Красной нитью через всю жизнь

И пусть отец больше не авторитет для Драко, он и сам понимал, что закончить обучение стоит. Хорошенько поразмыслив, он так и не придумал профессию по душе, а те, кто так ничего и не придумал, всегда идут работать в Министерство и остаются там на всю жизнь. Всего лишь две недели и Драко будет по-настоящему свободен. Жаль только, что день рождения придется праздновать одному. Перед проходом на платформу девять и три четверти, Драко, как и в детстве, на несколько секунд задержал дыхание, закрыл глаза и двинулся вперед. И вот, он там, где больше не хотел появляться. На вокзале, перед большим алым поездом. Платформа была полупустой и не хватало чего-то очень важного. Драко не сразу понял, что здесь нет ни одного родителя. В Хогвартс отправлялись лишь совершеннолетние. Проходя вдоль вагонов Хогвартс-экспресса, он искал свой, пятый, в котором впервые ехал в школу. Ностальгия нахлынула сама собой, но в голове пролетели не воспоминания о первой поездке, а возвращение домой после первого курса. И причиной этих воспоминания была Гермиона Грейнджер, которая стояла недалеко от пятого вагона Драко вместе с Уизли, что вальяжно закинул свою огромную руку ей на плечо. Июнь 1992 год Поезд медленно остановился, и двери Хогвартс-экспресса широко распахнулись. Дети волнами хлынули на платформу в объятия своим родителям, и Драко не был исключением. Отдав свою тележку отцу, он терпеливо принял прилюдный поцелуй в щеку от мамы, хотя и сделал безучастный вид, чтобы никто не подумал, будто бы он маменькин сынок. В суматохе кто-нибудь из однокурсников обязательно мог это увидеть, а потом смеяться над ним весь следующий год. Нет, Драко обязательно покрепче обнимет маму, когда они приедут в Малфой-Мэнор, но не на платформе девять и три четверти. Обернувшись, Драко увидел, как Уизли тоже встретили родителей. Его мать, видимо, заметила пятно на лице сына и достала из сумочки платок. Несколько раз протерев его лицо, она поняла, что так ничего не получится, поэтому быстро смочила его своей слюной и еще раз протерла лицо мальчишки. Драко хотелось разразиться хохотом, но заметив, что его отец лишь скривился и отвернулся после увиденного, пришлось себя сдерживать. Тем более, удовольствие было бы не таким сильным, как если бы рассмеяться Уизли в лицо. Обидевшийся и раскрасневшийся Уизли отвернулся от мамы и встретился взглядом с Драко: тот криво улыбнулся и махнул ему рукой. Сгорая от стыда, Рон поспешил скрыться за спинами родителей. А там где Уизли, там и Поттер, поэтому беспокойная мамаша перешла на Гарри, у которого было что-то не так с клетчатой рубашкой. Тогда же к ним подошла маггловская семья, родственники Поттера. Для магглов их лица были слишком высокомерными. Уизли не спешили расходиться после ухода Поттера, и Драко не сразу заметил, что за Грейнджер не пришли родители, и Уизли просто не бросали ее одну. «Неужели тоже сирота?» — пронеслось в мыслях у Драко, но все оказалось намного хуже. Грейнджер бросилась в объятия какой-то маггловской паре — женщине в строгом коричневом платье и мужчине в костюме. Волнистые волосы женщины и большие зубы мужчины не оставляли сомнений в том, что это — родители Грейнджер. Магглы. — Кто это? — спросила Нарцисса у сына. — Никто. Моя однокурсница. — С каждым годом магглорожденных все больше и больше, — с неприязнью сказал Люциус, и все трое направились к приготовленному порталу. Происхождение Грейнджер было ответом на вопрос о ее странном высокомерном поведении. Она просто не знакома со здешними порядками и чистотой крови. Единственное, чего не мог понять Драко, так это — ее ум и способности к волшебству. При всей его проницательности, ранг меньше «полукровки» он ей бы никогда не присвоил. Что ж, своим глазам Драко верил всегда, а это были типичные магглы. Образцовые, улыбчивые и совершенно обыкновенные. *** Сможет ли Драко когда-нибудь забыть эти ярко-зеленые, сверкающие на солнце равнины? Эти цветущие луга, маленькие домики вдалеке, редкие деревья? А сможет ли он забыть эти большие и до блеска вымытые окна Хогвартс-экспресса, через которые он всегда смотрел на природу родной Англии. Разве можно забыть эти жестковатые темно-синие сидения и ощущение плавного, быстрого и ровного движения поезда по рельсам? Нет, он этого никогда не забудет. В