The Hyperborean One

0-2 - Так что ты собираешься делать? - Кэрри обрела способность говорить нормально и теперь, казалось, сдерживалась, как бы не начать говорить слишком много. - Понятия не имею. Они расположились в комнате Климова: он - на тёмно-зелёном диване, она - на огромном мрачно-фиолетовом кресле. Дима забрался на диван с ногами и сидел, облокотившись на подлокотник. Кэрри лежала поперёк кресла; её белая футболка задралась, в беспорядке собравшись под грудью, и Климов видел её живот - плоский и бледный. “И зачем я на него смотрю?..” - глубокомысленно поинтересовался Дима у самого себя и сам себе же и ответил: “Незачем”. Шторы были задвинуты, чтобы отпугнуть беловатый свет и мокрый холод октября. Снег ещё не выпадал, но всем было видно приближение зимы, и люди инстинктивно кутались в пледы и одевались в тёплое. Кэрри явилась в тонких джинсах и одной только футболке под курткой, растрёпанная, с диковатыми, горящими глазами. - Климов?.. - Да? - О чём задумался? - О том, что ты прибежала сюда, как на пожар. Она не ответила и вместо этого, недовольно мотнув ногой, спросила: - Дождь всё ещё тёмный? Климов протянул руку к шторе, отодвинул её и помотал головой: - Умирающий. - Это звучит не так красиво. - Так ведь и дождь не звучит. Кэрри чуть слышно вздохнула, как-то почти мгновенно перетекла на диван и уселась напротив Климова. - Так что… ты будешь делать? - Очевидно, у меня нет выбора. - А что думает эта… - Ника? Она развернулась и молча ушла, когда я ей рассказал. - Только нашёл себе девушку, как тебя бросили? - Кэрри тихо рассмеялась. Климов показал ей язык и легонько толкнул ногой. - Ой да ладно, - Кэрри хитро прищурилась. - Это же первая девушка, с которой ты говорил больше тридцати секунд! - А как же ты? - осведомился Климов и улыбнулся, прекрасно зная, каким будет ответ: - Я не девушка. Я соло-мидер! - Угу, а я не парень, а саппорт, - подхватил Климов. - А Курт… - Рак, - коротко закончила предложение Кэрри, и они рассмеялись. - Мы любим его не за это, - заметил Климов, которому стало неловко. - Ах, у вас с ним такие отношения?! - она шутливо воскликнула. Когда Кэрри смеялась и улыбалась, в её глазах даже была теплота - немного неясной теплоты, которая пробивалась сквозь сомнения и страх, природы которых Климов никогда не понимал и потому старался о них не задумываться. Для него она была мидером, капитаном их мини-команды, - и прекрасным другом, возникшим из невнятного хаоса Интернета, и этого знания Климову было вполне достаточно. - Чего ты боишься, Климов? - он не успел заметить, когда она села на колени и наклонилась к нему; её тёмные глаза внезапно оказались так близко, что от этого стало не по себе: и страшно, и почти душно. От это взгляда нельзя было спрятаться. - Я боюсь… того, что мне могут ответить на вопросы, которые я даже не хочу задавать. 11. - Ну… хорошо, что не ФСБ, - мрачно заметил Климов, пожав руку учёного, и осмотрелся. Они находились в здании городской клинической больницы. - Ну, извини, - Бояринцев пожал плечами. - Где разместили - там разместили. Так ты подумал? После того разговора Альметьева вела себя как обычно, то есть с Климовым не разговаривала. Его это вполне устраивало. Школа всё ещё шумела, слухи разрастались, ширились и множились. Всеобщая паранойя развилась до абсурдного уровня “Ты не мутант? А докажи, что ты не мутант!”, и это напрягало. Кабинки с оборудованием увезли из школы на огромных грузовиках, Бояринцев исчез, и всё стало как будто бы по-прежнему, только с истерией, витающей в атмосфере. А потом он позвонил и попросил приехать. - А о чём я мог думать? - удивился Климов. - Я не мутант и не хочу быть подопытным. - То есть ты выбираешь отрицание? - Бояринцев прищурился и потянулся за сигаретой, но вовремя вспомнил, где находится. Они находились в кабинете физиотерапии и сидели на кушетках. За окном был пустой вечер октября, становившегося холоднее и пронзительнее с каждым