Утренние блеклые лучи солнца медленно скользили по потрескавшемуся полу. Они ползли по обломкам камня, перескакивая с колонны на колонну и вскоре остановились на моих веках. Я зажмурился, словно пытаясь отогнать неприятные солнечные зайчики, но они продолжали упрямо бить в глаза, не прикрытые капюшоном. Наконец я смирился и открыл их. Сквозь мутную пелену еще не до конца сошедшего сна я различил светлое личико моей фурии. Она мирно спала рядом, подложив под щеку кровавые когти. Я не удержался и нежно убрал прядь ее волос с щеки. Ведьма вздрогнула, судорожно вдохнула и открыла глаза. В оранжевых глазах я различал красно-коричневые зрачки. Великолепное сочетание. Еще я приметил одну милую деталь, которая никак не вписывалась с мнимым образом кровожадной сволочи - у нее были ресницы. Длинные редкие ресницы слабо дрожали. Какая же она красивая.
Я заметил, как уголки ее бесцветных губ растянулись в подобии улыбки, пусть немного зубастой. Но для меня эта была самая красивая улыбка из всех. Я, сам того не контролируя, придвинулся ближе и наши губы соприкоснулись. Холодные губы моей фурии чуть разомкнулись и я ощутил ее холодный узкий язычок. На одно восхитительное мгновение поцелуй углубился, стал жарче, и я отстранился. Ведьма так и лежала с приоткрытым ртом и закрытыми глазами, замерев. Потом она вновь открыла их. Я попытался улыбнуться, но моя улыбка была похожа на оскал. Особая внимательно рассматривала мое лицо, а потом одним коготком попыталась убрать мой капюшон. Я предупредительно зарычал, не желая чтобы она увидела мое уродство. Ведьма поняла и убрала ручку.
Солнце все больше разливалось по холодному полу. Впервые за несколько недель я не услышал противного шуршания дождя и сквозняков, неприятно задувающих под мою толстовку. Теплые пятна света высушили большую часть пола и траву снаружи, лишь в отдаленных закоулках продолжал царить мрак и сырость. Я и моя Особая продолжали лежать в обнимку на полу и следить за кружащими пылинками в воздухе. Один из крупных комочков приземлился ей на ноздрю, и Ведьма коротко чихнула, наморщив узкий носик. Она такая забавная.
Эту идиллию нарушили чьи-то шаги. Я прекрасно услышал эту осторожную походку, но фурия, скорее всего, нет. Она продолжала лежать рядом со мной, уткнувшись личиком в мою грязную от крови толстовку. Мне пришлось осторожно отстранить ее от себя и сесть. Пока она урчала с вопросительной интонацией и медленно поднималась рядом, я вертел головой в поисках источника звука. Эхо отталкивалось от стен и давило на уши, создавая ощущение, что к нам идут тысячи осторожных людей. Живых, которые убивают всех на своем пути с помощью маленьких свинцовых шариков. Шарики, которые вспарывают плоть, выпуская смесь кровь с гноем, разнося ее по полу. Они могут достигнуть и нас.
Эти мысли заставили меня еще острее прислушиваться. Медленно, словно боясь покалечить Ведьму, я взял ее за плечо и отвел за свою спину. Та тихо скулила и с готовностью прижалась впалой щекой к моей лопатке, боязливо скребя когтями по спине. Я не дам тебя в обиду, мой мертвый комочек счастья.
Вскоре звуки начали доноситься со стороны выхода, и я повернулся к нему, так же пряча Особую за собой. Я чувствовал запах живого и смертельно опасный запах смерти в виде дыма. Угрожающе рыча, я уставился на фигуру, появившуюся в лучах солнца. Лицо того показалось мне смутно знакомым. Так и есть, это тот самый парень из тех четверых, который смеялся. Чего же ты вернулся?..
