****
— Мистер Малфой, — донеслось приглушённое до развалившегося на кровати блондина. — Мистер Малфой, я могу войти? — Если ты милый чистокровный юноша, которого я заказал уже сорок три минуты тому назад, то заходи… Если нет, то и иди, найди мне такого, ты, старая карга! Я не собираюсь платить за ожидание! — Мистер Малфой, — вновь раздалось за дверью, — я всё понимаю, но возникла небольшая проблема… — Лорд ничего не ответил, отчаянно борясь со сном и раздражением. — Мне бы хотелось предложить Вам, как особенному гостю, особенный товар… Но для этого мне нужно для начала уточнить с Вами пару деталей. Понимаете, этот мальчик, так же как и вы, является нашим клиентом, но по некоторым причинам он не смог расплатиться… Увидев его, я сразу подумала о Вас, мистер Малфой! Юноша как раз в Вашем вкусе — ухоженный и, судя по словам мальчишки, что спал с ним, совершенно неопытен в постели. Если это вообще не был его первый раз… Он очень красив, хоть и сварливый… Но, думаю, такой мужчина, как вы справится с… — но не успела женщина договорить, как дверь перед ней широко раскрылась, и в её проёме показался саркастически улыбающийся Абраксас. — Приведи его сюда через десять минут… Если твои слова - правда, я буду очень щедр, — сладко протянул блондин, уже предвкушая грядущую ночь. Женщина низко поклонилась и, не поднимая взгляда на аристократа, быстро скрылась за ближайшим углом, тяжело вздыхая и приглаживая к голове свои седые волосы. Абраксас же направился прямиком в душ. Если старая ведьма не солгала, ему стоило привести себя в порядок как можно скорее и приготовиться к приходу долгожданного гостя… Однако, как Малфой ни торопился, как ни спешил закончить с водными процедурами поскорее, когда он, наконец, вернулся обратно в спальню, обещанный «товар» уже ожидал его, сидя спиной к аристократу в простом белом халате. Такой же был и на самом Абраксасе. Мужчина тут же подчеркнул прямую осанку своей будущей жертвы, его белую кожу и длинные тонкие пальцы, которые нервно сжимали простыни под собой. Но что больше поразило Малфоя, так это прямые, белые, скорее даже платиновые волосы, ниспадающие до самой поясницы незнакомца. Это было настоящей редкостью. Ведь, несмотря на то, что у самого Абраксаса были почти такие же, мужчине ещё никогда не доводилось ублажать кого-то своей породы, но сейчас эта ненавязчивая мечта должна была исполниться, и Лорд не намерен был больше ждать. — Даже не посмотришь на меня? — елейно протянул Малфой, от чего юноша слегка вздрогнул, но ничего не ответил. — Хорошо, — согласился Абраксас, медленно подступая к кровати, залезая на неё с ногами и хищно подкрадываясь сзади к смирно сидящему парню, кладя руки ему на плечи и начиная медленно их массировать. — Тише… — зарываясь носом в волосы юного любовника, прошептал блондин, пытаясь успокоить не только напряжённого, как струна, юношу, но и самого себя. — Мне сказали ты неопытен… но тебе не о чем беспокоиться. Ты в надёжных руках, милый… — с этими словами Лорд прильнул губами к шее прекрасного незнакомца, начиная устилать покрывшуюся мурашками кожу поцелуями и покачивая бёдрами взад-вперёд, потираясь вставшим достоинством о спину юного колдуна, который чуть заметно дрожал. — Какой ты сладкий, — прошипел не хуже довольной змеи Абраксас, удовлетворённо рассматривая тройку красноватых засосов на шее блондина. — Скажи, сколько тебе лет? — юноша промолчал. — Неужели, с таким же трудом я буду срывать и стоны с твоих губ этой ночью? .. — О Мерлин… — чуть слышно прошептал себе под нос незнакомец, но в его голосе Лорд Малфой успел уловить нотки отчаянья и тихой паники. — Ну-ну… — заботливо обняв парня со спины, проговорил Абраксас. — Ты сам виноват в том, что оказался