***
Бекки в нерешительности замерла перед запертой дверью не в силах перешагнуть порог собственных страхов. В руках она держала блюдце с чашкой черного чая, источающего приятный аромат цитрусовых и бергамота. От горячего напитка медленно поднимался едва различимый пар, растворяясь вместе со временем, которое Бекки отвела для того, чтобы собраться с духом. Откладывать было больше нельзя, и, невзирая на внутреннее сопротивление и тревожность, девушка громко постучала по гладкой поверхности дерева. Ответа не последовало. Бекки осторожно приоткрыла дверь и протиснулась в комнату. Богатое убранство покоев резко контрастировало с необработанным камнем пещеры и её собственным скромно обставленным жилищем, и взгляд девушки невольно заскользил по мягким коврам и дорогой полированной мебели из красного дерева. В просторном помещении царил полумрак, и свет исходил лишь от настенных канделябров и старинной металлической лампы на массивном резном столе, заставленном бумагами и стопками ветхих полуразвалившихся книг. Бекки остановилась посреди комнаты, дожидаясь разрешения приблизиться от своей госпожи. Но молодая ведьма, для которой предназначался напиток, будто не замечала её, продолжая увлеченно изучать один из фолиантов, положив голову на руку. Неяркие ламповые лучи отливали медью на длинных светло-коричневых волосах и оставляли легкие тени от ресниц на бледном спокойном лице. От одного взгляда на него у Бекки пробежали мурашки по коже, вызванные необъяснимым чувством тревоги, обычно испытываемым перед опасностью, подстерегающей в ночной темноте. Ведьма-ящерица приблизилась и аккуратно поставила чашку с чаем на стол, поспешив вернуться на безопасное расстояние в центре комнаты. Правила этикета не позволяли уйти просто так, и, помявшись еще немного, она робко поинтересовалась, остались ли для неё еще какие-нибудь поручения. Ведьма оторвалась от чтения и подняла на неё глаза. Бекки вздрогнула и поторопилась опустить голову, не в силах выносить её взгляд, словно пробирающий до костей своим холодом. От его давления ящерке хотелось сжаться, убежать или лучше сразу исчезнуть отсюда. — Ты можешь идти, — удостоив её коротким ответом, колдунья вновь вернулась к своему занятию. Бекки с облегчением вздохнула и тут же поспешила её покинуть. Сердце судорожно билось в груди. Пробежав несколько крутых поворотов по узким проходам пещер, Бекки остановилась, чтобы перевести дыхание. Прислонившись спиной к прохладной неровной стене, она в очередной раз начала проклинать себя за собственную малодушие и трусость, всё ближе подводивших её к могиле. Сегодня она должна быть у Морико-самы с новым докладом, но всё что она могла поведать их лидеру о недавно объявившейся ведьме, ограничивалось заказанным ею сортом чая и списком старых потрепанных книг. Её новая госпожа была более чем странной. После уничтожения последней печати Шинигами, когда пыль и охватившее ведьм смятение окончательно рассеялись, они обнаружили девушку с длинными светло-каштановыми волосами, лежавшую на месте проведения ритуала. Неизвестная провела без сознания два дня, а когда очнулась, совсем не шла контакт, увеличив общее замешательство и волнение от количества неразрешенных вопросов. После проведения аудиенции Морико наделила её статусом особой гостьи, предоставив одни из своих лучших покоев. Завеса тайны, окутавшая её появление, так и не была приоткрыта. Но Морико преподнесла это, как необходимую меру, и всем оставалось лишь согласиться с её решением. В тот же вечер главная колдунья вызвала к себе Бекки и приставила прислуживать незнакомке, чтобы вести за ней наблюдение. И девушка, скрепя сердце, приступила к выполнению её приказа. К небольшому облегчению ведьмы-ящерицы, в отличие от остальных узников книги, её временная покровительница не была одержима безумием или всепоглощающей жаждой мщенья. Она всегда была необычайно спокойна и скупа на эмоции, избегала всякого общества и почти не проявляла интерес к происходящим вокруг неё событиям. На вид она, как и Бекки, выглядела на лет семнадцать. И была бы даже красива, если бы не эти нагоняющие жуть зеленые глаза с тонкими двойными ободками, обрамляющие узкие кошачьи зрачки. Обосновавшись в отведенной её комнате, ведьма посвятила всё время изучению истории минувшего тысячелетия. И для Бекки было странным, что после стольких столетий, проведенных в неволе, она даже не захотела выйти из пещер, чтобы взглянуть на мир. Обычно ведьмы стараются держаться вместе, чтобы объединять свою магическую энергию и увеличивать эффект от заклинаний, но эта колдунья будто специально отгородилась ото всех. Об её способностях и магии