— Ну, здравствуй, мальчик, — Фламели вообще-то никогда не отличались радушием и общительностью, но сейчас голос Николаса можно было использовать вместо средней силы замораживающего.
— Наставник? Перенелла? Как вы вошли?
— Мы договаривались, что в этот год ты не оставишь камень без присмотра, Альбус. Зачем же забыл его в школе? — женский голос звенел ледяными клинками, только что не высекая искры из воздуха. В школе было не протолкнуться от навов, не хватало только подарить свое изобретение Сантьяге ни за драконий коготь. А ведь если камень в Хогвартсе, комиссар его наверняка найдет и присвоит.
Дамблдор судорожно ухватился за гайтанчик. На месте. Вывернул мешочек. Пусто. Он подскочил на кровати и, не стыдясь затрапезного вида, принялся перетряхивать постельное белье. Камня не было. На лбу выступила испарина.
Не может быть.
Старик упал на карачки и заглянул под кровать. Чуды насмешливо следили за его метаниями. Ауру своего творения они бы почувствовали по всему Хогсмиду. Его здесь нет. Но пока у чела скачет адреналин, вести дискуссию бессмысленно. Придется немного подождать. Заклятий для успокоения (не приводящих к летальному исходу для чела) Рыцарь не знал. Супруги уселись в кресло, и чуд позволил себе погрузиться в воспоминания, связанные с Альбусом Дамблдором, льстивым рыцарем с Гриффиндора.
С молодым и очень честолюбивым юношей с кучей имен и пустыми карманами чета Фламелей познакомилась очень давно. Сперва он писал им письма, приглашал к обсуждению научных открытий. Открытия поражали. От предложения мыть духовку от жира драконьей кровью они с Пенни хохотали, не в силах остановиться, около часа. И потом еще иногда, желая поднять себе настроение, доставали то письмо и перечитывали. Николас даже как-то брал пергамент с собой в алхимические лаборатории Ордена, произведя там настоящий фурор живостью мысли молодого чела. Такое количество позитива не могло остаться без воздаяния, и Николас ответил мальчику каким-то ни к чему не обязывающим письмом. Кажется, похвалил полет фантазии и смелость мысли. Может, и зря обнадежил. Думал, тот похвалится перепиской с легендарным алхимиком (сколько крови им с Пенни в момент становления легендой служба утилизации выпила за то, что не успели вовремя имитировать старость и смерть — не передать просто). Можно сказать, желал ему добра — с репутацией «школьник, переписывающийся с Фламелем» Альбус сможет рассчитывать на очень хорошие условия ученичества у английских мастеров-алхимиков. «Челы такие оборотистые, иному шасу форы дадут», — думал чуд, стоя у тигля. Тут-то и познакомился с Альбусовыми амбициями. Нахалу не нужны были девяностолетние Мастера-зельевары, он жаждал ученичества лично у Фламелей. Он был готов на все, на любые клятвы и любые жертвы, ради возможности хоть чему-то научиться у алхимиков. И получил отказ. В весьма и весьма грубой форме. Николас не собирался учить чела. Да и что проку тратить время на адаптацию своих знаний для существа с иной энергетической структурой, с иными взглядами на жизнь и магию? В Тайном Городе нет альтруистов. Их ждет быстрое вымирание. Или сперва банкротство, а потом вымирание. Отказывать пришлось еще не раз, с каждым письмом все более несдержанно посылая отрока в различные места. Гаденыш как будто даже радовался таким ответам (сквернословить он по ним учился, что ли?). Алхимиков взяли в натуральную осаду. Совы кружили над их домом днем и ночью. Однажды письмо с просьбой принять в ученичество Пенни обнаружила в любовно сваренном для мужа на завтрак яйце. Ох и рычала она, ох и грозилась сварить какие-то другие яйца и мальчишку ими накормить! Дело дошло до того, что рыцарь был готов взяться за меч и решить проблему радикально. То ли чел что-то такое почувствовал, то ли выдохся наконец, но на какое-то время снял осаду.
С тем, чтобы всего через пару лет Пенни поймала его за руку на попытке украсть философский камень в целях обогащения — он и его дружок Геллерт азартно играли в войну, ведомые
Великой идеей и нуждались в деньгах на карманные расходы.
Вообще, Альбус довольно везучий чел. Поймал бы его тогда Николас — сперва обрубил бы загребущие грабки, а потом бросил холодный глаз горгоны*, и всех дел. Стояла бы в прихожей милая скульптурка на тему глупости человской. Вроде Венеры Милосской, чем не искусство? А то жена все к концам на шабаши таскала, деньги зря тратила.
