***
— Вра-ай, Савада, сгинь с глаз моих к чертовой матери! Или я сейчас этим скальпелем тебя порублю! — Скуало воинственно ткнул лезвием в сторону нервно кусающего губы парня, но тот пристукнул ладонью по столу, указывая пальцем на картину: — Скуало! Ты можешь аккуратнее?! Это наша единственная улика, а ты чуть не порезал холст! — Я тебе сейчас сделаю единственную улику! И она будет раскрывать дело твоей смерти! — не задержавшись с ответом, рявкнул Суперби. — Я сказал пошел вон от меня, не нервируй психа с ножом в руке! — Рот закрой, мусор, задолбал орать. Блондин обернулся, зло глянув на сидящего у микроскопа Занзаса: — Сам дуло захлопни. Сидишь там со своими пробирками, вот молча и сиди дальше. В ответ на это Занзас с тихим рыком швырнул в напарника пустой колбой, что была под рукой. Та ударилась о голову Скуало с глухим стуком, и он ловко поймал ее перед самым падением, ссыпая внутрь результат скобы. Тсуна замолчал, словно сдувшись, вздохнул и принялся наблюдать, как Скуало залил чем-то прозрачным содержимое пробирки и, взболтав, принялся рассматривать против света. Жидкость пузырилась и булькала с тихим шипением, оседая на дне багряными лохмотьями. Когда реакция прекратилась, Суперби довольно оскалился: — Кровь. Тсунаеши рядом прищурился, рассматривая содержимое: — Он рисует... Кровью? — Именно! — Скуало довольно взмахнул рукой, откидывая полы белого халата. — Сюда подойди, мелкий, — Савада обреченно вздохнул: сколько бы лет он не работал с этим человеком, а к его манере речи, пестрящей всевозможными сравнениями, эпитетами и нелитературными фразочками, привыкнуть не мог. Когда Тсуна присел рядом с блондином, тот направил яркий свет настольной лампы на картину. — Смотри, — Скуало провел пальцами, затянутыми в тонкие резиновые перчатки по одному из мазков, — сравни структуру остальных красок и эту. Писали маслом, отсюда легкий блеск на рисунке, толстые линии там, где были края кисти. Там всегда собирается много лишней краски и она ложится толстым слоем, а красная — нет, — его губы растянутые в хищной улыбке; серые, горящие блеском глаза взглянули замершему рядом Саваде прямо в лицо и Тсуна буквально ощутил, как внутри Скуало загорелся огонек азарта. — Слой тонкий, почти как акварель, даже полотно видно слегка, но цвет яркий очень, видишь? Багряный, насыщенный. Со временем он, возможно, еще потемнеет, — Суперби усмехнулся, срываясь со стула. — Вот извращуга, а! Забавный малый нам попался. Чует моя задница, набегаемся мы еще с ним! Со стороны микроскопа раздался насмешливый голос: — А больше твоя задница ничего не чует? Скуало скривился, бросая на Занзаса упрекающий взгляд из-под свода светлых бровей: — Пошел на хер, понял? Я сегодня утром еле встал. Тсуна нервно улыбнулся, боком делая шаг в сторону выхода: — Эм... Ребят, давайте вы личную жизнь будете наедине обсуждать? — Да можно подумать кто-то чего-то не знает здесь! - блондин пожал плечами, облокачиваясь о дверной косяк. - Не полицейский участок, а дом сплетен, мать вашу. Кстати, а что там с нашим новым практикантом? — Ммм, Фран... — Савада прикусил губу, пытаясь подобрать слова. Парнишка был развит далеко не по годам, но почему-то упорно не хотел направлять свою энергию и знания в нужное русло. — Хороший мальчик, но характер порой просто невыносимый. После того, как узнал откуда я, посчитал, что просто необходимо обращаться ко всем по японскому этикету. Совершенно не понимаю, что у него в голове, — Тсуна пожал плечом, опираясь о стену. — По успеваемости, кстати, один из первых в своем университете. Скуало заржал: — Насчет невыносимости я бы поспорил. Видел, как его Бел сегодня утром выносил, с дикими матами и метанием