Not Puppy Love

Песня заканчивается, но Курт остается на сцене, вцепившись в микрофон и не двигаясь. - Детка? – тихо, но настойчиво зовет Андерсон. Курт только моргает в ответ. Мужчина поднимается со своего места, идет прямо к сцене, не обращая внимания на осколки и погром в общем. Он обхватывает Хаммела руками со спины, укутывая теплом своего тела и заботой. - Детка, - повторяет Блейн, наклоняясь к ушку своего мальчика. - Забери меня отсюда, - все так же шепотом просит Курт. Андерсону не нужно повторять дважды – он помогает юноше надеть пальто [Курт не замечает, откуда оно появилось – казалось, Блейн не отходил от него ни на секунду], и выводит его из здания, держа одну руку на талии, а пальцы другой переплетая с тонкими пальцами Хаммела. На улице все еще копашатся люди – почти все гости уже разъехались, но персонал и наиболее заинтересованные в судьбе заведения еще здесь. Первым парочку замечает Хантер: - Курт! Хаммел оборачивается, но тут же опускает подбородок на плечо Блейна. - Не хочу никого видеть, - шепчет парень. - Даже меня, детка? – ухмыляется Андерсон, чуть разворачиваясь, чтобы прикрыть собой Хаммела. Хантер подходит к ним через секунду, держа за руку Себастьяна, который впервые на памяти Хаммела выглядит растрепанным и напуганным. Позади из машины мистера Шу маячит Мерседес, показывая на свое платье. Курт замечает, что оно сильно порвано. Он понимающе кивает подруге, мысленно выискивая места, где можно будет раздобыть шелк на вставку. - Курт. Все в порядке? – спрашивает Кларингтон, кидая оценивающий взгляд на Блейна. Смайт опирается на парня, пока вытаскивает из кармана пачку сигарет. - Да, просто устал. Я поеду домой, да? – Курт старается быть вежливым, но в нем от чего-то скопилось слишком много злости, он очень раздражен и просто хочет в кровать. - А вы?... – начинает было Себастьян, закуривая. - А я предоставлю ему машину и дом, - улыбается Блейн, разворачивая Хаммела к машине. High up in the Hollywood Hills taking violet pills / Высоко на голливудских холмах принимаю фиолетовые пилюли, Writing all of my songs about my cheap thrills / Пишу все свои песни о своём дешёвом трепете. You're a hard man to love and I'm / Ты — мужчина, которого сложно любить, и я — A hard man to keep track of / Парень, за которым сложно следить. You like to rage, don't do that / Тебе нравится злиться, — не делай этого. You want your way, you make me so mad / Ты хочешь по-своему; ты делаешь меня таким рассерженным. Got your gun, I've got my dad / У тебя — твоя пушка, у меня есть мой отец. Они добираются до отеля полном молчании, а когда Блейн решает нарушить его, спросив о предпочтениях Хаммела на ужин, отвлекшись, наконец, от дороги, он замечает, что юноша спит, плотно сомкнув глаза и поджав губы. Андерсон опускает одну руку на колено парня, мягко поглаживая дорогую ткань, и Курт чуть расслабляется, складочка между бровями разглаживается, а лицо больше не выглядит таким напряженным. Is this happiness? / Это ли не счастье? Is this happiness? / Это ли не счастье? Подъехав ко входу в отель к полуночи, Андерсон аккуратно вытаскивает Курта с пассажирского сидения, натыкается взглядом на паренька-парковщика, лучезарно улыбающегося мужчине, всегда оставляющему щедрые чаевые. - Сэр?.. - Не сегодня, парень. У меня слегка заняты руки, - ухмыляется Блейн кивком указывая на посапывающего в его объятиях Курта. - Мне воспользоваться вторыми ключами, чтобы поставить машину, сэр? - не унывая, интересуется мальчишка. - Нет, я вернусь через полчаса и хочу, чтобы машина оставалась на этом месте. Посторожишь ее? - Конечно, сэр, - парен все еще улыбается, усаживаясь обратно на ступени перед входом в отель. High up in the Hollywood Hills crushing violet pills / Высоко на голливудских холмах крошу фиолетовые пилюли, You've been tryna write a novel 'bout your cheap thrills / Ты пытался написать роман о своём дешёвом трепете. You think you're Hunter S. Thompson / Ты думаешь, что ты — Хантер С. Томпсон, I think you're fucking crazy as the day's long / Я думаю, ты чертовски и бесконечно безумен. Man-to-man, heart-to-heart: / Откровенно, сердечно: "I love you but you drive me so far / — Я люблю тебя, но ты отбиваешь меня так далеко. Wish you well on that star" / Желаю тебе добра: стань этой звездой! В номере убрано, свежо и пахнет гаммамелисом. Андерсон укладывает своего драгоценного мальчика на белоснежные простыни, накрывает пледом и идет в душ, скидывая с себя одежду. Через двадцать минут Курт чуть ворочается во сне, услышав хлопок входной двери. Is this happiness? / Это ли не счастье? Is this happiness? / Это ли не счастье? Когда Блейн возвращается в номер, на часах 5:47 утра, а на нем окровавленная рубашка, так что он до безумия рад, что Курт спит и спит крепко. Матерясь и проклиная МИ6 и