в такой ситуации. Впредь будешь более ответственным, а это самое главное качество для мужчины, разве нет? — Малфой даже не удивился отсутствию ответа, но в очередной раз, спихнув молчаливость партнёра на обычный страх (и в каком-то роде аристократ был прав), Лорд стал продолжать развращать юное тело, медленно по талии опуская свои искусные руки к паху блондина. Парень чуть слышно взвыл, дёрнувшись и закрыв лицо руками, ощутив, как две горячие ладони накрыли его полувставший член и стали неторопливо его массировать, задевая пальцами то бархатную порозовевшую головку, то пару упругих яиц. — О… — задыхаясь, выдавил из себя юноша. — Нравится? — самовлюблённо хмыкнул мужчина, увеличивая темп. — О… — вновь повторил тот. И неожиданно эта краткая фраза приобрела безрадостное продолжение. — Отец… пожалуйста, хватит… Это же я — Люциус… — чуть не плача, выдавил из себя блондин. — Мерлин, прошу, остановись же… Ещё долгие несколько секунд усталое загруженное за рабочий день сознание Абраксаса боролось с принятием очевидного факта, говорящего о том, кто же перед ним. Но затем разум всё же проиграл множеству неоспоримых доказательств. Взять, к примеру, хотя бы те же белоснежные волосы, особенность всех Малфоев, на которую ещё пару секунд назад Лорд был готов кончать сутками напролёт. Но всё же… чтобы поверить очевидному мужчине нужно было ещё кое-что. Наспех вытерев руки о халат, как выяснилось через долю секунды после этого, всё-таки своего собственного сына, Абраксас, схватил отрока за плечи и резко развернул того к себе, вглядываясь в пару раскрасневшихся от слёз глаз и тут же замахиваясь рукой для пощёчины, которая с треском сокрушила зарыдавшего в голос слизеринца. — Люциус! — вскочив с кровати, буквально заорал старший маг. — Какого чёрта студент шестого курса забыл в борделе в то время, когда он должен тихо-мирно спать в своей спальне в окружении учебников и друзей-идиотов? Какого чёрта ты тут забыл, щенок?! — Прости… — сквозь слёзы выдавил Малфой младший, уткнувшись лицом в уже промокшую от солёной влаги подушку. — Почему ты сразу не сказал мне, что это ты?! — Я хотел, но… — Какого чёрта, Люциус?! — перебив объяснения сына, вновь прокричал мужчина. — Если в тебе есть хотя бы доля мужества, ты должен был понимать, что когда мужчина хочет секса, ему в принципе лицо становится безразличным! Ты понимаешь, что я мог просто развернуть тебя раком и отыметь, даже не узнав, кто ты, чёртова шлюха?! Понимаешь? — Прости, — вновь промямлил парень, громко всхлипнув. — Ах ты, сосунок… — тише прошептал мужчина, вновь возвращаясь к сыну и за волосы поднимая его лицо вверх. — Посмотри мне в глаза и скажи, что такое происходит в первый раз, Люциус! — буквально выплюнул в заплаканное лицо Абраксас. — Скажи, что никто из политических шишек, которые сюда обычно ходят, не трахнул твой маленький упругий зад! — Это происходит в первый раза, папа… — проревел блондин, не в силах успокоиться. — Я клянусь… клянусь… я могу выпить зелье… я могу… — бессвязно лепетал подросток, даже не вырываясь из жёсткой хватки отца. В итоге вырвав сыну, ни много ни мало, а целый клок волос, Абраксас успокоился, вздохнул и отпустил ревущего слизеринца, начиная о чём-то усиленно раздумывать, в то время, пока Люциус неподалёку выплакивал остатки своих слёз. Наконец успокоившись, парень окончательно затих, бездвижным балластом лежа у колен родителя и изредка бросая на его задумчивое лицо краткие полные стыда и сожаления взгляды. — Прости, — когда тишина стала совсем невыносимой для подростка, проговорил тот. — Я очень испугался, прости… — Могу сказать тебе лишь одно, Люциус, — сверля взглядом стену, прошипел Лорд. — У нас, в частности у меня, могут быть большие