Лиловый треугольник

- Куинси? Куинси Литерман, так ведь? – спрашивает Джеймс, стараясь лишний раз не дышать. Кожу холодит острие ножа. - Да, именно я, - ехидно усмехается Куинси, бросая короткий взгляд на Микки. Парень испуганно наблюдает за происходящим, переживая в какой-то мере за обоих. Его глаза неотрывно следят за бликом света на стальной поверхности лезвия. Одно случайное движение, и нож мягко воткнется в шею Джеймса и высвободит горячий поток крови. Он отдаст Богу душу буквально за пару минут. - Я знаю, кто ты, - отвечает Джеймс. - Все работники «Треугольника» знают, кто я. Это не новость, - шипит Куинси. – Все в курсе, что я «особый экземпляр» и трогать меня нельзя, но никто не говорил, что я не могу трогать других. Хорошо тянешь время, но пора тебя кончать. Микки вздрагивает, подаваясь вперед. - Постой, ты делаешь ошибку! – грозно вскрикивает Джеймс, заставляя Куинси замешкаться. – Я понимаю, что ты доведен до отчаяния, но я далеко не тот, кто тебе нужен. Я здесь, чтобы помочь всем, в том числе и тебе. Опусти нож и позволь мне все рассказать. - Куинси, пожалуйста, - жалостливо просит Микки. Джеймс благодарно смотрит на своего юного друга, но тот отводит полный страдания взгляд в сторону. - Микки, он на нас донесет, я ему не верю, - колеблется блондин, нервно шаркая ногой по сухой земле. - Так или иначе, мы все скоро умрем, верно? – вызывающе заявляет Мик, поднимая голову. Куинси пугает обреченная печаль на его лице. - Этого я помогу избежать, - парирует Джеймс и облегченно выдыхает, когда Куинси убирает нож. При этом Литерман всем своим видом дает понять, что в любую минуту может вырезать подонку глаза и пропороть живот. Его не возьмут просто так, он заберет с собой всех, кого сможет. - Думаю, здесь говорить опасно, пойдем к нам в домик, - предлагает Куинси, ожидая от подозрительного охранника чего угодно. Джеймс отрицательно качает головой, потирая шею, прямо зудящую от недавнего прикосновения ножа. - Нет, там же ваши соседи, - отвечает он, опасливо оглядываясь по сторонам. - А чего скрывать? Все мы большая и дружная семья, - злится блондин. Он расхаживает туда-сюда, щелкая своим раскладным ножиком. Который неимоверно хочется засадить в чистый, поблескивающий от испарины лоб Джеймса. - Пойдемте в домик, - обрывает их препирания Мик и разворачивается в темноту. Его твердый уверенный тон заставляет обоих спорщиков послушаться. Куинси первым прокрадывается в дом и вешает попавшуюся под руку одежду на веревку под самым потолком, которую он приделал совсем недавно для сушки вещей. Это вызвало в свое время крайнее непонимание и даже протест со стороны соседей, но Куинси было откровенно плевать. Он вывешивал свои розовые майки плотненько вряд на эту злосчастную веревку и не снимал, бывало, несколько дней подряд. А когда все-таки снимал, то сразу цеплял туда новые шмотки из своего бесконечного гардероба. - Что ты творишь? - недовольно шепчет Микки, стоя в дверях. - Правильно делает, - почему-то хвалит Джеймс, заглядывая за плечо Мика. – Он закрывает камеру. - За нами все это время наблюдали? – пораженно произносит Микки и оборачивается к охраннику. Джеймс кивает, не отрывая сосредоточенного взгляда от угла с камерой. Будет очень неприятно, если его увидят в домике детей. - Заходите, - разрешает Куинси и включает свет. – Эй, девочки, подъем! Быстрее вставайте! Ну же! – противным голосом вопит Литерман, сотрясая по очереди кровати, в которых мирно посапывают его друзья. «Что за шутки, Куинси?» - возмущается Арнольд и трет кулаком заспанные глаза. Том несвязно мычит, подпрыгивая в трясущейся кровати. Он все-таки просыпается и натягивает очки, чтобы укоризненно посмотреть на смутьяна. Джастин высовывает нос из-под покрывала и угрюмо