Красной нитью через всю жизнь

Полное восстановление Часовой башни закончилось только через четыре часа, так как не все выполняли свою работу добросовестно, даже хваленые гриффиндорцы. После того, как Слагхорн сказал о том, что все свободны, Драко поспешил удалиться, чтобы не встретить Пэнси, которая наверняка была в плохом настроении. Но Драко понимал ее враждебность ко всему, что происходило в школе. Она просто не привыкла к такому отношению. Попав на Слизерин, она почувствовала, что попала в хогвартскую элиту. Так же когда-то думал и Драко. Только с Дамблдором и Поттером ценности стали диаметрально противоположными. Чистота крови, богатство, сдержанность и хитрость перестали быть в почете. Когда-то перед учениками факультета Слизерин все дрожали от страха, называя «темными». И Волдеморт этому только способствовал. Опасно обижать слизеринца: вдруг это именно он вскоре станет Пожирателем и убьет всю твою семью? И пусть Поттер, который однажды «остановил» Волдеморта, принес небывалую популярность Гриффиндору, через год Хогвартс содрогнулся от череды нападений на грязнокровок. Это было лишь напоминанием о настоящих целях существования Хогвартса: передавать знания от волшебника к волшебнику, а не от волшебника к полумагглам. Несостоявшееся господство Волдеморта над магглами обернулось тем, что желание сохранить чистую кровь в волшебной семье стало ортодоксальным, а для некоторых даже мерзким и безнравственным. О какой чистоте крови можно говорить, когда домовикам начали платить деньги за их работу? За это низкий поклон Дамблдору. После падения Темного Лорда стали в моде Гриффиндор, магглы, грязнокровки и поддерживающие все это люди. Например, Уизли. Давние любители всего неволшебного. Пэнси злилась на весь мир, потому что предполагала, что это только начало. Неспроста каждому слизеринцу для работ в замке дали напарника из Гриффиндора. Это прямой намек на то, кто теперь здесь главный. Вместо того, чтобы пойти на обед, Драко после работы в Башне отправился на поле для квиддича. От тропинки, которая вела к раздевалкам, почти ничего не осталось. Она поросла густой травой, так что Драко пришлось идти туда напрямик. Видимо, во время директорства его крестного матчи не проводились, ведь он не большой фанат этого спорта. Война не оставила в стороне даже поле для квиддича, как будто кто-то мог в это время играть, а не сражаться. А может, кто-то просто так же, как и профессор Снейп, не любил эту игру. Драко сел на полуразрушенную трибуну Слизерина и глубоко вздохнул. Наверное, скоро их заставят чинить тут все, как и в западной части замка. И хоть Драко ни разу не выиграл у Поттера, он все равно очень любил квиддич. Ему с детства нравилось летать. Ощущать скорость и обгонять ветер. Стремительно лететь вниз и пикировать у самой земли вверх. От большой высоты у него захватывало дух. Хогвартс, Запретный Лес и Черное озеро были у него как на ладони. Теперь полеты в прошлом. Когда в последний раз он летал на метле? Да, когда Поттер спас его от огня в Выручай-комнате. Страх теряет свой смысл, когда ты оказываешься на огромной высоте и летишь, словно птица или скорее дракон. Это тебя все должны бояться, ведь ты — король этого неба. И даже Поттер, поймавший хоть тысячу снитчей, летающий рядом, никогда бы не смог затмить это чувство. На секунду Драко почувствовал горечь досады от того, что все-таки так и не смог выиграть ни одного матча у Поттера. Не помогли ни лучшая метла, ни количество опыта. Вряд ли Поттер вообще сидел на метле до того, как попал в Хогвартс. Иногда казалось, что этого Поттера просто выкупали в зелье Удачи в детстве, иначе как объяснить то, что все ему с такой легкостью удается? А имело ли теперь это какое-либо значение? Вся жизнь Драко складывалась из поступков, которые он делал либо наперекор людям, либо для того, чтобы получить одобрение. В чем был смысл этого хвастовства перед Поттером? Зачем он сидел в гостиной и думал над тем, как побольнее его уколоть в следующий раз? Наверное, ради удовольствия. Ему действительно было приятно видеть тонкие, плотно сжатые губы Поттера и раскрасневшегося от злости Уизли, который всегда был в эпицентре их вражды. И только Грейнджер могла совладать со своими эмоциями, которые наверняка переполняли ее. И все-таки, даже главная заучка Хогвартса не оказалась такой безупречной, как ей самой этого хотелось. Ведь