The Close One

«I'm not the bad guy in this chapter of our family's story» Kol Mikaelson «Я не злодей в этой главе нашей семейной истории» Кол Майклсон XIII век, северная часть Африки       Первородный вампир проигнорировал напутствие своего проводника, темнокожего юноши, прислужника Валентина, и не дождался его в последней на пути к шаманскому поселению деревеньке. Терпение давно стало воспоминанием в бессмертии Кола, особенно, когда он чувствовал хладное дыхание неизбежности за своей спиной. Когда Клаус рассказал ему о том, что почувствовала та ведьма, связывая их кровью против силы укуса оборотней, младший брат искренне надеялся, что это шутка. Он ведь успешно скрылся в своей вампирской сущности от природного долга в качестве наследника ведьмовской линии своей матери.       Ему необходимо было опровергнуть слова этой колдуньи.       Страх покрывал его нерушимое тело вязкой пеленой, заставляя склоняться в его ядовитом дыхании к земле. Неужели ему не уйти от судьбы? Природа с ума сошла со своим балансом, в желании принудить к служению ей. Кол выругался сквозь зубы, резко останавливая коня перед рекой.       На противоположном берегу виднелись шалаши и каменные одноэтажные постройки, угадывался дым разгоревшихся очагов для приготовления пищи. Добродушный и уютный шум обитал среди этого поселения, но первородный стиснул зубы от ощущения нависшего над его головой дамоклова меча. Нерадостные мысли породили острое ощущение жажды, едва не пробудив вампирскую сущность Кола.       Прикрыв глаза на несколько мгновений, первородный удержал свою сущность бессмертного существа с кровожадными потребностями, и вновь уставился на поселенцев на том берегу. Из крайнего домика вышел темнокожий мужчина средних лет с многочисленными браслетами на руках и ногах, пирсинги на его носу блестели в закатном солнце. За ним выскочила девочка, крепко обнимая меховую накидку из шкуры хищного зверя – шакала. Смеясь, она накрыла голову капюшоном-головой пустынного волка, пытаясь изобразить нападение на своего – как показалось Колу – родственника.       Мужчина подхватил этот меховой, несуразный шарик, под детский визг возмущения, и захохотал. Эта сценка – радостных семейных будней – отразилась внутри младшего сына Майкла отчетливой горечью. Волчья шкура невольно вернула Кола в последние слова старшего брата, когда тот провожал его в этот поход за информацией.       «Ты понимаешь, что должен быть готов к любому ответу, Кол?»       Первородный отказывался воспринимать этот совет своим сердцем. Он уже скрылся в бессмертной оболочке от магического будущего и повторит свой успех. Какая бы ни была цена этого выбора, как бы глубоко ни падет он в глазах мира и своей семьи. Огонь страшил его сильнее.       Кол закусил губу, его глаза горели животной дикостью.       «Магия – это то, что ты есть, Кол».       - Чтоб у тебя язык отсох, Клаус, - прошипел сквозь зубы первородный, оглядываясь в поисках подходящего места для перехода речки вброд. Конь под ним недовольно перебирал ногами – кажется, ему не нравилось решение его наездника – идти напролом.       - Благословлённый самой смертью, - раздалось позади Кола, заставив вздрогнуть. – Я ждал тебя.       Тот самый мужчина, недавно обнимавший девочку в шкуре, стоял на пригорке, опираясь рукой о ствол дерева. Озадаченно присматриваясь к человеку, который пересек речную гладь неизвестным и бесшумным способом, Кол выбрал молчание в ответ на слова незнакомца.       - Мое имя - Имаму, я – тот, кого ты искал, чтобы получить ответы.       - Ха, - выдал Кол, подозрительно прищуривая глаза.       - Не удивляйся моим знаниями. Среди пепла и праха множество тайн и открытий, но мертвецки холодно. Поэтому продолжим у теплого очага, отмеченный знаком Летуса.       