Опасная игра: Последний этап

Затем раздался нечеловеческий крик, потому что если бы это кричал человек, Га Ыль подумала бы, что это Ву Бин. Это даже были не совсем слова, а скорее энергетическая волна. И энергия эта была явно отрицательной. Пелена рассеялась. Га Ыль могла видеть. Она стояла, тяжело дыша, радом с одним из входов в помещение. Ву Бин и Дже Кен трясли головами, вытирали руками лица, как будто хотели избавиться от чего-то. Они тоже тяжело дышали. Все, казалось, были на грани истерики. Но крик исходил от И Чжона. Он стоял в центре помещения. Отчаянная надежда зародилась у Га Ыль: может, он что-нибудь сделает. Но в следующее мгновение эта надежда рассыпалась в прах. – Ты знаешь закон, – мягко повторил высокий Сумеречный человек. И И Чжон опустил глаза. «Они играют с нами, – догадалась Га Ыль, – И с И Чжоном тоже. Им нравится смотреть, как кто-то страдает. Они остановились не потому, что он закричал, а потому, что хотели насладиться этим подольше». Еще один Сумеречный человек заговорил. У него была красновато-коричневая кожа с пятнами, напоминающими ожоги, белок одного глаза заплыл кровью. – Ничто не может помешать нам забрать ее – если только кто-то не захочет пойти вместо нее. Сердце Га Ыль стукнуло несколько раз, прежде чем она осознала это. Она больше ни о чем не думала. Потом она вспомнила! Они сказали дедушке то же самое. Жизнь за жизнь. Кто-то должен пойти вместо нее. И это сделал ее дедушка, а сейчас Га Ыль освободила его и расторгла сделку, вернув все к началу. Потом она услышала голос, спокойный и беззаботный. Это был голос человека. – Я пойду. – Ву Бин сделал шаг вперед. Он произнес это так, как будто предлагал сходить за пиццей для бейсбольной команды. Он выглядел почти легкомысленным, и на его лице не было ни капли страха. Какое-то мгновение, ни о чем не думая, Га Ыль просто гордилась им. Горячо, страстно гордилась, что семнадцатилетний юноша, который месяц назад еще даже не слышал о Сумеречных людях, мог вот так смело стоять перед ними. «Вот как я хочу умереть, – подумала Га Ыль, и странное душевное спокойствие охватило ее. – Я хочу сделать это как следует, если это должно произойти. Надеюсь, у меня хватит смелости». Нельзя отдавать им Ву Бина. Она никогда не допустит этого. Прежде чем она успела это сказать, раздался короткий дикий смешок. Дже Кен с блестящими, как у ягуара, глазами стояла рядом с Ву Бином, вскинув голову. Она была красива, как ночная богиня или какая-нибудь богиня войны, готовая защитить, свой народ. Она ухмылялась, и эта варварская ухмылка так контрастировала с тонкими чертами ее лица! Такую ухмылку Га Ыль не видела с тех пор, как Дже Кен обидела Чан Ди. – Нет, – сказала она Ву Бину. – Ты не пойдешь. Пойду я. – Она часто дышала и смеялась, – казалось, она полна энергии. – Ты нужен Га Ыль, тупица. Она никогда тебя не отпустит. Пойду я. – Не вмешивайся, Дже Кен, – мягко возразил Ву Бин. Его глаза были странно спокойны, даже мечтательны, но в голосе слышалось что-то пугающее. В любой другой момент Га Ыль подумала бы, что Дже Кен отступит. Сейчас она просто смеялась. Она была похожа на обычную Дже Кен – безрассудную, храбрую, безусловно, преданную, – но она словно выросла – и в прямом, и в переносном смысле. – Это мое решение, – сказала она, – Я знаю, на что иду. Потом раздались другие голоса. Га Ыль слушала их, не веря своим ушам. – Она моя кузина, – выступил вперед Чжи Ху. Его подбородок заострился, в шоколадных глазах таились глубокий ясный свет и внутренняя