Услышанный во второй жизни

      Мать Саши отказалась от него сразу после рождения.       Лет в десять он узнал, что она была обычной шестнадцатилетней девчонкой. Очередная дурочка, ставшая частью статистики подростковой беременности. По какой именно причине она не стала делать аборт, он не знал, но в итоге сначала он оказался в Доме Малютки, а после в детдоме. И до встречи с Эрикой он бы сказал, что предпочел бы вообще не рождаться, чем иметь такую жизнь.       Детские дома могут выглядеть с виду респектабельно, но внутри…       Хотя кто знал, может, есть и хорошие детские дома, а ему просто не повезло.       В любом случае самым ужасным в детдоме были люди. Безразличные и всем недовольные воспитатели, руководство, вечно ищущее на чем сэкономить, а разницу засунуть себе в карман, и, конечно, сами воспитанники.       Они или сбивались в компании, глядя на всех за ее пределами дикими, озлобленными глазами, готовые в любой момент накинуться на тебя, или держались в одиночестве, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимания и не доверяя никому.       Конечно, были исключения. Саша восхищался каждым из них. Провести годы, формирующие тебя как личность, в такой среде и не разочароваться ни в жизни, ни в людях. Продолжать верить и доверять, влюбляться и заводить отношения. Это действительно достойно восхищения.       Он сам предпочитал держаться в одиночку. Ему казалось, что это проще, легче. Ни за кого не в ответе, не за кого волноваться и переживать. У тебя есть только ты. Опора и поддержка, которая никогда не подведет и не предаст, и всегда знаешь, на что именно можешь рассчитывать.       Простое уравнение без каких-либо неизвестных переменных.       Например, как если кто-то из компании внезапно покончил с собой. Он никогда этого не понимал. Да, жизнь далеко не сахар, но ведь у тебя есть друзья. По его мнению, для тех, кто покончил с собой, близкие люди ничего не значили. Они заводят знакомства, дружбу, отношения из-за какой-то разновидности жестокого эгоизма. Привязывают к себе людей, чтобы после вырвать себя из их жизни самым ужасным и радикальным способом. Он ненавидел это всеми фибрами души и поэтому ненавидел всех суицидников.       Его политика касательно жизни была довольно простая — живи до победного. Кто знает, что там тебя ждет впереди? Да, конечно, может полный отстой, даже если ты будешь пытаться выбраться из него всеми силами, но вдруг тебя ждет что-то хорошее?       Как у Леши, например. У него болезнь на болезни сидела и болезнью погоняла. К нему прикоснуться страшно было, вдруг коньки откинет. А в один прекрасный день его бах! — и усыновили. Почему? Кто? Зачем? Непонятно, но и какая разница? Главное, что с ним случилось что-то хорошее, хотя никто этого не ждал.       Не то чтобы Саша думал, что такая удача приключится и с ним. Ему уже было пятнадцать. Кому нужен пятнадцатилетний подросток?       Оказалось, Эрике нужен…       Тот судьбоносный день начался с хорошего завтрака, который являлся невероятной редкостью и обычно значил комиссию, день рая и следующие за ним две недели ада.       Несколько часов спустя, прогуливаясь по территории, он столкнулся с этой самой комиссией. Мужчину он уже видел и не единожды, но вот две женщины были новенькими. Он не удержался от закатывания глаз, когда, проходя мимо, услышал, как директор заливался о том, как хорошо персонал выполнял свою работу и как дети были всем довольны. Неужели в эту чушь действительно кто-то верил?       Он мельком взглянул на комиссию и чуть не споткнулся, когда увидел, что одна из женщин смотрела на него с веселым блеском в глазах. И тогда он понял, что она не похожа на обычных ревизоров. На ней не было костюма, она не держала в руках ни папку, ни блокнот, ничего не записывала и ни о чем не спрашивала. Когда она поймала его на подглядывании, уголки ее губ слегка приподнялись, и, к его огромному шоку, она подмигнула ему. Придя в себя, он фыркнул и прошел мимо.       На следующий день ему сообщили, что он был усыновлен, чему он не поверил, потому что это ведь не делалось за один день. Он прожил в детдоме пятнадцать лет и прекрасно знал, сколько длилась подготовка к усыновлению, спасибо большое, ваша шутка не оценена. Но это было не шуткой.       Его новоявленной мамой, свалившейся с небес, была женщина из комиссии, что подмигнула ему. Он оказался прав, и она была вовсе не из комиссии, но ошибся в том, сколько длится усыновление, когда у тебя есть деньги и связи.       Всю дорогу до нового дома он косился на нее, не понимая, что творилось у нее в голове, если она решила усыновить его через сутки после того, как они встретились и ни разу не обменялись ни словом. В то, что она нормальная, ему верилось с большим трудом, поэтому он все же не выдержал и спросил: почему? Она вздрогнула и быстро посмотрела на него:       — Что «почему»?       — Почему я? — уточнил он, хотя подозревал, что она прекрасно поняла, о чем он спрашивал.       — А почему не ты?       Он недовольно поморщился от очередного увиливания.       — Это не ответ.       — Я не знаю, — пожала она плечами, не отрываясь от дороги. На мгновение она показалась потерянной, словно действительно не знала, почему сделала то, что сделала. — Я просто увидела тебя и подумала, что… хочу, чтобы ты был моим сыном.       Возможно, он и поверил бы ей, если бы она не запнулась. Что бы она ни хотела сказать, это было не то, что она сказала.       — Врете.       — Мне пройти проверку на детекторе лжи? — она улыбнулась.       — И где его взять?       — У меня дома валяется где-то.       Он в открытую уставился на нее, переваривая услышанное.       — Откуда?       — Купила как-то. Всегда было интересно, как он работает. Я всех знакомых заставила пройти через него. Столько всего интересного узнала, — ее улыбка превратилась в опасную.       — Вы немного того, да? — он не знал, стоило ли ему бояться или же восхищаться.       — Только если немного, — кивнула она. — Племянник постоянно мне об этом говорит.       — Племянник? Значит, у Вас есть брат или сестра?       — Сестра. Она старше меня, но мы недавно очень сильно поссорились и неизвестно когда помиримся. Кстати, зови меня по имени и на «ты».       — Ладно. А своих детей почему нет? Возраст тебе еще вроде позволяет…              — Я не могу рожать, — сухо ответила она, крепко сжав руль до побелевших костяшек. Саша почувствовал себя неуютно, явно зайдя на опасную территорию.       — Муж? Мужчина? Парень? Молодой человек, который старше меня всего на три года? — спросил он, добавив последний вариант только чтобы развеять атмосферу — и это сработало, потому что она засмеялась.       — Боже, нет! Нет по всем пунктам. Зачем мне такие сложности, если я родить не могу? Захочу секса — найду себе мужика, но постоянные отношения. Бррр…       Он рассмеялся.       — Ты уверена, что должна говорить такое ребенку?       — Ничего себе ребенок! Сто семьдесят сантиметров. К тому же ты мальчик.       — А это тут причем? — он нахмурился, не понимая, причем тут был его пол.       Она покосилась на него, как-то странно улыбаясь.       — Ты девственник, не так ли? — он почувствовал, как румянец залил щеки. — О, Боже! — она засмеялась. — Я права! Черт возьми, я честное слово думала, что таких, как ты, больше нет. Саш, ты прямо вернул мне веру в молодежь.       Он вздрогнул, услышав, как она произнесла его имя.       — Хватит уже смеяться! — смущенно отозвался он. — Лучше следи за дорогой.       — Как прикажете, шеф, — в ее голосе послышалось веселье.       Позже он узнал, что Эрика, так называемая бизнесвумен, с комиссией в тот день оказалась случайно. Она хотела сделать пожертвование и столкнулась с ревизией. Он выяснил, что она действительно была немного… с недостатками. Она не могла пройти мимо магазина игрушек и безделушек, зато на дух не переносила магазины с одеждой. Если ее туда не затаскивали, то не исключено, что она ходила бы в имеющейся одежде до последнего.       Она удивительная, живая, яркая, уютная, легкая и привычная. В какой-то момент ему стало казаться, что он знал ее всю свою жизнь, поэтому даже не заметил, как стал называть ее «мама».       Они жили счастливо три года, пока однажды ей не позвонили и не сообщили, что ее племянник выпал из окна. Впервые он увидел ее такой напуганной и потерянной. И неожиданно он почувствовал ревность. У нее не было своих детей, поэтому, скорее всего, племянник заменял ей их. Она была у него все те годы, которые Саша был лишен ее. И когда она уехала на бешеной скорости, позабыв обо всем, он испугался, что может лишиться ее вновь.       Она вернулась, но на самом деле нет. Она проплакала первую ночь из-за остановки сердца, которая произошла во время операции, и далее плакала каждую ночь, что племянник проводил в коме.       Она осунулась, была растерянной, почти не спала и не ела. Она выглядела так, словно ее мир заканчивался. И он хотел увидеть того, кто был ответственен за это. Он уговорил ее взять с собой в больницу.       Он не видел родителей так называемого «двоюродного брата», поэтому даже близко не знал, как тот мог выглядеть, так что увиденное повергло его в шок. Парень почти что был куклой. Если честно, то Саша считал, что такие обитали только в телевизоре и в жизни их встретить было просто нереально. Миниатюрные черты лица, хрупкое телосложение, длинные тонкие руки и ноги. Ему следовало бы родиться девчонкой.       Пока Саша его разглядывал, Эрика ушла, чтобы узнать о самочувствии племянника. Оставшись в одиночестве, он, не сводя глаз с лежащего, достал телефон. Говорят, что с теми, кто находится в коме, надо разговаривать, но у него не было никакого желания болтать с самим собой, поэтому он включил одну из своих любимых песен, но только пропели первые четыре строчки, как губы парня дрогнули. Саша замер, заострив на нем внимание.       — Эй, ты очнулся?       Вместо ответа он столкнулся с самыми большими и зелеными глазами, которые только видел в своей жизни. Когда они закрылись, а Саша вновь вспомнил, что кислород важен для дыхания, он устремился на поиски кого-нибудь.       Спустя две минуты палата наполнилась людьми.       Он смотрел, как парень послушно выполнял все просьбы врача, хотя по его лицу было видно, что ему чертовски больно. Саша особо не задумался, почему тот не пошевелил ногами, когда ему сказали, пока не услышал, как изменилась интонация врача. Тогда он понял, что парень этого не сделал не потому, что не хотел, а потому, что не мог. И в этот момент прозвучали слова, перечеркнувшие любую возможную симпатию к парню, что могла у него возникнуть.       «Я не упал. Я прыгнул».       Прыгнул.       Мама сходила с ума, превратилась в собственную тень, бросила все, позабыла обо всем, а этот гад просто хотел покончить с собой. Жить ему, видите ли, не хотелось. Долбанный суицидник.       Руки Саши так и зачесались, чтобы взять сукиного сына за шкирку и выкинуть из окна. Его злость только выросла при виде слез парня.       Ну да, конечно, он теперь бедный и несчастный. Он ведь рассчитывал умереть, а тут мало того, что остался жив, так еще и ходить больше не сможет. Какая трагедия.       Саша отвернулся, не желая больше видеть ублюдка, и понадеялся, что им никогда не придется общаться, ведь за последствия он не отвечал.