Англию в целом, Андерсон проходит в ванную, стаскивает испорченную рубашку, смывает кровь с торса и рук и заходит в душ. Он никогда не был любителем бьющих по голове прохладных струй воды, скорее он специалист по горячим до ужаса ванным с пеной и всем таким прочим, в которых можно зависнуть на пару часов, ни о чем особо не думаю, просто наслаждаясь моментом. Пока мужчина смывает с волос остатки геля, он думает о совершенно невероятном пареньке, что лежит на его кровати, чуть посапывая. Блейн вспоминает его тонкие длинные пальцы и звонкий высокий голос с какой-то непонятной нежностью, которую точно бы не одобрил его коллега Джеймс. Он сам не одобряет это в себе, наверное, он стареет. Андерсон выходит из душа, обматывая мягкое белое полотенце вокруг бедер, встряхивая головой, от чего брызги воды разлетаются на все зеркала в ванной. Он устало плетется к кровати и приобнимает свое ночного гостя. Курт сам подползает ближе и устраивается на его груди, утыкаясь носом в шею. Хаммел начинает ворочаться и что-то бормотать, силясь открыть глаза, но Блейн целует его в висок и тихо напевает: Witch-hazel, witch-hazel / Гамамелис, гамамелис. Betrayal, betrayal / Предательство, предательство. One gun on the table / Одна пушка на столе. Headshot if you're able / Выстрел в голову, если можешь. По прошествии четырех часов, Блейн просыпается от нежных поцелуев, которые оставляет Курт на его лбу и скулах. − Меня еще никогда не будили поцелуями, − улыбается Андерсон, приоткрывая глаза и встречаясь взглядом с нежно-голубой лазурью в глазах Хаммела. − Только минетом? – насмешливо уточняет парень, удобнее устраиваясь на бедрах брюнета. − Обычно будить некому. − Ох, ты наверняка еще и не любишь обнимашки после секса, да? - притворно дуется юноша. − С тобой – все, что угодно, сладкий. Курт чуть улыбается, водя пальчиками по груди и прессу Блейна. Его взгляд становится менее сосредоточенным, но он по инерции продолжает ласкать Андерсона, даже задумавшись. − Что-то не так, котенок? − Нет, нет. Просто задумался, когда я в последний раз просыпался с кем-нибудь. − И когда же? – с улыбкой спрашивает Блейн, переплетая пальцы их рук. − Сегодня, − просто отвечает Курт. Блейн приподнимается и коротко целует парня в губы. − Во сколько ты должен быть в клубе? − Ну, я думаю из-за вчерашнего инцидента что-то могло измениться, но пока план такой же, как в любую другую среду. Репетиция с «Соловьями» в шесть, и потом мне нужно в «Новые Направления» к девяти. Там я пробуду до полуночи, если все пойдет по плану, точнее, если мистер Шу меня не задержит, - отвечает Курт без энтузиазма. − Что за «Соловьи»? – Блейну и правда интересно, чем занимается Курт: что он любит, как проходят его выходные, есть ли у него брат или сестра и какой его любимый цвет. Андерсон хочет говорить с ним о Карибском кризисе (он почему-то абсолютно уверен, что у Хаммела и на этот счет есть свое мнение), о поэзии (ох, он наверняка обожает Сильвию Платт и Джона Китса), о еде, о музыке, о его мечтах, обо всем. Он хочет спросить, верит ли его мальчик в вечную жизнь после смерти, в настоящую любовь и в зеленый огонек надежды Джея Гэтсби. Потому что Блейн тает и влюбляется в юношу все больше с каждой секундой. И это пугает. − Ох, это всего лишь акапелла-хор, с которым я пел до того, как попал в «Новые направления». Мы неплохо сдружились с парнями, поэтому выступаем вместе периодически, и… − юноша делает паузу. – Чего ты так на меня смотришь, Блейн Андерсон? − Просто любуюсь, − спокойной отвечает мужчина. – Хочешь узнать план на день? − Хм, мне казалось, что сейчас мы займемся чем-нибудь интересным, потом поедим, а затем еще раз займемся чем-нибудь интересным и так часов до пяти, − мямлит Хаммел, пытаясь скрыть пунцовые щеки. Блейн звонко, но очевидно по-мужски смеется, перелив его бархатистого голоса будит в Курте нечто теплое и светлое, то, чего он не испытывал уже давно, то, что он запретил себе чувствовать после смерти отца. Счастье. - Куда делся тот парень, что извивался на сцене у микрофона похлеще девушек из кабаре? - Ну, я на самом деле не такой уж и развратный. Извини, что разочаровал, - юноша горбится, что не ускользает от взгляда Андерсона. - Хей, детка. Мне не нужен парень, раздевающийся у шеста за деньги. Курт кивает, и какое-то время они просто молчат, наслаждаясь тишиной, прерываемой лишь мерным дыханием. - Хочешь прогуляться? Можем сходить в ресторан или в кино, или в любое другое место на планете, лишь бы ты был рядом, - выдыхает Блейн настолько тихо, что Курт еле улавливает смысл сказанного. Он поспешно слезает с мужчины и соскакивает с кровати, быстро прошествуя к ванной, не забывая вилять бедрами, на ходу выдав что-то типа: «Это ли не счастье?» Is this happiness? / Это ли не счастье? Is this happiness? / Это ли не счастье?