таращится на собравшихся в комнате людей. - Свет лучше выключить, - настаивает Джеймс и нажимает на кнопку выключателя. Комната снова погружается в синеватую тьму. - Это еще кто? – бурчит Джастин и широко зевает, демонстрируя всем свои пломбы. - Так, соберитесь, сейчас будет очень важный разговор, идиоты. Вы ничего не поймете, но потом скажете мне "спасибо", - рычит Куинси, уже жалея, что решил посвятить своих соседей в тайну, от сохранности которой зависят их жизни. Его «друзья» настоящие придурки, смогут ли они достойно принять правду? Например, Микки вообще ушел в себя, захлопнулся, как раковина моллюска. По его непроницаемому выражению лица абсолютно невозможно понять, кого конкретно из присутствующих он ненавидит больше всего. Куинси, который целых две недели скрывал от него правду, или Джеймса, который занимался примерно тем же, только более короткое время? «Прости, мышонок», - думает Литерман, но не решается озвучить. Вместо этого он оборачивается к Джеймсу. - Давай, Джеймс, кайся. У тебя аншлаг. Парень награждает Куисни снисходительным взглядом, будто мать неразумного ребенка. - Перейду сразу к делу. Я очень рискую, посвящая вас в свои планы, так вот, вы должны молчать о том, что я сейчас расскажу, иначе – всем нам крышка. Никому! Ни друзьям, ни вожатым. Информация не должна выйти дальше этой комнаты. Усекли? – угрожающе спрашивает Джеймс, каким-то намекающим взглядом награждая Джастина, будто именно он первым побежит трещать на весь лагерь. «А что сразу я?» - смутившись, задает риторический вопрос толстяк. - Не томи, я начинаю потеть, - вставляет свое слово Куинси. Джеймс не реагирует на глупости этого грубияна, словно имеет доступный только ему иммунитет. Он невозмутимо продолжает. - Я устроился на работу в «Треугольник» охранником с целью уничтожения лагеря. Я член Ф.О.Г., наша задача, говоря простым языком, зарядить «Треугольник» взрывчаткой до отказа и разнести его ко всем чертям… - Что еще за Ф.О.Г.? – перебивает Арнольд, пропуская мимо ушей новость о предстоящем взрыве. Все с интересом смотрят на охранника. - «Фронт освобождения геев». Наша организация хочет избавить меньшинства от тирании государства и отомстить за загубленные жизни и судьбы. В связи с приездом доктора Джонатана Мани в лагерь, мы настроились убрать и его, - объясняет Джеймс, хмуря брови. – Именно мне поручено пустить доктору пулю в лоб. Арнольд, Том и Джастин, пребывавшие в блаженном неведении, таращат глаза на серьезно настроенного охранника, который завалился к ним в дом и плетет о каких-то спланированных убийствах, взрывах. Что вообще происходит? - Ты это серьезно? – переспрашивает Куинси. - Очень даже. Теперь ты обязан мне помочь, Литерман. Ты ведь этого хотел? – спрашивает Джеймс, угрожающе сверкая глазами. - Зачем тебе это все? – спрашивает Микки, изучающее поглядывая на охранника. У него словно камень упал с плеч от этой новости. Джеймс - хороший человек, чутье не обмануло его. Правда, методы у Ф.О.Г. жестокие, впрочем, не хуже, чем у доктора Мани. - Да, действительно. Ты ведь не гей, Джеймс, - добавляет Куинси, мысленно оценивая привлекательность гетеросексуала. - А ты как догадался? – хихикает Джастин. - Он ни разу не посмотрел на мою задницу, - осклабляется Куинси и самодовольно добавляет: - А она у меня просто роскошная. - Я изучал твое дело, Литерман. Ты ведь не такой в жизни, каким выставляешь себя в «Треугольнике», - даже не моргнув глазом, рубит правду-матку Джеймс. «Внезапно!» - восклицает Джастин, замечая на бледном лице блондина некоторое смятение. Микки изумленно смотрит на Куинси: кажется, тому тоже есть, что им рассказать. У них будет бессонная ночь, полная откровений. - Так все же? – настаивает Микки, задыхаясь от волнения. Ему очень