этом поезде он мог перестать думать о том, что было. Можно было представить, что эта поездка в Хогвартс — самая первая и еще можно быть тем, кем Драко не успел побыть: пусть и избалованным, спесивым, язвительным, но чистым мальчиком, чья душа еще не искалечена, для которого впереди открыты все дороги. Как давно Драко искренне смеялся? Не поддерживая очередную «шутку» тети Беллы, не радуясь достижению Темного Лорда, а просто так, над чем-то действительно веселым и добрым? Он уже забыл, что такое смех. Ухмылки — единственное, что он умел хорошо делать. А посмеяться он рад, да не было ни малейшего повода для этого. На его руке навсегда осталась метка Темного Лорда. Забавно. Он в пожизненном долгу перед Поттером. Тоже весело. Ему придется платить не только за свои грехи, но и грехи всех предков. Это довольно смешно. Грейнджер и Уизли ходят на свидания. Он трогает ее своими большими грязными руками. Наверняка целует. А она позволяет. Пожалуй, над этим действительно можно посмеяться. Драко мгновенно повернулся, когда услышал, как тихо приоткрылась его дверь: в купе заглядывала пожилая женщина в фартучке, которая всегда разносила сладости для учеников, но теперь она чувствовала себя нелепо среди молодых людей, которые прошли войну с Волдемортом. — Чего-нибудь хотите? — осторожно спросила она. — Сэр. — Д-да, — неожиданно для себя сказал Драко и выкупил у женщины добрую половину всех сладостей. Обложившись пирожками, леденцами, шоколадными лягушками, мармеладом и лакрицей, Драко искренне улыбнулся. Зато теперь не нужно было ни с кем делиться, а съесть все самому. Время было не властно над теми сладостями, что продавали в Хогвартс-экспрессе. Неужели это он, когда-то в первую же поездку, чтобы похвастаться перед друзьями, вот так же купил целую тележку сладостей? Да… А Крэбб и Гойл все съели минут за пятнадцать. Зато так он получил их уважение и волю. Но теперь за сладости их не вернуть. Крэбб сгорел у Драко на глазах, а о Гойле он не слышал уже два месяца. Видимо, сбежал из страны вместе с семьей. Драко никогда не чувствовал себя таким одиноким. Почему заклятие Крэбба не сработало? Почему не смог его обратить? Почему именно он оступился и упал вниз, ведь следовал точно за Драко. Почему умер таким молодым? Это могло произойти с кем угодно, но произошло с ним. Ведь Гойл тоже не отличается физической подготовкой, но выжил. Не без помощи Поттера, конечно. Ведь если бы не он, Уизли точно оставил их гореть заживо, а Грейнджер… а как бы поступила Грейнджер? Боковым зрением Драко заметил движение в коридоре поезда: повернувшись, он встретился взглядом с темноволосой девушкой небольшого роста. Ее темно-зеленые глаза и вздернутый нос он узнал бы из тысячи, но ему понадобилось несколько секунд, чтобы узнать эту похудевшую, измученную и напуганную Пэнси Паркинсон. Она искала именно его, но увидев, поняла, что не уверена в том, что ее примут. Однако, Драко еле заметным кивком пригласил ее внутрь. Пэнси скромно присела на противоположное сидение, положив руки на колени. Одета она была просто, почти по-маггловски, в черные брюки, серую блузку и пиджак. Волосы стали короче, под глазами появились синяки, кожа стала еще бледнее, на веках проступали голубые жилки. Она сидела, разглядывая свои руки. Драко наблюдал за ней. Неужели в ее жизни все было так плохо? Должно быть, он и сам не похож на того парня, с которым она дружила. Война никого не оставила в стороне. Медленно подняв голову, Пэнси вновь встретилась взглядом с Драко, но в этот раз она стремительно встала со своего сидения, села рядом и крепко его обняла. Драко также горячо обнял свою старую подругу, по-отечески прижимая ее голову к своей груди. Девушка крепко вцепилась в пиджак Драко и никто из них не хотел разнимать этих объятий. Хорошо, что хоть кто-то будет с Драко во время экзаменов. Услышав тихие всхлипы, Драко невольно улыбнулся: раньше она плакала из-за всяких глупостей, над которыми можно только посмеяться. Это напомнило ему их школьную гостиную, беззаботное время, грязные шуточки о Поттере и Уизли, понимание с полуслова, плохо скрываемые нежные чувства Пэнси и несерьезность Драко. — Пэнси. Хватит хныкать, — мягко сказал он, и Пэнси посмотрела на него мокрыми от слез глазами, но широко улыбаясь. Немного отодвинувшись, она достала