Первородный напрягся от нового звания, спешился с коня, и направился за Имаму, стараясь не показывать свою недоверчивость и напряжение. Мужчина пробирался сквозь заросли твердой поступью, а Колу приходилось уворачиваться и слушать недовольное ржание своей лошади. Погладив по морде бедное животное, вампир заметил, что Имаму дожидается его на каждом тяжелом участке – сплошные кочки да коряги – Кол подумал отпустить своего верного друга, не мучить этой дорогой. К счастью, тернистый путь закончился, открыв небольшой мостик через узкую часть речки.       - Придется оставить своего прекрасного скакуна, - посоветовал Имаму.       Кол цокнул языком, поворачиваясь к рыцарскому коню, тот взбрыкнулся, вероятно, решив, что его потащат по этой ненадежной деревянной тропке. Передняя нога зарывалась в речной ил, морда дергалась, и вампиру пришлось отпустить поводья.       Оценивая свою свободу, конь отошел назад и остался стоять как верный пес. Первородный попытался снять с него ремни, но тот еще сильнее возмутился, мотая гривой.       - Он не желает тебя покидать, - пояснил с улыбкой Имаму. – Оставь его тут. Я попрошу дочку принести ему пропитания, пока он ждет тебя.       - Позволь хоть седло снять, упрямец, - фыркнул Кол в ответ на короткое «иго».       Освободив лошадь от человеческих приспособлений, вампир посмеялся про себя – вот уж не думал, что заслужит верность рыцарского коня, который чаще питал любовь к его старшему брату. Сбрасывая сбруи и седло под ближайшим деревом, бессмертный расслышал комментарий мужчины.       - Природа не отвернулась от тебя, - проговорил опасную информацию мужчина, ступая на мостик первым. Кол внутренне замерз от этого заявления, мечтая, что это всего лишь присказка, а не утверждающийся факт. Чем ближе к матушке-природе, тем больше магии потечет по его венам.       Имаму провел его через поселение. Удивленные и заинтересованные взгляды окружили Кола, и он отвечал им легким маханием пальцев и улыбкой сорванца. Это уютное гнездышко очень близких к природе людей напрягало вампира, но он концентрировался на желании узнать правду.       Правду, о которую порежется его сердце, начав кровоточить и гореть.       Нет! Правду, которая успокоит его сердце.       Опускаясь перед разгоревшимся очагом, вампир на удивление почувствовал идущий от него жар, озадаченно вглядываясь в тлеющие полешки. Звездная ночь раскрывалась над ними покрывалом из светящихся жемчужин, река словно затихала в своем потоке – мир засыпал.       Кол заметил, что их быстро оставили в относительной уединенности около центрального костра, вероятно, места для совещаний или общих посиделок. Имаму сидел через одно пустое место от вампира, на его плечи накинули меховую мантию.       - Удивительная ночь, - начал Имаму. – Сизый свет луны укажет путь сквозь пепел.       - Вы – Сизый шаман? – решил уточнить Кол, вспоминая полученную информацию от своего проводника, которого он так не дождался.       - Да, меня называют и таким именем. Мне дарована сама смерть пепла. Для меня – честь увидеть воплощение бессмертия, живое доказательство жития неумолимого Бога Смерти, нашего покровителя.       - Погоди-ка, и тут этот Сэйлос, - вспоминая Шальной замок и его хозяина, Кол задался вопросом о вероятном подвохе. Начиная с того, что его могли заманить сюда, подальше от семьи. – Он, кажется, первый бессмертный?       - Он - создатель заклинания вечной жизни, - кивнул Имаму. – Творец. Великий колдун, вурдалак. Божество. Ненасытное, жадное и мстительное. Он опасен для таких, как ты, которые решили почивать на его наследии. – Шаман хмыкнул. – Горделивое божество не примет греха воровства.       - Вором меня еще не называли, - хрюкнув от смеха, Кол похлопал глазами.       - Опутавшие тебя нити магии – это властолюбивое заклинание. Коварное и ненавистное природе. Она, несомненно, противостоит этому. И отрицает. – Имаму коснулся глазами трепыхающегося огня. – Кажется, тебя это и радует.       - Да, - растянул слово Кол. – Меня это очень радует, но мне сказали, что я связан с природой, словно должник обязан благодетелю. Меня убедили, что Сизый Шаман способен увидеть сквозь – разглядеть правдивость этого неприятного момента моей жизни.       - Ты хочешь знать – ведьма ли ты? – глаза Имаму блестели, морщины сузились около уголков губ. – Я вижу, что ты связан, опутан и отмечен. Тебя выбрали силы, с которыми приходится считаться.       Первородный нервно сглотнул, искренне опасаясь, что это путешествие уничтожит его надежду на беззаботную и свободную судьбу. Он отдалил свой миг рабства и преклонения, но не стер его с лица земли.       - Хочешь увидеть, с чем на самом деле ты связан? – Сизый шаман явно играл с ним, но Колу нужны были ответы – знание могло уберечь его жалкую жизнь от вмешательства.       Первородный коротко кивнул, а Имаму заулыбался, поворачиваясь на своем сидении и поднимая деревянное блюда с серебристой массой – пеплом. Когда он начал заговаривать этот мертвый песок, Кол почувствовал усталость, словно от него питалось заклинение шамана. Прошло некоторое время прежде, чем первородному протянули блюдо и сообщили дальнейшие действия:       - Брось в огонь горсточку.       Последовав краткому указанию, Кол уставился на разведенный костер с тяжелым сердцем. Вероятность увидеть матушку позади пламени – слегка опаляла внутренности младшего сына, но он ждал и эту встречу. Имаму продолжал свои приговаривания, периодически брызгая с пальцев из таза с травами какой-то мудреный отвар прямо в огонь, который заметно приподнялся над поленьями.       Белый цвет вынырнул из глубины поленьев. Неестественный оттенок пламени напрягал зрение, заставляя думать о нереальности происходящего. Кол сглотнул нервно, стараясь увидеть в этом ритуале желанный его сердцу ответ. Шепот-напевания Сизого шамана заставили огонь трепетать против легкого ночного ветерка, раскрывая синеватыми тенями фигуру, сидевшую на каменном троне. Пламя колебалось, но быстро восстанавливало изображение, словно рябая поверхность озера, отражавшее мир, проявляясь до натуральных цветов.       Белое пламя показывало приглушенно цветное изображение с ядовитыми тенями. Мужская фигура была закутана в подобие греческой тоги, вальяжное положение тела: широко расставленные ноги, одна рука покоилась на огромном подлокотнике по соседству с черепами, костями и распотрошенными бутонами красного цветка с черными точками, вторая рука с растопыренными пальцами закрывала лицо неизвестного и пугающего существа.       Голос Имаму изменился, слегка теряя ритм, набранный для проведения своего шаманского ритуала. Кол отметил участившее сердцебиение своего проводника в неизвестное, но его взгляд притягивал мужчина в живом изображении огненной пелены. Первородный с трудом понимал, как продолжится это - как трактовать это видение, как ощутил давление.       - ... Так-так, - громогласно раздалось внутри головы Кола, заставляя того поморщиться. По лицу Имаму можно было сказать, что он тоже услышал голос - напев прекратился, но огонь продолжал свою белую связь с неизвестным.       - Незваные гости.       Фигура слегка сдвинулась, рука, прикрывавшая лицо, слегка сползла, а длинные волосы мужчины скатились с отчасти обнаженных плеч. Позади каменного трона вспыхнул огонь - ядовито красный - тень неровно легла на тело неизвестного.       - Неумолимый... - в ужасе начал причитать Сизый Шаман, но тут же замолк. Мужчина резко вскинул глаза - малахитово цвета, утопленного во тьме изменившего цвет на противоположный белка. Черты лица едва угадывались в контрасте изображений, и Кол поймал себя на мысли о смазанном восприятии дьявольского образа, описанных в одной из религий.       Имаму начал шептать вероятно противоположные заклинания, пытаясь закрыть приоткрытую в неизвестность дверь, а Кол в ужасе уставился на гипнотизирующие глаза цвета яркого нефрита.       - Что за надоедливое щебетание, - прокомментировал попытку Сизого шамана обратить свой обряд, и первородный едва успел заметить быстрое движение мужчины, который выбросил вперед руку, словно собираясь схватить источник шума. Кол бессознательно дернулся вперед, собираясь оттолкнуть объятую огнем ладонь, вылезающую из неизвестной преисподние.       Мужчина не растерялся, вцепляясь в запястье вампира, обжигая его своим прикосновением.       - Наглый мальчишка, - пробормотал он, на мгновение задумавшись, пока Кол тщетно пытался разжать чужие пальцы на своей руке. Испуг мог перейти в панику, жалобное желание позвать старших братьев на помощь стыдливо приютилось в горле вампира. Неизвестный «дьявол» внезапно усмехнулся, крепче сдавив запястье первородного. Его громогласный шепот давил на виски:       - Вот значит какой ответ у природы-матери. Обрекать своих детей...       И Имаму залил белый огонь травяной настойкой. Учащенно дыша, он не устоял и рухнул на пятую точку, дрожащими руками держа глиняный таз с остатками отвара - вокруг потухшего огня собирались поселенцы - они все почуяли это пугающее давление. Кол же смотрел на свое запястье, как будто до сих пор видел сжимавшие его огненные пальцы опасного человека. Кожа зажила, розовела, теряя любые напоминания о том, что была повреждена, но у него было ощущение, что его клеймили. И огненная пелена окутала сначала запястье, а потом пальцы бессмертного. В ужасе вскрикнув, Кол бесконтрольно заметался, пытаясь потушить свою руку, но огонь словно жидкая лава стекал с пальцев, начав нетушимый пожар.       - Что ты сделал со мной!? – закричал первородный, прыгнув к Имаму, схватив его за горло нетронутой магией рукой. – Что ты сделал со мной!? Как ты посмел…       - Это ты – Обреченный. Тебе уготована эта сила. Ты обречен влачить свое существование во имя природы. – Успел прошептать Сизый шаман до того, как хрустнула его шея.       Кол отпустил его резко, словно обжигаясь, а огонь, полностью стекая с его пальцев магическим образом направился к окружающему миру, разгораясь и поглощая дома, людей, словно живое воплощение мстительного и дикого существа. Первородный рычал от негодования и ужаса, не в силах контролировать жидкий магический огонь, настигающий это мирное поселение. Крики, мольба и гневные речи раздавались на берегу реки до самого утра, пока огонь не уничтожил все живое на поверхности, создавая братскую могилу для всех поселенцев.       Имаму лежал безвольной тушей – единственное уцелевшее тело среди пепла и золы. Кол сидел на берегу, уставившись на мертвую пустошь черной обреченности. Коря себя за несдержанность, пытаясь осознать произошедшую дикость, первородный поймал взглядом уцелевшее молодое деревце.       Проклятая природа! Ненавистная матерь баланса! И ее рабы – ведьмы, шаманы, жрицы, колдуны.       И он – обреченный.       В тот момент внутри сына первородной ведьмы ненависть к магии достигла пика. Улыбка – оскал исказила его черты в гримасу боли, и жадно заглатывая воздух – он рассмеялся, теряя слезы. Если природа выбрала его, то он ее отблагодарит. Посветит этому свое бессрочное время, утопит в кровавой благодарности этот мир, в огненном бедствии будет стирать ее преданных рабов. Поднимаясь на ноги, Кол не смог согнать со своего лица акулью улыбку дикого животного, обрекавшего этот свет на безумства его бурного воображения.       Оглушенный своей новой одержимостью, первородный не услышал ни топота приближающейся лошади, ни последовавшего ему в спину крика горя. Кол не оглянулся на выжженную им могилу, оказываясь на противоположном берегу около верного рыцарского коня.       Шутки для вампира закончились. Он встал на путь истребления.       