Не ешьте на ночь, или Десять майронских инфарктов

Папа у Васи силен в математике. Учится папа за Васю весь год… Где это видано? Где это слыхано? Папа решает, а Вася сдаёт… Литературу… (Суровая жизненная правда)

– Ох! – вздохнула Эодвен. – Опять! И что делать? Иорет под боком нет. – Ты не волнуйся! – с мрачной иронией промолвила Эледриан. – У него и вправду выработался иммунитет. Сейчас очнется. А Эйлиант, радостная, не переставая, щебетала: – Мама, правда? Мы с Родей можем пожениться? Я так хочу съездить к нему в гости в Аман! А еще я хочу не сдавать ЕГЭ! – Вот что, - сурово заметила Эледриан. – Ты еще слишком мала, чтобы думать о замужестве. Это раз. Дайте время на размышление государю Артафиндэ. Это два. Сдай ЕГЭ. Это три. Хорошо-хорошо, если хочешь, Эльвэнилдо будет сдавать с тобой! – Но… - от удивления Эльвэнилдо встал, даже забыв про Палантир. – Папа! Я не хочу сдавать ЕГЭ! Но Финрод был только рад такой «каре» для невежливого сына. – А вот и нет! Ты будешь сдавать этот самый ЕГЭ! Или ты желаешь оставить прелестную леди одну? – Или ты желаешь прослыть глупым среди гондорских детей? – спросила мама Амариэ своим самым низким в Валиноре голосом. Эльвэнилдо повесил голову. Тут встал Румил. – Господа! – заговорил он. – Я вот что хочу предложить. Во-первых, улучшите питание в детском пионерском лагере… – Солидарен! – сказал Финрод. На этих словах Майрон очнулся. В уши ему назойливо сочилось продолжение речи Румила. – Во-вторых, я требую справедливости! Почему в Осгилиате существует какой-то математический лагерь, но не существует ни одного филологического? Дети забывают о книгах, о классике, о языках… – И так сыты ими по горло! – прошептала Эйлиант. А Эодвен от радости чуть не бросилась этому странному эльфу на шею. Он филолог! И наверняка знает много! Но все-таки Эодвен была королевской особой. И сдержанно молвила: – Я соглашусь с господином… Румил поглядел на роханскую красавицу. – Аз есмь Румил… А у роханской красавицы после этих слов пропала всякая сдержанность. – Что? Вы, может быть, расскажете мне про «ять»? И про этимологию? И про орфоэпию? – Конечно, расскажу, - Румил вдруг растерялся и пробормотал: - Какая умная девушка!.. А потом спросил: – Сколько вы знаете языков? – Всеобщий, гондорский, роханский, квенья, синдарин, телерин, аварин, адунаик, кхуздул, основы темного наречия - (тут Майрон аж кашлянул от неожиданности) - и даже немного по валарину – да простит меня Элберет! – из какой-то стариннейшей книги, которую я откопала в подвалах нашей библиотеки. Разбираюсь в талиске. В нандорине тоже весьма сведуща. Мечта у меня – выучить экзотическое наречие с какими-нибудь «ятями» в письменности или на худой конец язык энтов… Румил был приятно поражен. – Вы и впрямь говорите на квенья? – спросил он. - Quetin sina lambё! – отвечала с улыбкой Эодвен. И вдруг Эльвэнилдо с блаженной улыбкой пал перед ней на колени. – Прошу тебя! Добрая Эодвен! Выучи за меня русский! Старик пытает меня! – А, так это вы, ваше высочество, писали объявление в газете на квенья? У вас весьма романтический стиль письма. Мне понравилось употребление такого тропа, как сравнение. Вы, правда, неудачно, его применили. Вы говорили, что ваш учитель напоминает вам старый кривой валинорский дуб. У вас, юноша, неправильные понятия о кривых дубах. Ваш наставник – перворожденный, а вы позволяете себе такие речи о нем. Но, так и быть, русский учить я согласна. И не просто согласна – жажду! – сказала она, обращаясь к Румилу. – Я очень рад! – произнес польщенный Румил. – Начнем? Итак, для начала запомните: русский очень похож на квенья. Порядок слов – произвольный… – Послушайте! – сказала Амариэ. – Может быть, вы, господа лингвисты, отойдете куда-нибудь? У вас нет детей и вам не нужно думать об их образовании. Учите свой русский в сторонке. Румил и Эодвен только рады были удалиться. Эльвэнилдо многозначительно подмигнул Эйлиант, это означало: «Начинается!..» Оставшиеся же королевские особы окончательно привели Майрона в чувство. Это заняло немного времени, потому что девять инфарктов могут свести в могилу только человечишку, но майарское пресловутое