С книжных страниц.

      Минсок уже несколько часов сидел, обложившись различными документами, и пытался начать книгу. Вечер постепенно опустился на город, а в ноутбуке была открыта все еще пустая страница, Ким просто не знал с чего начать. Все эти документы были скучной статистикой, в них не было чувств, в них не было жизни. Минсок вчитывался в скучные отчеты пожарных, полицейских, врачей, но перед глазами не возникало ни одной четкой картинки.       Возгорание произошло на втором этаже, очагом послужила одна из комнат, она пострадала больше всего, выгорев полностью, по перекрытиям огонь пробрался в дом, гости слишком поздно почувствовали дым, дом вспыхнул, как спичка. Причиной пожара стало неосторожное обращение с огнем. Более трех десятков пострадавших, десять человек погибло, один пропал без вести. - «Пропал», - повторил Минсок вслух, притягивая к себе личное дело хозяина заведения. – Пак Чанель, в момент исчезновения ему было около тридцати, имел хорошие отношения с законом, занимался культурно-массовой деятельностью, содержал клуб для досуга жителей. Ни слова о разврате заведения. Или этот Пак был просто счастливчиком, раз его бизнес не попал под подозрение, либо он имел какие-то особые связи с законом.       Минсок откинулся на спинку стула и потянулся, все в этом деле его настораживало, но если задуматься, он только писатель, поэтому вправе сам придумать мир своим героям. Пальцы легли на клавиатуру, Ким закрыл глаза и мысленно перенёсся в то время, в котором соседский дом еще блистал роскошью.       Ночь опускалась на город, где-то играла весёлая музыка, и слышался громкий женский смех, звонко отражающийся от стен. Улица слишком оживлена для столь позднего времени, машины одна за другой тормозят у красивого здания, ярко переливающегося разноцветными лампочками. Если прислушаться, то музыка и смех доносятся именно оттуда.       Высокий забор скрывает зелёный двор со скамейками у кованых фонарей, с беседками, заросшими диким виноградом и большим прудом, украшенным композициями из камней и большими, нежными цветами лотоса.       Где-то из глубины сада слышится застенчивый шепот, а откуда-то из открытых окон второго этажа слышны откровенные стоны, но, кажется, никого это не смущает.       А между тем гости все прибывают, радушный хозяин встречает всех на крыльце. Высокий, стройный, с большими карими глазами, каштановые волосы едва прикрывают торчащие уши. Он широко улыбается мужчинам, снова и снова прибывающим в его «скромное», как он сам часто называл его, заведение. - Господин комиссар, как я рад снова видеть вас у себя в гостях, - расплывается в довольной улыбке хозяин. - Ты же знаешь, Чанель-и, что лучше твоих цыпочек во всем городе не сыскать. - Что верно, то верно, - довольно ухмыльнулся Чанель. – Я рад, что сумел найти их, воспитать и выпустить в свет, дарить людям радость.       Мужчина похлопал Чанеля по плечу и пошел к двери. - Господин комиссар, - окликнул старшего парень. – Я хотел бы попросить вас о небольшой услуге. - И какой же? – удивился мужчина. - Не мне вам объяснять, что прелесть женщины не долговечна, а нам мужчинам хочется получать удовольствие всегда. Вы не могли бы дать мне разрешение на осмотр местного приюта, я давненько туда не заглядывал, мне, так сказать, нужно омолодить свою труппу. - О, захотелось свежей крови? – усмехнулся мужчина. - А вам бы разве не хотелось снова ощутить под собой девственницу? – еле слышно сказал Пак, но мужчина услышал его, расплывшись в довольной улыбке. - Хорошо, приходи завтра, я выпишу тебе пропуск. - Спасибо, а теперь будем веселиться? - Конечно, - сказал мужчина, проходя в большую гостиную, где играла музыка.       Женщины в вызывающих нарядах ходили между столиков, на сцене танцевали танцовщицы, закидывая ноги под весёлые ритмы канкана. Зал был заполнен до отказа, по широкой лестнице постоянно кто-то поднимался в номера.       Чанель с удовлетворением рассматривал творение своих рук, это место приносило ему не маленький доход, здесь отдыхали лучшие люди города, никто не мог обвинить Пака в незаконной деятельности, потому что сами имели от неё пользу.       Все было, как всегда, много смеха, сладкие стоны и крики со второго этажа и тайных беседок сада, но Чанель думал о том, что его уже давно перестали возбуждать приторные улыбки его цыпочек, все было до тошноты привычно, а значит, нужно было что-то менять.       