Опасная игра: Последний этап

– Это все из-за меня, – сказала Га Ыль. – Ты хочешь, чтобы я потеряла надежду. Поговори со мной. Обо мне. – Нет, давай поговорим вообще, – ответил И Чжон. – Хочешь поговорить о жизни? – В его голосе слышалось ликование: так радуется кот, поймавший мышь. – Ты знаешь, – продолжал он, – что в Конго есть муха, откладывающая яйца в человеческую плоть? Из них появляются маленькие белые червячки, которые остаются в человеке навсегда. Иногда червяки выползают наружу, и тогда можно увидеть, как они заползают внутрь сквозь поры кожи. Говорят, когда они заползают через глазное яблоко, это очень больно. Га Ыль замерла, охваченная ужасом. И Чжон засмеялся. Это был смех не вполне нормального человека. Голос вернулся к Га Ыль: – Мы не червяки. – Нет, конечно. Люди гораздо изобретательнее. Горчичный газ, например. От него кожа слезает, сворачиваясь в свиток. Это случилось с тысячами солдат во время Первой мировой войны. Какой-то человек открыл… Га Ыль хотела отвернуться от И Чжона, но не смогла. Прожекторы отбрасывали красные и синие блики на его волосы. Его глаза отражали свет, как зеркала. – И так было всегда, на протяжении всей истории. Два миллиона лет назад ваши предки гоминиды пожирали друг друга. В тринадцатом веке в Перу вскрывали маленьких мальчиков, чтобы жрецы могли вынуть их еще бьющиеся сердца. Сейчас стреляют из проезжающих мимо машин. Люди не меняются. У Га Ыль перехватило дыхание. Мягкий коварный голос продолжал: – Так что природа жестока и безжалостна. – Хорошо… – А жизнь хрупка и запутанна. Смерть – неизбежна, и это самое ужасное из того, что можно себе представить. Дже Кен вызывающе спросила: – Какая разница? И Чжон ответил, не поворачиваясь к Дже Кен. – Ей не все равно, – сказал он. – Не правда ли, Га Ыль? Тебе не все равно, что мир жесток? Тебе не все равно, если тебя окружает зло? – Теперь в его взгляде появилось что-то гипнотическое, голос стал обволакивающим. – Так почему бы не прийти в отчаяние? Ведь жить станет гораздо проще, если однажды сдаться. Почему бы не расслабиться и не уступить… Он направился к ней, и Га Ыль знала, что она не в состоянии сопротивляться. Он подходил к ней, чтобы положить теплую ладонь на ее затылок или, может, сжать ее руку. Что бы он ни сделал, она не сможет сопротивляться, потому что в этот момент его красота была такой пугающе неземной, что ей стало страшно. – Я верю тебе, – сказала она, произнеся это прежде, чем он подошел. И Чжон остановился, наклонив голову, что придало ему немного лукавости. – Ты хотел доказать, как много вокруг зла? Пусть так, я верю тебе. Я не знаю всех ответов. Я даже не задаю себе этих идиотских вопросов. Но не все в мире зло, как ты утверждаешь. Есть хорошие люди. Такие, как бабушка Дже Кен. Как дедушка. Он умер, чтобы спасти меня, и он не единственный, кто умер ради спасения другого человека. Я не могу объяснить существование зла, но это не значит, что я должна уступить, что я должна сдаться, – выпалила Га Ыль. Победная улыбка исчезла с лица И Чжона, и что-то холодное и отвратительное появилось в его глазах. Но Га Ыль продолжала, не дав ему заговорить: – Ты сказал, что мне небезразлично, что мир жесток, и это правда. Но хочешь знать, что еще меня заботит? Меня заботишь ты, И Чжон. Теперь он был напуган и, казалось, почти готов отступить. Га Ыль медленно пошла вперед, глядя ему прямо в глаза и не переставая говорить: – Ты хотел показать мне, что быть дьяволом – это нормально. Но я не согласна. Ты хотел доказать мне, как ты плох, но с этим я тоже не согласна. Меня волнуешь ты, И Чжон. Я… Он исчез, как только она подошла к нему. Золотая монетки упала. Несколько минут