из-под себя коробку конфет, а затем спросила: — Зачем тебе столько? — Это как в детстве. Бери. Открывая шоколадную лягушку, Пэнси спросила: — Как родители? — Оправданы. И я тоже. Пэнси приподняла брови, но тут же попыталась скрыть удивление, принявшись за другую лягушку. — Поттер помог. — Поттер? — в этот раз Пэнси удивления не скрывала. — Да, — ответил он и посмотрел в окно, — очень многое изменилось. — Это уж точно, — согласилась Пэнси. — Мой отец имел неосторожность подать иск за ненадлежащие отношения ко всем слизеринцам во время войны, ведь нас эвакуировали последними, и кто-то мог запросто погибнуть. Однако, Визенгамот мало того, что отклонил его, так еще предъявил ответный иск за предательство родины или что-то в этом роде. Пришлось отдать много денег, чтобы откупиться. Кроме того, папа продолжает выплачивать какие-то суммы Министерству. Они просто вытягивают из нас деньги! Я не хотела возвращаться в Хогвартс. После победы Поттера мне там точно не место, но, опять же таки, отец заставил. Чтобы я смогла пойти работать в Министерство. Не представляю, что теперь из себя возомнили грязнокровка и очкарик, — с презрением сказала она. — Попортили всем жизнь, а еще и героями стали. — Им теперь плевать на тебя, поверь, — отмахнулся Драко. — Все едут сдавать экзамены, только и всего. — Да уж, конечно, — с сарказмом сказала она. — Разве ты не слышал о восстановительной работе в замке? От него там одни руины остались, а рабочей силы не хватает. Угадай, кто будет подбирать камни с улицы? Уж точно не Поттер. Слизеринцы! — Поттер первый пойдет восстанавливать Хогвартс, — тихо сказал Драко. С каждым словом Пэнси его настроение становилось все хуже. — Вот посмотрим: никто не позволит Победителю заниматься такой грязной работой, — сказала Пэнси и положила в рот леденец Берти Боттс. — О, клубничка. Драко отвернулся к окну. Вид был намного лучше, чем в купе. Конечно, война всех изменила, но, по мнению Драко, Пэнси изменилась в худшую строну, в отличие от него самого. — Жаль, тебя не было предыдущий год в Хогвартсе. Я понимаю, что ты был занят, но это было нечто! Конечно, часто творилось что-то отвратительное и негуманное, беспредельное даже, зато было интересно узнать другую сторону волшебства. Темную. Ту, о которой даже в Хогвартских книгах не пишут. — Что же в этом интересного? — Это захватывает. Например, чтобы наложить «Круцио» нужно искренне хотеть причинить человеку боль, ты знал об этом? Видимо, общеизвестная информация, которую Пэнси услышала на одном из уроков Кэрроу — единственное, что ей запомнилось. — Знал. — Мы тренировались на второкурсниках, — сказала Пэнси. Удивление Драко тут же сменилось презрением: и она говорит об этом так спокойно? — Всего один раз! — тут же оправдала жестоких преподавателей Пэнси, но Драко уже с хмурым видом смотрел в окно. Эти несколько недель обещают быть тяжелыми. После пары часов бесполезной болтовни девушки, Драко был счастлив избавиться от нее, поэтому когда поезд прибыл на станцию «Хогсмид», он очень постарался, чтобы затеряться в этой небольшой толпе. Подойдя к каретам, которые увозили прибывших выпускников, Драко обнаружил существенное изменение в школьных традициях: кареты теперь ехали не сами, а их тянули странные существа, вроде лошадей, но с выступающими костями без шкуры, покрытые кожей и с крыльями. Затем он вспомнил, как великан Хагрид однажды показал им пустую поляну и рассказал о каких-то существах, которых могли видеть лишь те, кто видел смерть. Жаль, что их название вылетело из головы. Тогда Драко подумал, что Поттер просто подыгрывает своему чокнутому другу, а теперь, после всего, что происходило в их семейном особняке, ему открылось нечто новое, то, что видно не всем. Это внушило бы Драко чувство исключительности, но не в этот раз, ведь если можно было что-то изменить, он бы отказался смотреть на чью-либо смерть. Драко сел в тележку и в одиночестве поехал в свою Школу Чародейства и Волшебства. Он пообещал себе больше не возвращаться в это место, но огни замка были такими родными, что это обещание показалось Драко ребяческим и необдуманным. Нельзя просто так стереть из памяти место, в котором прожил шесть лет. Именно прожил, а не посещал. Вот где была настоящая жизнь и там же она и закончилась. Спустя год Драко вернулся домой.