однажды она все-таки сорвалась на Малфоя. Единственный, но такой запоминающийся раз. Драко невольно потер щеку, которую когда-то ударила Грейнджер из-за невинной шуточки о Хагриде. Ни за себя, ни за Поттера, ни за Уизли она никогда так не вступалась. Может, у нее странные наклонности? Бред. Им было тогда по тринадцать лет. И Драко не понимал в жизни ровным счетом ничего. Впрочем, как и сейчас. Но после того, как он никак не отомстил Грейнджер за пощечину, а трусливо убежал, несколько дней прошли в ненависти на самого себя и переживаниях. Он решил, что этот поступок точно его выдаст. Что даже самые гнусные обзывательства теперь не смогут скрыть тот факт, что в глубине души, на самом-самом ее дне, плотно обосновалась Грейнджер. Да, дно — это самое подходящее для нее место. Но тем не менее это «место» принадлежало Драко Малфою. Из всех магглорожденных определенно больше всего он ненавидел Грейнджер, а причин для этого было предостаточно. Взять хотя бы то, что она грязнокровка. К сожалению, присущая мыслям о Грейнджер цикличность никак не прерывалась. Только теперь не было отца, который за общение с магглами лишил бы наследства. Больше нет культа чистой крови, а вскоре и чистой крови не останется. Если магглы вошли в моду, значит, смешивание крови будет самым похвальным для волшебников занятием. Может, за это еще и ордена будут давать, скажем, имени Джеймса Поттера, который не побрезговал грязнокровкой и произвел с ней на свет Великого Волшебника. Волшебники окончательно перестанут носить мантии, чтобы не выделяться в маггловских туалетах, через которые можно попасть в Министерство. Может, даже начнут пользоваться заколдованными машинами, как Уизли, а в худшем случае, даже заколдовывать их не будут. После победы изменения в мире магов будут серьезными, Драко это чувствовал. Хотя кто был прав в этой войне? Нельзя назвать Волдеморта злодеем за то, что он всего лишь хотел сохранить магию и не скрываться, как кроты под землей, а показать магглам свою силу. Что плохого в том, что он хотел установить справедливость: сильнейшие должны подавлять слабейших. Единственное, в чем Волдеморт был не прав, так это в методах работы и жуткой паранойей насчет Гарри Поттера. Дикое желание уничтожить мальчишку, который подрывал его репутацию, и сгубило Величайшего Темного Волшебника. Все детство Драко слышал сожаления о том, что план о безмятежной жизни волшебников с треском провалился из-за Мальчика-Который-Выжил. Вряд ли бы жизнь была такой, какой Люциус и Нарцисса ее хотели видеть, победи Волдеморт сейчас. Все устали от тирании и напряжения, в котором всех он держал, но постепенно эйфория от победы Гарри Поттера куда-то испарялась. Даже от нового министра — Кингсли Шеклболта — Драко не ждал ничего хорошего, хотя его кровь не испорчена маггловской. Как друг и доверенное лицо Дамблдора, он вряд ли оставит его дело об уравнивании прав магглорожденных с чистокровными волшебниками. То, что творилось в Хогвартсе, было маленькой копией того, что теперь будет во всей Англии. Учился на Гриффиндоре и сражался за магглов? — живи и ни в чем себе не отказывай! Ты со Слизерина? Ах, еще и Черная Метка есть? И у родителей? — да тебе житья в этом мире не будет! В сложившихся обстоятельствах это реальная перспектива для Драко. С этими хмурыми мыслями Драко вернулся в Хогвартс, в гостиную Слизерина, где его уже дожидалась Пэнси с газетой «Ежедневного пророка» в руках. — Возьми. Тебе понравится, — с этими словами она протянула Драко газету и залезла на кожаный диван с ногами. Драко сел в кресло. На обложке красовалась фотография бывшего домовика Драко, а выше огромными буквами была напечатана надпись: «Мы знаем своих героев», а чуть ниже была еще одна, но чуть меньше: «Маленькое существо с большим сердцем». Миновал месяц со дня Великой Победы Гарри Поттера над Тем-Кого-Теперь-Можно-Называть, Волдемортом или просто Томом Реддлом. Мы вспоминаем всех тех, кто пал, защищая свободу Англии до самого конца. Для того, чтобы выжившие знали каждого, кто умер за него, каждую неделю в «Ежедневном пророке» будут появляться неизвестные доселе имена и истории героев, которые сделали невосполнимый вклад в нашу победу. И в первом выпуске рубрики «Мы знаем своих героев» вас ждет история о простом эльфе-домовике, который сыграл одну из ключевых ролей в жизни Гарри Поттера, Рональда Уизли и Гермионы