здоровье они только укрепляют. После этого решили немедленно возвращаться в Минас Анор и готовить детей к сдаче ЕГЭ, до которой оставалось без малого две недели. Эльвэнилдо взывал к папе Финроду, умоляя его написать полную шпаргалку для ЕГЭ по литературе. Эйлиант тоже не осталась в долгу, обратившись к папе Майрону: – Кто-то кричал, что у него математический склад ума! Майрон и Артафиндэ со вздохом переглянулись и решили: помогать бездарным детям. И вот вся процессия, не исключая Эодвен и Румила, которые уже освоили основы русского и которых с любопытством слушал программист, отправилась в Минас Анор… *** До сдачи ЕГЭ оставался один день. Эльвэнилдо и Эйлиант бросили усиленно повторять формулы, формы синдаринских глаголов и основные мысли величайших литературных произведений. Весь вечер они бродили по дворцу, Эльвэнилдо (чтобы разозлить папу Финрода, конечно) учил наизусть «Жизнь за еду». Эйлиант ему всячески в этом помогла. Так они ходили кругами по дворцу короля Эльдариона, пока не наткнулись на самого короля Эльдариона. Он увидел племянницу и сказал жалобно: – Твоя мама хочет меня женить… – Ух ты! – сказала Эйлиант. – А на ком? – На какой-то умной девушке из Дол Амрота. Говорят, она выиграла всегондорскую олимпиаду по истории и всегондорский конкурс домохозяек. Я слышал, как моя сестрица восхищалась первым, а этот Майрон – вторым… – Я очень рада за тебя, дядюшка! – сказала Эйлиант, подмигнув Эльвэнилдо. Дальше разговор не продолжался, потому что словарный запас государя Эльдариона не позволял этого. Следующим, на кого наткнулись Эйлиант и Эльвэнилдо, был плачущий Барахир. – Что случилось? – спросил Эльвэнилдо, разглядывая этого странного человека. – Со мной разводится жена. Она говорит, что ее идеал красоты и ума найден, а я ей больше не нужен. – И кто же этот идеал? – полюбопытствовала Эйлиант. – Какая разница! – промычал Барахир. – Вся беда в том, что королева Эледриан велит мне покинуть страну и отправляться в Ваньяланд, или как там его… В общем, в эту ужасную заморскую страну, которую открыли еще при короле Арагорне и моем славном деде Фарамире… – А-а, на австралийскую каторгу! – повторил Эльвэнилдо слова программиста Владимириона. – Что? – опешил Барахир, но тут же продолжил жаловаться. – Нет, ну что она нашла в этом старике? Он же седой! – Зато прекрасен, ибо является перворожденным. И к тому же он Мудрый! – Эйлиант сразу смекнула, о ком речь. Дядюшка Барахир еще не перестал ныть, а Эльвэнилдо и Эйлиант уже шли дальше. Не успел Эльвэнилдо продекламировать сцену, где Тар-Майрон закармливает папу Финрода, как услышал ненавистные ему слова живого великорусского языка, долетавшие из-за приоткрытой двери. Там читали стихотворение в прозе Тургенева. Во дни сомнений, в дни тягостных раздумий о судьбах моей Родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу! – Такой язык! – простонал Эльвэнилдо. – Тише, Родя! – Эйлиант прижала палец к губам. – Там, кажется, происходит что-то интересное. Подглядим! Хитрые дети царственных особ подкрались к двери и заглянули внутрь. Эодвен и Румил читали какую-то огромную книгу. Румил говорил: – Впрочем, Володя рассказал мне, что теперь в этом языке нет ни буквы «ять», ни буквы «ер». Но есть великое множество филологов, которые все это знают получше, чем мы с тобой. Знаешь, чего я больше всего хочу? – Наверное, выучить церковнославянский? – спросила Эодвен. – Как ты угадала? – удивился Румил. – Именно это мое первейшее желание. Там такие буквы, такие цифры… Поистине, Фэанаро и его жалкие тенгвар не сравнятся с церковнославянским языком! – Поедем в Россию! – предложила Эодвен. – Ведь попал же сюда Владимирион! – Поехать в Россию? – Румил задумался. – Это, конечно, не сложно, нужно только с Майроном посоветоваться. Скажи мне, ты не боишься летающих гусениц, надувных лодочек и Кирданов Корабелов? Все эти таинственные артефакты Майрон использовал, едва переместившись сюда из России. – Нет, не боюсь, - ответила Эодвен. – Из всего этого списка страх могут внушить Кирданы Корабелы, но, если знать цифру госдолга Серебристой Гавани, нам ничто не грозит. – Бояться нужно