днём. - Отрицание? - Ну, ты боишься получить ответ. - Нет, я боюсь американских мутантов, если вы об этом. - А если бы они были русскими, ты бы не боялся? Климов не успел ответить. - Или, может, ты мутантов боишься? - насмешливо поинтересовался учёный. - Я их не знаю, - возразил Климов. - А если повторное исследование? И врач другой? Тогда ты подставишь и меня, и себя. - Исследования будут проводиться не чаще, чем переписи населения, так говорили, - Дима пожал плечами. - Думаю, к тому времени уже изобретут более совершенные аппараты, которые смогут точно сказать, что я не мутант. - Тебе не кажется, что твоя позиция слаба, поскольку основана на банальном страхе? - А на чём основана ваша? - поинтересовался Климов. - На небанальном. Не хочу в тюрьму - раз, не хочу, чтобы у тебя были проблемы - два, не хочу ни разу в жизни не побывать в Америке - три. - Третье звучит убедительно, - Дима усмехнулся. Бояринцев скривился, затем вздохнул. - Ладно, иди. Я буду тут ещё неделю. Думаю, поговорим с тобой ещё раз. Или два. Пока, Дима. - До свидания… - Артём. Просто Артём. Как же мне осточертела вся эта фигня с отчествами в наших школах!.. Климов тихо рассмеялся и вышел. 12. - Этот врач опять звонил, - как бы между делом спросила мама, но от Димы не укрылось, что она нервничает. - Так чего, говоришь, ему от тебя надо? - Он хочет, чтобы я съездил на обследование в Америку, - Климов задумчиво наматывал спагетти на вилку. - Ну так съезди. - Что? - Климов настолько опешил, что даже прекратил вертеть вилку. - Нет, ну а что? Когда ещё в Америку съездить сможешь? А они там уж точно смогут сказать, что ты не мутант. Одни плюсы. - Но… Климов не нашёлся, что сказать, и принялся за спагетти. - Нет, серьёзно, Дима. Почему ты не хочешь поехать? Это начинало раздражать. - Возможно, потому что я боюсь неизвестного американца, который может залезть ко мне в голову, - он постарался ответить спокойно. - И ещё кучи мутантов, которых я там встречу. - Знаешь, я почитала про этот центр Ксавье в Интернете, - мама сделала акцент на слове “Интернет”, чтобы подчеркнуть глубину поиска. - И отзывы только хорошие. Не считая всяких придурков-экстремистов, конечно. - И какие же могут быть отзывы об… исследовательском центре? - Ну, судя по тому, что я прочитала, я поняла, что это что-то вроде школы. Туда отдают мутантов, которые не умеют контролировать свои… способности, а на летние каникулы они приезжают уже людьми, которые не поджигают портьеры и не плавят посуду взглядом. То есть всё ещё могут, но уже… контролируют. - Ну, допустим, - Климов снова накручивал спагетти, но теперь в другую сторону. - Но ты отпустишь меня одного в чужую страну к незнакомым тебе мутантам? - Почему же одного? - удивилась мама. - Артём с тобой поедет. - Так, - Климов медленно положил вилку в тарелку. - Ясно. Это он промыл тебе мозги. - Ничего он не промывал! - возмутилась мама. - Спокойно поговорили, он мне объяснил всё обстоятельно. - Спасибо, - Климов мрачно встал из-за стола и направился в свою комнату - одеваться. Его ждала городская клиническая больница. - Куда ты, Дима? - лицо мамы, выбежавшей в коридор, когда Климов начал завязывать ботинки, было обеспокоенным. - К Артёму. Поговорить надо. - Ты что-то решил? - голос мамы был встревоженным и каким-то неловким. - О да, - мрачно отозвался Климов. - Кое-что точно решил. - К ужину-то вернёшься? - Непременно. Климов посмотрел в кухонное окно, которое было видно от самой входной двери. В разреженном тусклом свете на землю опускались огромные, меланхоличные хлопья снега. Дима накинул капюшон. 