The Close One

«The best people are black sheep». Kol Mikaelson   ««Белые вороны» это лучшие из людей». Кол Майклсон   «Лучшие из людей это отщепенцы» Кол Майклсон     Февраль 2014 Внутренности полыхали. Кожа пылала. Волосы вздымались дыбом, пропитались огненной душой этого бессмертного. Привычный привкус прожжённой ткани и расплавленного пластика. Тонкие, вспыхивающие нити заструились вокруг него, обжигая окружающих одним видом. Финн смотрел сквозь слегка опущенные веки на младшего брата с нисхождением и болью, с потупленной неуверенностью, но стоял прямо словно гордый аристократ. Что нужно разбитым на кусочки? Что необходимо, чтобы искупить грехи? Нужно ли их искупить? Кол пылал ненавистью и отвращением к старшему брату, посмевшему ступить на эту землю вновь. Огнедышащий дракон в теле вампира просыпался, собирая жаркое дыхание у себя внутри. Кесарь настороженно замер, отвлекаясь от изучения урны, которую привезли из земель Нового света. Магия Обреченного сдавливала присутствующих в своих незримых когтях, грозясь вспыхнуть как спичка, уничтожая центр Парижа к чертям. Застывший в дверях главного зала Энзо схватился за дверь, чтобы не рухнуть на пол, не понимая, что происходит. Его рука пылала от жара дрожащего змеиного браслета. Успехи Кола в контроле своего буйного и яркого дара поражали, но все же он захлебывался в этой энергии и выплескивал ее неравномерно, словно не зная, как правильно ухватиться за нее. Давясь своей дикой сущностью, первородный был опасен. Маркос шептал напев, надеясь, что он и его табор перетянут излишки в свои сети, питаясь ими. К удивлению Кесаря, первородный учуял попытку снять с него магию и перевел глаза на Валентина, выдыхая горький дым, сверкающий искрами потушенного внутри него костра. Закрывая лицо рукой, Обреченный стягивал к себе магию, дрожа.  - Давно не виделись, - раздался тихий голос в напряженной тишине, - Кол. Слова Финна стали топливом для гаснувшего костра мира в душе младшего брата. Резко дернувшись в сторону, первородный оказался около восставшего из мертвых родственника. От него продолжало веять жарким пламенем, но он не проявлялся физическим воплощением его магии. Младший брат выдохнул, извергая из груди дым вместо углекислого газа. - Финнуля! Мой родной, мой дорогой! Я так скучал, так ждал! Мой братец-предатель! – сладко запел Кол, щурясь и поднимая руки, словно собираясь обнять, и, не меняясь в лице, огрел оплеухой родню. Финн не ожидал атаки, оказываясь на одном колене, падая в ноги своему брату. Возвышаясь над павшим, Обреченный поморщился, разглядев размазанное лицо Финна: нос сплющился, скула оплыла, оголяя скрытую чужую кожу, а левый глаз покрылся белесой пеленой пустого взгляда покойника. - Тише-тише, - вмешался Маркос, с усилием отодвинул Кола от того, кто выглядел его братом. Омерзение мешалось с непониманием на лице наследника Сайлоса. Вошедшая в комнату Саманья быстрым шагом добралась до раненного Финна, оглядывая повреждения с присущей ей бесцветностью эмоций. - Ха! – выдал Кол и захохотал, словно выжимая из себя грусть и боль. Оттолкнув руки Валентина, Обреченный до слез рассмеялся, повернувшись спиной к Финну. – Что за кукла с восковым лицом!? Это же унизительно! - Я – пепельная ведьма, а не Великая Кетсия! - Саманья гордо вздернула подбородок. – Возвращать навечно сгинувших из пепла и трухи, создавать тело или переводить из мира Завесы… это... - Это чушь собачья, - огрызнулся Кол, упирая руки в бока. – Вы буквально надели на труп образ моего некогда бессмертного братца-предателя. Натянули поверх! Для того, чтобы спросить его о сущности кинжала, который Клаус активно использовал против этой же мрази!? – Первородный оглянулся на поверженную восковую куклу, с силой притопнув. - Думаешь, я забыл, как ты помог связать наши жизни в один узел, чтобы мамочка одним ударом уничтожила своих детей!? - Она пыталась исправить ошибку, - отрешенно произнес Финн. - Она постоянно пыталась исправить ошибки! – заорал Обреченный, и магия, вторя его громкому голосу, придавила силой тяжести окружающих к земле. – Пыталась вытянуть из меня магию, подсадить к тебе; пыталась спасти семью, нагуляв на стороне ребенка; пыталась сохранить и спасти своих детей, чтобы потом преследовать