невозможно было догадаться, поскольку в обход давно установившейся традиции она не использовала во внешнем облике символы своего тотема, одеваясь, как обычный человек. Она также сокрыла от окружающих свое имя, из-за чего между собой колдуньи называли её «Зеленоглазой ведьмой» и по негласному решению держались подозрительной нелюдимки стороной. Следуя приказу Морико, Бекки много раз пыталась заглянуть в её записи. Но врожденные инстинкты ящерицы, в природе призванные спасать её род от хищников, постоянно будто кричали об осторожности. Бекки буквально кожей чувствовала на себе взгляд загадочной колдуньи, даже когда он не был на неё направлен. И как только ведьма-ящерица позволяла себе излишнее любопытство, девушка всем телом ощущала, как увеличивалось его давление. Бекки понимала, что, вопреки внешнему спокойствию и даже апатичности, внутри зеленоглазой ведьмы кипела глухая злоба, проскальзывающая в резких коротких движениях, в низкой интонации голоса и в особенности читающаяся в пронизывающем холоде изумрудных глаз. Рядом с ней ведьма-ящерица словно ходила по острию ножа, боясь случайным словом или действием обрушить на себя весь сдерживаемый в её душе гнев. Каждый вечер Бекки сообщала Морико о действиях так пугавшей её колдуньи, в тайне надеясь, что старая ведьма перестанет её мучить и найдет для этого задания более подходящего исполнителя. И нынешний поздний визит в лунный зал поначалу не отличался ото всех предыдущих. Бекки старалась, как можно красочнее и полнее описать содержание исторических материалов, добытые ею по указанию зеленоглазой ведьмы, пока Морико прожигала её угольными глазами, удобно расположившись в глубоком бархатном кресле. Ведьма-ящерица закончила свой скромный доклад, и в мертвенном свете кристаллов вновь воцарилось ледяное молчание. Морико провела длинным острым ногтем по деревянной ручке сиденья, сжав от злости в тонкую линию губы. От глупой мелкой ящерицы не было никакого толку. После неудачного проведения ритуала, ей был необходим новый план действий, а сущность и мотивы освобожденной ведьмы так и оставались не ясными. Подавив раздражение, Морико поднялась из кресла, и от её высокой фигуры к Бекки протянулась длинная зловещая тень. — Ты хорошо постаралась, Бекки, но оставь пока на время эту работу. Похвала главной колдуньи прозвучала вяло и бесцветно, и Бекки охватило нехорошее предчувствие. — У меня для тебя есть другое поручение. Морико задумчиво замолчала, с тихим злорадством наблюдая за тем, как Бекки скрывает свой усиливающейся страх за маской участия и готовности. — Сегодня я получила сообщение от «Банды тринадцати». Похоже, им удалось отыскать еще одну страницу из книги Эйбона. Отправляйся завтра в руины мертвого города и забери у них артефакт. — Банда из тринадцати кишинов? — на всякий случай переспросила Бекки, не веря своим ушам. Между ведьмами давно велись о них разговоры. Освобожденные из книги нелюди славились крайней жестокостью и ненасытностью убийствами. И если раньше им хватало сведений о нахождении редких людских душ за свои услуги, то в последний раз они предприняли попытку нападения на ведьму при заключении сделки. После чего их повстанческое движение оборвало с ними всяческие контакты. — Но ведь они… Я не могу пойти туда. Встреча с ними была чистым самоубийством. В одиночку Бекки стала бы для них легкой добычей. Темные глаза превратились в узкие щелки, а за тем в них запылал огонь гнева. Морико смерила её взглядом, наконец, дав выход скопившейся злобе: — Жалкая тварь. Ты саботировала элементарное задание, за две недели не сумев принести хотя бы крупицы стоящей информации, а теперь вздумала мне перечить. Это твоё последнее поручение. Не выполнишь — и поплатишься жизнью за свою измену. У Бекки всё похолодело внутри, а невысказанные возражения так и остались стоять толстым комом в груди. Поклонившись, она тихо вышла из зала. Морико и раньше её недолюбливала, а теперь отправляла на верную погибель. Утерев слёзы, Бекки сама не своя побежала искать единственную подругу. Сузуме всегда была смышлёнее неё, и, наверняка, смогла бы что-нибудь придумать. Бекки отыскала ведьму-воробья в одном из извилистых коридоров. Сузуме торопилась по своим делам, и ей совсем не хотелось тратить лишние время на решение проблем подруги. Сузуме еще держала обиду на Бекки за то, что Морико выбрала ящерицу вместо неё, как более подходящую по характеру и магии кандидатуру для шпионажа за освобожденной ведьмой. Съедаемая завистью и любопытством, она постоянно расспрашивала приятельницу о подозрительной зеленоглазой колдунье, но та никогда не могла поведать ничего вразумительного, рассказывая