Not Puppy Love

Когда Курт выглядывает из-за кулис, видит этого статного и, давайте честно, очень сексуального мужчину за столиком в первом ряду, он надеется, что не будет краснеть как помидор все выступление. Не то, чтобы кабаре-бар это то, о чем он мечтал с детства, но пока ему доступна только эта работа. Курту Хаммелу 24 года, и он невероятно хорош собой. Тонкий, как липка, и такой же гибкий, с огромными глазами цвета бомбейского сапфира, темно-русыми волосами, убранными наверх, и совершенно прекрасными губами, яркими и блестящими как вишни. При всем этом мальчик умудряется не выглядеть женоподобно, наоборот — светло-голубая рубашка без рукавов дает возможность хорошенько разглядеть перекатывающиеся при каждом движении рукой мускулы, такие аккуратные и ровные, делающие парня самым желанным объектом для Блейна. Блейну Андерсону 32, и он работает на МИ6. Два года назад ему дали лицензию на убийство. Теперь его кодовый номер — два-ноля-три, и он самый молодой агент в истории английской разведки, привилегированный двумя нулями. Его костюм, пошитый на заказ у лучшего портного в Лондоне, сидит идеально на натреннированном теле, на шее завязана черная атласная бабочка, а на манжетах блестят серебряные запонки. Его черные как смоль волосы слегка уложены гелем, а шоколадно-золотистые глаза расплавляют собеседниц и собеседников своей теплотой. Не подумайте, что Блейн вздумал отвлекаться от задания, нет-нет, он слишком ответственный. Скорее, он взял выходной. И да, его квартермейстеру и секретарше вовсе не за чем об этом знать. Андерсон, в общем-то, толком не помнит, как зовут мужчину, чьи виски подернуты сединой, который сидит рядом с ним за столиком, и кто он вообще такой; тем более он не помнит имен их спутниц — короткостриженной блондинки с ангельским лицом, которая совсем не по-ангельски, ласкает его ногу своей под столом, и длинноволосой шатенки с еврейским носиком, которая постоянно болтает о Бродвее. Как раз ее писк и вырывает Блейна из размышлений: — Куинн, дорогая, вот он! - радостно верещит Рейчел (хотя, возможно, она Ракель). Андерсон без особого интереса смотрит в сторону сцены, куда, собственно, и указывает девушка. Он тут же отставляет стакан с виски, погружаясь с головой в совсем молоденького парня на сцене. Он проходится по залу глазами и коротко улыбается, ожидая, пока все обратят на него внимание. И все обращают. Через пару секунд в зале становится почти идеально тихо, лишь Куинн и Рейчел тихо перешептываются. Блейн как-то на автомате ловит кусочек диалога: —... ох, я так давно его не видела; помнишь, его не приняли в NYADA? — Еще бы, леди Хаммел тогда неделю ходил мрачнее тучи, — небольшая пауза во время которой чудесный мальчик, гордо задрав подбородок, доходит до пианист и что-то шепчет ему на ухо. — Он все такая же дива. Но выглядит замечательно. «"Замечательно" — это слишком просто для такого совершенства», — мысленно улыбается Андерсон. Совершенство подходит к микрофону, хлопает ресницами и говорит самым высоким и самым сладким голосом, который когда-либо слышал Блейн: — Добрый вечер, дамы и господа, и добро пожаловать в "Бурлеск". Меня зовут Курт, и сегодня я буду петь для вас. Курт делает глубокий вздох, прикрывая глаза, кивает Джеремайе, их пианисту, и начинает петь. You make me wanna be / Ты заставляешь меня хотеть быть Like one of those girls / Одной из тех девочек From the 1950s / Из 1950-ых, Wearing those big pearls / Которые носят ожерелья из крупного жемчуга. I’ll cook you breakfast / Я буду готовить тебе завтрак, Coffee on your desk yes / Кофе уже на твоем столике, да. I'ma bring you toast, / Я принесу тебе тост, But baby I’m still the bestest / Но, малыш, я все еще лучший. Курт улыбается, когда слышит несколько неровных женских голосов, тихо подпевающих ему. Он покачивает бедрами и проходится взглядом по публике, когда замечает за столиком с очаровательным красавчиком в бабочке, которого заметил еще до выступления, своих бывших одноклассниц — Куинн и Рейчел. Он чуть кивает в знак приветствия, и они улыбаются ему в ответ. You make me wanna be / Ты заставляешь меня хотеть быть Like one of those girls on the colored TV / Одной из тех девочек на цветном ТВ. It was a new world / Это был новый мир: The The Dick Van Dyke Show / Шоу Дика Ван Дайка, We’re Cherand Bono / Мы — Шэр и Боно. The way I sing / Когда я пою, Makes you say oh no / Ты говоришь: "О, нет" Cause you’re the class president / Потому что ты президент класса Without Jackie O / Даже без Джеки О, And I’m singing happy birthday / И я пою тебе "с днем рождения" Like Marilyn Monroe / Прямо