их и убивать их. Какого черта ты снова не самоубился, едва получив этот насмешливый образ!? Полуживой первородный вампир выпрямился, сидя на коленях, и покорно сцепил руки в замок перед собой. Лицо Кола обрело черты омерзения и тошноты, едва старший брат заговорил. - Дитя союза. Дитя Святой Волчицы. Дитя Природы. - Что за… - Она понесла от него, Кол. Обреченный скорчил гримасу отвращения, давясь словами своего брата. Мысли завертелись в его голове, складывая мозаику этого звезданутого стечения обстоятельств. Сердце дрогнуло, подстегнутое приливом ярости и ненависти. Мир смеялся над его волчьим братом, пытаясь заманить и стереть из существования, а природный баланс упивался своим новым проектом в виде Обреченного. Кол дернул плечами, словно сбрасывая чьи-то руки со своих плеч. Ладони медленно поднялись к лицу, пока он делал несколько шагов назад. Охрипший голос выдавил звание вместо вопроса, подтверждая его осознание и понимание: - Дитя Белой Волчицы. Финн стоял с опущенными плечами, переводя взгляд на урну с пеплом и прахом с доказательствами его искренности, пока пепельная ведьма не позвала его встать напротив нее, оставляя между ними стол. Кол превратился в тень своего огня, оседая на стул. Маркос со скрываемой улыбкой кивнул Саманье, позволяя ей начать ритуал по призыву остатков давно почившей души. Энзо предпочел продолжать сливаться со стеной, напрягаясь всем телом.  Кесарь же не терял времени и начал очередной монолог, наслаждаясь своей осведомленностью. - Кровь Кэролайн Форбс, Белой Волчицы, открыла нам чудо. В ней сосредоточена потерянная энергия, желанная природе энергия, - Валентин мечтательно сложил руки в молитве. – Ядвига пыталась выпустить ее, но не рассчитала свои силы. Несмотря на это ее провидение живет и после смерти. – Раскрытая ладонь коснулась груди напротив сердца. – Дитя первородного гибрида - последний ключик к нашему величию. Саманья распределила непонятную смесь земли и пепла по столу, прочерчивая треугольник белым песком, указывая на Финна словно стрелкой. Зажигая свечи по вершинам фигуры, она глубоко дышала, впитывая дурман от благовоний. Кол поморщился от резкости привкуса смерти в магии колдуньи, а Маркос сложил руки на груди, горя от предвкушения. Пепельная ведьма столкнула огонь с фитилей на грязную субстанцию из урны, шепча свои заклинания, обращая природное пламя в бело-синее магический живой огонь, который с удовольствием поглотил предложенное угощение. Обращаясь в искрящийся дым, пламя позволило себя позвать к рукам Саманьи. Она медленно вдохнула это облако пепла, теряя свои цвета – становясь еще бледнее, мертвее, словно исчезая и растворяясь в этом мире. Финн закрыл глаза, опуская руки в центр фигуры, вздрагивая от впившейся в него магии. - Что происходит!? – чужой и двойной голос отразился от стен истеричными нотками. Обреченный нахмурился, наблюдая за застывшей Пепельной ведьмой, которая стояла с закатившимися глазами и открытым ртом. Звуки чужеродного существа вырывались из нее, хотя губы не шевелились. - Август, - заговорил Финн. Саманья дернулась, словно марионетка на нитях, поворачивая голову в сторону голоса. - Ты! – взревел «Август» сквозь ведьму. – Ты! Из-за тебя! - Верно, - поник старший Майклсон. – Я сожалею о твоем… - Замолчи! – загрохотал дух. – Замолчи! Кол сжалился над своим острым слухом, поднимая ладони к ушам. Несколько минут стенало приведение в теле Саманьи, выкручивая ей руки и ноги, пытаясь сдвинуться с места и напасть на Финна, который не мог шевельнуться из-за призыва духа. Маркос посерьезнел, ожидая прекращения истерики. - Август, - снова позвал Финн гневного собеседника. – Август, выслушай меня. Тот явно отказывался от разговора, чем сильно напрягал Кесаря. Маркос сложил руки на груди, складывая пальцы левой руки в кулак, сдерживаясь от атаки на мучавшего шамана духа. Кол склонил голову к плечу, громко заявляя насмешливым тоном: - Полагаю, союзника не найдем в этой истеричке. – Щелкнув пальцами, наследник Сайлоса обратил внимание призванной души к себе. Саманья резко прекратила свои дерганные движения. – Эй, Август! Хочешь побыстрее свалить в небытие? - «Покровитель, я вас не заметил!» - ответил дух, стирая безумное настроение своего состояния. – «Я верен