одного, дорогая! – сказал Румил. – Как бы тысячи фанатов из России не стали практиковать ежедневные экскурсии в Средиземье… – Это не страшно! – возразила Эодвен. – Мы будем преподавать на филфаке МГУ. Чуть увидим девушку, заинтересованную в произведениях Толкина, заставим ее читать… «Тихий Дон» и только «Тихий Дон»! – Ты гений! – сказал Румил. – Да, пусть отправляется на какой-нибудь хутор и занимается там обучением казачат грамотности и митингует за реставрацию старинной хуторской церкви. Все это очень правильно и общественно полезно. Тут откуда-то из глубины коридора вырвался испуганный Барахир и, не замечая Эльвэнилдо и Эйлиант, влетел в комнату. – Эодвен! Где мой чемодан? – О Эру! – Эодвен с трагизмом подняла глаза к потолку. – Наверняка лежит под твоей ужасной кроватью. Не смей более меня тревожить, мы развелись! – Но Эодвен, а может, не надо? – Надо, Федя, надо! – Какой Федя? Это кто еще? – Потом узнаешь! Озадаченный Барахир вышел и побрел по коридору. А Эодвен рассмеялась и сказала Румилу: – Да, милый мой, вот такие вот типические характеры в типических обстоятельствах! Написать бы Гоголю на тот свет… *** В это время Майрон и Финрод пытались за взятку выпросить у охранницы МИОО (Минас Анорский Институт Открытого Образования) завтрашние варианты ЕГЭ по математике и литературе. Охранница, не обращая внимания на то, что находится в центре внимания двух писаных красавцев, категорически заявляла: «Нет!» В конце концов она снизошла до того, что принесла списки экзаменуемых. И Майрон с Финродом вычитали, что Эльвэнилдо сдает завтра математику, а Эйлиант – литературу. – Значит, Арти, меняемся шпаргалками! – прошептал Майрон, чтобы охранница не услышала. – Моя шпаргалка совсем неполная! – в отчаянии говорил Артафиндэ. Я совсем не знаю «Слово о полку Игореве» и Фонвизина! И терпеть не могу Маяковского с его занудной революцией! – Сам ты занудный! – обиделся Майрон (Маяковский был его любимым поэтом – из тех, которых он знал, конечно). – Маяковский во всяком случае не писал таких розовых соплей, как какой-нибудь Блок. «И очи синие, бездонные цветут…» Моргот помнит, где они там цветут! – «На дальнем берегу», - Финрод с укором покачал головой и снова обратился к охраннице. – Леди! Знаете, кто я? Знаете, что я могу отвезти вас в дивный Аман? – А я – в не менее дивный Ангбанд! – не остался в долгу Майрон. Охранница оставалась неприступной. – Вообще-то Ангбанд затоплен. А смертных в Аман не пускают. Я заняла первое место в гондорской олимпиаде по истории, и… – А-а, так это вы невеста короля Эльдариона! – обрадовался Майрон. – Поздравляю! Когда свадебка? – Откуда вы знаете? – испугалась девушка. – Я, считайте, ваш будущий брат. Да и Артафиндэ вот тоже! Девушка с сомнением посмотрела на государя Фелагунда и сказала: – Негоже вам, сударь, именем великого Финрода зваться! – Да я и есть великий Финрод, дитя мое! – небрежно бросил Артафиндэ. Долго доказывал он это настырной деве. Дошло дело до исторического поединка, и, когда общими усилиями Майрона и Финрода он был выигран, будущая невеста короля сдалась и принесла царственным особам варианты ЕГЭ по математике и литературе… Но так просто перехитрить милую леди было нельзя. Она тут же пошла к директору МИОО и попросила его кое-что поменять в списках экзаменуемых… *** Эльвэнилдо и Эйлиант отправились на ЕГЭ. Каждый ожидал результат по меньшей мере процентов в 90, полагаясь на знания любимого папы. У Эльвэнилдо в кармане лежали решенные варианты по математике, у Эйлиант – сочинения по литературе. Напевая что-то под нос, Эльвэнилдо уже входил в математический класс, когда его спросили: – Ваше имя? – Эльвэнилдо, сын Артафиндэ… Дежурный долго выискивал это сложное имя в списке, наконец, изрядно вспотев, нашел и сказал: – Вам в аудиторию 337! Эйлиант же из аудитории 337 почему-то отправили в аудиторию 361, где несчастные гондорские дети хором повторяли что-то про логарифмическую функцию. Какой-то ботаник кричал: – Экспонента! Я забыл, что такое экспонента! – Какая экспонента? – иронично наклонив голову, спросила Эйлиант. – Лучше бы повторял метафоры, метонимии и синекдохи! – Хватит шутить! – обиделся