И надеялся, что природа откажется от него так же, как и он отказывается от нее. Январь 2014       Успел. Кол проснулся и молниеносно вскочил с кровати, перемещаясь в ванную комнату. Огонь зашипел под действием ледяной воды. Первородный обессиленно опустился на колени, сжимаясь на полу душевой кабины. Стискивая зубы от боли, втрескивающейся огненную поступь внутри его мертвого сердца, вампир пытался делать глубокие вдохи и выдохи.       - Дерьмо, - проговорил Майклсон, прислоняясь лбом к ледяному плиточному полу.       Смех рвался в смеси с жалобным писком. Помотав головой, Кол начал прислушиваться к реальности: оглушающий рокот капель по кафелю, шум водостока, тихие и ласковые воркования влюбленных за окном, мурчание кошки из дома на противоположной улице – вся доступная вампирскому слуху палитра.       Возня смертной жизни.       Глубокий вздох. Медленный выдох. Сквозь зубы просвистывалась мелодия, отвлекающая разум первородного и усмиряющая адский огонь внутри него. Вода стекала по его лицу, заворачиваясь круговоротом и исчезая в сливном отверстии.       Разгибаясь и прислоняясь спиной к покрытой плиткой стене, Кол надкусил нижнюю губу до крови. Ощущение легкой дремы прошло, теряясь в реальности происходящего – огонь поразил кончики его пальцев и вспыхнул на спине, в районе лопаток.       Эти несколько дней вымотали вампира сильнее веков, проходящих мимо в жалком ожидании обреченности. Наступившее наследие припечатывало его каждый раз – стоило ему потерять контроль и уйти мыслями в гнев, ярость и пустоту своей уставшей от этого дерьма души.       Оглядывая свою поврежденную руку, Кол припомнил встречу с Кэролайн, случившуюся накануне. Упрямая блондинка, решившая держать нос по ветру, убегающая от братца подобно своей новоявленной подружке Кэтрин Пирс. Ему надо было схватить эту неразумицу и утащить обратно в Замок ее чудовища! Ее безопасность, безопасность этого неподдающегося объяснению состояния ее тела – должен бы быть приоритетом, но Кол не был уверен, что способен сейчас на такие благородные поступки. Возможно, Клаус предпочел бы держать такую ценность так далеко, как позволит земной шар.       Несусветная глупость! – Элайджа бы точно отвесил такой комментарий.       Невозможная несправедливость – это вероятно было б в глазах Бекки.       И молчаливый страх в глазах Никлауса.       Кол словно видел своими глазами реакцию любимых родственников на эти новости и посмеялся над ними, закрывая ладонью лицо. Его тело изнемогало от выделяемой им магии – бесконечный запас тлел напоминанием о могуществе Великого колдуна.       Поежившись от мыслей о Сайлосе, первородный резко огляделся, словно учуяв и услышав подозрительный звук – но ночь пела далекими красками человеческого мира – угрозы не было.       Он – сам угроза для этого места.       Некрасна скрылась с радаров. Ее лавка и ее энергия испарилась в воздухе. Пару дней Кол вновь бродил по улочкам Парижа, вслушиваясь в магические нити, обволакивающие город, пока не наткнулся на знакомые лица в ресторанчике с острой индийской пищей.       Отчаянное решение было принято.       Братец гибрид назвал мог бы назвать этот выбор – трусостью, но с пониманием отнесся к этому мерзкому поступку – Кол хотел в это верить, проклиная Клауса в очередной раз. Собирая пожитки, младший Майклсон стиснул в руках свои гремуары, ощутил тяжесть своей детской поделки – дудочки, висевшей на веревке над изголовьем кровати – подобно ловцу снов, когда закрыл ее в кулаке. Этот магический предмет, созданный им, сохранился в прежнем состоянии только из-за пропитавшей его силы юнца, решившего усмирять своё колдовство музыкой. Кол усмехнулся в очередной раз своей опасной гениальностью в плане магии. Недаром мать охала и ахала над ним, узнав о его сущности.       Ночной город сверкал ярче в глазах вампира, решившего прогуляться до пункта назначения. Ему не нужна была карта с мигающей точкой местоположения табора, сосредоточением энергии Двора Чудес, его вела магия, вольная в своих насмешках над попытками надеть на ее уздечку.       