Теряя себя

… А настроение паршивое до предела, разъедающее на кусочки, даже улыбка выглядит отвратительно, словно проглотила что-то кислое. - Брось эту затею. Не получится, - раздаётся насмешливый голос. В нем нет ни капельки злобы, лишь констатация факта. Не впервой ведь. - И что ты предлагаешь? – у Люси голос скрипучий, хриплый, потому что недавно кричала долго и громко настолько, что, кажется, ещё несколько дней говорить не сможет. А Эрза молчит, смотрит, как дождь барабанит по подоконнику, а потом вдруг закрывает глаза, не в силах терпеть эту ужасающую мелодию. - В первый раз всегда так, - голос тихий, почти шёпот. – И руки дрожат немного, да? Скарлет достаёт резинку из кармана чёрных штанов, завязывает длинные волосы в конский хвост, хватается за одну прядку и смотрит, как она ускользает меж пальцев. - Мне тогда было всего пятнадцать, но до сих пор помню тёплую кровь у себя на руках. У Эрзы волосы алые, прямо как кровь. Раньше она сравнивала цвет с закатом. Когда-то. - Пять лет уже прошло, - добавляет Хартфилия, всё смотря на своё отражение в зеркале. Вроде бы, ничего не должно было измениться, только карие глаза кажутся темнее, как и блондинистые волосы, впрочем. - Сегодняшний день для тебя запомнится на всю жизнь. Просто терпи. Тебе ещё не раз придётся… Эрза замолкает, встаёт с насиженного кресла и подходит к подруге, к зеркалу. - Я больше никогда не буду прежней, так ведь? Люси смотрит на себя со страхом, презрением и отвращением, отворачивается от зеркала и крепко-крепко обнимает Скралет. - Мне страшно, - Хартфилия говорит громко, чётко, словно слова произнесены из самых недр сердца. Крик души ли? - Это проходит… со временем, - положив ладонь на светловолосую макушку, Эрза обнимает ту, которой сейчас нужна поддержка так же, как и когда-то ей. - Я больше никогда не смогу улыбаться? Вопрос возникает из ниоткуда, но он и становится роковым. Все они проходят через смерть. Не свою, через убийство. Их работа убивать, и дело тут даже не в деньгах или прибыли, дело в выживании. - Ты скоро привыкнешь. Точнее, так говорят, - у Скарлет голос ласковый, нежный, успокаивающий, словно она – мать, которой у них никогда не было. - А ты привыкла? Люси отходит на шаг в сторону от напарницы, вытирает наступившие слёзы и, накинув на себя чёрную куртку, осматривает старый деревянный домик, в одной из комнат которого в скором времени найдут два трупа. - Думаю, я никогда не привыкну к этому. Люси смотрит на свои немного трясущиеся руки, которые полчаса назад уверенно держали пистолет. Эрза поджимает губы, достаёт из сумки два зонтика, протягивая один напарнице. - Как приедем домой, прими тёплый душ, а я сделаю тебе твой любимый горячий шоколад, хорошо? У Скарлет улыбка фальшивая, но такая реалистичная. Всё-таки за сколько лет можно научиться и улыбаться правдоподобно. Люси кивает благодарно, беря зонт, выходит из дома на улицу и задыхается. Задыхается от свежего воздуха, от ледяных капель, которые падают на неё с большой скоростью, словно пули из пистолета. - Зонт раскрыть забыла, - напоминает Эрза, подходя к машине, за которой их давно уже заждался водитель. - Ничего. Не умру ведь, - шутит Хартфилия. Только шутка глупая, зато в самую точку. Эти пули ей не причинят вреда. … А настроение паршивое до предела, разъедающее на кусочки, даже улыбка выглядит отвратительно, словно проглотила что-то кислое. Люси не улыбается, поднимает лицо вверх, к небу, и руки зачем-то тянёт к нему. Странно это, но Хартфилии кажется, что только так и можно сбежать от этого чувства неизбежности. Завтра ей снова придётся убивать.