Сожженные души большого города: Наследники

POV Вячеслава - Вячеслав Олегович, вам еще что-нибудь нужно? - Нет, спасибо, - отказался я от услужливой горничной и подошел к окну. Весь сад был покрыт снегом. Деревья, лужайки, скульптуры, тропинки – все словно накрыли белым покрывалом. Слишком бело и чисто, слишком чисто. Не видно всю грязь и фальшь этого дома, этой золотой клетки, в которую меня снова вернули. - Так и будешь вести себя, как обиженный маленький ребенок? – услышал я за спиной голос отца, но не обернулся. – Уйти посередине вечера, когда вокруг столько влиятельных людей. Считаешь, твое бунтарство сможет изменить мое решение? - У меня разболелась голова, - ответил я, не отрывая взгляда от заснеженного сада. - Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – взорвался отец, развернув меня к себе лицом. – Не надейся, что своими выходками ты сможешь чего-то добиться! - Ты уже ясно дал понять, что я – ничтожество, - с улыбкой ответил я, чем еще больше взбесил отца. – Только больше твоих приказов я выполнять не буду, уясни это для себя. Не надо меня сравнивать со своим старшим сыном, ведь это я, а не он, прожил с тобой всю жизнь. Ты можешь гордиться собой, отец. Ты воспитал достойного наследника, которому интриги и предательства даются так же легко, как и тебе. - Ты обманул свою бабку, - напомнил отец, надеясь заставить меня пожалеть. Но это глупо. Я нисколько не жалею, что обставил эту старую каргу и вынудил ее включить меня в семейный реестр и официально заявить меня единственным наследником корпорации. Я помню, как две недели назад разыгрывал перед ней кающегося внука, который горячо любит свою бабушку, которому не к кому больше пойти и который так расстроен всей этой историей с Антоном, что готов перерезать себе вены. Странно, что бабка купилась. Я думал, она более крепкий орешек. - Ты обманул своего члена семьи, - продолжил давить отец. - А вы обманули меня! – выкрикнул я и тут же заставил себя успокоиться. – Не надо пытаться мной манипулировать, отец. Теперь ты не сможешь заставить меня делать то, что хочешь. Как ты там говорил? Чтобы сражаться с сильным противником, нельзя быть слабым? Так вот. Я больше не слаб, отец. Ты хотел войны, и ты ее получишь. Я заберу у тебя компанию и оставлю тебя ни с чем. Просто подожди немного. - Хватит силенок-то? - со сдерживаемой злостью заглянул отец мне в глаза. Я выдержал этот взгляд, не моргнув, потому что был уверен в ответе. - Хватит, - процедил я ему ответ. Отец холодно улыбнулся. - Ты только помни, что любого человека можно сломать, - с угрозой произнес он. Меня уже вряд ли могло что-то напугать. - Ты тоже помни, отец, - шагнул я к нему ближе. – Что можешь ломать меня, сколько угодно. Но я зашью раны и буду сражаться дальше. Потому что ты сам не оставляешь мне выбора. Я больше не мог с ним разговаривать. И видеть его тоже не хотел. Захватив пиджак, я вышел из спальни. Мне хотелось просто сбежать. Без разницы куда, лишь бы подальше от него. Я не собирался больше сдаваться. Теперь, когда я так много сделал, чтобы вернуть компанию, я не мог просто сдаться. Сложно было только первые два дня, когда после возвращения домой, я видел, как Антон караулил меня возле ворот. Я с трудом сдерживал себя, чтобы не выйти. А потом, когда охрана прогнала его, стало проще. Я позвонил Игорю и предложил встретиться с ним в кафе. Тот был удивлен звонком, но согласился. После больницы я ни с кем из своих друзей не разговаривал, но собирался вернуть прежние традиции. До «Магнолии» я доехал за полчаса. Лопахин уже ждал меня внутри за столиком у окна. Хорошее, тихое кафе мне нравилось своей спокойной обстановкой, без лишних деталей, все выдержано в простых, спокойных тонах, что настраивает на положительную деловую беседу. А это как раз то, что сейчас нужно. - Давно не виделись, - протянул мне руку Игорь. Я ответил на рукопожатие и сел напротив. Официантка подошла через несколько секунд. Я сделал простенький заказ и, дождавшись ухода неприметной девушки, посмотрел на друга. - Как у тебя дела? – первым спросил Игорь. - Отлично, - солгал я, не моргнув глазом. - Я и вижу. Выглядишь, как сбежавший узник, - друг не стал мне льстить. – У тебя появилось