важно услышать ответ. Где-то внутри тоненький голосок умоляет, чтобы Джеймс оказался геем, но это слишком невероятно. - Да, у меня действительно есть личные мотивы, и я не гей, а иначе как бы я попал на эту работу? Я хочу отомстить за мою мать. Ее осудили по гомосексуальной статье и упекли в тюрьму. Она закончила жизнь в петле, - откровенно рассказывает Джеймс со своим неизменно невозмутимым лицом. Микки не узнает своего друга. Он даже не догадывался, что у Джеймса такое тяжелое прошлое за плечами и такие кровожадные планы мести в голове. Он готов ради этого убить множество невинный людей. - Ты бы ничего не сказал мне, да? Просто в один прекрасный день активировал бы бомбу и убил всех, кому не повезло? - надрывно выпаливает Микки, первым замечая большой минус плана Ф.О.Г. Джеймс виновато закрывает глаза. - Жертв в таких вопросах не избежать, Мик, - даже не пытается извиниться он. Микки разочарованно замолкает, не зная, как ответить на эти слова без очередного обвинения. - Он прав, мышонок. Если об этом трепать на каждом углу, произойдет утечка информации, паника и полнейший дегенератизм, - поддерживает охранника Куинси, приобнимая расстроенного друга. – Сдохли бы спокойно, возможно, даже во сне, да к тому же за правое дело. - Я абсолютно не понимаю, что тут творится, но позвольте парочку вопросов, - вступает в разговор Арнольд. – Я надеюсь, что причину происходящего нам объяснят позже, и она станет достаточно весомой, чтобы убедить меня не жаловаться директору лагеря. Собственно, о чем я хочу спросить… Ты, Джеймс, ведь не провернешь всю эту операцию один? А еще, что делать нам теперь с такой вот информацией? - Да, один я не справлюсь. Мои товарищи обещают по моему сигналу устроить в «Треугольнике» кровавую баню, и сделать это нужно как можно скорей, чтобы не упустить главную гниду, то есть уважаемого доктора Мани. Ребята из Ф.О.Г. в полной боевой готовности с целым арсеналом оружия осели в ближайшем городишке Лейк-Плэсид. Попасть туда было сложно, понадобилась куча времени. Многие из наших устроились контрактниками в армию, другие получили работу в самом лагере, как я. Словом, охранный штаб «Треугольника» теперь полон врагов. Мы долго планировали это мероприятие. Понимаете, что теперь вы неотъемлемая часть операции? – Джеймс тяжелым взглядом окидывает своих новых союзников. В его команде трое напуганных школьников, которые даже не понимают, о чем идет речь, один взбалмошный, отчаянный и крайне дерзкий гей до мозга костей и Микки, тихий и разбитый на части. Джеймс устало потирает виски, он понимает, что операция на грани провала. Это не детское дело. Хотя этих ребят не поворачивается язык назвать детьми, но факт остается фактом. - Все мы понимаем. А как насчет второго вопроса? Что теперь нам делать? – спрашивает Куинси, пряча лицо Микки у себя на груди. Блондин чувствует, как от слез друга намокает его рубашка. «Не плачь, Микки, прошу», - шепчет Куинси, зарываясь носом в мягкие волосы. Ему самому хочется плакать, но такой роскоши парень не может себе позволить. - Ждать. Ждать и помалкивать, - вздыхает Джеймс. – Никаких провокаций. Я скажу, когда придет тот самый критический момент. - Словом, никогда не расслабляться, - выдает Арнольд и получает в ответ утвердительный кивок Джеймса. – А теперь я прошу объяснений, Куинси! – требовательно добавляет он. - А я возвращаюсь на пост, будет очень плохо, если кто-то заметит мое отсутствие, - говорит Джеймс и переводит взгляд на Микки, притихшего в объятиях Куинси. – Мик, мы поговорим позже, верно? Куинси отвечает за друга: - Да, иди уже. Джеймс громко хлопает дверью. Как только он уходит, парни набрасываются с расспросами на Куинси. - Так, уймитесь, я все расскажу, - призывает к порядку блондин. Он