13. - О, Дима! - Привет, Артём. - У тебя такое лицо, как будто ты морду мне бить пришёл, - Артём хохотнул и продолжил жевать бутерброд с колбасой. В этом крыле больницы почему-то было безлюдно, и Климову начинало казаться, что делегацию из РАН здесь просто-напросто побаиваются. Дима стянул куртку и бросил её на ближайшую кушетку. - А ты проницательный, - Климов аккуратно подбирал слова, тщательно вычёркивая из реплик слово “блядь”. Дима был зол. - Воу-воу! - Бояринцев картинно отстранился. - Что такое? Присаживайся. Климову хотелось не присесть, а взять в руки стул и ударить им учёного по голове: за то, что ворвался в его спокойный и бессмысленный мир; за то, что позвал и рассказал правду о результате; за то, что продолжил упорствовать в попытках что-то изменить; за всё. - За что? - просто спросил Климов. - Почему я? - Оценки по английскому у тебя хорошие, - усмехнулся Бояринцев, но, взглянув Диме в глаза, изменился в лице. - Что такое, Дима? - Почему я? Всё это похоже на один беспонтовый развод. Ты пугаешь меня до полусмерти результатом, которого не может быть, а потом начинаешь мутно подбивать поехать чёрт знает куда чёрт знает зачем. Что. За. Фигня? Бояринцев не ответил. Он продолжил жевать бутерброд и запивать его чаем из небольшой чашки. - Знаешь, что? - продолжил Климов. - Я собираюсь позвонить в РАН и сказать, чем ты тут занимаешься. Скажу, что ты обманываешь школьника и склоняешь его к бегству из страны. Я более чем уверен, что ты мне просто врёшь. Артём проглотил последний кусок бутерброда, допил чай, встал, отряхнул руки, дошёл до двери и закрыл её на ключ. Затем он сел на кушетку напротив Климова. - Садись. Климов кивнул и повиновался: было в тоне Бояринцева что-то такое, что заставило верить ему - хотя бы сейчас. Дима подтащил стул и уселся на него лицом к спинке. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Взгляд учёного был мрачен и сквозил какой-то, казалось, обречённостью. Он слабо улыбнулся и закрыл глаза. Климов нахмурился. Бояринцев повернул руку открытой ладонью вверх - и из неё полилась темнота. Она била из самого центра ладони, струилась из кончиков пальцев - непроглядная, дымчатая - и собиралась в шар в паре десятков сантиметров от поверхности кожи. Тьма была подвижной, она волновалась, как будто повинуясь каким-то внутренним течениям; она тревожно трепетала, как будто пытаясь сжаться в точку или, напротив, выплеснуться из чёткой формы, в которой находилась: она была живой и мёртвой одновременно. Но самым страшным было то, что она существовала. Некоторое время Климов не мог отвести от неё взгляда, затем - снова посмотрел на Артёма. Учёный грустно улыбался. И тут Климов всё понял. - У меня нет загранпаспорта, - заметил он, тяжело вздохнув. - И визу в США получить непросто. Бояринцев щёлкнул пальцами, и тьма начала медленно, неохотно рассеиваться в воздухе. - Ну, всё не так безнадёжно, как можно было бы подумать, - проговорил учёный и, тяжело поднявшись, направился к столу, где начал рыться в ярко-красном рюкзаке. - В смысле? - не понял Климов. Вместо ответа Артём протянул ему корочки. - Виза ученическая, в самый раз. Климов тяжело вздохнул и, положив паспорт в глубокий карман толстовки, начал медленно одеваться. Бояринцев подошёл к нему сзади и осторожно положил руку на плечо. - Спасибо. - Иди к чёрту, - беззлобно ответил Климов - и вышел. 14. Климов не представлял, как сказать о произошедшем друзьям, поэтому написал в общий чат в скайпе. Он чувствовал себя мелочный трусом: ему казалось, что о таких вещах надо говорить вслух, глядя в глаза, и только надеялся на то, что друзья поймут его правильно. Друзья не нашлись, что сказать. Климов подозревал, что у них-то смелости заговорить об этом хватит, и теперь почти боялся личной встречи. Но ситуация развивалась слишком быстро. Артём ошарашил Климова уже через день: по его словам, кто-то в РАН прознал о странном результате исследований, и Бояринцеву начали задавать неудобные вопросы. Профессор Ксавье, как называл знаменитого мутанта учёный, настаивал на том, чтобы прилететь и забрать их обоих - нейрофизиолога и случайно подвернувшегося школьника - как можно раньше, и это “раньше”, по словам Артёма, собиралось наступить уже со дня на день. В условном вчера Климов прогуливал уроки и помогал Кэрри и Курту