своей клятве!». Маркос непонимающе уставился на младшего брата, а Финн ахнул сложившейся ситуации. Саманья, управляемая ошметками души Августа, мирно ждала реакции Кола. Последний нахмурился, осознавая, что понял родной язык Сайлоса, который никогда не учил. Обрывочные арамейского знания от Клауса – не считаются за полноценное обучение. - Говори на общем языке, - мертвым голосом попросил первородный. – Нам нужен рецепт клинков, которые ты изготовил в пламени, напитав их магией… для Никлауса, сына Майкла. - Он – сын Волка, а не Разрушителя, - поправил Август, следуя просьбе наследника Сайлоса. – Защитить его – Ваш выбор, повелитель. Пепел дуба – вдыхает могущество в металл… Финн хмурился, а Макрос взволновано топтался на месте – его правота во взаимоотношениях между Сайлосом и первородным гибридом начала вырисовываться доказательствами. Кол же хмыкнул, не удивляясь очередному повороту истории, замечая, что «Август» в теле Саманье смотрит куда-то позади него, едва касаясь взглядом самого Обреченного. Коротко переводя глаза на Кесаря, первородный неуютно дернул плечом, ощущая дурное предчувствие. - Мне нужно снова взглянуть на заклинание, - произнес Кол, презрительно кивая на подготовленные листы и письменные принадлежности, как Саманья дернулась в нужную сторону, начав создавать рецепт, проклятая последовательность нитей магии, которая сковывала первородных во временной смерти. Едва душа Августа окончила описание заклинания, Маркос хлопнул в ладоши, разрывая ритуал, освобождая Саманью. Пепельная ведьма рухнула подкошенной деревянной куклой, к которой подоспел Энзо. Финн удержался на ногах, недовольно сообщая о грубости Кесаря, и начал собирать «останки» пепла и праха с землей обратно в урну. Кол же смотрел на записи, не удивляясь и не злясь на подтверждающие знаки предательства. Новая информация окутывала его подобно вихрю, и текущая история превращалась в судьбу, сотканную чужими руками и собственными решениями. Ощущение розыгрыша постигло оглушительным звуком, стучавшим в унисон со звуком молота, который создавал кинжалы для Клауса.  Следующие дни проходили под гимном подготовки, пока Саманья не явилась печальными новостями: их двое. Нерожденные дети становились опасностью и слабостью для их отца, и Кол с отсутствующим лицом вслушивался в план заманивания Клауса в лапы чудесников. Его беспокоили обожжённые руки, вспыхивающая магия и невозможность сосредоточиться снова на своих медитациях. Спускаясь в подземное помещение, которое медленно превращалось в развалины от беснующейся огненной магии, Майклсон замер посредине коридора, чувствуя зуд в районе лопаток. Несколько часов назад его звали на какой-то очередной сбор чудесников, но он игнорировал подобные вечеринки, каждый раз увлекаясь изучением глубокой сущности своей магии, борясь со вспыхивающим пренебрежением. Решив не тратить время на очередные атакующие его обреченную природу предчувствия, Кол спустился к своей подвальной комнате, как невиданная сила затащила его внутрь, захлопывая дверь позади него. Первородный впечатался в стену, шипя от боли от поврежденных пальцев и лучевой кости правой руки. - Что за… - громко ругался Обреченный, вцепляясь в окружающий мир всеми чувствами, с трудом понимая различие между реальностью и шепотом магии. Его личная ненавистная суть любовно выписывала кренделя внутри его сердца, вспыхивая искрами от каждой яркой эмоции.  – Проклятье. Кол плюхнулся на пол и с горем стал выпрямлять свои поврежденные конечности, давая вампирской сущности творить регенерацию. Шепот над головой продолжался, взывая к его вниманию, но первородный лишь цыкнул в ответ непонятному белому шуму, не желая разбирать и это дерьмо. Определенно, что-то случилось. Чарующими нитями сверкало что-то недалеко от местоположения, но Кол игнорировал призыв, сосредотачиваясь на собственной магии. Он позволил тонкими струнам магии вывалиться из своих ладоней, обжигаясь об них. Повелев мысленно, Обреченный расплескал линии по периметру комнаты и попробовал начать складывать их в клубки, аккуратно подзывая пальцами. Огонь пришел лавиной, впиваясь в него когтями, заставляя вскрикнуть. Сердце оглушительно взвыло, стараясь спастись от магии, как Кол расслышал душераздирающий