крепче прижимает к себе успокаивающего Микки и начинает почти часовой рассказ о «Лиловом Треугольнике». В стенах домика прозвучала история Гарольда Питерсона, самого Куинси, изредка прерываемая вопросами Арнольда. Когда рассказ подошел к концу, все затихли, не зная, что сказать. В услышанное верилось с большим трудом. Словно бред сумасшедшего, а не реальность! - Ты все знал и молчал столько времени, ну ты и козел, - обиженно заявляет Арнольд, первым нарушая тишину. С ним тут же соглашаются Том и Джастин. - Спасибо, Арни, - совсем не обижаясь, отзывается Куинси. Мик обнимает его за талию и ложится поудобнее. Он уже перестал плакать, но говорить что-либо еще не в силах. Тепло тела друга успокаивает его и дарит чувство защищенности, пусть совсем слабое и призрачное, но необходимое сейчас как воздух. Куинси нежно гладит своего мышонка по голове, перебирая мягкие каштановые прядки. - Да-да, еще и вел себя, как будто ты на их стороне. Зачем ты в первый день подбивал толпу избавиться от мобильников? – обвинительным тоном спрашивает Том, подозревая блондина в сговоре с «Треугольником», ведь Литерману, по сути, ни до кого не должно быть дела. Куинси выпустят отсюда сто процентов, если он всего лишь согласится притворяться по жизни гетеросексуалом и молчать о случившемся. - На самом деле я хотел, чтобы все сдали мобильники и местные старожилы не отрубали сеть, а я бы воспользовался тем телефончиком, что спрятал, но они крайне предусмотрительные твари, - Куинси прерывается, чтобы поцеловать разомлевшего Мика в висок. – Все вырубили, сволочи, - завершает он. - Я тут хотел вас спросить, - встревает Джастин. Он слегка краснеет от непривычного ему смущения. – Вас тоже обследовал доктор Мани? - Да, - признается Том, поправляя скосившиеся очки. – Я все напрочь забыл, правда. - Та же фигня, - откликается Арнольд, неприязненно кривясь от одного воспоминания. - А я кое-что вспомнил. Он спрашивал у меня о тебе, Куинси, - неожиданно говорит Микки. – Спрашивал, насколько близко мы с тобой общаемся… - Хмм… До него дошли слухи о моих похождениях? Как славно, - саркастически смеется Куинси, - получите, распишитесь. - А тот парень в столовой, как его там звали… - пытается вспомнить Арнольд. - Робби, кажется, - помогает Джастин. - Да-да, Робби, его стукнуло припадком, случайно, не из-за таблеток? - Из-за них, конечно. Аллергия или передозировка. Организмы-то у всех разные, а отрава непроверенная и крайне ядерная. Для проверки нашей устойчивости и делали анализы в самом начале смены, чтобы наверняка знать, какую дозу каждый вынесет, - поясняет Куинси. - Я их столько уже сожрал, - испуганно восклицает Том, закрывая рукой рот, будто ему прямо сейчас пихают туда новую дозу. Куинси пожимает плечами. - Да, жрать их не стоило. Я вообще не представляю, как они могут помочь. Я больше всего боялся, что после этого лечения у меня не встанет, ну и отказался от такого подарочка, - как-то слишком несмешно шутит блондин. Все затихают, ошеломленно выпучив глаза. - Только не мой, только не мой, - хнычет Джастин, потирая промежность для проверки работоспособности своего «дружка». Том хорошенечко бьет его по плечу. Еще не хватало всем наблюдать за этим экспериментом. - Уймись, Джастин, - сердится Арнольд. - Мы в большой опасности, - произносит чуть слышно Микки. – Все здесь просто играют свою роль. Эти добрые вожатые, доктора, эта чудесная атмосфера… Все фальшивка, за которой нас ждет смерть. Все затихают, обдумывая сказанное. - Все будет иначе на этот раз, Микки, - тепло улыбается Куинси, - благодаря тебе. - Мне? - Ну, ты же завел дружбу с этим бойцом гейского фронта. Если завтра нас не повяжут, значит, у нас есть шанс. - И мы его не упустим, - заканчивает за Куинси Арнольд.