ко мне дело? - А просто так встретиться со своим другом я не могу? - Уже не можешь. Ты сам от себя не знаешь, куда деться. Если сожалеешь, просто позвони ему. Я думаю, он все поймет и простит, - произнес Игорь. - Я не сожалею. Получилось грубо, но мне хотелось, чтобы все это стало правдой, чтобы я сам, наконец, поверил в то, что не сожалею. Я все сделал правильно. - Он звонит мне постоянно. Я сказал, что с тобой все в порядке, - беря в руки чашку принесенного кофе, сообщил Лопахин. Я вцепился в свой молочный коктейль, как в спасительную соломинку. - Это было жестоко. Поступать так с ним, - продолжил Игорь давить. – Ты бы видел его, Слав. Он же с ума сходил, переживая за тебя. Звонил всем нам, денег тебе на операцию просил. Представь, каково ему было так унижаться? - Прекрати, - попросил я. Мне самому тошно, но я не могу изменить своего решения. – Напомнить, с чего все началось? Вот я хорошо помню тот день, когда отец застукал нас дома, когда выгнал Антона. Прекрасно помню, как мне открыли глаза на очевидные факты. Меня в очередной раз использовали ради денег. Я хорошо помню тот момент, когда стоял перед отцом, как шлюха, которой воспользовались, как приманкой. Ловко Антон всех одурачил. Ушел в тот день с двадцатью процентами акций компании, намериваясь уничтожить все в ближайшее время. - Я не верю, что он использовал тебя, чтобы акции добыть, - качнул Игорь головой. – Антон не такой человек, насколько я успел его узнать. - Мы все попали под его обаяние. Он не более чем аферист, - отчеканил я заученные для себя фразы. – Но все это в прошлом. - Для него это не в прошлом. Хотя бы просто встреться с ним и все расскажи, - настойчиво предложил Игорь. – Зачем ты его мучаешь так? Он же отдал все за тебя, разве это не признак того, что он действительно любит? Я не сожалел. Еще миллионы раз повторю и поверю. Я не сожалею, что обманул Антона. Но те три дня, что мы провели вместе, я никому не отдам их, запечатаю и сохраню в своей памяти. Никто не будет знать, что это были самые счастливые дни в моей жизни. Пока не позвонил отец и не напомнил, что в той квартире, рядом с Антоном, я вовсе не для своего счастья. Он напомнил мне, что я вернулся к Антону только для того, чтобы вернуть акции. И до чего же было больно потом, когда я разыгрывал спектакль с затрудненным дыханием, когда в квартиру пришли подставные врачи. Мне было больно видеть страх и панику Антона, то, как он пытался быть сильным. Мне было противно от себя и своего чертового плана, который для меня оказался жесток так же, как и для Антона. Но я повторял себе, снова и снова, что Антон заслужил все это, что это он первым решил уничтожить мою семью. - Ты стал его адвокатом? – запихнув волнение, улыбнулся я. Игра в спокойствие и невозмутимость стала моей второй натурой. Только так мне удавалось выжить и не сойти с ума от противоречивых эмоций, где одна часть меня ненавидела Антона, а другая также сильно рвалась обратно к нему. - Я беспокоюсь за тебя, - вздохнул Лопахин. – Антон все еще думает, что это Олег не позволяет вам видеться. - Пускай и дальше так думает. Я тебя позвал не за тем, чтобы обсуждать его. Мне нужна информация вот на этих людей, - протянул я ему папку с именами. - Кто это? – просматривая список, спросил Игорь. - Члены команды отца. Попробуй через базу своего отца что-нибудь найти на них. Мне нужно знать, кого можно переманить на свою сторону, - пояснил я. - Ты серьезно решил начать войну против своего отца? – удивился Игорь. - Верно. Он не отделался от идеи отправить меня учиться в Америку, - безразлично ответил я. Впервые за долгое время мне казалось, что я могу сразиться с отцом и настоять на своем, потому что не боялся его. Уже нет. Ведь я сам был глупый и даже после Дэна все еще верил, что мне просто не повезло с парнем, что однажды все может измениться. Это слишком наивно. И я рад, что избавился от этого. Пускай теперь меня не покидает ощущение, что в моей груди образовалась черная дыра, я рад, что смог избавиться от своей привязанности к Антону. - Будет сложно проверить последних трех. Это большие шишки, - Игорь закрыл папку и отложил на край стола рядом с собой. - Постарайся. Мне это очень нужно. Мы