The Close One

«What’s done is never done. It remains within us, the story we tell ourselves so we know who we are». Niklaus Mikaelson «Что сделано, то перестает существовать. Оно остается внутри нас. Становится историей, которую мы рассказываем себе, Чтобы знать, кто мы на самом деле» Никлаус Майклсон

Апрель 2014       Кэролайн подняла руку, сжатую в кулак, но замерла в нерешительности. Ноги привели ее к этой комнате, хотя она пыталась себя отговорить, едва вопрос о его состоянии завис в воздухе.       Русалии продолжались. После незапланированного в программе боя, точнее, убийства Финна Майклсона, начались прочие бои между членами табора, а затем желающих испытать свои силы. Клаус исчез, растворяясь в толпе и бесчисленных комнатах Веселого Замка.       Бонни и Кэролайн ушли с этого представления, как только Форбс позволили сойти с почетного помоста. Распрощавшись с подругой, которая явно пребывала между мирам, блондинка попыталась спокойно вздохнуть, кутаясь в оставшийся у нее плащ и вдыхая знакомый запах.       Мысли невольно возвращались назад на несколько часов, к кровавой бане, развернувшейся на арене, к словам Кола, к Клаусу, который едва смог покинуть свою «сцену», после ухода Финна. Обреченный следил за гибридом, пока не потерял из виду, комментируя в своей манере:       - Волчонок пошел зализывать ранки.       Тогда блондинка услышала знакомое ей по коротким разговорам о Клаусе, о его замученной расколотой душе, его ненависти к слабости в виде сломленной Святой Волчицы, то же самое волнение в голосе Кола.       - Ты все еще переживаешь о нем, - коротко улыбнулся Кэролайн. – На фоне твоих постоянных угроз и действий это выглядит нелепо… и мило, Кол Валентин.       - Ауч, - воскликнул первородный, выпучивая глаза на собеседницу, отвлекаясь от очередного мордобоя на почти уничтоженной арене. – Наточила коготки?       Кол оглядел ее снова, внезапно опуская ладонь на макушку девушки.       - Все это было так просто в самом начале, Кэрри. Его ухаживания, некая робость, рисунки… Он обольщал тебя так, как многих других до тебя, в поисках той, что замкнет круг времени. Я видел лишь малую долю тех безумных поисков, но я точно знаю, Святая Волчица сводила его с ума просто своим существованием.       - Я помню… нет, я знаю, - исправилась быстро Кэролайн. – Я знаю, как думала, как видела этот мир Селина. Я сосуществовала с ней, словно была единым целым, когда она спасла меня своими заклинаниями… Она была… потрясающей. Чистой, верной, уверенной в себе, в своих чувствах, в своих поступках… в любви своего мужа к ней… Она понимала его и принимала его таким, каким он был… Неудивительно, что Сайлос был готов пожертвовать всем миром ради ее возвращения… Но…       Кол внимательно слушал ее, понимая, что их также подслушивает принцесса со своим возлюбленным Кесарем. Форбс запнулась на коротком слове, которое меняет все, но смогла договорить мгновением позже:       - То, что она подарила нам с Клаусом… то, что она сделала… Шанс, который невозможен для бессмертной вампирши и гибрида, но она и прокляла нас снова. Связала нас. Навсегда, - последние слова девушка прошептала, а Кол просвистел что-то напоминающее «Вау», и усмехнулся:       - Хитра Белая Волчица, она поистине связала вас в прошлом, опутала в настоящем и захватила будущее, - Обреченный цокнул языком. – Ей стоило бы быть белым пауком, наткала паутины, аж жутко… Действительно, достойная женушка бессмертного психа-вурдалака. Как думаешь, мне также придется отдуваться? Вдруг с магией передастся тяга к интриганкам мирового масштаба… или интриганам… Чем черт не шутит…       Кэролайн не смогла сдержать смеха на предположении о судьбоносной безумной любви Обреченного, но Кол лишь пожимал плечами, предполагая свое будущее и специально дразня свою собеседницу, невероятным образом разряжая кровавую обстановку.       - И все же ты полюбила его, - вдруг изменил свой голос Обреченный. Сухость в его словах щекотала воздух своим безразличием. Кэролайн резко прекратила смеяться, услышав. – Его план соблазнения удался с блеском. Он действительно опасный противник из-за этой способности… быть на шаг впереди.       - Забавно, - неожиданно проговорила Форбс. – Я сама не уверена, были ли мои чувства результатом его обольщения… или… - Она подняла голову к еще темному небу. – Я не могу даже сказать, когда я перешагнула черту и скатилась кубарем в тот океан чувств, который невольно захватил меня, погрузил в него настолько, что сломал к чертям собачьим, и вырвавшись из этих вод… Я больше… я не могу люб… - Оговорка выпала из ее рта случайно, и Кэролайн тут же исправилась. – Я больше не люблю его.       Кол поджал губы, кивнув, словно понимая ее чувства, как услышал короткое позволение Маркоса и рекомендацию Саманьи для Кэролайн - покинуть Русалии во имя «безопасности и благополучия» детей. Обреченный бросил взгляд на показавшихся Надию и Бонни, которые также уходили с праздника. Форбс коротко кивнула Валентину и его пассии, прилипшей к его боку, и направилась прочь, когда пальцы Кола обхватили мех на ее плаще. Шепот пронесся около уха, замораживая выражение лица блондинки, заставляя быстрее идти прочь.       «Любовь не знает понятия «могу» или «не могу», Кэрри. Ты либо любишь, либо нет».       Не желая смотреть в глаза вурдалака, Кэролайн сбежала с Русалий вместе с Бонни, а Алисия появилась, едва они разошлись по комнатам. Раганович по обыкновению проверила магический баланс в теле будущей матери, наложила дополнительных заклинаний для защиты и собралась уходить.       - Как он? – внезапно вымолвила Кэролайн, слезая с кровати, на которой лежала во время процедуры, находя рукой сброшенный на край постели плащ. Сжав его пальцами, вампирша вцепилась взглядом в спину ведьмы, которая не желала поворачиваться.       - А тебе не все равно? – почти издевательским тоном произнесла Раганович. Форбс сглотнула, понимая, что не может найти адекватной причины для вырвавшегося вопроса, но не могла отказаться от желания узнать.       - Он – отец моих детей, и да, мне важно, насколько он слаб, насколько опасны его ранения и…       - И сможет ли он вновь защитить тебя от всех угроз, - договорила Алисия за блондинку, словно пропела какую-то насмешливую песенку.       - Что я тебе сделала, Алиция Раганович? – Развела на мгновение руки Кэролайн, а потом сложила их на груди. – Может, напомнишь, чтобы я могла извиниться или объясниться…       - Ты ничего мне не сделала, Кэролайн Форбс, - ведьма оглянулась на девушку, и руны на ее руках просекли короткую белую искру, вызывая жжение. Алисия поморщилась, глядя на вызывающий на словесный поединок взгляд будущей матери. – Я просто устала защищать то, что недостойно быть защищенным.       - Что ты хочешь этим сказать? – Свела брови к переносице Кэролайн. – Тебе противно использовать магию, чтобы помочь выжить моим детям?       - Твои дети – дети Клауса, дети семьи Майклсон. Я верна своей клятве, - почти безэмоционально проговорила ведьма.       - Значит, проблема во мне?       - Она всегда в тебе, Святая Волчица. Ты и есть проблема, и всегда ею будешь, - Раганович не желала больше разговаривать, и направилась к двери, бросая по пути. – Если ты действительно так переживаешь за отца своих детей… его комната дальше по коридору, в одной из башен.       Очередной разговор с Алисией вышел неприятным, заставляя Кэролайн стыдиться самой себя и своего поведения. Просидев в относительной тишине несколько минут, Форбс кивнула сама себе и направилась по указанному пути, а теперь застыла с поднятой рукой прямо перед дверью.       Проклиная себя, девушка хотела бы развернуться и исчезнуть в темноте коридора, но ладонь дотянулась до гладкой деревянной поверхности, мягко касаясь, но не решаясь вторгнуться стуком в эту безмолвную просьбу открыться перед ней. Она понимала, что нерешительность впитывается в каждое ее медлительное движение, и решила покончить с любым сомнением и ударила два раза.       Тишина, прерываемая только весельем Русалий, могла бы показать, что его нет в комнате, но Кэролайн не могла отойти от двери, словно кто-то или что-то невидимой нитью тянул ее заглянуть на мгновение. На удивление, незапертая комната открылась перед ней, едва она коснулась ручки.       Полумрак. Огромные арочные окна и безликий лесной пейзаж с далекими огнями спящего городка – первое, что увидела Форбс, пока не нашла его, сидящего на крае своей кровати. Дверь захлопнулась автоматически, словно от сквозняка, но он не шевельнулся.       