больше о своих глупых тревогах. Услышав от Бекки про новое поручение, Сузуме сразу воодушевилась, прикидывая, как можно удачно его провернуть для себя, чтобы предстать в лучшем свете перед своей госпожою. Но узнав про банду тринадцати кишинов, быстро оценила все перспективы. — Прости, но на завтра у меня не менее важное задание. Попробуй найти другого партнера. Последнюю фразу Сузуме бросила уже на бегу, махнув на прощанье маленькой ручкой оставшейся позади растерянной Бекки. Без того слабая надежда на благополучный исход окончательно разбилась. Совершенно выбитая из колеи предательством подруги, Бекки, не помня себя, кидалась от ведьмы к ведьме с просьбой о помощи, встречая лишь напускное сочувствие и отсвет радости в глазах от того, что подобная неприятность их не коснулось. Сознание обреченности не давало нормально мыслить, а время неумолимо приближало роковой для неё час. В расстроенных чувствах она положила на стол архивные рукописи для зеленоглазой колдуньи. Это было её последнее поручение на сегодня. Наверное, стоило её предупредить, что она больше не вернется и ей придется подыскать другую прислугу. Пелена слёз вновь заволокла ей глаза. — Госпожа, — Ребекка поклонилась как можно ниже, стараясь придать голосу твердость. — Сегодня мне необходимо выполнить поручение в руинах подземного города. Не хотели ли вы отправиться туда вместе со мной? Зеленоглазая ведьма не отвечала. Бекки не поднимала головы, решив, что уж лучше она умрет здесь за свою наглость, чем станет обедом для кишинов. — Хорошо. Приготовь все необходимое для поездки. Бекки резко подняла голову от шока, пытаясь понять, были ли услышанные ею слова произнесены в действительности. Но ведьма уже переключилась на изучение новых текстов, потеряв к ней внимание. — Да, госпожа. Девушка еще раз низко поклонилась, не веря в свою удачу. Глубокое отчаяние, совсем недавно поглотившее Бекки, сменилось небывалым воодушевлением. Ей точно ничего не грозит, если рядом будет могущественная колдунья.***
Путь ко входу в подземелье, ведущему к мертвому городу, пролегал по горной тропе, усеянной коричнево-желтыми валунами разнообразной величины, между которыми пробивались одинокие стебли пожухшей травы и худые колючие ветви кустарников. С высоты извилистого хребта открывался неописуемой красоты вид на бескрайную синеву моря, белой дымкой соприкасающейся с куполом неба на горизонте. По лазурным небесам бесшумно плыли низкие кучные облака, и теплые солнечные лучи столпами падали между ними, ярким блеском отражаясь на гладкой поверхности моря. Бекки весело и ловко двигалась по камням, вздыхая полной грудью воздух свободы. Сделав пару прыжков, она оглянулась на ведьму, не спеша следовавшую за ней. Зеленоглазая колдунья поправила воротник и спрятала руки в карманы легкого черного полупальто, укрываясь от сильных шквалов морского ветра, предвещающих скорое ухудшение погоды. Её взгляд был направлен к подножию горы, где тонкими линиями тянулись улицы крошечных захудалых деревень. Теперь, вне мрака пещер и гнетущей власти Морико, выражение её лица казалось Бекки скорее печальным, нежели внушающим ужас. После пережитого волнения и внезапно обретенного спасения Бекки прибывала в состоянии легкой эйфории, тянувшей на подвиги и озорство. Заметив, что от захватывающей дух природы у ведьмы также улучшилось настроение, она решила завязать разговор. — Скажите, госпожа, а этот мир сильно отличается от того, в котором вы жили раньше? Зеленоглазая ведьма перевела задумчивый взгляд с прибрежной полосы моря на неровную тропу под ногами: — В мое время на земле теснилось множество опасных видов и существ, которые постоянно вели между собой борьбу за господство и территорию. Сейчас из них почти никого не осталось. И мир стал более упорядочен и спокоен. Пока это лучшее из того, что смог создать Шинигами. Бекки задумалась. Она не знала никаких серьезных столкновений за последние восемьсот лет, кроме первой и второй битв с кишином. Или это был период еще до появления Асуры? Кроме того, последнее предложение прозвучало странно, словно некий комплимент их ненавистному противнику, и вопрос сам слетел с языка: — Шинигами всегда был вашим врагом? — Нет. Раньше мы были на одной стороне. Бекки оступилась, чуть не растянувшись ничком на камнях. Весь переполнявший её приподнятый настрой тут же сдуло хлестким порывом бокового ветра. Могут ли они вообще доверять ей? Она с опаской оглянулась на ведьму, но та снова перевела бесстрастный взгляд на морские просторы. Притихнув, Бекки с обреченностью и тревогой поплелась вперед, с грустью вспоминая свою размеренную жизнь среди родной и жаркой пустыни.