скальпелей. Неплохо получалось. Где-то в коридоре словно в подтверждение раздалось меланхоличное: — Бел-сэмпай, уберите скальпель от моего лица. — Жабеныш, сначала скажи куда ты дел голову из холодильника! — Это был Ваш обед? Фу, сэмпай, как можно... — Я тебе сейчас покажу как! Следом началась какая-то возня, далее раздался звук приближающихся шагов и мимо них пронесся парень с ярко-зелеными волосами и футболке в тон к ним, а затем, с небольшим отставанием, взбешенный Бел, метающий скальпели по всему коридору. Скуало присвистнул: — Какая экспрессия! Какой накал чувств! — он хохотнул, когда топот шагов стих в коридоре. — Я не сомневаюсь, что они идеально поладят. — Погадят, — поправил, не отрываясь от препарата, Занзас, попутно делая какие-то записи в тетрадке. Суперби согласно кивнул.***
— Добрый день. Вы — Виттория Амари? — женщина в ответ согласно кивнула. — Полиция Италии, нам нужно с Вами поговорить, - Гокудера хмуро посмотрел на женщину, профессора экономического факультета, показывая значок. Та жестом указала в сторону учительской: — Да, конечно. Чем я могу помочь? Блондин окинул ее цепким взглядом: лет сорок пять, миловидная блондинка с чуть курносым носом и большими темно-зелеными глазами. Пластиковая, черная оправа очков и натянутая вежливая улыбка. Скорее всего будет откручиваться как сможет лишь бы поскорее избавиться от нежеланных посетителей. — Донателла Леоне, Вам знакома девушка с таким именем? — Она моя ученица. Что-то произошло? Ямамото, стоящий прямо за спиной напарника, покосился в сторону коридора, где с пар вываливались измученные студенты. Бросив на Гокудеру быстрый взгляд, он незаметно выскользнул, тут же смешиваясь с толпой. — Да. Ее нашли мертвой сегодня утром, — Хаято на момент прищурил глаза, наблюдая за реакцией: удивление в глазах, но без сочувствия. Хотя мелькает что-то смешанное, возможно, жалость? Да, может быть. Руки на коленях сжимают ткань брюк — занервничала, вероятно боится, что придется возится с этим делом, не хочет, что бы ее втягивали. Тело чуть отклонилось назад — новость резкая и неожиданная. Что ж, по крайней мере нет ничего, что могло бы насторожить. — О Господи... Как это ужасно, — Виттория перевела взгляд на свои руки. — Такая хорошая девушка была. Всего-то третий курс... — Да, весьма прискорбно, — блондин насмешливо приподнял брови. — Как хорошо Вы ее знали? — Ну как... Неплохо, она часто оставалась после занятий, что-то спрашивала, просила объяснить. — Вы могли бы сказать, что у нее были враги? — женщина отрицательно мотнула головой. — Конфликты? — Увы, она была тихая и больше любила учиться, читать. Я не могу сказать, что у нее и друзья-то были... — Тогда что же она могла делать так поздно ночью в центре Рима? — Не имею и малейшего понятия... — Виттория пожала плечами, поднимая с пола сумку. — А теперь прошу меня простить, сейчас начнется лекция, не в моих правилах опаздывать. — Конечно, — Гокудера поднялся, подходя к двери и открывая ее, чтобы пропустить женщину вперед. — Спасибо, что уделили время. Если что-то понадобиться, мы с Вами свяжемся, — уже стоя в проходе он оглянулся. — Ямамото?.. Напарника в учительской не оказалось, номера его телефона так же не было, а куда понесло этого гребанного новичка он и понятия не имел. Зло выдохнув, блондин мрачно глянул на толпившихся учеников: другого способа не оставалось. Однако, едва он протянул руку, чтобы выловить одного из подростков, как из толпы тут же вынырнул довольный и потрепанный Такеши: — Мм, Хаято, ты уже закончил? Гокудера скривился, глядя на него без особого энтузиазма: — Мм, а мы уже так близки, чтобы ты называл меня по имени? Мне казалось, у вас иное отношение к