий моим действиям. Все страньше и страньше… Реально пора домой. Ольга лишь довольно хмыкнула, мол, вали-вали в далекие дали, сестричка. Теперь корона этого бала непременно будет нахлобучена на ее голову. Что ж, я даже и не претендовала. — Тебе такси вызывать? Или Сережу попросить? — Сережа был личным водителем тети Лиды, ибо за руль она садиться категорически отказывалась, причисляя себя к обезьянам, которые с гранатами. Так же Сережа по совместительству был носильщиком и выполнял еще какие-то функции по хозяйству. Незаменимый, в общем, человек. — Да… я… — промямлилось у меня, ибо я как-то о том не задумывалась. Однако я бы не отказалась от услуг Сережи. Тетя Лида не зря мне нравилась, она лишь кивнула, поняв ход моих мыслей, и потянулась за телефоном. — Я тоже пойду, — вдруг вызвался Антон Сергеевич, вставая. Все дружно, как по сигналу, посмотрели на него. — Труба зовет, — серьезно известил он, и все отчего-то понимающе закивали, мол, да, труба, и не стали больше задавать никаких вопросов. И как у него получалось быть убедительным даже тогда, когда он нес абсолютный бред? Распрощавшись со всеми и еще раз поздравив тетю Лиду с праздником, я вызвалась подождать Сережу на улице. Пашка провожать меня не вышел.

***

На улице было прохладно. Я аж поежилась, глядя на темнеющее над головой небо, бездонное и завораживающее. Все же я продолжала верить, надеяться на чудо. Странно, но с надрывной болью в сердце можно жить, к ней привыкаешь и воспринимаешь как должное, как неотъемлемую часть себя. Правда, я не думала, что после всех ложных надежд и смиренного ожидания, кинусь на этот обманчивый, точно огонек святого Эльма, сигнал. Считала, что время необдуманных поступков прошло. Нет, как оказалось, не прошло… Стоило мне остаться дома, то ничего бы не случилось. Я бы пребывала в слепом блаженном неведении и не запустила бы цепную реакцию, которую теперь не знала, как остановить. Киреев вышел за мной. Его появление заставило меня оторваться от философских мыслей и вздрогнуть. Никогда не любила физкультуру, но сейчас мне захотелось рвануть с низкого старта и пробежаться. Не суть куда — лишь бы подальше отсюда. Не сомневаюсь, в порыве улепетывания я бы побила несколько рекордов, мировых или даже олимпийских. Физрук мною бы гордился. В любом случае, я отошла чуть подальше, спустившись на пару ступенек вниз. — Замерзнешь, простудишься, кто будет мне «хвосты» досдавать? Или «пара» тебя уже устраивает? — подал голос Киреев. Я решила умолчать, что, в конце концов, если бы не чья-то вредность, то «хвостов» у меня и в помине не было бы. — А если вы заболеете, кому я буду свои хвосты досдавать? — вопросила я со вздохом. — Логично, — кивнул Антон Сергеевич.  — Преследуете? — неожиданно вырвалось у меня, и я едва удержалась от желания прикрыть рот ладонью. Не стоило вообще с ним заговаривать, ведь теперь его точно будет не заткнуть. — С чего ты взяла? — вскинул вверх бровь Киреев. — Да так, — фыркнула я. — Просто на ум пришло. Действительно, с чего бы это вдруг? — Я тоже жду Сережу, — усмехнулся Киреев. — Вот ведь совпадение, да? Меня аж передернуло. — Давайте я Вам деньги на такси дам? — я поспешно повернулась к мужчине, обнаружив, что он смотрел на меня и улыбался, не делая никаких резких движений в мою сторону. Видимо, понял, что я собралась бить рекорды в плане улепетываний без оглядки и не захотел снимать меня с какого-нибудь шпиля на ограде, за который бы я обязательно зацепилась несчастным платьем при попытке позорного бегства. И снова я не увидела и толики язвительного сарказма. Если бы я не знала этого человека, то он бы ввел меня в заблуждение, заставив поверить в свою добродушную натуру. Но я то уже знала, что ни фига он не добродушный. Перспектива оказаться с Киреевым в одной машине удручала. Мне его в школе сегодня хватило с головой. — Я еще не пал так низко, чтобы брать деньги от своих учениц, — рассмеялся Антон Сергеевич. Многозначительно округлив глаза, я воззрилась на него. В груди заклокотала злость, которая требовала выхода в словах, причем, не совсем культурных. Жги, Натаха, жги и пепели… — Лучше молчи, — опередил меня Киреев, понимая, что я собиралась вслух обозначить всю степень его падения, исходя из того, что тут на днях произошло между нами. Ну или не произошло, но вполне могло. К тому же, история фонила недосказанностью и грозила продолжением, ибо я не могла разглядеть и толики раскаяния в его словах и действиях. — И ты, оказывается, та еще сердцеедка, — неожиданно Антон Сергеевич усмехнулся, как мне показалось, даже с одобрением. — Да ладно? — хмуро отозвалась я. Пашке точно следовало бы податься в актеры, ему даже Киреев поверил, и он умудрился вытянуть мою бездарную игру. — Я же говорила, что влюбилась… — А я сделаю вид, что поверил, так уж и быть. Нет, видимо, увы, Киреев, вопреки моим ожиданиям, нашим спектаклем не проникся, хотя чего это я грешу на своего недосуженого, когда сама провалилась? В Пашкину любовь до гроба Антон Сергеевич как раз поверил… — Как хотите, — пожала плечами я, пытаясь придать себе как можно более равнодушный вид. Вообще несколько странно обсуждать дела на любовном фронте с учителем, который еще совсем недавно называл тебя малолеткой, обвинял невесть в чем, считая едва ли не Лолитой, сошедшей со страниц одноименного романа. Ну где же этот Сережа, когда в нем так остро нуждаются? Я снова поежилась, кутаясь в одежку, проворонив момент, когда Киреев оказался рядом. Точно кролик перед удавом, я замерла глядя на него снизу вверх. Какое-то время он тоже просто смотрел на меня, внимательно, будто что-то высматривая, а после с тяжким вздохом снял пиджак и набросил его мне на плечи. От такого едва ли не рыцарского поступка я несколько растерялась, если не сказать, ошалела. Услышать причины я не успела, поскольку во двор выехала машина, за рулем которой сидел не менее ошалелый Сережа, которого тетя Лида, видимо, разбудила. — Что ж, карета подана, — Киреев заговорчески мне подмигнул.