выигрывать игры, в условном сегодня - смотрел в одну точку, потому что знал: стоит ему расслабиться, как на глаза попадётся стоящий посреди комнаты огромный чемодан, который следовало начать собирать. Родители решили вопрос проще и уехали на пару дней “к друзьям”. Собирался дождь, и он, судя по всему, собирался быть тёмным. Позвонил Бояринцев. - Ну, - уныло произнёс Климов - Послезавтра! - воскликнул Артём. Учёный с каждым днём становился всё счастливее. Климов мог его понять и всё ещё не мог понять себя: почему же всё-таки он дал согласие? Из жалости? Из гуманизма? Потому что действительно хотел знать однозначный ответ? Климов вздохнул. - Чего такой унылый? - Бояринцев хохотнул, и Диме захотелось его ударить. - В Америке сгоняем в Диснейленд, там развеселишься! “Ну заебись теперь”, - подумал Климов. - Лего, - мрачно поправил он. - Хочу в Лего-ленд. - Лего так Лего, - легко согласился Бояринцев. - Не забудь собрать чемодан! До встречи! Климов тяжело вздохнул. Телефон снова зазвенел. “Если это опять он, я просто пошлю его. Вот прямо на три буквы, и мне совсем не будет стыдно”. - Климов?.. - по голосу нельзя было понять, сомневается ли Кэрри в том, кому она звонит, или в том, хочет ли она этого на самом деле. - Да, - Дима попытался улыбнуться, чтобы смягчить интонацию. Получилось, кажется, скверно: скорее нервно, чем тепло, и скорее резко, чем светло. - Можно, я приду?.. - Что?.. Конечно. А ты хочешь? - Климов не знал, что сказать, и потому начал нести какую-то чушь. - Да, - тихо ответила она. - Тогда… э-э-э… приходи, конечно, - Дима собрал мысли в более-менее стройную конструкцию. - Только не забудь зонт. На улице дождь собирается. Кэрри что-то неразборчиво пробормотала, сказала: “Пока”, - и отключилась. Климов медленно сел на диван. Закрыл глаза - и открыл их через мгновение, потому что по карнизу ударили тяжёлые холодные капли. Дима поднялся и подошёл к окну. Дождь определённо был тёмным. 15. Было раннее утро. Это было такое утро, когда ночь ещё не ушла и, кажется, собирается остаться навечно, но медленно утекает, отпуская пространство неохотно, фыркая и отмахиваясь неловкими тёмными сполохами. Солнце боялось вставать, только несмело выглядывало из-за горизонта, а Климов стоял посреди пустоши, смотрел в небо и мёрз. Холодно было не из-за снежной крупы, сыпавшейся с неба, и не из-за порывов ветра: холодно было просто так. Дима держал руки в карманах, но это почти не помогало. Обширная забетонированная площадка ничем не освещалась, и только поодаль, в сотне метров, горел неяркий фонарь. В стороне высился железобетонный скелет недостроенного завода. Послышались бодрые шаги. - Холодно, да? Климов не стал отвечать. - Это тебе просто кажется. Не проснулся, вот и холодно. - Минус три, - возразил Дима. - Ночь. Северный ветер. Бояринцев проигнорировал комментарий. - Скоро прилететь должны, не беспокойся. - Так на чём они прилетят? - поинтересовался Климов. Этот вопрос интересовал его с того самого момента, как Бояринцев сказал, что поедут они не в аэропорт, а в пригород, на площадку какого-то завода, строительство которого было заброшено в конце девяностых. - О! - Артём хитро усмехнулся. - Увидишь. Думаю, тебе понравится. Только не пугайся. - Хм, - сказал Климов. Почему-то стало легче. Стоять в темноте рядом со странным учёным-мутантом было всё же легче, чем совсем одному. - Как простился с друзьями? - Да никак, - Климов пожал плечами. - Я же надеюсь вернуться скоро. - Что, даже вечеринку не закатили? - удивился Бояринцев. - Не, - Дима мотнул головой. Рассказывать о прощании с Кэрри совершенно не хотелось, а Курт так и не нашёл, что сказать, и вместо этого просто прислал несколько картинок, казавшихся ему смешными. - Девушки-то у тебя нет? - Своевременно спросил, - Климов не скрывал саркастичного тона. За последние дни они с Артёмом стали общаться намного проще, и Диме начинало казаться, что рядом с ним не кандидат наук, а студент младших