Га Ыль наблюдала за тем, как она крутится на ребре, затем подобрала ее. Обернувшись, она увидела, что Дже Кен, и Чан Ди, и Чжун Пе, и Ха Ни – все смотрят на нее в немом изумлении. «Это не то, о чем вы думаете», – подумала Га Ыль, но она не смогла бы это объяснить. Ее действительно беспокоил И Чжон. Она чувствовала ранимость, которая заставляла его нападать. Она даже… любила И Чжона… в какой-то степени, сейчас она начинала это понимать. Но это не означало, что она не любила Ву Бина. Ву Бин был частью ее жизни, частью ее самой. Она никогда не предаст его. Но облечь все это в слова Га Ыль была не в силах. Пусть думают что хотят. – Знаете, – в конце концов произнес Чжун Пе, запустив руку в свои темные волосы, – я думаю, мы выиграли эту игру, – Он улыбнулся. – И мне кажется, что нам придется выбираться отсюда без лодки, – добавила Дже Кен. – По-моему, она не движется. Они почти не разговаривали, пока шлепали по воде. Дже Кен шла первой, держась за сырую стену для ориентации. За ней Га Ыль с Ха Ни. Чжун Пе с Чан Ди, взявшись за руки, замыкали шествие. У Га Ыль было ощущение, что все они были подавлены последней и самой ужасной атакой И Чжона, но она сделала их сильнее. В конце концов, она сплотила их. И Чжон раскрыл их секреты, но Га Ыль никогда не чувствовала такую близость своих друзей. Она с облегчением разглядела силуэт Дже Кен и почувствовала дуновение свежего ветра. Они дошли до конца туннеля. Сейчас будет пристань. – Вы только посмотрите! – воскликнул Чжун Пе, когда они добрались до пристани и взобрались на нее. – Вы только посмотрите! Парк проснулся. Все фонари, которые прежде не горели, были включены, все аттракционы работали. Разноцветные огоньки сверкали меж деревьев. Слева светились «Гонки»: выстроившиеся в ряды спортивные машинки стояли на старте. Впереди пришла в движение ракета, она со свистом рассекла воздух. Американские горки сверкали неоновыми огнями, и Га Ыль слышала грохотанье машин. Все пришло в движение! Это в точности напоминало обычный парк аттракционов – только он был пуст. Аттракционы работали сами по себе. «Красиво, – подумала Га Ыль, – но жутковато». Как будто парк населен привидениями. На карусели тихо играла музыка. На острове посреди озера возвышался белый маяк. – Сейчас, я думаю, мы поищем мост, – сказала Чан Ди. Га Ыль расстегнула кармашек рубашки, вытащила монеты. Она долго разглядывала три дублона, взвешивала их, потом сжала ладонь – дублоны тихонько звякнули. – Сначала мы должны сделать кое-что еще, – сказала она. – Идите за мной. Зал игровых автоматов был совсем недалеко. Его вывеска тоже светилась, но внутри было темно и тихо. Га Ыль направилась прямо к ящику с механическим магом. Она старалась не смотреть на черный ящик, стоявший напротив. Головы по-прежнему кивали, их глаза были все так же закрыты. Га Ыль решительно повернулась к ним спиной. Механический маг двигался с трудом, как будто садились батарейки. Его рука поднимала волшебную палочку и опускала ее, поднимала и опускала – грустное монотонное движение. Голова мага слегка покачивалась, темные глаза смотрели в никуда. Время от времени его нижняя губа шевелилась. – Дедушка, – позвала Га Ыль. Дже Кен говорила, что Га Ыль ничего не могла для него сделать, и это была правда. Га Ыль понимала это и раньше, а сейчас окончательно убедилась. Нет никакой возможности вернуть душу в тело. Невозможно отменить то, что сделали Сумеречные люди. Но кое-что было в ее силах. Это пришло ей в голову, когда она сказала И Чжону, что дедушка умер вместо нее. Это было не совсем так, но он хотел сделать так. И Га Ыль была уверена, что он предпочел бы быть мертвым, чем таким. «Получится ли