проблемы из-за твоих идиотских выходок! — О чём ты? — Ты ведь не думаешь, что такого белокурого красавца как ты и вправду выпустили бы отсюда после того, что даже такой человек, как я пообещал за твоё тело кучу денег? — парень ничего не ответил, а Малфой старший продолжил. — Знаешь, я даже не буду спрашивать тебя, сколько ты задолжал. Ты уже считаешься собственностью борделя, раз тебя продали. Соответственно у тебя, как и у каждого товара, есть своя цена, которую дал тебе бордель. И, увы, так просто я тебя забрать не смогу. Почему? — увидев недоуменный взгляд слизеринца, удивился Абраксас. — Моя репутация пойдёт под откос, если выяснится, что я приобрёл себе шлюху или, что мой сын шлюха или, что я вообще посещаю такие места! И будь это ещё обычный бордель, но, увы, здесь продают лишь мальчиков… — Разве ты не можешь просто забрать меня отсюда? — странно посмотрев в сторону окна, спросил слизеринец. — Уйти отсюда, не заплатив, даже сам Милорд не сможет… Тут такие чары на дверях — не хуже, чем в Гринготтс. — Заплати… — тихо хмыкнул парень, всё ещё не понимая в чём проблема. — Люциус, ты глупый мальчишка, если я заплачу, то тебя уведут и посадят на рабскую цепь. Надо решать всё здесь. — Тогда… поговори с владельцем борделя… — всё упорствовал с поиском выхода из сложившейся ситуации Малфой младший. — Он будет либо меня шантажировать, либо продаст меня прессе. А на журналистов не надавишь, по крайней мере, после того, как выяснилось, что этот жалкий предатель Фрэнсен на стороне Министерства. — Почему ты так в этом уверен? — тихо спросил слизеринец, шмыгнув носом. — Я имею виду, что владелец будет тебя шантажировать? — Я бы поступил точно так же. Лишние деньги никогда не бывают лишними. Или тот же компромат на главу какой-либо аристократической семьи… — Ты ведь не оставишь меня здесь? — Не неси чепухи, как я могу оставить единственного наследника в борделе, подставлять зад таким озабоченным извратам как я? … — Смешно… — грустно улыбнулся парень. — Вообще-то не очень. Придётся тебе всё-таки отработать одну ночь в роли заправской дряни. — Что? — приподнявшись на локтях, просипел блондин. — За-зачем? Какой в этом смысл? — Понимаешь… — задумчиво протянул Абраксас, — можно избежать всех вытекающих из этой ситуации проблем весьма простым, но не очень приятным способом… — мужчина замолчал. — Каким же? — не выдержал Люциус, уловив тонкий аромат надежды. — Империус, — сухо ответил Абраксас, стянув с прикроватной тумбочки свою палочку и протягивая её сыну. — Ты должен будешь наложить его на меня, — лицо Люциуса скривилось ещё больше, чем прежде, всем своим видом буквально крича «Ты что решил посадить меня в Азкабан?!» — Я не буду этого делать, — сглотнув, пробормотал парень, отодвигаясь от отца. — Какой же ты всё-таки трус, Люциус! — вновь взбесился мужчина, швырнув палочку в сына. — Здесь нечего бояться! Эта самая лёгкая часть! Слушай меня и делай так как я говорю, тогда я обещаю тебе, что всё пройдёт как надо! Ты меня понял, щенок?! Если нет, то я оставлю тебя гнить здесь, как недостойного отпрыска! Ясно?! — Д-да… — всё-таки повиновался Люциус, отчего-то не сомневаясь в правдивости слов отца. — Вот и отлично. А теперь слушай меня, — заговорил мужчина, взяв себя в руки и устало потирая пальцами виски. — Непростительные заклятья довольно легко обнаружить, — Лорд решил начать с самого начала. — Империус не является исключением, к тому же любая его жертва в принципе контролирует себя, а значит, помнит всё, что делает по приказу мага, который наложил на неё заклятье. После того как жертва выходит из этого своеобразного опьянения, при просмотре её воспоминаний можно до секундно вычислить то, какое время она находилась под