курсов, легкомысленный и жизнерадостный. “Иногда даже слишком жизнерадостный. Но это, наверное, и хорошо. Если бы мы оба были унылыми, было бы совсем печально”. - А у тебя? - Я женат на науке! - пафосно ответил Бояринцев, и Климов не сдержал смешок. - Ну окей, - поправился учёный. - Я форева элоун, одинокий волк. Но на науке я всё-таки тоже женат. Климов улыбнулся. Послышался низкий гул. - Ага! - воскликнул Бояринцев. - Вот оно! Смотри наверх. Дима послушно задрал голову. Ночь уходила, но дело было не в этом: из тёмного неба появлялся синеватый свет. Неведомые фонари светили неярко, но чисто - из нескольких точек, очерчивая смутный силуэт. Огни медленно приближались, и гул нарастал. Стало ещё холоднее: поток ледяного воздуха пробил насквозь, и с каждым мгновением он усиливался. Климов и Бояринцев невольно отошли на несколько шагов. И почти сразу Дима увидел его. Это был самолёт из будущего, как будто сошедший со страниц фантастических книг или из компьютерных игр: похожий на исполинскую чёрную птицу, гладкий и блестящий, он вертикально опускался на землю, аккуратно выпуская шасси. Прожекторы разгоняли мрак, но не били по глазам, и в их свете становилось как будто теплее. Климов не знал, что думать и что чувствовать: он просто стоял и смотрел на это чудо, и от осознания того, что это может быть его будущим, становилось как-то не по себе. Он не уловил момента, когда самолёт бесшумно приземлился и заглушил двигатели. Борт медленно раскрылся, превращаясь в трап, и оттуда, тихо переговариваясь, вышли трое. Первой шла темнокожая женщина, за ней - двое мужчин, оба с недовольными лицами. - А вот и они, - улыбка Бояринцева, казалось, вот-вот вырвется за пределы лица. - Кто “они”? - не понял Климов. - Люди Икс, - театральный шёпот Артёма прозвучал в утренней тишине как-то болезненно резко, и незнакомцы, резко остановившись, воззрились на него. - Mister Boyarintsev? - неуверенно произнесла женщина, и Климову незамедлительно захотелось ответить ей “Yes, Artyom Nikolaevich”, передразнив акцент, однако сдержаться удалось. - Да, это я, - ответил учёный. Его английский оказался удивительно чистым. - Я Ороро Монро, - представилась женщина и подошла поближе. Мужчины поплелись за ней всё с такими же кислыми лицами - суровым и щетинистым у одного и румяным и гладко выбритым у второго. Тот, что показался более брутальным, был коренастым и мрачно разглядывал Артёма и Диму глубоко посаженными тёмными глазами. Глаза второго рассмотреть было невозможно, поскольку их закрывал странный визор из красного стекла. - Также известна как Шторм. А это Циклоп и Росомаха. “Дайте угадаю, кто тут циклоп”, - Дима не сдержал ухмылку. - “Могу поспорить, он не сам это прозвище придумал”. - Мы представляем научно-исследовательский центр Чарльза Ксавье, - продолжала Ороро. - Хотелось бы увидеть ваши документы прежде, чем мы поднимемся на борт “Чёрной Птицы”. Артём достал из нагрудного кармана документы, передал их женщине и шагнул назад. - “Чёрная Птица”, серьёзно? - шёпотом поинтересовался Климов. - Самолёт-то крутой, а вот с фантазией у них явно проблемы. - Бестолочь! - фыркнул Бояринцев. - Чему вас только в школе учат?! “Blackbird” - это “дрозд”. И сколько, говоришь, у тебя по английскому..? Может, ты и “blueberry” как “синяя ягода” будешь переводить? - Хорош стебаться, - мрачно отозвался Климов. - Лучше скажи, что за костюмы на них. - Фиг знает, - честно ответил Бояринцев. - Догадываюсь, о чём ты подумал, но, думаю, это просто униформа такая. Чёрные обтягивающие комбинезоны “Людей Икс” были сделаны из чего-то, что на вид напоминало латекс, но едва ли было им на самом деле. На серебристых поясах красовались круглые пряжки с буквой “икс”. “Надеюсь, меня не заставят это носить”, - подумал Дима. - Всё в порядке, - Ороро улыбнулась, возвращая документы Артёму, и показалась в этот момент очень красивой. - Добро пожаловать к нам! Пройдёмте на борт. Конец первой части.