этому. — Так мы же в Италии, — просто ответил Ямамото, хватая напарника под руку и протаскивая сквозь галдящую толпу к выходу. — Пока ты разговаривал с профессором, я узнал, что девушка училась на третьем курсе, должна была стать экономистом. Жила с братом, кстати, тут недалеко, оторва та еще была... — брюнет усмехнулся, толкая входную дверь. Гокудера высвободил руку, недовольно косясь на парня: — Мне вот профессор сказала, что девушка была прилежной ученицей. Ямамото воодушевленно обернулся, ступая спиной вперед, и широко заулыбался: — Я тебя умоляю! Все мы для преподавателей были такими милыми и замечательными, лишь бы оценки хорошие ставили! Не с теми ты разговаривал. Сокурсники — вот главный источник! Особенно какие-нибудь заклятые подружки, ммм, да они же просто кладезь информации, — парень взмахнул руками, счастливо посмеиваясь. — Они же все готовы отдать, лишь бы рассказать какую-нибудь гадость. Гокудера бросил на него насмешливый взгляд, отмечая, что тот неплохо справляется. Хвалить его, Гокудера, конечно, не собирался, но с удовольствием отметил, что в университете Такеши далеко не лоботрясничал: — И как же ты доставал из них информацию? Так просто копам они ничего не выкладывают. — А вот какому-нибудь симпатичному пареньку, который желает увидеться с милой, приглянувшейся ему девушкой еще как выкладывают, — Ямамото подмигнул блондину, на что тот усмехнулся, ставя, все еще идущему спиной парню, подножку. Такеши, громко ойкнув, свалился, а Хаято с усмешкой склонился над его головой: — Это не профессионально, знаешь ли. Тебе еще учиться и учиться, дилетант! А теперь поспешим, мы должны успеть навестить семью. Ямамото, хлопнув карими глазами, рассмеялся, но быстро вскочил на ноги, отряхнулся и бросился вдогонку за напарником. Что-то ему подсказывало, что Гокудере он нравится. — Эй, стой, подожди меня! Хая-то!***
— Где тебя черти носили? — без особого интереса спросил Хибари, не отрываясь от стопки документов на столе перед ним: куча отчетов и рапортов, которые следовало разобрать еще вчера, но тогда Кея в очередной раз поддался на уговоры Дино и решил, что Каваллоне важнее. — У нас полно работы, а ты прохлаждаешься. — Кея, не ври, — Дино, лучезарно улыбаясь, опустился в кресло напротив. — Когда я уходил, у нас была только одна заявка, да и то ее перехватили. Зачем ты опять закрыл жалюзи? Брюнет, игнорируя вопрос, кивнул: — Ты вечно самое простое дело превращаешь в римский лабиринт, потому работы у нас и нет. — Не надо так принижать мои достоинства! — Каваллоне, мягко улыбаясь, принялся раскрывать окна, впуская в комнату солнечный свет и свежий воздух. — Что? Достоинства? — Хибари насмешливо изогнул бровь, но взгляд даже не поднял. — Они у тебя есть? Вот уж не думал... — Есть, между прочим, и ты это отлично знаешь. За дверью прозвучал дикий топот и взбешенный голос Бела, из-за чего фраза Дино осталась без ответа, а Хибари, недобро улыбнувшись, достал из ящика стола пистолет, снимая его с предохранителя.***
— Лусси! — Рехей выглянул из-за дверцы шкафа, помахивая чьей-то плечевой костью. — Я ЭКСТРЕМАЛЬНО не помню делали мы ее анализ или нет... — Ну, Рё-чан, что бы ты без меня делал, — мужчина, улыбаясь, помахал только что накрашенными пальцами руки. — Вон там белый журнальчик, я все записал! И не «экстремально», а «совершенно». Нужно будет еще немного поработать над твоим итальянским. — Ты чудо, — Сасагава покачал головой, листая исписанные страницы, но исправление Луссурии упрямо пропустил мимо ушей. — Я действительно не знаю, что бы я без тебя делал. Луссурия печально вздохнул, подпирая щеку рукой: — Ты единственный мужчина, от которого я это слышу... — Не расстраивайся, просто твоя экстремальная любовь еще не нашла тебя, — Рехей улыбнулся, делая на кости пометки черным маркером. — Я завидую твоей жене! Какой же ей достался мужчина! Добрый, статный, мужественный! А тело какое, тело! Сасагава рассмеялся, прячась обратно за дверцу шкафа: — Прекрати, ты меня смущаешь. — Но Рё-чан, тебе не стоит стесняться правды! И Луссурия подмигнул парню из-за темно-серых стекол очков.***
