1932 год
Чикаго
Тогда Чикаго был поистине городом контрастов. На страницах газет довольно часто соседствовали снимки бедняков, стоящих за бесплатными обедами, и богачей, проматывающих целые состояния в элитных ресторанах и казино города. Акты правительства о «Сухом Законе». Борьбы с организованной преступностью и репортажи о росте подпольного рынка алкоголя и увеличении влияния мафиозных семей на жизнь города. Казалось, кризис стёр ту грань между богатыми и бедными, что казалась незыблемой… Тогда очень легко, оказалось, потерять всё и пасть с вершины Олимпа к его подножью, равно как и взойти на него… Пример тому семья итальянских эмигрантов Бокаччо. Приехав в США в конце XIX века и сумев закрепиться, мужчины семьи вскоре были вынуждены влиться в ряды Мафии, чтобы не просто выжить, но и сделать всё, чтобы стать хозяевами своей судьбы. Шли годы. Заняв выгодную и мало кому интересную в те времена нишу, бизнес по перегонке машин и разных товаров «из точки А - в точку Б», они смогли собрать капитал и репутацию. Как в обществе, так и в «Семье». К началу 30-х годов дон Витторио Боккачо, мог по праву собой гордиться. Ведь он не только сохранил позиции семьи в «лихие 20-е», но и существенно их укрепил. Кроме того, он был уверен, что его дело будет продолжено его детьми: сыном и наследником Рикардо, и дочерью Каталиной, которая вот-вот должна была войти в брачный возраст. И потому он решил им подготовить шикарный подарок.***
Люди, которые не понаслышке знают о том, каким трудом добывается каждая монета, которые поднимались с самых низких прослоек общества к заветной цели — жить лучше, как никто умеют ценить свои кровные. Что касается баловней судьбы, которым повезло родиться в семье богатых и именитых, величавшихся сливками общества, то такие люди не умеют не только копить состояние, но и даже сберечь его. Высшее общество Соединенных Штатов того времени жило по принципу: «живем один раз». Имея всё, они наслаждались этим, а начиная терпеть убытки, катились по наклонной, не зная, как остановиться. Такое случалось со многими и, к сожалению, не обошло мистера Эдварда Брайтона. Он и вправду был баловнем судьбы с самого рождения. Родился в семье крупных, железнодорожных магнатов в 1882 году. Тогда железнодорожное дело как раз набирало обороты по обширным землям Штатов, его отец вложил часть акций в новую ветку, тянувшуюся до южной Дакоты, и не прогадал. Буквально через год сэру Брайтону на голову посыпались деньги. Маленький Эдвард рос, ни в чём не зная отказа. Он имел всё, что требовалось ребенку из состоятельной семьи, и намного больше. Став юношей, вступил в престижный колледж в Сауптгемптоне, выходцами из которого были его родители. Владея английскими манерами, американским обаянием и постоянно растущим капиталом Эдвард стал одним из самых завидных женихов Чикаго. Невеста нашлась быстро, ибо выбирать было не во вкусе Эдварда. Вскоре на свет появился маленький ангелок, названый в честь английской бабушки, — Эмили-Роуз Брайтон. Девочкой родители практически не занимались, оставив её на попечение бабушки и дедушки Брайтонов. Им просто было некогда, чередуя приёмы и различного рода мероприятия с танцами до рассвета и неиссякаемым ручьям алкоголя, поставляемого в страшной тайне только для столь уважаемых гостей. Эми росла и хорошела с каждым днём. Но родителям до неё дела особо не было. Все это не составило бы проблемы, если бы не случилась трагедия. Сэр Брайтон и его супруга погибли. Конный экипаж, на котором так любил кататься дедушка Эмили, перевернулся. Лошади испугались невесть откуда появившейся в одном из парков города, змеи. Это казалось до абсурда невероятным, но было правдой. Сэр Брайтон свернул себе шею, а леди просто придавило экипажем. Вместе с ними должна была оказаться и двенадцатилетняя Эмили, но благодаря простуде она осталась дома и сохранила себе жизнь. С того дня эта жизнь уже не стала прежней. Отец и мать разбирались в приёмах и увеселениях, но абсолютно ничего не смыслили в управлении железнодорожной компанией, которой руководил дедушка Брайтон. Они продолжали купаться в роскоши, но ничего не делали для того, чтобы капитал не только убывал со счетов, а еще и возвращался в семью. Чтобы расправиться с многомиллионным капиталом, чете Брайтонов понадобилось три года и начало кризиса в стране, который после назовут Великой Депрессией в Соединенных Штатах. В то время миссис Брайтон закрутила умопомрачительный роман с молодым ирландским художником и, бросив мужа и пятнадцатилетнюю дочь, умчалась из страны. Вскоре её следы навсегда исчезли не только из виду мистера Эдварда Брайтона, но и из памяти Эми. Деньги кончились, а Эдвард Брайтон, к сожалению, не умел их зарабатывать. Но в то время и более мудрые и опытные магнаты теряли всё до последней нитки, потому особо винить его в чём-либо было не совсем правильным. В моду вошли займы. Кредиторами, как ни странно, становились вчерашние «бандиты с большой дороги», а сегодняшние главенствующие в Чикаго кланы, гордо именуемые мафиози на итальянский лад. Мистер Брайтон узнал о мафиози Бокаччо от знакомого, что также брал у последнего взаймы. К слову, именно он и подсадил Эдварда на игру в рулетку. Казино стало основой жизни вчерашнего богача стремительно, и без так называемых «дружеских кредитов» уже было невозможно. Первые несколько раз Эдвард без проблем возвращал долги, и это казалось ему сущим пустяком, как и ничтожные три процента накопительных. Дальше пошло сложнее. Казино тянуло в пучину всё глубже и глубже. Наличные кончились, акции были проданы, недвижимость таяла на глазах. Шикарный ройлс-ройс ушёл с молотка, за ним фамильные драгоценности, привезённые ещё из Великобритании, а потом дошла очередь и до роскошного особняка, именуемого цветочным именем «Фрезия-Хауз». В прохладную, ноябрьскую ночь Эдвард Брайтон вернулся домой раньше обычного. Он мрачно обошёл прекрасно обставленные комнаты особняка и поднялся на второй этаж. Тихонько подойдя к двери комнаты дочери, Брайтон повернул серебряную ручку и всмотрелся в безмятежное личико спящей. Несколько недель назад ей исполнилось восемнадцать, и она была чудо как хороша. Миниатюрная, тоненькая и хрупкая, словно венецианская ваза. Её длинные, слегка волнистые волосы, отливали серебром в свете ночника, точёные черты лица были словно нарисованы кистью умелого художника. Ничего лишнего. Всё идеально. Фарфоровая кожа и нежные коралловые губы, тонкие брови и пушистые ресницы делали Эмили похожей на прелестную фарфоровую куколку. Глазки её были закрыты. Но Брайтон знал, они не менее прекрасны. Удивительного лазурно-небесного цвета. Ни один мужчина не устоит перед ней. Не одно сердце разобьет взмах этих ресниц. Брайтон тяжело вздохнул и, неслышно прикрыв дверь, направился в свой кабинет. Минут десять в особняке царила тишина, а затем прозвучал выстрел, переполошивший всех домочадцев. Мистер Брайтон, когда-то наследник крупнейшего состояния в Чикаго, предпочел свести счеты с жизнью решению создавшихся проблем.