Империусом. Запомнил? Отлично. Тогда идём дальше. А теперь скажи мне, Люциус, что такое воспоминания? — Воспоминания — это изменяющаяся податливая материя, — цитировал Люциус одну из книг за шестой курс. – Но, несмотря на это, до конца неизученная… — Молодец, — улыбнулся Абраксас. — Всё именно так, как ты сказал. Любая податливая материя может менять свою форму без всяких последствий и следов, без которых невозможно вычислить обман при просмотре тех или иных закоулков памяти мага. — Подожди-ка, — влез в разговор Люциус. — Ты что хочешь, чтобы я наложил на тебя Империус, приказал тебе переспать со мной, а после этого…. — …После этого я изменю наши воспоминания, — подхватил объяснения сына Абраксас, одобряюще улыбаясь, — словно тебя и меня сюда затащили специально… — …Наложили на тебя подчиняющее и приказали переспать со мной, чтобы иметь на тебя компромат… — слизеринец лукаво растянул губы в гадкую ухмылку и воскликнул. — Ты хочешь устроить скандал! И выставить нас жертвами! — восхитился Люциус, буквально загоревшись этой низкой авантюрой. — Тогда владельцу борделя будет просто невыгодно выносить этот спор в прессу. Это же ге-ни-аль-но! — по слогам проговорил парень и, не выдержав, рассмеялся. Через долю секунды его смех поддержал и сам Лорд Малфой. Но затем оба мага резко, словно сговорившись заранее, замолчали. — А почему тебе обязательно со мной спать? — вдруг спросил Люциус, совершенно упустив из вида эту часть их коварного плана. — Разве нельзя изменить воспоминания и дело с концом? — Даже если ты наложишь на меня подчиняющее, — устало проговорил маг, — и я час буду сидеть тут безвольным овощем, а после попытаюсь изменить воспоминания, что затрагивают моё пребывание под воздействием чар, магический след от заклятия не позволит мне этого сделать. Далее я получу откат, заболею какой-нибудь зловредной дрянью и умру страшной смертью… Ты ведь не хочешь, чтобы твой папа умер, верно, Люциус? — совершенно нежно произнёс маг, обернувшись к трясущемуся сыну и слегка приобнимая его. — Не бойся, дорогой, всё будет хорошо. Но запомни: во время процесса ты не должен мне ничего приказывать, а чтобы снять заклинание тебе надо будет просто сломать палочку, ясно? — Папа… я не хочу… — прохныкал слизеринец, не зная краснеть ему или впадать в истерику. — Неужели я такой старый и некрасивый, что даже родной сын не хочет со мной спать? — пытаясь приободрить столкнувшегося с жестокой реальностью подростка, прошептал старший маг и вложил в дрожащие ладони сына валяющуюся на кровати палочку. — Давай, Люциус, будь мужчиной. И запомни — я всегда сверху… и всё-всё буду помнить, — несмотря на ласковую улыбку белокурого мага, в словах того было слишком много угрозы. — Я знаю, о чём ты думаешь, сынок. В конце концов, я ведь тоже слизеринец. А мы очень изворотливы, не правда ли? — Да… — прошептал Люциус и, сжав в ладони волшебную палочку, направил её на отца. Мужчина тяжело выдохнул и закрыл глаза, как-то боязливо поёжившись и поджав губы. — Империус, — зелёный дымок окутал лицо старшего мага и тут же исчез. — Возьми меня, — твёрдо скомандовал Люциус, а заклинание пришло в силу. Аккуратно нагнувшись к сыну, Абраксас прильнул к его дрожащим, но таким чувственным губам, а руки стали медленно снимать с хрупкого тела помявшийся халат. Абраксас чувствовал себя таким свободным и счастливым, словно ещё секунду назад он и вовсе не боялся коснуться Люциуса, своего сына, своего любимого и единственного сына, который сейчас был особенно прекрасен. Когда же юноша остался абсолютно наг, а в его глазах застыли две прозрачные слезинки, которые уж через миг были аккуратно слизаны с его лица, старший маг, полностью погрузился в сладостную нирвану, медленно покрывая