крик позади или над собой. Захлопываясь, первородный в удивлении уставился на потолок, дивясь продолжительному вою, который мешал ему концентрироваться. - Что за вопли!? – подскакивая резко, Кол пошел на звуки. Переполошенный особняк Маркоса посмешил младшего Майклсона, а топтавшийся  у лестницы на второй этаж Финн испортил настроение вампиру. Продолжая свой путь, Кол ощутил дуновение пепельной магии, но крик не сменил тональность, а Маркос, стоявший около распахнутой двери в чью-то спальню, выдавал всю серьезность ситуации: он не уделил внимание своему «наследнику». Заглядывая в комнату, первородный присвистнул от открывшейся картины. На полу в объятьях Энзо оказалась темнокожая, изможденная девушка, которая казалась Кол знакомой, и кричала, задыхаясь и пытаясь вырваться. Вампир переплел с ней пальцы рук, давая цепляться за него. Она дрожала, пытаясь вдохнуть, продолжая захлебываться звуками из охрипшего горла. Саманья безучастно стояла в трех шагах, прекратив свою магию, а Маркос задумчиво прикусывал губы. Кол выругался после очередного крика, чувствуя, как магия веселилась в звуке – проникая внутрь, под кожу.  - Что за концерты? – Обреченный обратил на себя внимание, замечая панику в глазах своего учителя и пепельного шамана. Энзо не оторвался от своей драгоценной ноши, шепча ей что-то на ухо, стараясь разбудить, но безрезультатно. - Отойди! – Кол резко подошел к вампиру, освобождая девушку. Тот возмутительно дернулся на свое прежнее место, но Маркос перехватил его за плечо, позволяя первородному посмотреть на измученную деву. - А вот это интересно, - прошептал себе под нос Обреченный, открывая лицо девушки. – Бонни Беннет. Глаза девушки закатились, рот искривился в немом крике, и Кол едва успел перехватить ее руки, которые тянулись к поврежденному шраму на груди. Соприкосновение с кожей невольной прорицательницы заставили первородного поморщится от гула в своей голове, а чужая магия хлынула ему в лицо. Ледяная, проницательная и ядовитая магия столкнулась с его жаром с возмутительным шипением, и Бонни затихла, дернувшись в его сторону. Кол посмеялся своей удаче – его присутствие, прикосновение накрывало ее куполом, давая уйти от магических нитей – они переключались на него, изучая и согреваясь его огнем. - Изумительно, - оценил происходящее Маркос. – Дар Кетсии опознал наследие Сайлоса. - Она с трудом засыпает, - заговорил Энзо. – Ее мучают видения. - Бонни Беннет только-только обрела дар, - Саманья оценила состояние девушки, кивнув Колу в сторону кровати. Первородный поворчал что-то себе под нос и без усилий подхватил ведьму на руки, морщась от продолжающейся атаки проклятой силы прорицания, которая исходила от Беннет. Кол не смог отцепить ее руку от своего плеча – девушка жалась к нему – и устроился рядом с ней на постели, посмеиваясь от хмурого взгляда Энзо. - Может, поясните? – наследник Сайлоса с любопытством перебирал пальцы девушки в своей ладони, словно вглядываясь в каждый участок темной кожи. – Когда эта мертвая ведьма вернулась, вдобавок заполучила дар Ядвиги Вериго? Маркос позволил себе торжествующую улыбку: - Лукас Берд успешно воплотил теорию исследователей Августина. Сердце наследницы Кетсии прижилось в теле потомственной ведьмы рода Беннет. - Ясненько, - пожал плечами Кол, удивляясь собственному умиротворению, хотя ему казалось, что он среди какофонии звуков. Саманья провела последнюю проверку и глубоко вздохнула: - Предана огню. – Ее бесцветный голос был наполнен тревогой и отвращением. – Ведьма предана огню в магии Обреченного. Это позволит ей отдохнуть. Маркос с вежливой улыбкой посмотрел на Кола, который ответил ему удивленно: - Да понял я! Побуду колыбельной нянькой для Бонни, хотя у нас с ней старые счеты… Валентин просиял, отдавая команды по оставлению комнаты ведьмы. Саманья что-то сказала о подготовленной ловушке и кивнула в сторону Энзо, которому предстояла одна из центральных ролей в плане по заманиванию и захвату. Он коротко согласился со своим заданием, а потом повернулся к мирно спавшей Бонни, склоняясь в поклоне уважения и подобия благолепия. - Спи сладко, Скрудж. Пусть призраки будущего исчезнуть с первыми лучами солнца, - и трое покинули комнату. Кол вздохнул, мягко отодвигая Беннет