Перенелла не была магом. Рыженький, синеглазенький, с гербом чуда Гриффиндора на лацкане заношенного до абсолютной ветхости плаща, — мальчик вызвал в ней материнские чувства: помыть и накормить. Так и прижился.
Подай-принеси, несложные алхимические действия и маленькие уловки — пацан был на седьмом небе от своей удачи. Он даже о войне забыл, считал и рассчитывал. Готовил приборы, вычерчивал графики, стриг газон и поливал розы Пенни. Поселили его по голландской моде — в шкафу*, ел он мало, так что оказался даже полезен в каком-то роде.
Перенелла умилялась мальчишке, как какому-нибудь подкидышу, пока не заметила, что тот смотрит на плечистого чуда отнюдь не ученическим взглядом. Утешило ее, как ни странно, то, как горячий рыцарь отметелил предполагаемого мужеложца после высказанных вслух предположений жены.
Выживший (все-таки везучий он) стонал в своем шкафу, а супруги сидели на кухне и несколько растерянно осознавали, что погорячились. Прямых доказательств порочности и неблагодарности ученичка не было.
Так что и этот прискорбный случай пошел на пользу Дамблдору. Слегка виноватые чуды (ну, не убили же, в конце концов!) более серьезно стали относится к своему наставничеству. А через несколько лет допустили до тайны философского камня. Правда, опять почти случайно все вышло, человской удачей, не иначе.
Воспоминания прервал шум из-под кровати. Альбус, кажется, что-то нащупал в самом дальнем углу. С победным вскриком он, как рак-отшельник отполз назад и, поднявшись с четверенек на колени, вскинул руку, показывая своим наставникам добычу:
— Вот он, вывалился ночью, проказник!
Николас и Перенелла брезгливо скривились. Вместо кроваво-красного камня, на узкой сухой ладони поблескивала кем-то наспех трансфигурированная стекляшка.
Заметив, что наставники все еще недовольны, глянул на камень и Альбус.
Сердце остановилось, а потом бешено пустилось в пляс. Он хорошо помнил, какой из его учеников вечно заваливал шестой вектор преобразования ради скорости воплощения предмета.
— МММ-УУУН-ДУУУУ-НгУУУУУССссссссс! — пронесся над Хогсмидом дикий вопль.
Первым порывом было немедленно аппарировать в Лютный, где жулик снимал угол. Хорошо, что один из «мальчиков Департамента» закашлялся под окнами, напоминая о своем существовании. Как же все не вовремя, как же все неправильно!
Только-только начал срабатывать план по возвращению в школу на прежнюю должность. Стонущие школьники уже правильно настроили родителей, Северус готов по первому слову издать несколько указов, откровенно вредных для школы, учителя все-таки начали испытывать чувство вины. И, надо признать, они все его любят и уважают, за что он был им искренне благодарен. Осталось только замять то досадное недоразумение с зельем подчинения. Он уже задействовал свои связи в Визенгамоте… И тут эта преступная тварь куснула за кормящую руку! Сколько раз он его отмазывал от Азкабана? Не сосчитать. И авроры относились мягче, чем могли бы, зная,
кто покровительствует Флетчеру.
Что ж, теперь все изменится. Придется пойти на крайние меры. Официально обвинить Мундунгуса в краже философского камня. Какой скандал поднимется! Как же все не вовремя и не к месту!
Но другого выхода нет. Сообщать имя и адрес похитителя Фламелям Альбус не рискнул. Не место в Лютном Николасу с его средневековыми представлениями о законе, порядке, чести и правосудии. Если на него там кто-то нападет… или попробует обокрасть… или попробует обмануть… Жаль было переулок. Если его разрушит порывистый алхимик, куда потом идти за не совсем легальными ингредиентами или законо
непослушными исполнителями маленьких неприятных поручений?
Авроры отлично справятся с поимкой.
***
Так и вышло, что у Мундунгуса Флетчера пробуждение тоже было не самым приятным.
Потому что это неприятно, когда под истошный визг квартирной хозяйки к тебе вламываются представители аврората таким количеством и в таком снаряжении, словно собрались арестовывать как минимум Темного Лорда, роняют с теплой постельки мордой на грязноватый пол и вопят: «Где камень? Куда дел, сука? Отвечай, пока жив! Камень, ну, быстро!»
Ошалевший жулик попытался вскочить и срочно все отдать — и свое, и чужое, но в тот же миг схлопотал оглушалку и замер. Тем временем в комнате шел бурный обыск.
Кроме ворованного серебра, безобидных амулетов и кое-как завернутого в тряпки яйца дракона в расширяющемся мешочке, в комнате было найдено немного ювелирки с рубинами и осколки тускло-красного камня. Поскольку авроры не знали, как именно должен выглядеть камень, собрали все находки в мешок и повезли в «Кабанью голову» на опознание.