сила. Он сделал шаг вперед и встал справа от Дже Кен, – Я ее родственник, и если кто и должен идти, так это я. Чан Ди и Чжун Пе торопливо перешептывались, потом тоже шагнули вперед. Золото-каштановые волосы Чан Ди рассыпались по плечам, в своей теперешней одежде она выглядела невинной жертвой. Ее кожа была бледна, как цветы камелии, а голос тверд и ясен. – Если все хотят стать героями, мы тоже хотим, – заявила она. – Правда в том, что Га Ыль стоит больше, чем кто-либо из нас, и мы все это знаем. И теперь выбор за вами. – Она посмотрела на Сумеречных людей. – Да, – подтвердил Чжун Пе. – Только мы рассчитываем пойти вместе, Чан Ди и я. За компанию, – Он пожал плечами, как будто это было плевое дело, потом его губы задрожали, и он схватился за руку Чан Ди. На минуту показалось, что ему стало плохо, но он справился с собой. Его фигура выражала достоинство. Га Ыль едва могла дышать от волнения. – О, пожалуйста, не забирайте Га Ыль, – выдохнула Ха Ни. Она выглядела напуганной и хрупкой, как стекло, в глазах была пустота. – Пожалуйста, пожалуйста, вы не можете забрать ее. Я не смелая и не сильная – мне следовало умереть в картонном доме. Я… Она упала, как подстреленная птичка. Чжи Ху бережно поднял ее. Чжи Ху, который никогда не обращал внимания на девушек. Сумеречные люди были довольны. Возможно, разворачивалась игра намного интереснее той, на которую они рассчитывали. У них было семь мышек, с которыми можно играть, и им это определенно нравилось. – Вы знаете, что предлагаете? – важно спросили «крокодильи глаза». – Мы можем объяснить, – предложил другой. – Сказать им точно, зачем они здесь. – Каким образом мы собираемся ими насладиться, – раздались другие голоса, и Сумеречные люди приблизились. Волна отвращения окатила Га Ыль, как будто она видела их в первый раз. Они были стары, как пауки, стары, как замшелые камни. Они были мерзки. И мысль о том, что они могут дотронуться до кого-либо из ее друзей, была невыносима. Пришло время положить этому конец. – Хватит, – сказала она, – Вы повеселились, игра окончена. Это я вас обманула, Так что забудьте об остальных. Пошли. «Получилось хорошо», – подумала она, и спокойствие вернулось к ней. Она была довольна, что могла быть такой же смелой, как остальные. Она все сделает правильно, и это единственное, что сейчас имело значение. Сумеречные люди, казалось, тоже знали, что все кончено. Красноглазый почти нежно протянул ей руку. Его пальцы были как у гориллы – черные, раздутые, толстые, как сосиски. Га Ыль вложила свою руку в его лапу. Сумеречный человек раскрыл рот, показав длинные тупые клыки. Вдруг что-то развело их в разные стороны. Га Ыль поняла, что ее ударили. Она решила, что это нападение. Но это был И Чжон. Его волосы отливали ртутным блеском. Все его существо, казалось, было наполнено природной энергией, пугающей своим накалом. А глаза были невероятного светящегося синего цвета, как бывает перед самым рассветом. Он всего секунду смотрел на Га Ыль, а потом отвернулся, и она видела только его идеальный профиль. – Ступай домой, – сказал он. – Они не пойдут за тобой. Он стоял между ней и Сумеречными людьми. И видимо, в отличие от Дже Кен, был в состоянии бороться с ними. – Давай! – прокричал он. – Нам нужна кровь, – настаивал Сумеречный человек с крокодильими глазами, – Мы получим кровь. – Не торопись! – остановил его И Чжон. Через открытую дверь Га Ыль видела холл дедушкиного дома. – Мы имеем право на убийство, – не отступал Сумеречный человек с крокодильими