Вдруг его взгляд зацепился за сидящего в сторонке начальника местного земельного управления. Господин Ким Джонин, они с Чанелем хорошо ладили, поскольку участок под дом, построенный рядом с борделем, когда-то принадлежал именно земельному управлению. Пак с любопытством наблюдал, как мужчина пожирал взглядом пианиста, маленького лупоглазого паренька, который, уткнувшись в ноты, старался не замечать этого развратного взгляда. Чанель пробрался сквозь толпу и встал за спиной мужчины, тихо шепнув: - Ты так прожжешь в нем дырку, - хихикнул Чанель, заметив, как мужчина вздрогнул. - Все-то ты замечаешь, - ухмыльнулся Джонин. - Дорогой мой, это моя работа, угадывать желания клиентов. Хочешь его? Неужели ни одна из моих девочек не заслужила твоего внимания? - Девочки это скучно, Чанель-и, - потянулся собеседник. – А вот этому мальчику я бы вставил, посмотри на него с другой стороны и ты все поймешь.       Пак перевёл взгляд на музыканта, а что если, правда, зажать его где-нибудь в одной из беседок, прикасаясь к этой нежной коже, оставляя на ней алые засосы, слушать рваное дыхание и чувствовать, как этот паренёк извивается под тобой, требуя внимания и получая его в виде грубых толчков и укусов. Чанель почувствовал, как в штанах стало тесно, он прикусил губу и усмехнулся. - А это не плохая идея, - сказал Пак. - Ещё бы, - усмехнулся Ким. – Ну что, я могу поиграться с твоим пианистом? - Может разделим удовольствие, - подмигнул младшему Чанель. - Я только за, - хищно оскалившись, сказал Джонин. - Жди нас в моей комнате, - ответил Пак, потирая руки.       Ким засмеялся и пошел наверх, а Чанель хищной походкой направился в сторону ничего не подозревающего мальчика.        Тихое поскуливание вернуло Минсока в реальность, он попытался сфокусировать взгляд на экране ноутбука. - Я что, заснул? – спросил сам себя парень и бросил взгляд на животное, которое шкрябало лапой входную дверь, просясь на улицу. - Эмби*, ночь же на дворе, куда тебя несёт?       Минсок недовольно поднялся, кинув взгляд в окно, где уже ничего нельзя было разглядеть, но пес не унимался, тихо тявкнув. - Ладно, уже иду, - проворчал Ким, открывая дверь.       Собака выбежала на улицу и понеслась в сторону сгоревшего борделя. - Эмби, куда? – побежал за псом Минсок, опасаясь, что в том месте пес может поранится.       Фонарь, взятый на всякий случай, тускло освещал путь, но собаки нигде не было видно. Минсок вбежал в гостиную и заметил, как его питомец, перебирая лапками по обугленным ступеням, бежал прямо в сторону комнаты таинственной Дивы.       Минсок стоял в центре зала и оглядывался по сторонам, события его сна снова пронеслись перед глазами, он словно видел, как Джонин и Чанель перешептываются у дальнего столика, и как ничего не подозревающий пианист играет приевшийся канкан.       Ким не может понять, почему обугленные мрачные шторы снова краснеют, развалившаяся сцена вновь ярко блестит, когда Чанель включает патефон, уводя с собой наивного парня, а потом громкий крик разрывает помещение, даже громкая музыка не в силах его заглушить.       Минсок медленно опускается на корточки и хватается за голову, в этом месте явно что-то не так. - Пустите! – разносится по помещению. – Нет! Что вам нужно от меня? А потом лишь сдавленное мычание.       Минсок чувствует что-то шершавое и мокрое на своей щеке, когда он открывает глаза, то сразу видит Эмби, который забравшись передними лапами на колени парня, пытается привести того в чувства. Все звуки и крики стихли, Ким снова был один в просторной гостиной, все выглядело, как и должно, провалившаяся сцена, сожженные шторы, разбросанная мебель. Пес спрыгивает с колен парня и толкает в сторону Минсока обугленный сверток. - Это что? – удивляется парень, но тянется руками к предмету.       За кучей обгоревшего тряпья, Ким обнаруживает толстый блокнот в кожаном переплёте. Минсок открывает первую страницу почти не пострадавшего ежедневника и понимает, что вот оно, то, что он искал. Вот он, документ пропитанный жизнью.       Ровным, аккуратным подчерком на странице выведено несколько слов, но Минсок повторяет их, как мантру. - Меня зовут Бен Бекхен, но эти придурки называют меня Дивой. Это место странное и я очень хочу сбежать.       