Их участок пестрил самыми неординарными кадрами Японии и Италии, но на работе это сказывалось исключительно положительно. Когда Рехей пришел в свой отдел, будучи только-только практикантом, внешность коллеги почти не ошарашила его, разве что немного удивила. Луссурия оказался человеком широчайшей души, всегда был готов выслушать и дать совет, а Сасагава, глядя на него, понимал, что значит элита и каково это — жить своей работой. Пошлые шуточки с намеками всегда оставались только шуточками, а уважение к мужчине у молодого практиканта росло с каждым днем. Как эксперт в своем деле Луссурия был неподражаем, мог провести анализ лишь взглянув на предмет работы, всегда действовал быстро и аккуратно, а когда у них оставалось время, или же рабочий день затягивался, то Луссурия помогал Рехею с итальянским, потому что первое время Сасагава путал слова, нервничал и постоянно переходил на японский, да еще и никак не мог избавиться от акцента. Сейчас от этих проблем не осталось и следа, а Рехей всей душой испытывал благодарность к своему учителю,.***
Рехей достал из хранилища еще несколько костей в тонких пластиковых пакетах и махнул напарнику: — Надо бы в морг отнести, Белу отдать. — Не беспокойся об этом, — Луссурия повернул голову в сторону двери, — слышишь знакомые голоса? Лицо Сасагавы посветлело: — Слышу, — и набрав в грудь побольше воздуха, он заорал: — КАВАЛЛИНИ, ПРИНИМАЙ РАБОТУ! Подбегавший к двери Бел с ответом не задержался: — Три, два, ПУСК! На ходу перехватывая полетевшие в него пакеты с костями, Бельфегор обернулся, перекрещивая их, и выставляя впереди себя: — Изыди, демон! Издалека послышался холодный голос: — Я тебе покажу сейчас настоящее изгнание дьявола, травоядное. — Да твою же мать! — блондин с обреченной усмешкой скрылся из поля видимости антропологов. Следом за ним спокойной походкой проследовал Хибари, ненавязчиво поглаживая пистолет.***
— Фух, я вымотался... — Ямамото рухнул в кресло, откидывая голову на мягкую спинку. Влажная рубашка тут же неприятно прилипла к спине и Ямамото поморщился, жалея, что не надел утром что-нибудь полегче. Гокудера рядом согласно кивнул, падая на диван. — Ты занял мое место... Хотя, плевать, — он лениво отмахнулся, достал пачку сигарет, но затем с сожалением выбросил ее в стоящую в углу мусорную корзину. — Дерьмо день. Еще и сигареты кончились. — Хоть легкие побережешь. — Заткнись, — Хаято мрачно зыркнул на напарника, но Ямамото только усмехнулся и перевел взгляд на окно. На улице уже стемнело, хотя оно и не удивительно, начало одиннадцатого вечера как никак. В невысоких домах уже зажегся свет, а на улицы только-только вышли ночные гуляки. За этот день они не получили никаких наводок, только узнали кое-что из биографии жертвы, да то, что девушка возвращалась с вечеринки и решила срезать дорогу через парк. Кстати, место было достаточно освещенным... Видимо убийцу этим было не напугать. Гокудера потянулся: — Надо бы домой собираться... А, - парень поморщился, — еще надо к Скуало зайти, может он что-то узнал. Ямамото зевнул, сонно потирая глаза, но поднялся: — Я сам зайду, езжай домой. — Указываешь мне, что делать? — блондин недовольно приподнял бровь, Такеши покачал головой. — Я все равно хотел с ним поговорить, а ты устал не меньше моего. Гокудера