Услышанный во второй жизни

      Пальцы замерли над клавиатурой, на лице отразилось полное воодушевление и стремление создать настоящий шедевр. Сеня вздохнул, готовый выпустить на волю океаны слов, моря речевых оборотов, реки эпитетов, метафор и прочего, и… завис. В голове было пусто.       Он с тоской уставился на чистый лист с мигающим курсором и выдохнул. Всегда так. Есть желание писать, а идей нет.       Рука непроизвольно потянулась к лежащему рядом блокноту и ручке и начала выводить на ней всякие закорючки. Распластавшись по столу, Сеня не отрывал глаз от монитора.       Ну давай же, мозг, работай. Дай идею. Хотя бы маленькую зацепку.       Взгляд прошелся по столовой, где находился Сеня после того, как ему наскучило сидеть в комнате. Его глаза остановились на окнах. Центральном круглом и семи трапецеидальных, узкой стороной расположенных к кругу и в итоге получалось солнце.       Уголки губ Сени дрогнули.       Он обожал это окно.       Он не знал, сколько вот так провел времени, лежа на столе и смотря в окно, пока из своеобразного транса его не вывел Саша, зашедший в столовую. Сеня с тоской оглядел его тело в борцовке и шортах. Его комплекс неполноценности приветственно встрепенулся. Тихо захныкав, он вернул внимание ноутбуку, а пару секунд спустя начал играть с курсором, точнее пытался моргнуть в тот же момент, что курсор исчезал. Выходило не очень. После очередного проигрыша он длинно выдохнул и тихо пробормотал:       — Муза, ты слышишь, вернись, я все тебе прощу… Нет смысла бегать по кругу, ведь ты сама понимаешь, мы созданы друг для друга…       Хорошо же жилось таким людям, как Саша. Мозгов не было, фантазии никакой, не надо было часами биться над текстом, пытаясь родить что-то стоящее. Почему же он такой гениальный? И не надо тут о скромности. Нелогично замалчивать то, что является фактом.       Очередной его вздох пришелся как раз на тот момент, когда Саша вернулся в столовую из кухни. Он посмотрел на Сеню, приподняв брови, но молча сел за стол, открыв ведерко мороженого. В его ушах были вставлены наушники, и свободной рукой он выбивал по столешнице ритм, который должен был соответствовать играющей песне, но с его отсутствием слуха у него ничего не получалось, он явно промахивался.       Сеня завис, уставившись на постукивающие пальцы.       Может ему написать про приемыша?       Какую-нибудь мини-историю, полную черного юмора. Или в жанре апокалипсис. Или антиутопию. Что-нибудь вроде «Голодных игр», где он умрет на второй странице, споткнувшись о камень, и все забудут о нем уже к десятой странице. И добавить посвящение, упомянув, что прототипом одного из героев послужил приемыш. И дать ему прочесть, а когда он спросит, кто из героев был списан с него, указать ему на этого несчастного, безымянного беднягу, погибшего еще даже до начала истории, и почувствовать удовлетворение, когда Саша вернется ко второй странице, чтобы перечитать о собственной смерти.       — Вот это у тебя пустой взгляд. Мозг решил отойти или у тебя его вообще не было?       Сеня встрепенулся, вернувшись к реальности, и хмуро посмотрел на Сашу.       — Что?       — Ясно, — кивнул Саша. — Второй вариант.       — Ты вообще о чем?       — Почему это прозвучало знакомо? — склонив голову на бок, задумался Саша. Сеня слегка улыбнулся.       — Ты вообще о чем?       Саша прищурился, прожигая его взглядом, пока Сеня строил невинное лицо.       — Это откуда-то, да?       Улыбка Сени лишь усилилась.       — Ты вообще о чем?       Выражение лица Саши сменилось на невпечатленное.       — Не делай такой довольный вид, будто разыграл шутку десятилетия.       — Тыыыыы, — протянул Сеня, а затем скороговоркой выпалил. — Вообщеочем.       