Наконец он заметил меня. Я внутренне подобрался, с надеждой что парень меня оставит в покое. Но тот не думал уйти, лишь внимательно смотрел относительно прямо в глаза, хоть он и не имел возможности увидеть их. Я застыл, а в мозгу пульсировало одно слово "уходи". Краем глаза я уловил движение руки парня, медленно поднимающего черный гладкий ствол пистолета. Да, я мог сорваться и кинуться на него, может быть, он даже не успел бы выстрелить. Но если я сдвинусь с места, то оставлю Ведьму вне защиты. Я не позволю ему причинить Зараженной вред.
Минуты медленно ползли. Мне казалось, что они медленней, чем поднятие оружия. Но пришло время, и черное дуло пистолета смотрело мне прямо в лоб. Я сглотнул и сильнее сжал кулаки, насколько позволяли отросшие когти. Вдруг рука Выжившего дрогнула и я увидел слабую вспышку. В ту же секунду меня слегка толкнуло назад, и на моем плече расплылось багровое пятно. Ведьма пискнула сзади. Я с недоумением смотрел на рану, которую слегка щипало. Но меня отвлек второй выстрел, пуля которого угодила мне в ногу. Там тоже возникло отвратительное пятно. Сжав зубы, я поднял глаза на Выжившего. Я не отдам тебе мою фурию, хоть выпусти в меня четыре обоймы.
Третья пуля со свистом пронеслась в воздухе и угодила в грудь. Я зашатался, но кое-как удержался на месте. Стало трудней дышать, звуки с хриплым свистом вылетали из глотки. Вдобавок я угрожающе зарычал, в слабой надежде отпугнуть парня. Но он и не думал уйти.
***
Я внимательно разглядывал Охотника, который продолжал торчать на месте. Он заметно ослаб и начал хрипло рычать, сплевывая густой кровью. Почему он не уходит? Раздраженно вдохнув, я в четвертый раз взвел курок и прицелился. Это становится похоже на игру в тире. Игрок и беззащитная мишень. Выстрел. Наконец четвертая пуля вывела из строя урода, и он, коротко рыкнув, упал навзничь. Но после его падения я заметил нечто, что теперь надолго останется в моей памяти. За спиной Охотника стояла знакомая фигура Ведьмы. Та уже вбирала в легкие воздух, собираясь закатить очередную серию воплей. Думаю, я хочу остаться как минимум живым. Подняв руки в примирительном жесте, словно это могло как-то успокоить тварь, я попятился назад, скрываясь в выходе. Выйдя на свежий воздух, я удивленно хмыкнул. Странно, с какой радости один урод защищает другого? Подумывая об этом, я быстрой походкой направился к недалеко находящемуся убежищу. Кому рассказать об этих мертвецах - не поверят.
***
Я почти не заметил, как оказался лежащим на земле. Мир словно затягивала красная мутная пленка, мешая разглядеть такое родное личико любимой Ведьмы. Она стояла рядом на своих худеньких коленках и водила ручками по моим ранам. В бессилии она трясла мои плечи, била кулачками по ним и время от времени склонялась над моим лицом. Я видел ее напуганные глаза, чувствовал, как своими когтями она пытается выковырять маленькие свинцовые шарики из ран. С трудом вдохнув, я нашарил руку своей фурии и сжал ее запястье. Нет, малышка, я достиг своего конца. Я рад, что мои последние минуты скрашиваешь именно ты. Я улыбнулся и весь мир потонул во мраке.
Послесловие.
Ведьма продолжала встревоженно стонать с нотками истерики в голосе, продолжая трясти за плечи уже мертвого во второй раз Охотника. Его губы расплываются в улыбке, обнажая клыки. Он улыбается. Все должно быть хорошо. Особая попыталась улыбнуться в ответ, но быстро отбросила эту идею. Сейчас важнее, чтобы любимый перестал так страшно хрипеть и поднялся. Да, он затих, но не думал вставать. Вставай! Вставай! Вставай! Вставай!
Она поняла. Он больше не встанет. По инерции стукнув ладонями по плечам Охотника, Ведьма протяжно завыла. В вое было гораздо больше горести и тоски, чем раньше. Она выла до тех пор, пока на кончился воздух в груди, а потом Особая без сил опустилась ничком на грудь Охотника. Когти некоторе время скребли по полу, но потом застыли.
Больше никто не услышит ее плач в округе.