Эмби рычит и вцепляется зубами в штанину Минсока, утягивая его к выходу. Парень снова ощущает легкую слабость и на ватных ногах идет к выходу, но стоит ему достигнуть порога, как в глазах темнеет, и он неосознанно сползает по стене, прижимая к себе дневник Дивы. - Выйти, мне нужно только выйти, - борется со слабостью Ким, но его словно что-то держит.       Парень делает рывок, оказываясь за порогом, и теряет сознание.       Громкая мелодия телефона врывается в сон. Мин резко распахивает глаза и садится. Он в своей комнате, в кровати, укрыт одеялом, а в ногах спит Эмби.       Телефон продолжает звенеть, Ким тянется к тумбочке и замечает кожаную тетрадь, лежащую рядом. Мысли в голове путаются, но Минсок все же отвечает на звонок. - Алло, - тянет задумчиво он. - Вау, наше солнце встало, - хихикает в трубку Лухан. - Лу? – с сомнение спрашивает Ким. - Оу, да ты еще не в силах меня узнать. Интересно, чем это ты всю ночь занимался? Я как твой редактор буду убеждать себя в том, что ты всю ночь писал, но как твой друг требую подробного описания твоей вчерашней гулянки. - Что за бред ты несёшь? – злится Минсок, поднимаясь с кровати и оглядываясь.       Все вещи на своих местах, но почему он не помнит того, как добрался до спальни? - Это не бред, - обиженно возмутился Лухан. – Твой хриплый голос выдает тебя с потрохами. - Отвяжись, помнится ты обещал мне не надоедать… - Я помню, - сдержанно ответил Лухан. – Но я подумал, что тебе полезно будет развеятся, а то заперся в этих четырех стенах, я тут… - Нет, - ответил Ким. – Прости, но мне некогда, кажется, ты сам поставил передо мной сроки, поэтому я должен работать. - Вредный хен, - проныл Лухан. – Ладно, не буду тебя больше отвлекать.       Послышались короткие гудки, а Минсок вздохнул, коря себя за лишнюю грубость. Приняв душ и переодевшись, парень взял ноутбук и дневник и спустился во двор, располагаясь под большой старой вишней. Эмби весело прискакал из дома и устроился рядом, нежно лизнув парня в щеку. - К чему такие нежности с утра? - спросил Ким, чувствуя, что на душе стало чуть-чуть спокойнее.       Пес весело тявкнул и погнался за бабочкой, а Минсок открыл первую страницу дневника и погрузился в чтение. Странная штука жизнь, сегодня ты счастлив и любим, но в один миг все может перевернуться с ног на голову. Вот и со мной случилось то же, я в один день стал сиротой, не знаю кому перешли дорогу мои родители, но это очень страшно, проснуться утром и увидеть лишь холодные трупы. Самым странным было то, что меня каким-то чудом пожалели и оставили в живых, хотя могли бы избавится и от лишнего свидетеля. Не знаю благодарить мне или обвинять тех людей, но с тех пор моя жизнь стала ужасной.       Мне было четырнадцать, когда я оказался в приюте, многие ребята приняли меня не очень дружелюбно. - Это что за красавчика к нам занесло, смотрите-ка, какие у него руки, а кожа, эй, новенький, ты девочка или мальчик?       Я всегда молчал, когда надо мной издевались, человеческий организм может выдержать многое, я как никто другой был уверен в этом. - Эй, новенький, глянь, эти панталоны подошли бы тебе, - кричали мне вслед мальчишки. – Эй, сегодня твоя очередь мыть туалеты.       Два года муки, два года молчания, только находясь в своей комнате я мог поговорить, да и то моим собеседником был старый рваный плюшевый щенок.       В тот день воспитатели приюта носились, как бешеные, драили помещения, наряжали воспитанников, на меня тоже нацепили какой-то кафтан, пригрозив, что если я выкину какую-нибудь глупость, меня оставят без обеда.       Я молча стоял в конце шеренги, когда во двор въехала большая черная машина. Из неё вышли двое: комиссар полиции – Ким Енмин, которого я помнил и видел в кошмарных снах еще со времен смерти родителей, а вот второй парень был мне неизвестен. Высокий, я бы даже сказал красивый, если бы не хитрые глаза и улыбка, как у маньяка. - Добрый день, господа, - поклонился директор приюта. – Мы так рады, что вы почтили нас своим визитом. Наши воспитанники очень благодарны господину Киму за помощь, что он оказывает нашему приюту. - Не за что, вы же знаете, что ваши воспитанники мне, как дети, - равнодушно ответил комиссар. - Мы рады, - поклонился директор. - Господин Ли, - обратился комиссар к директору. – Познакомьтесь, это господин Пак Чанель, он мой очень хороший друг, меценат, он занимается театральной деятельностью. У него своя студия по продвижению молодых талантов.       