как Мэрилин Монро. Блейн чуть приподнимает уголки губ, глядя на (уже) его мальчика. Он превосходен. Он восхитительно поет эту совершенно женскую песню. Но она будто создана для него. Что ж, если мальчик ассоциирует себя с малышкой Мэрилин, то Андерсон будет для него Джоном Кеннеди. This is not a school girl crush / Это не школьная девчачья влюбленность, This is not a ṗuppy love, / Это не любовь щеночка, It’s the real thing / Это серьезно. When you told me you loved me / Когда ты говоришь мне, что любишь, Ṗromise I’ll never see Arthur or Bobby, baby/ Я обещаю, что больше не буду встречаться ни с Артуром, ни с Бобби, малыш. This is not a school girl thing / Это не школьная девчачья влюбленность, What about the diamond ring Что насчет бриллантового кольца? Everyone knows I’m like Jessica Rabbit / Все знают, я похож на Джессику Рэббит I'm your leading lady, I've got to have it, baby / Я - твоя главная героиня, так что я получу кольцо, малыш Курт заканчивает песню, смотря прямо в глаза мужчины в дорогом костюме за столом со своими одноклассницами — он обращается к нему в надежде, что будет услышан: And if I call you on the telephone / И, если я позвоню тебе по телефону On night overdose / Ночью, значит, у меня передоз Cause I’m strong and I’m lonely like Marilyn Monroe / Потому что я сильный и одинокий как Мэрилин Монро Зал взрывается аплодисментами, как обычно, собственно, Курт делаете небольшой книксен, держась за подол невидимого платья, он улыбается и на его очаровательных щеках появляются ямочки. Хаммел поднимает руку вверх, прося тишины, и говорит в микрофон соблазняющим шепотом: — Думаю, сегодня мы не будем идти по обычному сценарию, ты не против, Джер? — кокетливо уточняет он, повернув голову к пианисту. Парень в ответ проигрывает несколько первых тактов собачьего вальса. — Что ж, на его языке это значит «да». Я знаю, вы хотите чего-нибудь особенного. Вы можете сделать несколько заказов на песни, я полагаю. Не обещаю выполнить все, но буду крайне стараться. Просто запишите песню на салфетке и передайте официанту, — Курт снова улыбается притворно сладко и на некоторое время исчезает со сцены, уходя за кулисы выпить воды и поправить макияж. — Блейни, а что ты пишешь, м? — тянет Куинн. Раньше ему нравился ее голосок. Теперь он недостаточно высокий. — Я смогу поставить тебе любой номер сегодня ночью, дорогой. Андерсон лишь улыбается, дабы не обидеть девушку, и продолжает выводить небольшое послание для Курта на белоснежной салфетке. Он подзывает официанта и отдает бумажку ему. Девушки упархивают в дамскую комнату попудрить носик, а его новый знакомый заговорщически улыбается. — Понравился мальчик, да? Блейн чуть удивленно улыбается. Ох уж эти старые евреи. — Да, очень. Знаете его? — Он не продается, Блейни. Даже не пробуй. Хозяин этого балагана, Уилл Шустер, сторожит его как зеницу ока. Как будто от того, что его сладкие губки растянутся вокруг чьего-нибудь члена, он петь станет хуже, — мужчина сам смеется своей шутке, Блейн лишь натянуто улыбается. — Я не собирался его покупать, господин Пакермен. Он сам прыгнет ко мне в машину сегодня ночью, уверяю вас. — Разве что ты поманишь его розовым единорогом, — усмехается собеседник. ➰➰➰ — Куртси, детка, заказы, — произносит Себастьян, заведующий зала, вываливая на колени курта салатную чашку, наполненную салфетками. — Ты всегда такой добрый, когда грустный, Себ. Что-то случилось? — разбирая салфетки, проговаривает Хаммел. — Там, в зале, парень. Наверняка заметил его — первый ряд, за столиком с Пакерманом. Мы спали с ним в прошлом году, а он меня даже не помнит. И я знаю, как выглядит вранье, так что он действительно меня не вспомнил, — бурчит Смайт. Курт чуть вздрагивает. Спать с Себастьяном — такое точно не должен практиковать его принц из сказки. Парень прикусывает губу и продолжает спокойным тоном: — Да ладно тебе, Себастьян. Когда это тебе интересовали серьезные отношения? — Ты просто не был с ним в постели. Куртси, он — бог секса, говорю тебе, — чуть мечтательно улыбается парень. — Я расскажу об этом Хантеру. То-то он порадуется, — смеется Курт. Смайт показывает ему язык и исчезает, громко хлопнув дверью гримерной. Теперь Хаммел полностью сосредоточен на салфетках на своих коленях. Наконец, Курт, похоже, находит нужную. Дорогая Мэрилин, мне понравился твой голос. Спой что-нибудь для меня. Всегда твой, ДФК*. Курт улыбается, кладет салфетку в сумку и убирает несуществующие пылинки с обуви. Он уже выбрал песню. ➰➰➰ От разговора с Ноа Блейн отвлекается лишь тогда, когда голоса вокруг начинают утихать. Он смотрит на сцену, и