у меня?» – Дедушка, я прочла в твоем дневнике, как тебе помочь. Но мне нужно, знать, сработает ли это и хочешь ли ты этого? Ресницы, сделанные из тусклых искусственных волосков, казалось, опустились. Стеклянные глаза не смотрели на нее, выражение лица не изменилось. Но у Га Ыль возникло ощущение, что ее услышали. – Я видела руны в твоем дневнике и знаю, что они могут изменять реальность. Они могут вызывать события. Руна, о которой я думаю, – Гебо. Дедушка, ты понимаешь? Гебо. – О чем она говорит? – прошептала Ха Ни, стоявшая в нескольких шагах позади рядом с остальными. – Я не знаю. Гебо… Что это? – спросила Дже Кен, но Чжун Пе оборвал их разговор. Га Ыль наблюдала за механической фигурой в черной бархатной накидке и ждала. Вдруг глаза пришли в движение, и вся фигура задрожала, поднимая и опуская волшебную палочку. Пунцовые губы открылись и закрылись, голова закачалась. Это было совершенно безумное движение, как будто немой человек в смирительной рубашке отчаянно пытался выразить согласие. По крайней мере, Га Ыль надеялась, что это именно так. Если она не права, это стало бы ужасной ошибкой. – Очень хорошо, – прошептала она. – Я люблю тебя, дедушка. Она почувствовала слезы на глазах, но она не будет плакать, нет. Не будет. Ей на самом деле не было грустно. Она была рада, хотя и немного напугана. Было совершенно невероятно, что она увидела своего дедушку снова. Это помогло ей вспомнить его, вспомнить то, как он был добр к ней, как сильно любил ее, – несмотря на все его ошибки. Тогда у нее был шанс сказать ему, что она сожалеет, а сейчас была возможность попрощаться. Это гораздо больше, чем дано многим людям, больше, чем Га Ыль могла ожидать. Она опустила руку в карман, чтобы достать нож. Он лежал там все время, почти забытый. Он пережил пещеру, затопление и все остальное. Га Ыль особенно радовало, что это был нож Ву Бина, и сейчас он очень ей пригодился. Она подержала его в руке, затем открыла самое большое лезвие. Со всей силой нажимая на лезвие, она нацарапала на старинном деревянном ящике, прямо над стеклом, наклонную черту. Затем вторую, пересекающую первую. Она вырезала Гебо – руну, обозначающую жертвоприношение. Забавно, у нее было предчувствие, что это случится, когда они вырезали руны на двери чулана. Га Ыль отступила назад. Сжав левый указательный палец средним и большим, она наблюдала, как он становится темно-красным от притока крови. Затем без колебаний уколола его ножом. Вообще-то она не знала, нужна ли кровь. Иза, руна льда, которую она использовала, чтобы остановить затопление пещеры, сработала без нее. Но сейчас она хотела сделать все правильно, она хотела быть абсолютно уверенной. Она закрасила руну кровью. Затем сделала еще один шаг назад. Механическая фигура замерла, словно в ожиданий. Все, казалось, замерло, даже мир вокруг Га Ыль затаил дыхание. Какое-то время она боялась, что не сможет говорить, но темные глаза в конце концов взглянули прямо на нее. В них было молчаливое одобрение. И надежда. Третий шаг – произнести название руны вслух. Га Ыль сделала глубокий вздох и четко сказала: – Гебо. Руна жертвоприношения, смерти, дара. По механической игрушке, одетой в черный бархат с золотыми блестками, пробежала судорога, как будто ее пронзил электрический ток. Обе руки дернулись и поднялись, голова начала вращаться. Трещины поползли по затвердевшей краске на лице. Кулак с зажатой в нем волшебной палочкой упал. Фигура скособочилась, голова запрокинулась назад. Словно какая-то главная пружина сорвалась или кто-то обрезал ниточки, державшие марионетку. Пунцовые губы чуть раскрылись. Га Ыль, едва дыша, пристально смотрела на лицо. Оно изменилось. Оно