краткими, лёгкими поцелуями тело подростка: его шею, ключицы и плечи, его грудь, особенное внимание, уделяя соскам. Вылизывая их, посасывая их, заставляя Люциуса дрожать и с непривычки отталкивать от себя отца, что-то шипя себе под нос, но в тоже время не в силах сопротивляться мужчине и возбуждению, которое горячей кровью прилило к его вновь вставшему члену, до которого, спустя какое-то время добрались эти самые требовательные губы, заключая раскрасневшуюся головку в свой жаркий плен, сводя с ума и заставляя плавиться в пылу разврата. Люциус впился пальцами в растрёпанные волосы родителя, надавливая и заставляя аристократа глубже вбирать в глотку свой член. До последнего парень сдерживал свои крики, но когда удовольствие взяло верх над остатками стыда и здравого смысла, слизеринец раздвинул ноги шире, и вскрикнул, слегка приподняв бёдра вверх, открыв прекрасный вид на узкое тёмное отверстие, обычно скрытое между двух упругих ягодиц, выглядящее сейчас так соблазнительно и пошло, что у Абраксаса даже спёрло дыхание от этой поистине волшебной картины… …Но, конечно же, сам Малфой младший об этом и не догадывался, а в уголках его ртутно-серых глаз снова собрались слёзы — слёзы удовольствия, в которые слизеринец никогда прежде не верил. Парень что-то невнятно прошипел, излившись в рот мужчины, громко выдохнув и пачкая его припухшие губы в своём белёсом семени и тут же пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Да уж, плохо ему совсем не было, отнюдь, казалось, что лучше прикосновений Абраксаса в мире быть ничего не может. Ведь что-то настолько возбуждающее и искусное не могло быть чем-то плохим, запретным, ужасным, чем-то, что могло презираться слизеринцем, ведь этого хотелось ещё и ещё. Ко всему прочему Люциусу было безумно интересно, а что думает на этот счёт его отец? Вероятно, ничего. Абраксас делал это ради выгоды, ибо по-другому было просто нельзя, а юноше так хотелось, чтобы и мужчина получал не меньшее удовольствие, чем и он сам. Но если парень сейчас проявит инициативу, то по его вине всё придётся начинать заново. И вряд ли это понравится старшему магу… Абраксас тем временем вновь успел подняться к лицу сына, вновь заботливо слизывая с него слёзы и целуя бледно-розовые юношеские губы, проникая в жаркую глубину рта и обласкивая собственным языком язык Люциуса, увы, безответно, и слава Мерлину, что это было так. Если бы Абраксасу стало ещё лучше, если бы мальчишка ответил, то мужчина вряд ли выдержал бы это. И без того ему было слишком хорошо… Так хорошо, что на сердце становилось тяжело от этого почти собачьего счастья. Люциус непроизвольно поднял бёдра вверх, неожиданно соприкоснувшись с твёрдой, пульсирующей плотью своего отца. Толстый длинный член с тяжёлыми яичками был болезненно напряжён и явно требовал больше внимания к себе, чем ему сейчас уделяли. Это было понятно и потому, что даже от такого лёгкого прикосновения на внушающе-крупной головке выступила густая белёсая смазка, а Абраксас протяжно застонал, прикусив кожу на шее сына. Но эта сладострастная нега, как ни посмотри, была самой лучшей из всех, что тридцатилетний маг когда-либо ощущал. Тело в прямом смысле этого слова била дрожь и жар, словно в лихорадке. А голос срывался, осипший от возбуждения и обычного нежелания говорить, но слова всё равно были не нужны. Они уже никак не могли помочь любовникам. Именно поэтому Малфой старший, наконец, сняв с себя уже сползший до бёдер халат, оставшись полностью обнажённым, продолжил изводить сына, чей член уже вновь был в полной боевой готовности. Люциус не мог отвести взгляда от мускулистого тела своего отца. Внизу живота приятно затянуло, когда серые глаза слизеринца остановились на тонкой