его мальчик уже там. — Первая песня вам, господин президент, — коротко мурлычет Курт в микрофон. His smile like a million roses bathed in rock'n'roll / Его улыбка подобна миллиону роз, утопающих в рок-н-ролле. Ours was the greatest love story ever told / Наша история любви была наилучшей из когда-либо рассказанных. Throat like an angel with a voice that was made of gold / Шея, как у ангела, и голос как из золота - That's my baby / Это мой малыш. He was the king of the town with a crown that would never fall / Он был королем города и носил корону, которая никогда не спадала, A heart that would beat like a bass for his baby doll / Его сердце билось словно бас для его куколки. One in a million, inimitable song / Один на миллион, неподражаемы песня — That's my baby / Это мой малыш. Young or old, summer or cold / Молод или стар, летом или в холод, Young or old, summer or cold / Молод или стар, летом или в холод. You've got a way like JFK / У тебя манеры, как у ДФК, When you do it the way that you move it / Когда ты делаешь это вот так, ты заводишь всё вокруг, Spins me around like a record, baby / Заставляешь меня крутиться, как пластинку, малыш. And you've got a soul like no one I know / И у тебя такая душа, какой нету ни у одного моего знакомого, You're so new at it / Ты совершенно другой, The way that you see through that shit / Смотришь сквозь эту грязь, тем самым Breaks my heart and it drives me crazy / Разбивая моё сердце и сводя меня с ума. Блейн широко улыбается с первых строчек. Его замечательный мальчик все понял. Курт чуть смелеет к середине песни, спускается со сцены, прохаживаясь между столиками, то сладко улыбаясь мужчинам, то целуя руки особо приветливым барышням, чуть двигая плечами и бедрами, манерно вышагивая и отдаваясь во власть песни. You've got it and I want it / В тебе это есть, и я этого хочу, Late summer nights in July, flaunt it / Длинные летние июльские ночи, покрасуйся этим. You know that you can always come home to the one who gave you your name / Ты ведь знаешь, что ты всегда можешь прийти домой к той, которая дала тебе имя, 'Cause I see a light in your eyes / Потому что я вижу свет в твоих глазах, It's so bright and the skies, they open wide for you / Он такой яркий, и небо, оно разверзается для тебя, So come to me, my baby / Так что, иди ко мне, малыш. You've got a way like JFK / У тебя манеры, как у ДФК, When you do it the way that you move it / Когда ты делаешь это вот так, ты заводишь всё вокруг, Spins me around like a record, baby / Заставляешь меня крутиться, как пластинку, малыш. And you've got a soul like no one I know / И у тебя такая душа, какой нету ни у одного моего знакомого, You're so new at it / Ты совершенно другой, The way that you see through that shit / Смотришь сквозь эту грязь, тем самым Breaks my heart and it drives me crazy / Разбивая моё сердце и сводя меня с ума. Наконец, он останавливается у нужного столика, сначала нашептывая слова песни Куинн и Рейчел на ухо, будто делясь секретом, а затем усаживается на стол, закидывая одну ногу на другую, выгибается в спине и пристально смотрит на Блейна. Песня заканчивается и вместо аплодисментов, Андерсон берет тонкую ладонь в свою и аккуратно целует указательный пальчик. — Андерсон. Блейн Андерсон. — Курт Хаммел, — улыбается мальчик. — Только два вопроса, Курт. Тебе есть 18 и, если да, то до скольки ты здесь пробудешь? ➰➰➰ Когда Курт выходит через черный ход с несколькими букетами цветов в небольшой, плохо освещенный внутренний дворик, рядом тут же оказывается Блейн. На нем дорогое пальто из овечьей шерсти цвета вороного крыла и безупречно повязанный темно-зеленый шарф. — Давай помогу. Мужчина забирает из рук Курта цветы и небольшую сумку, открывает перед ним дверцу Aston Martin DB5, небрежно скидывает цветы на заднее сидение (как будто он не сможет завалить своего мальчика цветами с ног до головы, хах), а сам садится за руль. Часть пути проходит в молчании. — Я, наверное, должен уточнить, мистер Андерсон, что обычно не соглашаюсь на подобные предложения, — краснея, проговаривает Курт. — Блейн. Просто Блейн. И ты не должен, Курт. Ты слишком романтичный для связей на одну ночь, я думаю. — Но... — Курт умолкает. — Ты говорил, дорогой. Продолжай. — Себастьян, мой друг, он сказал, что был с вами... с тобой. Ты ему не перезвонил, — зачем-то уточнил Хаммел. — Ты ведь не Себастьян. Ты лучше. — Почему? — Ты лучше. Лучше всех, естественно. Просто прими это как факт. Блейн загадочно улыбается, свет от фонарных столбов переливается на его лице, и Курт думает, что принцы бывают разные.