Коснувшись взглядом Биржевого дворца, вампир замер на мгновение от сплетения магических полотен, накрывавших пятиэтажное здание, выкрашенное белой краской, с белыми кованными перилами балконов. Резко появившиеся то ли охранники, то ли встречающие гостей организаторы заставили Кола усмехнуться от их попытки заключить его круговой символ обожаемой змейки Валентина.       Позволяя им сопроводить его внутрь дома, Майклсон рассчитывал на бурное приветствие, но его встретил пустой серебристый зал за дверями вишневого цвета. Белоснежный оттенок выглядел серым при блеклом освещении в сочетании с желтоватыми фонарями за арочными окнами улицы.       Во главе длинного стола сидел Маркос Валентин, задумавшийся над шахматной партией с невидимым соперником. Кол коснулся взглядом трех кресел, напоминающих троны царских особ, и прошел ближе к хозяину дома. Тот не сразу отвлекся от игры, почесал указательным пальцем нос, вздыхая со смирением, и передвинул слона назад на одно поле, явно уходя в защиту.       Кивнув в ответ своему мысленному решению, Валентин наконец-то поднял взгляд на гостя, размещая на лице мерзкую и пакостную улыбку обольстителя. Кол даже поморщился от источаемой от колдуна ауры торжества и опасного вожделения к тому, что попалось в его руки, но несмотря на это – вампир принял решение, открыв глаза несколько часов назад.       - Я знал! – удивительно высоко пропел Маркос, подскакивая со своего места, всплескивая руками в очевидном желании обнять первородного, но Майклсон всем своим видом воплотил угрожающий вид дикого зверя, готового укусить первого, кто к нему приблизиться.       Валентин замялся в растерянности на мгновение, а Кол издал непонятный звук насмешки над Кесарем, проходя к стульям у стола и опуская на них свои пожитки. Краем глаза зацепив расположение фигур на шахматной доске, первородный запрыгнул на стол, нагло опираясь ступней на подлокотник одного из сидений. Если Маркосу не понравилось поведение гостья – то он успешно скрыл это, поворачиваясь лицом к Колу.       - Говори, - устало, словно разрешая, проговорил Майклсон, напоминая одного из своих старших братьев снисхождением к слабому существу пред собой. Младший неуловимо копировал их, не замечая за собой черты и подчеркнуто благородного Элайджи, и наблюдательного в своей опасной дикости Клауса. Маркос же сразу отметил эту схожесть, вспоминая, как быстро покинул Шальной замок младший из братьев Майклсонов, как тот не давал ему возможности сблизиться с ним, ускользая из рук подобно воде. И как болтливость молодого вампира открыла неизведанную дорогу.       - Для начала - я давно хотел поблагодарить тебя за тот кровавый дар, который ты оставил мне.       - Это была оплата, - фыркнул Кол. – Я не видел ничего плохого в этом, но Никки потом меня отчитал за безусловную наивность. Оказывается, он был прав. Такую змею, как ты, стоило задавить раз и навсегда. Но ты видно дважды уже из могилы выбрался. Будучи мой кровной линией…       Кол размял шею, задумавшись на мгновение:       - Та – могильная ведьма вытащила тебя с того света, не так ли? Интересно, какое это было заклинание. Ее магия похожа на шаманские фокусы… смутно кое-что припоминаю, - загорелся в своих словах первородный.       - Ты много знаешь о том, от чего желаешь избавиться, - перебил его Маркос, заметно каменея от пронырливости ума Кола. Тот хмыкнул.       - Чтобы быть на шаг впереди – нужно знать своего врага. Пусть это и неосязаемая сущность внутри меня, - глаза Майклсона покрылись коркой безысходности с искрами тлеющего безумия. Он был успешен в своем побеге, опережении судьбы, но стоило расслабиться, поддаться родственной связи – он был опутан обречением, словно паутиной. Его брат воспользовался им, принудил к этому пути, и гнев на него граничил с одержимостью воплотить предсказания Ядвиги в быль.       