глазами. Он выхватил из воздуха что-то длинное и плоское. Га Ыль увидела, что его руки, покрытые чешуей, как у динозавра, сжимают доску рун. Как на картинке в дневнике. Только эта была настоящей. Га Ыль не могла оторвать взгляда от доски. Это было как пытаться читать во сне – сначала подробности виделись четко, а потом стало казаться, что вся доска исписана нечитаемым текстом. Одни руны сменялись другими прежде, чем она успевала их прочесть. «Это Доска жизни. Если что-то когда и существовало, так это Доска жизни», – подумала Га Ыль. Голос, похожий на далекие ледяные колокольчики, произнес: – Отдай ее нам. – Нет, – отрезал И Чжон. Га Ыль почувствовала движение позади себя. Ву Бин, и Дже Кен, И Чжи Ху, поддерживая Ха Ни, и Чан Ди, и Чжун Пе – все вместе. Они все собирались вокруг нее. Но никто не мог сделать первый шаг. – Что происходит? – прошептала Чан Ди. – Ты знаешь, что мы можем сделать, – угрожающе сказал высокий Сумеречный человек с крокодильими глазами, обращаясь к И Чжону, и поднял доску с рунами. – Идите через дверь, – повторил, не оборачиваясь, И Чжон. – Мы можем уничтожить тебя! – крикнул высокий, и в этот момент его голос звучал отнюдь не красиво. Он был похож на звук трескающейся льдины, звук сокрушительного разрушения. – О чем они говорят? – спросил Ву Бин. Его спокойный голос помог Га Ыль. – Они могут стереть его имя. Если его имя исчезнет, он умрет. Потом она попыталась обратиться к тому, кто был сейчас в большей опасности, чем они: – И Чжон… – Уходите! – крикнул он. Сумеречные люди разозлились. – У нас есть право на убийство! – Тогда воспользуйтесь им! – ответил И Чжон. В другой руке Сумеречный человек с глазами крокодила держал нож. – Давай, Га Ыль! – шепнул, не двигаясь, Ву Бин. – И Чжон… – Иди! – приказал И Чжон. Нож поднялся и опустился. Га Ыль услышала свой собственный крик. Она увидела, как лезвие ударило по дереву. На доске появился страшный разрез. Рана. Они уничтожили имя И Чжона. И Чжон пошатнулся. Га Ыль увернулась от чего-то, что пыталось, ее удержать, и упала на колени. Ее мысли путались. Должно быть что-то, какая-то возможность помочь… На самом деле она поняла по его лицу, что уже слишком поздно. Сумеречные люди кружились вместе со стремительной темнотой и леденящим ветром. Га Ыль посмотрела на этот вихрь и попыталась поставить И Чжона на ноги. Потом к ней потянулись руки. Руки друзей помогли ей поднять И Чжона. А потом Га Ыль побежала, они все побежали, неся на руках И Чжона. Холодный ветер хлестал по спине, ледяной вихрь схватил за лодыжку. Но Чжун Пе держал дверь открытой. Через порог переступили Ха Ни, Чжи Ху, потом Чан Ди, она сама, Ву Бин, Дже Кен и И Чжон. Она почувствовала сопротивление, силу притяжения, из-за которой потеряла равновесие, споткнулась и упала на колени. Холл казался слишком тесным. Всем места не хватало, особенно с И Чжоном, который оказался очень тяжелым. Телефонный столик валялся в стороне. Ребята упали один на другого. – Уйдите с дороги! Надо закрыть дверь! – крикнула Дже Кен. Все перепуталось. Чан Ди поползла куда-то в сторону. Га Ыль тоже попыталась отползти, волоча за собой И Чжона, Ву Бин поднял телефонный столик и бросил его в сторону гостиной. Дже Кен ногой захлопнула дверь как раз в тот момент, когда смерч добрался до нее. – А что делать с кругом? – прокричал Чжун Пе. – Где нож? Га Ыль помнила, что нож у нее, но не могла двигаться проворно. Чжун Пе схватил что-то с пола. Это был фломастер, фломастер, который Га Ыль использовала, чтобы нарисовать