Этот самый Чанель протянул нашему директору руку. - Ли Суман, - пожал в ответ руку директор. - Очень приятно, - ответил Пак, а у меня побежали мурашки от его глубокого баса.       Внешность этого человека совсем не вязалась с его голосом, но я готов был признать то, что эта несостыковка очаровывала. - Господин Ли, - начал Пак. – Я приехал к вам в надежде найти новые таланты среди ваших воспитанников, все выпускники моей студии успешны сейчас и пользуются большим спросом.       Енмин закашлялся, а Чанель улыбнулся еще шире. Что-то не нравится мне эта парочка, хотя только от одной мысли о сцене, у меня поджилки трясутся. Я давно мечтал петь на публику, родители всегда хвалили мой волшебный голос. - О, это большая честь для нас, - поклонился Ли. – Вы хотите устроить в нашем приюте прослушивание? - Да, - кивнул Чанель. – Пение, танцы, актерское мастерство, я хочу оценить ваших воспитанников и сделать из них новых звезд своего театра. - Что ж, у меня нет возражений, если хотите, можете начать прямо сейчас. У нас все ребята талантливые. - Я верю в это, - поклонился Чанель, пробежавшись взглядом по шеренге воспитанников и на несколько секунд задержав свой взгляд на мне.       Я почувствовал легкий холодок от этого взгляда, в этих карих глазах, что-то ярко блеснуло, а я вздрогнул.       Воспитанники приюта показывали Чанелю свои таланты, кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то читал стихи, он внимательно наблюдал за всеми и делал пометки в своем блокноте. - А кто-нибудь из вас умеет играть на фортепиано? – спросил он.       В зале наступило молчание, ребята переглядывались, а моя рука несмело поползла вверх. - У нас очень чтят пианистов, - как-то по хищному улыбнулся Чанель, а потом, заметив меня, подозвал к себе. – Как тебя зовут, малыш? - Бекхен. Бен Бекхен, - сказал я, заметив, как на лицо Пака легла какая-то тень, он посмотрел на стоящего неподалеку Ли и Кима. - Мальчик два года назад остался сиротой, его семья была очень известной, отец работал начальником земельного управления когда-то, - пояснил Суман. - Да, я очень хорошо знал господина Бена, - вздохнул Ким.       В то время, как Чанель продолжал сканировать меня взглядом. - Ну, что же Бекхен, покажи нам свое умение.       Я молча сел за инструмент и начал играть, в зале наступило молчание, все смотрели на меня, а я целиком отдался музыке, когда я закончил и обернулся, поймал на себе прожигающий взгляд Чанеля, он как-то дико улыбался, облизывая свои губы. - Этого парня я забираю, - сказал он. - Но Чанель… - начал было комиссар. - Сэр, не хочу, чтобы этот мальчик пропадал здесь, он достоин лучшего, я лично займусь его воспитанием.       Я сидел и не знал радоваться мне или бояться, с одной стороны моя мечта о сцене сбудется, а с другой уж слишком подозрительной была улыбка этого Пака. После нескольких часов прослушивания Чанель выбрал еще несколько девочек и пару мальчиков. - Так ребятки, собирайтесь, завтра я пришлю за вами автобус, - сказал Пак, а потом посмотрел на меня. – Бекхен-и, у тебя много вещей? - Ну, не особо, - пожал плечами я. - Тогда может, поедешь со мной сегодня?       Я непонимающе уставился на Сумана. - Да, Бекхен, если хочешь… - Хочу, - закивал я, мне безумно не хотелось оставаться в этом месте, я уже предвидел свою «весёленькую» ночку, ведь многих не прошедших этот кастинг распирала злоба. Эх, знали бы они тогда, на что я подписался. Но в тот миг все казалось таким волшебным, я рванул в свою комнату собирать вещи, услышав на последок тихий голос Ким Енмина. - Чанель, что ты творишь?       Через некоторое время мы уже ехали прочь из приюта, я даже ни разу не обернулся, надеясь на то, что больше никогда не увижу это здание. Всю дорогу комиссар и Пак молчали, а я смотрел в окно, давно я не покидал своей тюрьмы.       Высадив Кима возле его дома, Чанель поехал дальше, я чувствовал его взгляд через зеркало. Хотелось спрятаться, потому что этот человек был очень странным. - Не бойся меня, - сказал он, наконец. – Я не сделаю с тобой ничего, ты слишком красив Бекхен-и, знаешь об этом?       