по-прежнему оставалось пластиковым – треснувшая пластмасса с облезлой краской. Но стало совершенно очевидно, что это сломанная кукла. И боль ушла. Взгляд, который вначале разрывал ей сердце, взгляд невыразимой тоски – его больше не было. Пунцовые губы, казалось, улыбались, стеклянные глаза смотрели спокойно. Вместе со спокойствием появилось неожиданное достоинство. Лицо выглядело безмятежным и почти благородным. Что бы ни сделал ее дед, в каких бы секретах он ни был замешан, она заплатила за все – и кукла, похоже, знала это. Выражение лица – как будто после очень долгого путешествия человек оказался дома. – Теперь ты можешь отдохнуть, – сказала Га Ыль и вытерла глаза рукавом. Щелчок заставил ее посмотреть вниз – в отверстии появилась карточка с предсказанием судьбы. Га Ыль равнодушно взяла ее. На ней было написано всего два слова: СПАСИБО ТЕБЕ Га Ыль расплакалась, оглядываясь по сторонам, как будто дедушкина душа витала где-то здесь и ее можно увидеть. Теперь она была свободна. – А что с ними? – спросила Дже Кен, глядя на черный ящик. Га Ыль вытерла глаза и нос, затем заставила себя взглянуть в том же направлении. Головы Юнг Джи и Кан Дэ были еще отвратительнее, а их глаза следили за ней с отчаянием собаки, просящей вывести ее на прогулку. Га Ыль проглотила комок, подступивший к горлу. – Вы меня слышите? Головы закивали. – Вы видели, что я сделала? Кивок. Кивок. – Вы хотите, чтобы я и для вас сделала то же? Кивок, кивок, кивок, кивок, кивок, кивок. КИВОК… Га Ыль разрыдалась и продолжала плакать, когда подняла нож. Ей нужно было выплакаться. Она никогда не любила их. Они преследовали ее на пустынной улице, они хотели обидеть ее, они вломились в ее дом и обокрали ее. А сейчас они выглядят как маленькие кивающие игрушечные собачки, которых кладут на заднее стекло машины, и Га Ыль собиралась их убить. Она продолжала всхлипывать, когда вырезала две руны, по одной над головой каждого из них, и разрезала ножом, свой палец. Она все еще плакала, когда закрашивала кровью первую руну. Поэтому не заметила нападения, пока Дже Кен не закричала. Га Ыль подняла глаза и замерла. Это было еще одно безглавое тело, похожее на то, что схватило Дже Кен у пруда. Единственное отличие состояло в том, что оно не было белым и раздутым и на нем были черная майка и кожаный жилет. Это был Кан Дэ. В ящике голова в черной бандане отчаянно затряслась – как будто хотела отделить себя от движущегося тела, с которым сражалась Дже Кен. Глаза косили в разные стороны, пытаясь проследить за происходящим. – Я думаю, что Сумеречные люди должны контролировать тела! – закричал Чжун Пе, пытаясь оттолкнуть Ха Ни в сторону. Чан Ди попятилась, Дже Кен сражалась с чудовищем, размахивая киркой Чан Ди. Ящики-автоматы по сторонам разрушились. Га Ыль, которая было абсолютно не готова к нападению, все еще не могла сдвинуться с места. – Давай, давай, поторопись! – закричал Чжун Пе, выхватил у нее нож и проколол себе палец. «Следующее, что он сделает, – подумала она, – это закрасит кровью другую руну». – Давай, давай, Га Ыль! Словно загипнотизированная, Га Ыль подняла свой палец и провела им по рисунку, оставляя бледно-красные полосы. Тело без головы схватилось за кирку Дже Кен и попыталось вырвать ее, потянув на себя. Га Ыль решительно повернулась к ящику. Освещенные голубым светом головы внимательно смотрели на нее, умоляюще и глупо, и были еще более жалкими. – Гебо! – закричала она. Чжун Пе тоже крикнул, потому что и его кровь была на руне. Затем несколько событий произошли почти мгновенно, одно за другим. Обе головы в ящике дернулись. Их рты раскрылись немыслимо широко, обнажая окрашенные в синий цвет