круг. Быстрым движением он перечеркнул круг. Крест выглядел как руна Наутиз. – Тебе не надо этого делать, – с трудом произнес И Чжон, его голос был очень далеким. – Они не пойдут за вами. У них больше нет претензий. Он лежал на спине, глядя в потолок, и держался за грудь, как будто Сумеречные люди вырезали вместо имени его сердце. Га Ыль взяла его холодные руки. Такие холодные! Как будто изо льда. Какое бледное лицо, а его красота – как отражение огня в прозрачном льду. Странно, но в тот момент Га Ыль показалось, что она увидела в его глазах все его многочисленные лики. Продавец из магазина «Иные игры». Лесной Царь в белой кожаной тунике и коротких штанах. Киберохотник в стальных доспехах с синей треугольной татуировкой на щеке. Танцор в маске и в черном смокинге. Как будто каждый из них был гранью кристалла – и только сейчас она смогла увидеть кристалл целиком, понять, что он из себя представляет. И Чжон, выступающий из тени, мягкий, как сама тень, И Чжон в одежде Чжи Ху, угрожающий ей нападением пчелиного роя. И Чжон, надевающий на ее палец золотое кольцо и скрепляющий сделку поцелуем. И Чжон, склоняющийся к ней, когда она спит. И Чжон в «Руднике», неотрывно следящий за ней пристальным взглядом. И его удивительные глаза. То одного оттенка, то другого, В этот миг ей показалось, что в глубине его глаз возникло едва заметное мерцание – словно синий огонь. – Ты не можешь умереть, – сказала она и удивилась, насколько буднично прозвучал ее голос. И Чжон, чьи глаза смотрели мимо нее, а голос был слабым, казался спокойным. Он почти улыбался. – Закон нельзя изменить, – возразил он. – Ты не можешь умереть, – повторила Га Ыль. Она изо всех сил сжимала его пальцы, но казалось, что они от этого только холодеют. Все остальные отошли. Га Ыль хотела сказать, что это необязательно, что все будет хорошо. Но в глубине души знала, что это не так. – Ты знаешь, что Гебо не только руна жертвоприношения? – спросил И Чжон. – Мне все равно. – Она также означает дар. Знаешь, ты принесла мне дар. – Мне все равно, – повторила Га Ыль и заплакала. – Ты открыла мне, как это – любить. Каким может стать мир, если… Га Ыль закрыла ему рот своей рукой. Она беззвучно всхлипывала. – Теперь это мой дар тебе, и тебе ничего не остается, как принять его. Ты свободна, Га Ыль. Они больше не придут за тобой. – Ты не можешь умереть, – прошептала она сквозь слезы. – Должно быть что-то, что поможет тебе. Ты не можешь исчезнуть… И Чжон улыбался. – Нет, я увижу еще один сон, – сказал он, – Я создал их так много… сейчас я просто попаду в один из них. Я стану частью одного из них… – Хорошо, – прошептала Га Ыль. Она вдруг поняла, что ничего нельзя изменить. – Ты отправишься в сон, И Чжон. – Ты не винишь меня? – Я ни за что не виню тебя. – Что бы я ни делал, я любил тебя, – сказал И Чжон. Он пошевелился, а потом добавил: – Может, ты иногда будешь видеть меня во сне, и это поможет мне. – Обещаю. Я отведу тебе в моем сне такое место, где нет теней, а только свет. Тогда он посмотрел на нее, и она увидела, что он не боится. – Ничто не умирает до тех пор, пока жива память, – улыбнулся он. Потом словно голубой туман начал сгущаться в его глазах и заслонять огонь. – Иди в свой сон, – прошептала Га Ыль. – Твое кольцо… Рука, которая лежала на груди, соскользнула, и Га Ыль увидела золотое кольцо. Она взяла его. Надпись на внутренней стороне изменилась. Слова больше не были заклинанием: «Все отвергаю – тебя выбираю». Сейчас там было написано: «Я сама себе хозяйка».