махнул рукой, послушно расслабляясь на диване. Идти сейчас действительно никуда не хотелось, даже домой. — Завтра расскажешь, что да как... Смотри, не напивайся. Опоздаешь на работу — отхватишь по полной. — А отхвачу от тебя? — Ямамото произнес это весело, но непривычно понизив голос. Гокудера ощутил как по спине скользнули мурашки и готов был поклясться, что услышал в его голосе заинтересованные интонации. — От меня, — Гокудере удалось выдавить это из себя даже достаточно быстро, чтобы не вызвать подозрений. — Как скажешь, — Ямамото широко улыбнулся. — И да, приятно было познакомиться. — Вали уже, — Хаято хмыкнул, подкладывая руки под голову. Возможно день был не таким уж и дерьмовым. Ямамото Такеши. О да, с этого дня определенно должно было начаться что-то весьма интересное.***
— Сэмпай, ты еще здесь? — Такеши заглянул в лабораторию и усмехнулся: Скуало беззаботно дрых, развалившись на небольшом офисном диванчике. Его громогласный храп разносился по всему офису, пробуждая в Такеши желание подойти и посильнее толкнуть, чтобы это прекратилось. На вопрос мужчина только всхрапнул громче и отвернулся от Ямамото. — Скуало! — Ямамото повысил голос, подходя к дивану. Суперби мрачно вытянул руку показывая средний палец. — Вра-ай, я сказал «хр-р-р». Если ты не понял, то это «отъебись от меня, у меня был тяжелый день, я сплю». Какого хрена ты меня будишь?! - лаборант перевернулся на спину, мрачно глядя на ученика из-под спутанных волос. — Вечно все меня дергают! Когда я дождусь заслуженного отдыха, наконец?! То Занзасу трахаться посреди ночи приспичит, то здесь какой-то мусор припрут на анализ, задрали в конец уже... Скуало с тяжким вздохом принял сидячее положение и кивнул в сторону стола: — Попить дай, потом проси, что захочешь... Ямамото оглянулся: на столе стояли только пробирки с химическими веществами. Он перевел на Скуало вопросительный взгляд, но тот только ткнул пальцем в лабораторный стакан и поманил к себе. Такеши с подозрением глянул на странную коричневатую жидкость внутри, но с дивана раздался раздраженный голос: — Такеши, мать твою, я тут долго буду еще шаманские народные движения совершать? — Сэмпай... Что это? — Виски это! Не смотри на него так, оно от твоего взгляда никуда не денется и к тебе тоже без физического воздействия не полетит! — У вас тут понятие кружки... — Напрочь отсутствует, - рявкнул Скуало, но потом все же жалобно глянул на парня. — Ямамото, или дай мне выпить, или свали нахрен отсюда и дай спокойно сдохнуть! Но учти, я буду всю оставшуюся жизнь являться к тебе во снах и напоминать о том, как ты бросил своего учителя с похмельем! У меня голова чугунная, мы днем три бутылки выжрали! — А повод? — Такеши с улыбкой протянул стакан блондину и присел рядом на диван. — Ну, вы что-нибудь узнали? — Бел отмечал, что ушел от Хибари живым, — Скуало дернул головой недовольно и завалился обратно. - На столе блокнот лежит, там все записи. Если тебе больше ничего не надо, то, уходя, свет погаси. — Ты что, тут остаешься? — Ямамото оторвал взгляд от исписанного листка и покосился на учителя. — Нет, бля, я сейчас оседлаю вон ту метлу, — блондин глянул на сиротливо стоящую в углу швабру, — и полечу домой, где меня ждет красавица-жена, шесть детей и горячая ванна! — Ты ничуть не изменился, Скуало, — Такеши улыбнулся, гася свет. Суперби хмыкнул, не поворачивая головы. — Да ты тоже мозгов по дороге сюда не набрал. Все, вали отсюда. Щелкнула ручка двери, жалюзи с тихим шорохом легли на место, а Скуало, закинув ноги на спинку дивана, закрыл глаза. В это время, неподалеку от набережной раздался пронзительный крик девушки, и брызнувшая кровь тяжелыми каплями оросила асфальт.