Я смутился, пряча взгляд, было странно слышать, что взрослый мужчина признает молодого парня красивым, такие комплименты принято обычно говорить женщинам, а между тем он продолжал: - У тебя слишком нежная кожа, а руки, Господи, никогда не встречал человека с более прекрасными руками. Я обещаю тебе Бекхен-и, ты станешь звездой, - говорил восхищенно Пак, а потом тихо шепнул. – Моей звездой.       Убаюканный плавным движением автомобиля, я уснул, проснулся я оттого, что почувствовал чью-то руку у себя на голове. - Бекхен-и, просыпайся, мы приехали, - сказал Чанель.       Я открыл глаза, машина остановилась около большого особняка, я вылез на улицу и пошел вслед за Паком, который нес мои вещи. - Поживешь пока здесь, а вскоре я познакомлю тебя с труппой, - сказал Чанель, открывая передо мной дверь.       С того дня моя жизнь изменилась. Чанель казался мне очень заботливым, он учил меня манерам, всяким светским тонкостям, я совершенствовался в игре на фортепиано и в пении, но время шло, а на сцену я так и не вышел. - Чанни, - однажды не выдержал я. – Ты же говорил, что я буду выступать на сцене, так почему же все это время держишь меня в этом доме. Уже около месяца я сижу здесь… - Тебе не нравится? – перебил меня Пак. – По-моему лучше быть здесь, чем видеть на себе миллионы пожирающих взглядом. - Но ты же… - Да, я обещал, хорошо, если хочешь, я позволю тебе выступить, но помни об одном, - сказал Пак, наклоняясь ко мне и шепча прямо в ухо. – Ты мой.       Я тогда не придал значения этой фразе, а зря. В тот же вечер Чанель вошел в мою комнату. - Ты хотел выступать на сцене, что ж, собирайся, - сказал он. - Сейчас? – удивился я, сидя уже в пижаме. - Мой театр работает по ночам, дорогуша, так что я жду тебя через пятнадцать минут.       Он вышел из комнаты, а я начал собираться, нацепив все самое лучшее, что было в моем гардеробе, обновляемом Чанелем каждый день. Уже на лестнице я почувствовал взгляд мужчины. - Ты знаешь, как привлечь к себе внимание, - усмехнулся Пак. – Идем.       Мы вышли из дома и направились в соседний двор, играла музыка, слышался весёлый смех, машина одна за одной останавливались у парадного входа. Чанель провел меня внутрь, я замер, прикрывая глаза, полураздетые женщины восседали на коленях состоятельных мужчина, на сцене танцевали какие-то девицы, за роялем сидел небольшой лупоглазый паренёк, он был слишком бледен, его лицо не выражало никаких эмоций, он на автомате играл незатейливую мелодию. - Ну что ж, ты сам захотел стать частью этого, малыш, - усмехнулся Чанель, взяв меня за запястье и потащив к инструменту, когда мы проходили мимо одного из коридоров, я увидел, как пожилой мужчина прижимает к стене молодую девушку, её глаза закрыты, а с губ срываются громкие стоны, когда до меня дошло чем они там занимаются, я резко отвернулся. - Что, ты еще не испытал все прелести любви? – слышу тихий шепот Чанеля. – Все еще впереди, мой мальчик.       Мы подходим к роялю. - Кенсу, - строго говорит Чанель.       Парень вздрагивает, а музыка останавливается. Чанель включает рядом стоящий патефон, а парень медленно оборачивается. - Кенсу, познакомься, это Бекхен, он будет тебя сменять, покажи ему все здесь, - важно говорит Чанель. – У меня сегодня важные гости, должен Джонин подъехать.       При упоминании незнакомого имени лупоглазый бледнеет еще сильнее, а Пак заливисто смеётся и направляется к выходу, встречать гостей.       Парень, которого назвали Кенсу, поднял на меня сожалеющий взгляд. - И как ты тут оказался?- спросил он. - Чанель забрал меня из приюта и пообещал, что я буду играть на сцене, - честно ответил я.       Кенсу вздохнул. - Ну, и влип же ты парень, - сказал он, похлопав меня по плечу.       Чьи-то ладони легли на глаза Минсока, парень вздрогнул, дневник выпал из рук. - Угадай кто? – шепнули на ухо. - Лухан! – зло прошипел писатель. – Ты же так и до инфаркта меня доведёшь. - Я же не виноват, что ты полностью погрузился в эту книженцию, кстати, что это?       Младший потянулся к выпавшему дневнику, но рычание Эмби его остановило. - Ты завел собаку? – удивился Хан. - Ага, - кивнул Ким, наблюдая, как Эмби продолжал скалиться на Лухана. - Забавный зверёк, - сглотнул младший.