Саша демонстративно вернул наушники, отчего Сеня засмеялся, присудив себе победу. Спасибо «Цыпленку Цыпе» и его универсальной фразе, которую можно использовать в абсолютно любой ситуации и нежелательном разговоре.       Но не успел Сеня насладиться своей победой, как Саша решил ударить исподтишка, используя самый грязный прием.       Он запел.       Вернее, ему, наверное, казалось, что он пел, но Сеню от этих звуков перекосило, как от скрежета ногтей по доске. Схватив блокнот, он метнул его в Сашу, угодив тому в грудь. Саша приподнял голову, вытащив один наушник.       — Что?       — Если ты хочешь меня пытать, то лучше делай это раскаленным железом. Гуманнее будет.       На долю секунды Саша нахмурился, не понимая, о чем говорил Сеня, а затем довольно усмехнулся и, сложив руки на груди, вызывающе ответил:       — Ты вообще о чем?       Сеня закатил глаза.       — Даже не надейся, со мной этот трюк не пройдет. Я знаю откуда это. И я говорил про твое завывание из преисподней.       — Иди к черту, — огрызнулся Саша. — Я нормально пою.       — Угу, за твое «нормально» тебя на куски порвать не то, что можно, а нужно. И немедленно. Так песню испортить! Я же теперь ее никогда в жизни слушать не смогу, — посетовал Сеня, глядя на мерцающий курсор.       — О, заткнись. Будто ты петь умеешь.       Сеня приподнял брови, продолжив пялиться в монитор, устроив силовую борьбу между родной мышкой ноутбука и подключенной.       — Не хочу тебя разочаровать, но умею.       — Давай.       Он посмотрел на ухмыляющегося Сашу поверх экрана.       — Что «давать»?       — Спой, — Сеня открыл рот и тут же его закрыл. — Давай-давай. Спой, светик, не стыдись.       — Внезапно из моей головы вылетели слова всех песен, что я знаю, — со ступором проговорил Сеня.       — Ага, ясно, — ухмылка на лице Саши стала шире, он собрался вновь надеть наушник.       — Нет, погоди! — остановил его Сеня. — Я сейчас что-нибудь вспомню. Дай пару минут.       — Ладно, — Саша сдернул второй наушник и, уперевшись в столешницу руками, уставился на Сеню, продолжив все так же гадко ухмыляться.       Сеня закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и вытащить из памяти хоть что-нибудь. И когда мозг смилостивился над ним и подсунул первую попавшуюся песню, он, не открывая глаза, чтобы не потерять концентрацию, уверенно запел: Пью огонь твоих глаз, Сожалея о нас. Но без крика и стона, Любовь вне закона Для меня сейчас. Между нами стена. Жаль, не те времена. Может быть, в другом месте Могли мы быть вместе, Чья же здесь вина, чья вина? Не знаю, встретимся ли вновь. Прощай, любовь, прощай, любовь. Прощай, любовь! Ты вся как из огня, А этот мир — холодный, словно лед. Прощай, любовь, навек забудь меня И улетай в свободный свой полет.       Закончив, Сеня открыл глаза и натолкнулся на изумленного Сашу, приоткрывшего рот. Теперь был черед Сени гадко ухмыляться, поигрывая бровями. Стоило Саше увидеть это, как он захлопнул рот и с большой неохотой заявил:       — Хорошо поешь, — в следующее мгновенье его глаза лукаво блеснули. — Но песня, конечно… Ты хочешь в чем-то признаться?       — Верни блокнот, — протянув руку, попросил Сеня. — Чтобы я мог повторно его в тебя кинуть.       — Ой, да ладно! Ты должен признать, что сам подставился! — вместо ответа Сеня поманил пальцами, показав, что все еще ждал свой блокнот. — Но ты действительно отлично поешь.       Внезапно Сеня почувствовал, как к щекам прилила кровь из-за неожиданного комплимента. Он закашлялся, попытавшись скрыть смущение, и с уверенностью, которой не чувствовал, сказал:       — Талантливые люди талантливы во всем, — но тут же протяжно застонал, когда взгляд зацепился за чистый лист документа. Противный курсор мигнул, издеваясь.       — Похоже, не во всем, — фыркнул Саша.       Испытывая раздражение из-за бездарно потраченного времени и садистского курсора, Сеня, не задумываясь, ответил первое, что пришло в голову:       — Твои родители явно экстрасенсы, знали, что из тебя сволочь вырастет, вот и бросили, — только договорив, он понял, что же именно сказал, и в ужасе посмотрел на Сашу, чье лицо больше не выражало ни единой эмоции. Сеня открыл рот, чтобы извиниться, но Саша опередил его:       — А твои явно нет, иначе даже рожать тебя не стали бы.       Сеня моргнул, отведя глаза в сторону, обдумывая слова Саши, и неожиданно, к огромному изумлению второго, согласился:       — Да, жаль, что они не экстрасенсы…       Если бы он не родился, то это уже был совсем другой мир. Интересно, имел ли он вообще хоть какое-то значение на этой планете? Что изменилось, если бы его не было? Затронул он кого-то, чья жизнь без него была бы или стала хуже? Или может он сделает это в будущем? Повлияет на чью-то жизнь, не подозревая об этом?       — Да ты гений! — внезапно с чувством воскликнул он, обратившись к Саше. От такого заявления Саша подавился мороженым.       — Сарказм?       Сеня так сильно замотал головой, что это было чудо, что она осталась на месте.       — Нет-нет! Серьезно! Это же довольно интересный сюжет! — он уставился на монитор, пытаясь понять, с чего ему следовало начать.       — Ты о чем, ходячая мечта психиатра? — озадаченно спросил Саша.       — Есть мир… — бодро начал Сеня, но сразу оборвал себя. — Это может быть эксперимент… Тогда не мир, а симуляция. За ней может стоять правительство или какой-нибудь миллиардер, — он задумался, пока не мотнул головой, отогнав мысли прочь. — Ладно, пока неважно. В общем, в этом мире-симуляции есть люди, — он нахмурился. — Что вполне естественно, не знаю, почему я сказал это… Ладно, этот мир-симуляция повторяет настоящий мир, и есть еще один мир-симуляция, из которого удаляют какого-нибудь человека. Который кажется неважным для того, кто стоит за этой симуляцией. Его удаляют и смотрят, что происходит с миром, сравнивают с первым миром-симуляцией и выясняют, был ли он все-таки важен для мира или нет, — Сеня, что начал свою речь с бешеной скорости, под конец начал замедляться, пока вовсе не умолк, бездумно глядя куда-то позади Саши. — Это отбор, — спустя пару секунд понял он, сияя глазами.       — Какой там номер у психушки? — смотря на телефон, пробормотал Саша.       Сеня раздосадовано застонал.       — Да как ты не видишь! Это отбор! Они выясняют, кто не имеет значения для мира в долгосрочной перспективе, и убивают их, чтобы не тратить ресурсы. Вот только как все всплывет наружу? У кого-то из отвечающих за симуляцию проснется совесть? Или один из «неважных» случайно останется в живых и начнет выяснять, почему это вдруг его хотят убить? А может близкий человек «неважного» начнет выяснять, почему он был убит? Нет-нет-нет. Из этого можно получить что-то больше. Автороботизированная симуляция, которая сама устраняет «неважных» в реальности, после подтверждения, что они «неважные», и одним из этих «неважных» вдруг оказывается ребенок того, кто придумал эту симуляцию. Нет, это меня занесло уже куда-то не туда…       С каждым новым предложением Сени брови Саши поднимались все выше и выше, пока подниматься больше было некуда.       — Вы стали свидетелем миниатюры «самообслуживание», — ошеломленно вымолвил Саша. — Сам себе задал вопрос, сам себе ответил, сам с собой поспорил и сам с собой договорился, — Сеня, его явно не слыша, продолжал воодушевленно болтать, размахивая руками. — Думаю, все-таки стоит узнать номер психушки.