дальше по кровати, чтобы предоставить себе место для отдыха. Он оказался по правую сторону от нее, неохотно и неудобно держа ее руку в своей ладони. Белый шум скакал по нервам, и первородный мысленно выкручивал управление неизвестного радио в своей голове в поисках нужной частоты. - Кажется, я тебя заземляю, - рассуждал вслух Кол. – Ты ловишь будущее даром, как радар, а я – перенаправляю сей прекрасный сигнал. – Колдун хмыкнул. – И сжигаю его. Закинув свободную руку за голову, вампир начал насвистывать мелодию, вспоминая свои далекие детские годы. Умиротворение должно стать основной этой ночи – если он не хочет спалить ведьму рядом с собой. Прошло около получаса, как Кол заметил ее мутный взгляд на себя. Казалось, она спала с открытыми глазами несколько минут, окунаясь в пророчество. В глубине ее взгляда отражался огненный вихрь, скрывающий две фигуры – один стоял на одном колене, давая опору другому. Первородный отчаянно заморгал, пытаясь осознать происходящее, как девушка дернулась, расцепляя их руки. - Проснулась, - ухмыльнулся колдун. Бонни подскочила с подушки, садясь и подтягивая к себе ноги. – Эй-эй, не нервничай! - Кол! – вскрикнула имя первородного вампира Беннет. – Что это… видение? - Нет-нет. Ты в настоящем: в романтическом Париже, но в самом неромантичном месте этого города – Дворе Чудес. Полагаю, что сосредоточение многих магических потоков втащило тебя в целый звездопляс видений. Бонни широко открыла глаза, стараясь справиться с неразберихой в своей голове. - Как долго я была… отсутствовала? - Я понятия не имею. Своими криками и воем во тьме ночной ты меня призвала на помощь. И вот это, - он продемонстрировал свои пальцы, - помогло тебе успокоиться. - Что за бред? – нахмурилась Бонни, пытаясь прогнать очередную волну головной боли. – Как ты вообще оказался здесь… Где Кэролайн… Она должна быть тут… или будет тут… - Давай в двух словах, - замечая меняющийся пульс, Кол обхватил запястье девушки. – Я – наследник Сайлоса, Обреченный, а ты с сердечком наследницы Кетсии – поэтому я, вероятно, могу успокоить твой безумный дар. Отдохни от служения будущему, - вампир показал взглядом на примятую подушку. – Завтра будет новый день. Бонни устало повалилась на кровать, лишаясь и желания, и сил выяснять или понимать происходящее. Грубоватая хватка первородного действительно умиротворяла, и организм жаждал воспользоваться передышкой. - Я не буду служить Валентину, - проворчала Беннет, по-детски утыкаясь носом в мягкую подушку. Кол приподнял брови, замечая: - Ведьмы всегда будут служить кому-нибудь. – Он поймал ее взгляд и нахально дернул подбородком. - Они – рабы своих силы и даров природы, которую всегда надо поддерживать, Скрудж. Бонни хотела осадить его с прозвищем, но бессильно выдохнула, затихая и засыпая блаженным сном под очередной напев несуразных звуков от Кола. Первородный дождался ее полного погружения в царство Морфея и обратил свой взгляд в потолок. Итак, Кристиан Лукас Берд украл сердце Ядвиги, исследования Сайлоса и кровь Кэролайн. Благодаря последней они распознали в ее крови «источник» - желанный ингредиент. Святую Волчицу. Несмотря на то, что смехотворный титул был в реальности картонной ширмой, отделивший и выделившей вампиршу, которая рискнула пронестись сквозь пространство и время, Маркос и его сподвижники распознали в маркерах ее крови следы присутствия Селины – той, чью сущность она перетягивала. И поэтому Кэролайн оказалась беременной. Данная новость выглядела абсурдом с какой стороны Кол не смотрел на нее. Начиная от невозможности размножения среди вампиров, заканчивая Клаусом, который проморгал зарождение дитя в любимой женщине. И отпустил ее на все четыре стороны! Селина, чтоб ее одержимый муж поймал! Кол чувствовал неопределимый страх пред раскрывшейся правдой и новыми деталями, перебирая в голове план Маркоса, созданный на основе давнего и проработанного ритуала. Несомненно, магические круги и последовательности явились производством пера самого могущественного колдуна всех времен и народов. И именно его наследником был младший из детей Майкла. Капкан захлопнулся, едва Сайлос погиб. Судьба повела их за собой с момента его возвращения. И даже смерть не дала Колу свободы, оставляя в дураках.