Моя любимая ведьма

Пролог и эпилог. День за днём устаю смотреть в распахнутое настежь окно, в которое так хорошо видно, как вдали разгорается неистовое пламя рассвета или же медленно утопает в тёмных водах яркая звезда. Всё обречено на неминуемый конец, который никогда не заставляет себя долго ждать, но и всё находит способ возродиться вновь, чтобы однажды просто исчезнуть. Вечности не существует. Я была убеждена в этом до последнего, но встреча с ней заставила меня переосмыслить мировоззрение, заставила рухнуть мой привычный строй этого мира. Как я оказалась здесь? В полном одиночестве, каждый день обречённая метаться призраком по небольшой комнатке в надежде отыскать выход, скитаться по закоулкам собственного разума в поисках истины. В моей памяти не осталось ничего, кроме скудных обрывков и этой грустной, но неисправимо хитрой улыбки на её ярко накрашенных губах. Я даже не помнила цвета её глаз… Кем мы были друг для друга? Почему она исчезла из моей жизни столь быстро, подобно первому снегу, что неумолимо тает под гнётом нежеланного тепла?

***

Глава. Каждый день просыпаюсь с отвратительным настроением, которое не в состоянии поднять даже хороший кофе. В душе давно воцарилась осень, тяжёлые мысли заполнили разум, а из желаний оставалось только одно – не просыпаться, чтобы больше не видеть этот закономерный порядок дня, однообразие, стремящееся к своему концу чересчур неторопливо. Я жила одна уже пять лет. Пять лет прошло со дня смерти родителей. Их уход из жизни был для меня сильнейшим ударом, но не замкнуться в себе помогло чтение книг о далёких мирах, где было место магии и искренней любви; где храбрые рыцари сражались с сильными огнедышащими драконами за свободу прекрасной принцессы. Это отвлекало от горестных размышлений, но заставляло завидовать несуществующим персонажам, которым посчастливилось стать частью фантастической истории. Я жила в небольшой квартирке на окраине города, возле парка. По вечерам здесь было страшно выходить на улицу из-за городской шпаны, а днём было спокойно и тихо, играли на детской площадке детишки соседок, некоторые дамочки выгуливали своих собак в парке. Жизнь, казалось бы, шла своим чередом, пока однажды мне не взбрело в голову напиться до беспамятства. Алкоголь показался мне тогда лекарством от всех душевных ран, коих у меня было хоть отбавляй. Дойдя до знакомой с детства многоэтажки, я кое-как взобралась на крыльцо, глупо хихикая и придерживаясь рукой за стену, чтобы не упасть. Тушь на ресницах размазалась, пошла мрачно-чёрными разводами по щекам, но мне было всё равно. Я поднялась по лестнице на свой этаж, открыла дверь и, оставив ключи в замочной скважине, прошла в квартиру. Скинув столь ненавистные туфли на высоких каблуках в прихожей, я прямо в куртке побрела пошатывающейся походкой в ванную, прихватив с собой попутно кухонный нож. Что творилось тогда в моей голове? Почему было так весело, и на душе царило некое смятение? Неужели это испытывают все суицидники? Я не знала. Мне просто хотелось проститься с бессмысленной жизнью, с осточертевшим миром, увязшем в обыденной, каждодневной рутине. Смотрю в зеркало и вижу жалкую картину: невзрачная девушка с длинными каштановыми волосами, опускающимися ниже груди; с заплаканными голубыми глазами, которые всё ещё блестели от слёз, и с безумной улыбкой на губах. Кто это? Я? Я уже ничего не знала тогда. Залезаю в ванную, заполненную ледяной водой, от которой по коже пошли мурашки, и дрожь пробила тело, но так было проще. Холод немного отрезвлял, я постепенно приходила в себя, но моей решимости это не поубавило. Лезвие игриво скользило по тонкому запястью, в зеркальной глади отражались мои глаза, в момент ставшие чужими. Металл постепенно входил под кожу, но внезапно раздался настойчивый звонок в дверь. Я удивлённо распахнула глаза, выронив из ладони злосчастный клинок. Делать было нечего. Мне не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем моего самоубийства, поэтому я закрыла глаза и попыталась отвлечься от непрекращающегося звона и стука. По запястью из неглубокой ранки стекала каплями кровь, моя одежда была мокрой и прилипала к телу, отчётливо выделяя изящные контуры женской фигурки. - Открой мне дверь! Это неприлично – игнорировать