Кэролайн сделала несколько шагов к нему, присматриваясь. Клаус сидел, нагнувшись вперед, опираясь локтями о колени и склонив голову. Судя по оставшимся каплям на оголенной спине, гибрид недавно принимал душ, смывая кровь своих противников, а полотенце скрывало его голову и лицо. Кэролайн заметила светлеющие шрамы на его спине и руках, так как на них попал свет, горевший только над изголовьем кровати.       - Клаус? – позвала девушка, и вздрогнула от его голоса.       - Что тебе нужно, Кэролайн? – проговорил он тихо, не показывая своего лица, не двигаясь. Форбс опустила взгляд, упираясь в его босые ноги, также заживающие после битвы. Презирая свою из неоткуда взявшуюся робость, девушка сжала кулаки и быстро заговорила:       - Я хотела узнать, как ты себя чувствуешь!       Смешок. Клаус качнул головой, поднимаясь и проходя мимо нее, не давая шанса взглянуть в его лицо, остановился около окна, но скрылся в тени плотной шторы.       - Я не умер. Думаю, это единственное, чтобы ты хотела знать, - гибрид коснулся стекла, словно закрывая свое отражение от себя. – Но это ты знала еще до этого. Так зачем ты пришла…       Кэролайн молчала, смотря на его спину, руки, не желая искать причины своего поведения, находя самый простой способ объяснения:       - Думаю, ты понимаешь, что даже этот незначительный факт я должна была подтвердить, чтобы заснуть спокойно.       - А! – выдал вдруг Клаус, не давая ей договорить. – Дети чувствуют беспокойство за отца? Как мило.       Форбс возмущенно фыркнула и быстрыми шагами добралась до него, сдергивая полотенце с его головы, и тут же выронила его на пол.       Ее глаза увидели то, что разум мечтал похоронить в закоулках памяти, воскрешая короткую сцену в то зимнее утро, когда на краткое мгновение капля истинного облика, истинных чувств проявилась в океане бездушия его глаз. Он никогда не был принцем на белом коне, спасающим ее, он был повелителем тьмы, который защищал ее своими темными крыльями, но сломал ее собственные, чтобы не позволить улететь. Те проклятые семь кругов ада, которые теперь кажутся мелочью прошлых дней, научившие ее, показавшие ей, как страдают те, кто способен причинить боль тем, кто им дорог.       Она солгала Колу. Она точно знала, когда переступила черту перед падением в бездну.       Короткое мгновение, заставившее ее замереть, прислушаться к своим чувствам, которые взывали к его сердцу, молились за его душу и мечтали понять его сложную суть.       - Мне очень жаль, - пробормотала Кэролайн очень тихо. Клаус резко выдохнул, поворачиваясь к ней, в секунду теряя безразличие.       - Что тебе жаль, Кэролайн? Что я выжил, несмотря на безумные попытки Маркоса содрать с меня шкуру? Что мне пришлось стать зверем, чтобы победить? Что я вытащил сердце кукле, носившей облик моего старшего брата? – Форбс сглотнула, видя блеск желтых глаз просыпающего чудовища. – Или что ты испугалась, увидев, какой на самом деле мой настоящий облик?       Кэролайн пыталась пересилить свои воспоминания, но отошла на несколько шагов. Она не могла произнести вслух свои сожаления, не могла показать, что понимает его боль от того, что он впервые своими собственными руками убил брата, который так или иначе хотел освободиться от своей семьи, не могла просить прощения за то, что выбрала спасти только одного из братьев.       Форбс замерла, видя как гибрид с омерзением наблюдал за ее отходом, замечая:       - Тот же взгляд, страх из-за непонимания, страх из-за непринятия, страх из-за неизведанного… - Клаус сделал к ней шаг, склоняя голову к плечу. – Ты ничем не отличаешься от моих прекрасных родственников, заточивших меня в колодец! Те же страхи, что я сожру их, если меня не посадить на цепь! Те же страхи, толкнувшие их предавать меня раз за разом!       Кэролайн глубоко вздохнула, набираясь сил и качая головой.       - Что я могу сделать с этим, Клаус? Я помню! – Вырвалось у нее прежде, чем она успела понять, но заметила его настороженный взгляд. – Я помню, как ты пытался меня разодрать на куски, как это сделал сегодня с этим шаманом! Ты мучил меня днями и ночами, таща за собой, как кусок дичи, которую ты хочешь смаковать! Да, я пытаюсь себя уговорить, пытаюсь верить в то, что это был не ты. Это был зверь, там не было и капли тебя! – Она подняла руку, указывая пальцем на его грудь. – Ты был мертв тогда, а сломлена, но я боялась тебя, я боялась умереть, я боялась чудовища, демона-волка… А сегодня ты стал… воплощением того монстра, объединился с ним добровольно, изменил его и подстроил под себя. Ты стал сильнее, но я не могу не бояться тебя, не могу не бояться этой части тебя, которая всегда в тебе…       Форбс не понимала, что по ее щекам текут слезы, а голос срывается.       - Я не могу не бояться за детей, но я понимаю, что ты мне нужен, - она прохрипела последние слова. – Ты мне нужен, Ник, чтобы выжить, чтобы спастись из этого омерзительного места, чтобы спасти их, - ее рука коснулась живота. Клаус невольно прислушался к их сердцебиениям.       - Ты знаешь, как я себя чувствовала, когда узнала о них? – пробормотала Кэролайн, опуская голову, теряя обладание над своими эмоциями. – Я была напугана до смерти. Я не прыгала от радости, не носилась с улыбкой на лице по дому… Я просто… боялась… - она вновь взглянула на его лицо, чуть хмурое и задумчивое. – Боялась последствий, боялась тебя, себя и того, что я недостойна быть матерью…       Кэролайн закрыла лицо руками, вздрагивая плечами из-за плача. Клаус не шевелился, словно опасался спугнуть.       - Из нас двоих, sweetheart, я думаю, только мне стоит бояться не получить премию родителя года, - внес свой комментарий он. – Посмотри на себя, Кэролайн, ты стала сильнее, прекраснее и храбрее, чем была раньше. Я не могу оторвать взгляда от тебя, - девушка уронила руки, слушая его слова. – Пусть это и пугает тебя.       Форбс вдохнула через рот, усмехаясь:       - Я всегда знала, что ты способен на многое. Ты говорил, что я уходила, что ты терял меня постоянно и привык к этому, - вспомнила недавний разговор Кэролайн. – Но это не так. Ты думал, что никогда не сможешь быть со мной. Была ли я той, которая спасла тебя? Была ли той, кого ты потерял? Была ли самой нужной, необходимой, близкой… - ее взгляд опустился в пол. – Теперь это неважно. Между нами всегда была пропасть.       - Между нами пара шагов, - заметил Клаус. Кэролайн кивнула и ответила:       - Это тоже расстояние.       Гибрид шумно вздохнул и сократил между ними дистанцию, заглядывая в ее глаза.       - Ты, по-прежнему, ненавидишь меня, Кэролайн?       Рассвет приближался, заливая комнату бледным, пугающе холодным розовым светом. Форбс повернула голову к окну, мягко касаясь пальцами живота, словно думала об ответе, и, одновременно, словно игнорировала вопрос. Клаус приподнял руку, собираясь коснуться ее плеча, но услышал короткое:       - Я должна, - блондинка слегка пожала плечами, вдруг дотягиваясь до его пальцев, сжимая их на мгновение. – Я должна ненавидеть тебя, Никлаус Майклсон, и тебе придется это принять.       Ее шаг окончательно сократил расстояние между ними, она приподнялась на носочки, дотягиваясь до его щеки и мягко коснулась губами небритой кожи. Вдохнув его запах напоследок, а потом прошептала:       - С Днем Рождения, Клаус, - улыбнулась на прощание, и покинула комнату, оставляя его в сомнениях и воспоминаниях. Ее шаги стихли в коридоре, и Майклсон почувствовал, как ухмылка украсила его губы.       Она изменилась. Она менялась шаг за шагом, поражая каждым своим поступком и словом, и оставляла его в одиночестве осознания, что он остается прежним для нее.       Ненавистным, опасным хищником, способным увлечь ее во тьму, потому что навеки связан с нею двумя жизнями, потому что тонкая нить, оттеняя цвет крови, так и не порвалась, запутавшись во лжи и чувствах.       - Как же ты прекрасна, моя девочка, - прошептал Клаус, и тут же почувствовал знакомое ощущение – кто-то смотрит на него, следит за его движениями. Его инстинкты напряглись, когда слух распознал голос этого безликого наблюдателя.       - Поистине прекрасна! – Поддержал голос неизвестного, вынуждая гибрида повернуться на него, чтобы убедиться в обладателе. - Я действительно немного завидую тебе, Николаус.       Губы невероятного гостя изменились в добродушной, но опасной улыбке, а руки распахнулись для объятий.       - С Днем Рождения, Николаус! Я безумно скучал по тебе, - зеленоватые глаза сверкали искрами наслаждения и предвкушения. Клаус выпрямился, прищуриваясь и оглядывая этого посетителя, тихо и растягивая звуки произнес:       - Сайлос.