***

Куинси улыбается Микки, который присаживается к нему на лавочку. Парень крутит чуть потертую ракетку от пинг-понга. Местное развлечение. «Может, хочешь присоединиться?» - спрашивает Мик, но Куинси отрицательно машет головой. Они молча следят за тем, как Джастин и Том беззаботно играют за большим столом: щелкают ракетками по звонко отскакивающему шарику, не сбивая темпа. У них неплохо получается. - Как нас убьют? – спрашивает вдруг Микки. Куинси усмехается и будто невзначай оборачивается назад, чтобы убедиться, что за живой изгородью позади них никого нет. - Не думай об этом, Микки. Мы, как видишь, еще целые, Джеймс не солгал. - Но все-таки? - Дядя говорил, что их ждала газовая камера, но сейчас, благодаря новой поправке, все более гуманно. Выдадут нам таблеточку на ночь - и все, - невесело улыбается Куинси. - А если кто-то не выпьет случайно? - Ну, ему не повезло. Будут хоронить в закрытом гробу, - серьезно отвечает Куинси и получает от Микки подзатыльник за этот неуместный черный юмор. - Это не смешно, - обижается Мик. - Да, не спорю. Я просто хочу, чтобы ты перестал грузиться, мышонок. Еще не время, - Куинси треплет парня по волосам. – Скажи лучше, ты поговоришь с Джеймсом? - Я не знаю, Куинси, - грустно отзывается Мик, отводя взгляд. – Я не знаю. - Микки, первая любовь - она слепая, дурная и опрометчивая. Кажется, что другой такой не будет, но все обстоит совсем иначе. Мы выберемся отсюда, и ты еще десять любовей сменишь, - ободряюще шутит Куинси. Мик тоже невольно улыбается, но мысленно совсем не разделяет оптимистичных взглядов друга. Лучше уж, как завещает «Треугольник», вылечиться от этой напасти. Просто невыносимо любить того, кто никогда не сможет тебе ответить, а если бы и смог, то вы оказались бы вне закона. Такая жизнь просто невыносима. - А как насчет тебя? Ты должен все рассказать Стиву. Вы все-таки пара, - серьезно говорит Микки своим непоколебимым тоном, изредка дающим о себе знать и вызывающим у Куинси на лице недоумение. - Что за бред? Никакая мы не пара, просто трахаемся, - отмахивается Куинси. – Если бы я всем, с кем переспал за это время, рассказал нашу тайну, то весь лагерь бы был уже в курсе. - Кроме меня, - веселится Микки. Куинс хищно облизывается и тянется к другу с каким-то нехорошим намерением. Микки краснеет, получая поцелуй в уголок рта. - Легко бы исправили, - издевается над ним Куинси, пытаясь изо всех сил сдержать смех. – Я бы с удовольствием сделал это с тобой. Ты такой милый, маленький и сладкий девственник. Ммм… - Куинси жмется к другу, невероятно его смущая. - Опять ты за свое, - Микки щипает блондина, который тут же заливается смехом. – Ты лучше подумай над тем, что я сказал. Стив не заслуживает оставаться в неведении. - Обещаю, мышонок, - серьезно отзывается Куинси. На самом деле, он давно об этом думает и пока не может принять решение. Стив ему никто… Они просто получают удовольствие друг от друга. Всего лишь секс-партнеры. Казалось бы, ответ очевиден, но Куинси снова возвращается к этим мыслям, заставляющим его сердце тревожно биться.