гостя! – раздался мягкий женский голос, отчего я вздрогнула и нервно рассмеялась, посчитав, что от алкоголя у меня уже пошли галлюцинации, но голос провещал: - Руслана, открой немедленно. Это было уже что-то интересное. Какая-то незнакомка ломится ко мне в квартиру, и она знает моё имя! Это определённо разыгралась моя фантазия, но стоило проверить. Ведомая любопытством, я вылезла из воды и, зябко подёрнув плечами, завернулась в махровое полотенце, не снимая мокрой одежды, побрела в сторону входной двери. Заглянув в глазок, я только убедилась в том, что окончательно сошла с ума: за дверью стояла странного вида молодая дамочка с копной огненно-рыжих волос, с ярко накрашенными кроваво-красной помадой губами, и самое удивительное – она была разодета в какое-то средневековое платье, которые носили обычно ведьмы в тех книгах, коими я зачитывалась по вечерам после работы. - Кто вы? – спрашиваю неуверенно, а в ответ слышу тихий смешок и просьбу открыть дверь, потому что «приличные девочки не разговаривают с гостями таким образом». Я открыла. Незнакомка нагло отпихнула меня от прохода и гордо прошествовала в мою квартиру, где вальяжно уселась в кресло, закинула ногу на ногу и посмотрела на меня. На моём лице не было и толики удивления – лишь всепоглощающая усталость, мешки под глазами, да и размазанный макияж. - Какая прелесть, - улыбнулась странная девушка, сложив ладони на коленях. – Меня зовут Августина. - Какая прелесть, - передразнила её я, но, встретившись с недовольным взглядом изумрудных, словно кошачьих, глаз, притихла и кратко бросила, присев на подлокотник кресла напротив: - Руслана. - Я знаю. – Вновь добродушно улыбнулась Августина, протянув мне тонкую ладошку. – Очень приятно познакомиться. Я, подавляя приступ истерического хохота, пожала её руку и заметила, что девушка нахмурилась, узрев на моём запястье кровоточащую рану. Покачав головой укоризненно, она заявила: - Приличные девочки не портят такие красивые ручки. Тут я не сдержалась и принялась смеяться, казалось, на всю округу. Я уже представляла, как газеты будут пестрить заголовками о моём самоубийстве, а соседи начнут шушукаться о том, что перед смертью я окончательно свихнулась и беседовала сама с собой. А вообще, мне нравилась эта предсмертная галлюцинация. Августина была красивой, величавой и изящной, словно те прелестные ведьмы, о которых говорилось в моих любимых книгах. Я никогда не думала, что моё воображение перед смертью сможет выдать нечто подобное, но то, что оно мне преподнесло в подарок, было определённо диковинной редкостью. - Зачем вы пришли сюда, Августина? – я поднялась с кресла, прошла на кухню, преследуемая удивлённым взором собеседницы, а назад вернулась с двумя чашками крепкого чая с бергамотом. - Ну, есть у меня тут одно дельце. – Начала рыжеволосая красавица, приняв из моих рук миниатюрную чашку и отпив из неё горячего напитка. – Есть в этом мире кое-кто, кто приглянулся мне, поэтому я решила забрать это чудо к себе. - Позвольте полюбопытствовать, кто это «чудо»? – совершенно серьёзно спрашиваю, удивлённо вскинув одну бровь и только сейчас заметив, что я до сих пор истекаю кровью и нахожусь в мокрой одежде. Незнакомка на секунду задумалась, а потом поднялась со своего места, подошла ко мне вплотную и, обняв тонкими пальцами мой острый подбородок, заставила посмотреть себе в глаза. Я оцепенела на краткий миг, сердце в груди сжалось от страха, а после бешено забилось в агонии. Дыхание стало тяжёлым и прерывистым, но я нашла в себе силы, чтобы изобразить на лице подобие лукавой ухмылки. - За м-мной? – голос предательски дрожал, что смешило мою незваную гостью. - Да, за тобой, - утвердительно кивнула Августина, погладив большим пальцем контур моей скулы. Я вновь расхохоталась, подалась резко вперёд и крепко обняла свою спасительницу, посчитав её собственной смертью. Я бормотала что-то в забвении, целовала её ладони и клялась в том, что никогда не была так счастлива, а она лишь качала головой, грустно улыбаясь и поглаживая меня по спутанным волосам. Я не помню, что произошло дальше, но в одну минуту мир утратил свои краски, стал тусклым и серым, а затем наступила кромешная темнота и звенящая тишина, взявшие меня в свои смертельные объятия.