Грейнджер. Добби — свободный эльф. Драко поднял хмурый взгляд на Пэнси, но та лишь произнесла: — Переверни страницу. Абзац называется «Раб навеки». И действительно, на следующей странице был именно такой абзац и Драко сразу смог заметить в тексте обилие своей фамилии. Родиться эльфом-домовиком — это родиться в рабстве. Как и его мать, Добби с раннего детства прислуживает Малфоям — древнейшему роду чистокровных волшебников. По традиции головы всех прошлых домовиков семьи почетно висели на стенках недалеко от маленькой и сырой коморки Добби. Ежедневное, душераздирающее для эльфа зрелище не могло не сказаться на отношении Добби к хозяевам — он вполне справедливо ненавидел их. Постоянные побои, гнев и оскорбления — единственное, что он видел в этой семье. Эльф-домовик не способен использовать свою магию против хозяев, тогда как беспощадно нужно относиться к несчастному существу, чтобы он смог покалечить Беллатрису Лестрейндж, когда Гарри Поттер попал к ней в плен? Больше всего на свете Добби просто хотел свободы, но попросить ее у Люциуса Малфоя у эльфа просто не хватало смелости. Он мог схлопотать и за малое, а за такое его и вовсе могли убить. Но после знакомства с Добби Гарри узнает о том, какой семье он прислуживает. Тогда же он кладет свой носок в книгу, которую затем отдает Люциусу Малфою. Ни о чем не подозревая, он бросает книгу в руки Добби и тем самым разрывает магический договор с эльфом, даруя ему вместе с предметом одежды свободу. Счастливый эльф-домовик навсегда становится верным другом Гарри Поттера, а так же, получив свободу, начинает новую жизнь в Хогвартсе, но уже не в качестве домовика, а свободного эльфа. Далее шел абзац под названием «Хогвартские кухни», который Драко уже не стал читать. Подняв холодный взгляд на Пэнси, он с ненавистью в голосе спросил: — Это о ДОМОВИКЕ они так написали? О том, кто должен нам прислуживать?! Пэнси с грустью ответила: — Видишь, куда катится этот мир? — Мерзость, — Драко отбросил газету, встал и быстро пошел к себе в комнату. И Пэнси не стала его останавливать. Кажется, предположения Драко потихоньку начинали сбываться — назвать эльфа-домовика героем, что же будет дальше? Может, сделать домовика министром магии? Почему бы и нет. А волшебников вообще не брать туда работать. Только грязнокровок. Вот как должен выглядеть идеальный мир, к которому теперь все стремятся. До тех пор, пока не появится новый Волдеморт. Но Драко понимал, что пока эти правила негласны, уже нужно к ним привыкать. В одиночку он точно не вернет настоящие и древние ценности волшебников, а значит, придется как-то приспосабливаться. Ну, или, по крайней мере, не позиционировать себя как ненавистника грязнокровок. Статья о Добби лишь подлила масла в огонь, и теперь, кроме того, что Малфои — Пожиратели смерти, они еще и живодеры, а тех, кто обижает беспомощных, всегда готовы разорвать на куски. Зато теперь у Грейнджер жизнь наладится. Какое счастье. Будет главенствовать в каком-нибудь Департаменте и сажать в Азкабан за эксплуатацию эльфов. И если действительно Министерство добьется того, чтобы магглорожденные были наравне с волшебниками, и даже сам Люциус Малфой в это поверит, может… Драко отбросил все ненужные мысли, которые шли в противоположенную сторону от чистоты крови и нравоучений отца. Да, Малфою-младшему частенько приходилось страдать от двойственности его разума. Как будто в нем находилось сразу две личности. Но какая из них настоящая, Драко знал точно: та личность, которая ненавидит грязнокровок; та, которая подчиняет себе эльфов; та, которая навсегда останется верна истинным магическим ценностям; та, которая не поддается новому миру. Миру Гарри Поттера. Март 1998 год Из подвала Малфой-Мэнора раздался глухой мужской крик, эхом донесшийся до Драко. Нарцисса, которая сидела рядом с сыном за большим столом в обеденном зале, продолжила рассматривать свои скрещенные в замке пальцы, даже не вздрогнув. Ее сестра Беллатриса снова пытала Мастера палочек, мистера Олливандера. В доме было темно и мрачно. Темный Лорд не любил яркое освещение, но и в его отсутствие в доме не зажигали светильников. За этим строго следила Беллатриса, которая ждала своего хозяина в любую минуту. Из-за проливных дождей, которые шли в Уилтшире уже несколько дней подряд, родной дом для Драко стал темным, зловещим и опасным. Он старался лишний раз не уходить от мамы, тем