поговорили о делах еще некоторое время. Через час мне позвонил Руслан, предложил сходить в клуб. Я согласился. Игорь, на удивление, тоже. Так мы и оказались в ночном клубе. Я не хотел там быть, но был уверен, что если снова начну вести себя, как раньше, то все вернется на свои места. Руслан собрал уже довольно большую компанию. Я не всех знал, но мне было достаточно. Тимура не было. Руслан объяснил, что Саведжинову отец запретил гулять по клубам. Я даже не знал, хорошо это или плохо. Возможно, хоть у кого-то из нас наладятся отношения с родителями. Вечеринка тянулась своим ходом, но мне не было весело. Руслан напивался, и видно было, что не просто так. - Почему ты не веселишься? – пьяно спросил Пакровский, кладя руку мне на плечо. – Переживаешь? - Из-за чего? – ровным тоном спросил я, смотря на сцену, где танцевали стриптизерши. - Не прикидывайся. Знаю я, что ты все еще думаешь о своем брате, - хихикнул Руслан. – Но ты правильно сделал, что лоханул его. Правильно, да, - сам себе под нос буркнул он. – Только отчего так паршиво, а? Если все так правильно, почему мы здесь? Почему нам всем так хреново?! - Ты перепил, - забирая у него стопку виски, ответил я. По спине пробежал мороз, хотя в зале было жарко. Я понимал Руслана слишком хорошо, но признавать его правоту не хотел. - Ты мог остаться со своим братом, а ты разыграл свою болезнь, притворился умирающим и вытянул у него все, - напомнил Руслан. – Это разве не жестоко? Он и мне звонил, прикинь. Звонил и просил денег дать на твою ВЫМЫШЛЕННУЮ операцию! – презрительно бросил Руслан мне в лицо. – А ты жив и здоров, сука. Все мы суки… Выпьем за это? Я сидел и слушал его бессвязную речь. Жалел ли я о том, что сделал? Нет. Миллионы раз я еще готов повторить, что не жалею, только... ощущение пустоты никак не уходит. В голове засел Антон, и я вспоминал каждый день, каждый час, каждую минуту его голос, его улыбку, его руки, поцелуи, наши ночи. Всего три дня на вершине удовольствия и снова на самое дно, беспросветное, глубокое, из которого не выбраться, как ни старайся. - Когда-нибудь он поймет, что все к лучшему, - произнес я в свое оправдание, понимая, что никому не нужны мои оправдания. - Думаешь? – хмыкнул Руслан. – К лучшему, что ты его выкинул, как презерватив использованный? - А лучше было бы, чтобы он выкинул меня? – резко спросил я под басы тяжелой музыки. – Я не мог допустить, чтобы он уничтожил мою семью. - Лучше было бы, чтобы мы никогда не появлялись в их жизни, - с тоской и сожалением произнес Руслан. - Ты встретился с Никитой? – спросил я. Руслан кивнул. - Он не может ходить, - убито произнес друг, – и уже никогда не сможет. А все из-за меня. Если бы я отступил... Черт, он сказал, что ненавидит меня… Пакровский прав. Лучше нам никогда не появляться в жизни тех, кого мы любим. Потому что все, что мы можем им дать – это боль. Как просто рассуждать сейчас, когда мосты догорают за спиной. Я все сделал правильно. Повторять это день ото дня и тогда, возможно, когда-то станет лучше, когда-нибудь перестанут мучить «а если бы…» - а если бы я позволил Антону уничтожить компанию отца, если бы остался с ним, если бы ушел из дома… Но это глупости, всего лишь напрасные иллюзии того, что все могло быть хорошо. И скоро сердце тоже смирится с принятым решением головы. Скоро. - Надо идти, иначе он вырубится прямо здесь, - здраво заметил Лопахин. Я кивнул, посмотрев в сторону заваливающегося на бок Руслана. – Я выведу его, а ты пока расплатись. Я и сам был рад уйти из этого шумного места. Пока Игорь помогал Руслану подняться, я подозвал официанта. Друзья стали выбираться к выходу, я дождался счета, оплатил все и вышел следом. Но до машины так и не дошел, так как увидел того, кого бы предпочел больше не встречать. - Просто скажите, где он? – стоя в трех шагах от Руслана и Игоря, спросил Антон. Я отошел в сторону, подальше от света. От знакомого голоса все внутри сворачивалось в комок от тоски. - А зачем? – грубо оттолкнув Лопахина, Пакровский повернулся к Антону. – Неужели до сих пор ничего не понял? Такой тупой и наивный? - Блять, просто скажи мне – с ним все в порядке? – стараясь все еще говорить терпеливо, Антон держал себя в руках. Но