***
Философский камень. Дамблдор не знал, что этот артефакт, удивляющий его, кажущийся мощнейшим, колоссальнейшим — всего лишь попытка создать реплику с Амулета Крови* — Алого Безумия Бруджа*.
Попытка провальная (скопировать мельком увиденный рубин чуду не удалось) и гениальная в то же время. Камень восстанавливал разрушенную энергетику организма, сожженые нервные окончания и при определенном ритуале выполнял мечту челов — превращал свинец в золото. И опять-таки провальная, потому что для работы артефакт надо было подзаряжать. Так, как заряжают энергией все Амулеты Крови — жертвоприношением. К счастью Николаса, крови он требовал не чудской. Ему нужны были челы.
И на один из «сеансов подзарядки» как-то угодил вломившийся в запертую комнату Дамблдор. «Жаль, что не в качестве жертвы угодил», — скрипел тогда зубами Николя. Но Фламели все еще чувствовали некую неловкость от того, что чуть не убили глупого мальчишку, основываясь всего лишь на женской мнительности, а потому оставили свидетеля в живых. И даже пригласили принять участие в исследованиях. Как раз тогда супруги искали возможность увеличить срок от одной «подзарядки» до другой.
Способ был найден. Жестокий способ. «Но все же это лучше, чем убийство», — утешал себя Альбус, устраиваясь на должность преподавателя трансфигурации в Хогвартс.
Знающие его люди удивлялись.
Логичнее было бы увидеть мага на посту профессора зельеварения, ведущего факультатив по алхимии.
Или на посту преподавателя маггловедения.
Или профессором ЗоТИ…
Недоброжелатели возмущались — первый профессор трансфигурации, не имеющий аниформы, не способный к анимагии.
Но Альбус прочно закрепился на своей должности. А раз в пять лет философский камень тайком провозили в школу.
Иногда жертвы, выбранные Николасом, были сильны, и тогда камень забирал их жизни, несмотря на все старания Альбуса и защиту школы.
Иногда они были слабы и изнеженны, и сходили с ума в процессе (как Беллатрикс, озорная и неистовая дочка Древнейшего и Благороднейшего рода Блэков, на самом деле оказавшаяся ранимее Нарциссы).
А один раз попалась мазохистка. И несчастная Минерва до сих пор ходит за своим бывшим преподавателем и смотрит на него влюбленными глазами. Это несмотря на то, что подневольным участникам ритуала обязательно стирали память.
В этом году Дамблдор надеялся, что Салли-Энн Перкс* нормально перенесет ритуал и будет спокойно жить дальше.
А вышло, что девочке и вовсе, быть может, не придется участвовать в ритуале. На следующий год наставник вполне может подобрать другого ребенка.
***
И вот сейчас среди россыпи побрякушек лежали осколки великого артефакта, потускневшие, лишенные силы… Дамблдор сгорбился, пальцем сдвигая кусочки в одну унылую кучку.
Дверь распахнулись и вошли хозяева камня, который не уберег негодный ученик. Аврор вскинулся было выставить пришельцев, но утих, повинуясь повелительному взмаху руки, и тут же услышал объяснение, произнесенное тихим голосом: «Николя Фламель с супругой». Представить аврора маг не потрудился.
В два шага преодолев расстояние до стола, алхимик так же протянул руку к осколкам, но так и не дотронулся до них.
— Это подделка, — сухо бросил он, развернувшись к аврору. — Там было только это? Цвет и структура камня достаточно похожи.
— Только это.
Аврор торопливо попрощался и опрометью бросился к камину.
Флетчера ждал новый допрос.
***
Через два дня аврорат был вынужден для поисков легендарного философского камня привлечь ДМП и Отдел Тайн.
Некоторое время спустя (и пару десятков самых разных ритуалов) выяснились авторы подделки: близнецы Уизли.
После обыска и допроса были обнаружены незначительные запасы эликсира, приготовленного на основе камня. А так же несколько экспериментальных зелий, содержащих микродозы эликсира, и котел — наполовину свинцовый, наполовину золотой.
Вина была очевидна. И хотя Николас утверждал, что чтобы настолько иссушить камень, нужно было сделать куда большее количество настойки, порчу списали на кривые руки малолетних зельеваров.
Фламели удалились, заявив, что повторно изготовить такой же артефакт не смогут (только Альбус знал, что
такой же им и не нужен — есть уже много теоретических изысканий о том, как сделать камень еще более совершенным, и супруги неимоверно торопятся в мастерскую).
Фреду и Джорджу грозил Азкабан.
Молли в истерике заламывала руки, но поделать было уже ничего нельзя, слишком большая поднялась шумиха вокруг кражи и уничтожения философского камня.