зубы, глаза вращались. Раздались нечеловеческие вопли, которые, казалось, исходили отовсюду, но только не из распахнутых глоток. Послышался страшный грохот. Тело Кан Дэ размахивало киркой, разбивая стекла и круша дерево. Пока Га Ыль наблюдала за ним, оно молотило все более рьяно, затем остановилось, опрокинулось назад и лопнуло, как воздушный шарик. Тем временем со всех сторон понеслось щелканье, жужжание, бренчание музыки. Зал игровых автоматов вдруг ожил. Силомер для ног завибрировал. В разбитом вдребезги ящике закружилась механическая балерина. Бродячие танцоры в автомате щелкали деревянными челюстями. – Давайте убираться отсюда! – крикнула Дже Кен. Га Ыль бросила последний взгляд на черный ящик. Головы были неподвижны, и она подумала, что их пустые и бессмысленные лица выглядят вполне умиротворенно. Затем она пошла по осколкам стекла и скоро оказалась снаружи, на свежем воздухе. Выбраться из этого бедлама было невыразимым облегчением, хотя это все еще был Сумеречный мир. Га Ыль посмотрела на Дже Кен: – Ты в порядке? – Ага. – Дже Кен вытаскивала стеклышки, застрявшие в джинсах. Га Ыль посмотрела на Ха Ни, которая съежилась, крепко обняв себя за плечи. – А ты? Ха Ни вымученно улыбнулась. – У меня занозы, – заявил Чжун Пе, поднимая палец. – Это было очень смело с твоей стороны, – улыбнулась Га Ыль. Она вспомнила, как он выглядел в дедушкином доме, когда она объяснила, что придется рисовать руны кровью. Чжун Пе посмотрел на Га Ыль: – Что? – Не обращай внимания. Ха Ни, верни Дже Кен ее куртку. Чан Ди, ты можешь идти? Нам лучше бы пойти дальше. Она пощупала карман рубашки – монеты были на месте. Ей казалось, что нужно спешить, как будто позади нее собиралась буря. Сумеречные люди были недовольны тем, что она сделала с их пленниками. – Подожди. Как мы найдем мост? – спросил Чжун Пе. – Мы пойдем вокруг озера и увидим его. Они нашли его сразу же, как только миновали деревья близ зала игровых автоматов. Он начинался между американскими горками, поднимаясь красивой дугой, похожей на радугу, и заканчивался на острове. – Я думаю, его здесь раньше не было, – сказала Чан Ди. – Может, он просто не был освещен? – предположила Дже Кен. Чжун Пе заметил: – Как на него взобраться? Все посмотрели на Га Ыль. – Мы сделаем это, – решительно сказала она. – Мы должны. Мы должны добраться до Ву Бина и Чжи Ху быстро, потому что нас попытаются остановить или произойдет еще что-нибудь. Мы действительно должны добраться до них, чтобы выиграть игру. – Я не понимаю, как использовать монеты, – пробормотала Дже Кен. Когда они подошли к основанию моста, Га Ыль все стало ясно. Перед ней находилась аккуратная маленькая будка, окруженная забором с колючей проволокой, которая не позволяла перебраться через него. Футов через десять забор становился таким высоким, что перелезть через него было невозможно, даже если очень захотеть. Рядом с будкой находился турникет вроде тех, что можно увидеть в аэропортах. Но вместо четырех углублений для настоящих вонов в нем было три – для монет неправильной формы. Немного повертев дублоны в руках и поменяв их местами, Га Ыль аккуратно опустила все три монеты в пазы. Это был очень важный момент. Они завершили охоту за сокровищами и были близки к тому, чтобы получить приз. Она чувствовала, что нужно сделать какой-то значительный жест. – Дже Кен? Хочешь толкнуть его? Чан Ди? – Ты заслужила это. Давай продолжай и сделай так, чтобы это случилось, – отозвалась Дже Кен. Га Ыль была счастлива. Она толкнула лоточек с монетами внутрь турникета и почувствовала, что он встал на место. Полосатый шлагбаум поднялся. – После вас, – улыбнулась она и жестом пригласила друзей.