Падение первородной семьи. Огонь и пепелище.       Вдоль запястья чиркнуло пламя, невольно вызванное Колом. Первородный сглотнул, не желая терять себя в этом магическом могуществе, но сила лилась из него, словно его сущность была решетом с бесконечным запасом воды. Маркос заинтересованно приблизился к исчезающему огоньку, замечая нарыв ожога на коже вампира.       - Слишком тяжела ноша, Обреченный. Кто бы мог подумать…       Кол вынырнул из своих недобрых мыслей в адрес брата, переводя взгляд цепких темных глаз на Кесаря. Цыганский барон отошел на несколько шагов и направился к центральному трону, начав говорить неспешным голосом:       - Саманья, управляя пеплом заковала меня в подобие саркофага, остановив саму смерть. Это почти обесточило ее, но она не отчаялась в поиске решения. Оно было простое, но основанное на уникальном чуде и нашем мастерстве – Магия Связи. На самом деле, грязную работу выполнил Великий колдун.       - Вау, - посмеялся Кол. – Вы умудрились под его носом провернуть дельце. Принцессочка с охотником не зря околачивались около нас.       - Их связь с Табором – не секрет. – Едва заметно удивился Валентин, поднимая с кресла кинжал. – Восстановить связь трудоемкое и медленное дело, но Саманья плела и плела своими неловкими движениями эту нить, пока та не окрепла. С небольшой помощью кровавой жертвы. И я возродился. Подобно тебе, Обреченный.       - Ха, - сделал вид, что оценил сравнение Кол, взмахивая рукой. – Спасибо за историческую справку, но ты прекрасно знаешь, что я пришел в Двор Чудес за своим собственным чудом. Открывай ларчик, рассказывай конкретно, как собираешься спасаться от великой силы наследия Сайлоса.       Маркос развернулся, демонстрируя кинжал средневековой ковки, неровно украшенный неопределенного цвета камнем, грубой и неотесанной обработки. Кол усмехнулся:       - Знаменитый символ власти Цыганского Барона?       - И его предназначение – соединять судьбы, - улыбнулся Маркос, приближаясь к первородному. Сосредоточившись на этом жалком оружии, Майклсон отметил для себя как молоды, по сравнению с возрастом клинка, заклинания внутри его металла. Их вживляли десятки лет, но намного позднее момента сотворения кузнецом оружия.       - Вы удивительны в своей адаптации и приманивании чужих заслуг. Кажется, ваш Табор даже осудил за это один могущественный…       - Глупо не пользоваться достижениями поколений. Особенно, гениальных представителей нашего вида, - Маркос ловко вывернулся из напоминания о позорном происшествии на празднике первого камня Двора Чудес. – Теперь я должен дать тебе право выбора: если ты желаешь чуда во Дворе Чудес – ты идешь до конца, но, если ты не готов столкнуться с жертвами и дарами на этом пути, ценой, которая будет выставлена – уходи прямо здесь и сейчас.       - Что ты мне сделаешь, если я решусь уйти, даже произнося вероятную клятву на этом ножичке? Ты понимаешь, как глупо выглядишь в этой попытке угрожать мне неизвестной расправой? – улыбался во весь рот Кол.       - Это не угроза. Это Магия Связи, - Валентин заранее подготовился к встрече с Майклсоном. Первородный прикусил щеку изнутри, пытаясь предугадать предложение Кесаря.       - Я предлагаю тебе стать центром Табора, сутью и его клятвой, - моим наследником. Наиболее логичная и продуктивная позиция в твоем случае – распределение твоего могущества хлынет по жилам чудесников, помогая тебе справляться, не раня себя и других.       - Усыновить меня решил? – присвистнул вампир, покачивая головой. – Отрезать меня от материнской линии, Алиции… Это показатель твоего уровня веры, доверия в мой свободный выбор? Думаешь, я не понимаю, что ведет за собой присяга Табору? Думаешь, я не видел, как тлели на моих глазах ведьмы, клявшиеся Себастьяну Рошелю? Тем более, я сильно сомневаюсь, что даже твой Великий Табор способен совладать с силой, просыпающейся во мне.       - Ты прав. Это будет временная мера, - Маркос крутанул в пальцах кинжал. – Выигранное время для нас с тобой до ритуала. Я сниму давление природного обречения на нашу с тобой сущность, Кол. Своевольный Юпитер, благословлённый самой смертью, совершенство никогда не будет в почете этого мироздания, поэтому мы создадим красоту завершенности сами.       Кол повернул голову, вновь уставившись на раскрытую шахматную доску и ее фигуры. Он не любил эту игру, но часто оказывался втянутым в долгосрочные партии с Клаусом, редко - с Элайджей. Первородный с трудом вспоминал, как часто проигрывал первому и как заметно поддавался ему второй – оба своеобразно оберегали младшего брата. Один принимал решения за него, другой – демонстрировал правильный пример. Они привычны к дикости и необузданности братца, не удивляясь ни азартными играм, ни рыцарским порокам, ни безумиями фанатика «веры».       Был ли он изгоем в своей семье?       Спрыгивая на пол, вампир прошел вдоль сидений, передвигая пешку на шаг ближе к заветной клетке перевоплощения в ферзя. Маркос повернулся вслед за ним, медленно произнеся:       - Решай, - кинжал хранился на едва раскрытой ладони.       Кол сглотнул, прикрывая глаза, ощущая жар от собственной магии, чувствовавшей несправедливость и трусость, копившейся внутри его сердца. Отречься, принять выбранный путь, едва попытавшийся справиться с тем, что дано от самой природы-матушки. Насмешка судьбы, безвольность перед испугом – первородный ощущал это своей бессмертной шкурой.       Что было бы страшнее: ранить себя или ранить других?       Никлаус не поймет этого страха, стремясь к силе с одержимостью безумца.       Элайджа не поймет этого слабовольного шага против своей семьи, воспевая ее в каждом слове.       Ребекка не поймет. Точка.       - Мой брат пожелает сплясать на нашей братской могиле, Умывшийся кровью Валентин, - произнес вслух Кол, опуская плечи. Медленно разворачиваясь лицом к Кесарю, подходя к нему на расстояние вытянутой руки, первородный стиснул зубы и процедил:       - Начнем падение великой семьи, - смех рвался из глотки диким криком. Слезы были скрыты склоненной головой в поклоне перед Бароном. Пусть его не поймут до конца, назовут предателем, крысой, трусом – Кол принял решение.       Пустыми глазами уставившись на Валентина, который таил улыбку в уголках губ, как раз полоснул по горлу вампира, запевая первые ноты мелодического связанного заклинания. Огонь вспыхнул защитой, но Кол сдержал ее в своих кулаках, пока тонкая полоска раны затягивалась, сплетаясь с незримым и проклятым продуктом магии связи – первый шаг вступления в этот цирк чудес.       - Никаких пышных ритуалов? – посмеялся над кратким обрядом, стирая с шеи капли своей крови, удивляясь, что не потерял сознание от смертельного ранения. Необъяснимым ощущением легкости в теле отразилось едва понятное заклинение.       - Это всего лишь сладкая пилюля перед Помазанием и Венчанием. – пояснил Маркос, показывая жестом появившимся его людям приказ. Те поняли его без пояснений, заставляя Кола задуматься о вероятное марионеточное проклятье над душами этих слуг.       Они принесли какие-то бумаги, карты и несколько древних томов.       Валентин пригласил Майклсона к этому царству первоначальных знаний. Первородный фыркнул, удивляясь, собственной покорности пред длительным обучением и обузданием своей сущности, которая заметно утихомирилась – даруя передышку.       - Итак, - Кол развернул свернутую карты, оперся ладонями о края, чтобы успеть всмотреться в рисунок. – Какой же следующий шаг? – краткие пометки, круги и список ингредиентов – вампир усмехнулся, тыкнув пальцем около знакомого городка на карте штата Вирджиния. Слабая догадка:       - Рассказывай, папа Маркос, зачем вам нужен склеп Майклсонов?