в его голосе было и волнение, и усталость, и тревога. Словно он уже дошел до точки. В висках заколотило. - Все ли в порядке? – захохотал Руслан. - Все нормально с ним. Ты можешь идти, - с сочувствием вступил Лопахин. - Мне надо с ним поговорить, - продолжил настойчиво стоять на месте Антон. - Вали, пока можешь. Пока еще не прогнил в этом мире, - бросил Руслан, шагнул ближе к Антону. – Славка твой уже сгнил изнутри. Его душу вытравили до молекул, оставили только оболочку, которая будет делать то, что от нее требуют. Надо достать украденные акции – пожалуйста, надо лечь в постель с собственным братом – нет проблем, надо быть шлюхой – будет, надо быть примерным мальчиком – тоже, пожалуйста! Получите, распишитесь! – сорвался Руслан на крик. - Хватит, - попытался остановить его Лопахин. Антон молчал и слушал. А мне хотелось никогда не выходить из своего укрытия. - А что я сказал не так? – зло бросил Руслан, снова оттолкнув Игоря. – Думаешь, ты другой? Не смеши меня, Лопахин. Твоя идеальность - это всего лишь страх. Ты так боишься своего папашу, что и дышать лишний раз боишься! Боишься шагнуть в сторону, оступиться, играешь вечно в правильного мальчика. Это нормально разве, а? Да ты жить боишься, трясешься над каждым шагом. - Заткнись, - холодно и зло процедил Игорь. - А почему? Давай откроем глаза нашему Антончику, какие мы все-таки твари, - хмыкнул Руслан и снова повернулся к Антону. – Ты знал, что Игоря усыновили? А то, что его в детстве избивали так, что в реанимацию приходилось отправлять? - Может, расскажем тогда и о тебе? – взвинченно и нервно произнес Лопахин. – О том, что из-за твоей глупой и наивной влюбленности парень остался инвалидом. Решил пойти против своего отца? И что теперь? Сбежал, как трус. Спрятался, потому что не смог вынести его взгляда, когда врачи ставили диагноз. Вечеринки, тусовки… только думаешь, никто не видит, как ты выть готов от ужаса! Меня называешь трусом и слабаком… все верно. Только и ты не лучше! - Да!!!- проорал Руслан. – Не лучше, - рухнув на колени, совсем тихо произнес Пакровский. И я знаю, как им обоим больно. Потому что у самого в груди такая же дыра. Набравшись смелости, я вышел из своего укрытия. Спину прямо, подбородок выше, нечитаемое выражение лица и пустой взгляд – так правильно, так положено, ведь так должны выглядеть наследники. - Усади его в машину, - бросил я Игорю и кивнул на Руслана. Парни посмотрели на меня, но ничего не сказали. Лопахин помог подняться опьяневшему и уже ничего не соображающему Руслану. Когда они отошли к машине, я повернулся в сторону Антона. Он выглядел устало и замученно, но я старался даже не подать вида, насколько мне неприятно видеть его в таком состоянии. - Вижу, ты жив и здоров, - прикусив губу, кивнул сам себе Антон. Ошибочно было считать его глупым парнем. Антон далеко не глуп, все понял. - Да, - не зная, что сказать и как себя вести, я продолжал стоять на месте и смотреть прямо ему в лицо. Нельзя отводить взгляда. - Не было никакой болезни, да? – тоскливо улыбнулся Антон. - Не было. Врачи были подставными. Чтобы вынудить тебя отдать акции, нужно было влюбить тебя в себя. Трех дней оказалось достаточно. Ты перестал думать головой, - пояснил я ему. - Я – идиот, верно, - согласился Антон. - Не стоило принимать мои проблемы за слабости. Мой тебе совет на будущее – не прыгай выше головы. Помойной крысе орлом не стать, не забывай об этом, - произнес я ровным тоном. – Не думаю, что мы когда-либо еще увидимся. Прощай. Я не стал ждать ответных слов, развернулся и направился к машине, чувствуя взгляд Антона на себе. На этом наши пути расходятся. Соединившись на мгновение, вопреки всем законам физики, наши параллели снова входят в привычное русло. И это не драма наших жизней, а суровая реальность. Мы не просто из разных слоев общества, с разным мышлением, разными возможностями, разным окружением, мы из разных миров. У нас нет и не могло быть никаких точек соприкосновения. И только по какой-то жестокой случайности в нас наполовину течет одна и та же кровь. Когда Игорь отъехал от клуба, я не обернулся. Потому что если ты решил уходить, нельзя оглядываться назад, ведь за спиной полыхает твоя сожженная душа.