дорожке из волос, что вела от пупка вниз к покрытому короткими светлыми волосами лобку, а оттуда прямо к жаждущему органу мужчины. Лорд Малфой, оставив на плечах сына три небольших засоса, стал переворачивать того на живот. Далее Абраксас приподнял подрагивающие бёдра отпрыска вверх, с удовольствием отмечая их действительную упругость и красоту, и вновь пустил в ход свой искусный язык и жаждущие прикосновений губы. Для начала жадными поцелуями вниз по пояснице, Малфой дошёл до многообещающей впадинки между ягодиц, затем прошёл между ними языком и наконец, достиг заветного судорожно сжимающегося отверстия, которое уже предвкушало нечто большее – то, что не заставило себя долго ждать… Но ведь это был ещё не конец. И в этот самый миг Люциус понял, что до этого момента он ни разу в жизни ещё по-настоящему не смущался. Но парень и не думал бежать от этого нового неизведанного ранее удовольствия, поддаваясь бёдрами проникающему в него языку и гортанно постанывая, уткнувшись лицом в подушку в попытке заглушить свой собственный голос полный мольбы продолжить эту чудесную пытку… Абраксас к тому времени совсем перестал следить за своими действиями. Перед его глазами всё было подёрнуто зеленоватой дымкой Империуса, который с каждой новой секундой въедался в сознание мужчины всё больше и больше, не видя никакого, абсолютно никакого, сопротивления своей жертвы. От этого лицо колдуна стало пугающе спокойным. И вскоре, хорошенько смазав отверстие слюной, Абраксас проник в него одним, а затем и двумя, тремя пальцами, разминая внутренние стенки анала в поисках чувствительной точки — простаты. Люциус старался дышать ровно, но теперь, когда внутри него была целая тройка пальцев отца (которые слизеринцу всегда казались необычайно тонкими, но именно сейчас они буквально разрывали его на части), парень уже не мог собрать свои мысли в порядок. А оттого он судорожно прокручивал в памяти всё то, что говорил ему отец… Да, точно! Ему надо взять палочку и сломать её, когда всё будет сделано, а раз действие уже подходит к концу, то нужно приготовиться и… Вспышка удовольствия пронзила тело взвизгнувшего юноши. От неожиданности Люциус даже попытался вырваться из всё такой же цепкой хватки родителя, но тот не отпустил его и даже не дал привыкнуть к тягуче-больной, но такой приятной наполненности, совершая целую череду ритмичных толчков в смазанный слюной анус, хрипло постанывая и запрокидывая голову назад, закрыв глаза и сжимая в ладонях бёдра сына, который всё ещё уповал на то, что сможет вырваться из этой злосчастной западни своими силами. Но, конечно же, у шестнадцатилетнего парня не было ни единого шанса на то, чтобы противостоять взрослому мужчине. И вскоре молодой маг позабыл и о наказаниях отца, прося о большем, стоная и самостоятельно насаживаясь на твердокаменный член Абраксаса, и о палочке, которая затерялась среди помявшихся простыней и маленьких, противных подушечек. Перед глазами Малфоя младшего всё поплыло, голова закружилась, а к горлу подкатил рвотный ком, однако внизу живота всё раз за разом сводило в приятной судороге, член пылал и обильно сочился смазкой, готовый с минуту на минуту кончить. Но парень взял себя в руки и попытался расслабиться, чем и воспользовался Абраксас, вогнав свой скользкий член ещё глубже, так что у Люциуса окончательно сорвался голос от громкого больного вскрика. Но юноша не сопротивлялся, позволяя отцу вытворять всё то, что придёт тому в голову, ожидая финала и сжимая основание своего члена рукой, чтобы продержаться как можно дольше. И это помогло, но вдруг послышался тихий треск древесины. Слизеринец кинул помутневший взгляд на источник звука, а именно на сломанную надвое палочку Абраксаса, но мужчина всё ещё поддерживал тот же бешеный ритм, сипло постанывая. И рассудив о чём-то своём, Люциус незаметно вытащил из-под своей коленки (которая и послужила причиной поломки хрупкой древесины) палочку и засунул её под одну из десятка карликовых подушечек, вновь заливаясь сиплыми вскриками.****