более слушать крики в одиночку было просто невозможно: они будто разрывали изнутри. — Что будет, если Волдеморт проиграет? — тихо спросил Драко, и Нарцисса тут же подняла голову и испуганно огляделась по сторонам. Затем так же тихо ответила: — Он уберется из нашего дома. — Мама, а если нам... — Тихо, — тут же прервала его мать. — Крики затихли. Она сейчас вернется. Действительно, через пару минут из подземелий показалась уставшая и злая Белла, которая рухнула на стул рядом с Драко. — Говорит, что ничего не знает. Паршивый старикашка. Ничего, подберу завтра заклинание пострашнее Крициатуса, — сказала она и подперла рукой голову. Как только она произнесла эти слова, раздался дверной колокол. Белла тут же подскочила со своего места, достала палочку и двинулась встречать «гостей». — Иди к себе, — тихо сказала Нарцисса, пристально наблюдая за дверью, в которую ушла ее сестра. — А если с тобой что-нибудь случится? — спросил Драко, и голос его дрогнул. — За меня не беспокойся, — сказала она и достала из мантии свою палочку. — И ты будь начеку. Драко быстро поднялся на второй этаж, закрыл дверь своей комнаты и прислонился к ней спиной. Кто это мог быть? Пожиратели точно бы не стучались, а трансгрессировали прямо в обеденный зал. Нет, это кто-то из чужаков. Не Орден Феникса, конечно, потому что они налетели бы штурмом, не звоня в колокол, но Драко все-таки достал свою палочку. На всякий случай. Внизу раздался громкий смех Беллатрисы, затем голоса каких-то мужчин. Затем Белла приказала позвать Драко. Это было отчетливо слышно. Поэтому он сам вышел из комнаты и направился вниз, встретив по дороге мать, которая смотрела на него испуганным взглядом. — Поттер, — произнесла шепотом она. Драко поспешил спуститься к тете, чтобы понять, что имела в виду мама, и тут же увидел тех, кому, должно быть, принадлежали голоса. Это были егеря. Грязные, тощие, дурно пахнущие алкоголем и, видимо, шкурами животных, которые надели на себя. Обернувшись к Беллатрисе, он понял, почему мама была так напугана. У трех человек, что стояли у камина рядом с Беллой, было по одному пленнику в руках: первый крепко держал за шею Рона Уизли, такого же грязного и озлобленного, с вызовом смотрящего на Драко. Другой сжал в огромных руках хрупкую Грейнджер: она смотрела на Драко полными слез глазами, но в них не было ничего, кроме страха. Последний же егерь крепко держал Поттера, только без очков и с отвратительным опухшим лицом. Но это точно был Поттер, без сомнений. — Драко! — торжественно воскликнула Беллатриса, подошла к племяннику, обняла за плечи и мягко подвела поближе к Поттеру. — Егеря нам кое-кого привели. Посмотри, это ведь твой бывший однокурсник, да? Это же Поттер? Ее голос был притворно ласковым и сладким, хотя за ним скрывались торжество, злоба и гордость. Поттер был у нее в руках. Драко подошел ближе и посмотрел в единственный не отекший зеленый глаз. Конечно, это был Поттер. Как же ты мог попасться этим олухам? Видимо, и сам-то умом от них не отличался. Когда взгляд Малфоя-младшего снова переместился на Грейнджер, он плотно сжал губы, возненавидев того, кто с плотским желанием в глазах держал ее и нюхал волосы. Один раз Драко удалось предостеречь ее от Пожирателей смерти на чемпионате мира по квиддичу. Теперь придется напрямую ее спасать. — Я не знаю, — ответил Драко, пристально всматриваясь в лицо Поттера. — Вряд ли. Какой-то он не такой. Все произошло как в тумане. Нарцисса взяла сына за руку и отвела в другую комнату, а Белла проверила палочку Грейнджер Приори Инкантатумом, и последним заклинанием оказалось жалящее. Затем Драко слышал крики. Ее крики. Это было как с Оллиивандером, только намного сильнее. У Драко невольно заслезились глаза. Он не хотел, чтобы ей было больно. Не хотел, чтобы ее убивали. Он не хотел, чтобы она вообще была в Англии во время войны, но ничего не мог сделать. Идти против Беллатрисы — равносильно самоубийству, и он не пошел бы на это даже ради той, чью красную нить из шарфа хранил до сих пор. Он был в этом уверен, ровно до того, как девушка протяжно и громко завыла, а затем внезапно замолчала. Ворвавшись в комнату, где только что пытали Гермиону, он увидел сбежавших из подземелья Поттера и Уизли. В этом бою, в котором Драко пришлось участвовать, Поттер забрал его палочку. Но теперь у него была надежда на то, что Волдеморта еще можно уничтожить.