Абраксас никак не мог налюбоваться на своего мальчика, на своего сына, который так покорно принимал его в себя, тихо постанывая и изгибаясь под ним, выпячивая бёдра и надрачивая свой аккуратный, нет, скорее даже очаровательный член, который вновь хотелось вобрать в рот и ласкать, ласкать, ласкать… Треск. Тихий, почти незаметный. Абраксас перевёл свой взгляд на поломанную палочку, однако, даже зная, что чары спали, мужчина не мог заставить себя остановиться, но… это нужно было сделать! Нужно было срочно остановиться, как бы ни хотелось продолжить любить это чудесное тело и дарить ему ласку и тепло, которого вероятно и не хватало Люциусу, раз он сунулся в это злачное место. «Но как же хорошо, что мальчишка всё же это сделал…» — пронеслось блаженное в голове Лорда Малфоя. И испугавшись собственных мыслей, Абраксас всё же решил остановиться, но в этот самый момент глазам мужчины предстала весьма забавная картина: Люциус, небрежно смахнув со лба налипшие на него волосы, состроив какую-то по-детски задумчивую гримасу, протянул дрожащую ладонь к сломанной палочке и, спрятав её обломки под одну из множества подушек (выбрав самую далёкую, до которой он только смог дотянуться), вновь уткнулся носом в матрас, словно смутившись собственных действий. Абраксас тихо рассмеялся и впервые за всё свою жизнь сказал сыну то, чем Лорд не привык разбрасываться. Люциус никак не отреагировал на эти тёплые слова, но внутри юноши стало куда теснее и горячее, чем прежде. Всего за несколько толчков Абраксас достиг оргазма, и слегка шлёпнув сына по ягодице, вышел из влажной дырочки, протягивая к члену юноши руку и в считанные секунды доводя его до такого же громкого финала. В какой-то момент Абраксас хотел было лечь неподалёку от молодого слизеринца, но тело воспротивилось этому, вновь приставляя каким-то образом налившийся за такое короткое время член к разработанному отверстию и вталкиваясь внутрь, но Люциус совсем не был против, самостоятельно прижавшись к эрекции отца бёдрами, предлагая тому продолжить.****
— Мистер Малфой, — за дверью раздался скрипящий женский голос. — Мистер Малфой, ваше время кончилось… Мистер Малфой, вы меня слышите? Вы будете продлевать? Мистер Малфой! Вы там? — ведьма сняла все посторонние чары с комнаты, которую занимал один из самых ненасытных клиентов, и прислушалась — по ту сторону двери стояла поистине гробовая тишина, что было почти нереально, зная нрав белокурого жеребца. — Мистер Малфой, — уже без всякой надежды в голосе, тихо проговорила старая ведьма и, рискуя собственной головой, открыла-таки дверь в… абсолютно пустую комнату. К тому же на кровати не наблюдалось постельного белья — все наволочки (а как выяснилось позже и занавески) пропали. — Но…, но как же? — нервно сглотнув, спросила у самой себя ведьма, осматривая спальню. Неожиданно её взгляд остановился на открытом настежь окне. Несмотря на то, что колдунья была довольно стара даже по меркам волшебников, оно довольно быстро поняла, что произошло, и как именно сбежал аристократ. И если бы только это… — А ведь из мальчишки вышла бы отменная проститутка… — грустно пробормотала ведьма, принимаясь собирать самодельную лестницу, медленно наматывая её на свою дряблую сморщенную руку. — Ах какую бы карьеру он себе сделал… Как так? .. Зарывать такой талант! Хоть и не раскрытый! Беда… Что с нынешней молодёжью? Не пойму. Никакого саморазвития… Конец первой части.