ботаник. – Я не сдаю биологию. – Вообще-то это литература! – заметила Эйлиант, чувствуя, что этот уже не конкурент! И вот раздали варианты… Эйлиант не верила своим глазам: на листе стояло «ЕГЭ по математике». Эйлиант пошла к дежурной – «выяснять отношения». Дежурная с невинным видом заявила, что «утром внесли небольшие изменения в списки, все равно вы сдавали бы математику завтра». Делать нечего. Пришлось Эйлиант с великим трудом решать часть В самой… Эльвэнилдо переживал не менее крушительное фиаско. Мало того что он не был готов к литературе, так еще ему попались какие-то неизвестные авторы. Правда, Эльвэнилдо удивился, увидев в качестве одной из тем к С5 нечто подобное: «Проблема нравственного выбора в творчестве Румила Мудрого». «Ни за что не скажу об этом старику! – подумал Эльвэнилдо. – Но выбирать больше нечего…» Впрочем, Эльвэнилдо не терял надежды: А. Встретиться с Эйлиант и обменяться шпаргалками. Б. Дождаться, пока дежурный уйдет, и подать знак папе Финроду, который наверняка обретается под окнами. Так Эльвэнилдо и сделал, когда прошло 2,5 часа от работы. В то время Эйлиант решала какую-то задачу на окружность, представляя ее Кольцом Всевластья. Вписанный квадрат был, конечно, толстым пальцем Фродо, а описанный треугольник – жерлом горы Ородруин. Получалась милая картина: палец Фродо с Кольцом летит в огонь, не хватает только Голлума. Нужно найти длину Кольца, диагональ пальца… Интересно, откуда у пальца диагональ? Так и не найдя эту самую диагональ, ограничившись длиной Кольца, Эйлиант приступила к следующей задаче. «В юности Саурон был кузнецом и ковал гвозди (здесь Эйлиант печально вздохнула). Это умение пригодилось ему во время строительства перекрытий Барад Дура. Однако, в силу своей природной лени, Саурон изготовил слишком короткие гвозди, и диаметр их шапочки был слишком маленьким, чтобы противостоять магической силе Кольца Всевластья. Укажите, наименьшую оптимальную длину гвоздя и наименьший оптимальный диаметр шапочки, при которых Барад Дур смог бы устоять. Высота Барад Дура – 6000 метров, главной башни (где, собственно, был укреплен Саурон) – 200 м, средняя длина балки для деревянного перекрытия – 4 м, ширина – 1 м, высота – 50 см». – Не задача, а ересь! – сказала Эйлиант самой себе. – И как ее решать? Решить эту задачу было невозможно, ее, скажу по секрету, не решил и сам Майрон, оскорбленный «такой клеветой на доброе имя Темного Майа». Тогда Эйлиант взялась за задачу с параметрами. Эльвэнилдо же, когда до конца экзамена оставалось минут 45, имел написанным всего одно сочинение – о Румиле Мудром. Сочинение было тем более ценно потому, что там поминался Артафиндэ Инголдо Арафинвион Финрод Фелагунд Финдарато Атандиль Ном (именно так), а также потому, что Эльвэнилдо прекрасно знал биографию Румила Мудрого и вышеназванного Артафиндэ, одного из главных героев «известнейшего литератора». Писалось сочинение на квенья. Оно даже имело эпиграф: «Быть или не быть? – Кажется, лорд Байрон, «Гамлет» И вот несчастный Эльвэнилдо дождался, пока дежурный выйдет из аудитории, и бросился к окну. Папа Финрод бродил внизу в гордом одиночестве. Однако о многом Эльвэнилдо не успел спросить, так как времени было маловато. Папа Финрод ответил на один вопрос – да и то – неправильно. Вместо анафоры он назвал симплоку, позабыв, что эдаких заумных терминов составители ЕГЭ в варианты не включают… Пришлось Эльвэнилдо со скоростью света калякать какие-то заумные сочинения – и все на квенья. *** Результаты стали известны через неделю. Вся королевская семья ожидала самого худшего, и провинившиеся отцы были очень счастливы, увидев, что их дети набрали: по математике – 75 (Эйлиант) и 53 (Эльвэнилдо), а по литературе – 80 (Эйлиант) и 87 (Эльвэнилдо!) процентов. Эльвэнилдо, оказывается, пленил проверяющих а) квенья; б) знанием биографий; в) романтически нежным слогом; г) знанием всех имен Финрода Фелагунда. Правда, за симплоку и лорда Байрона баллы пришлось снять. В общем, жизнь налаживалась, дети были вполне довольны и стали думать, в какой бы институт поступить… А царственные особы, расслабившись, решили пропустить по стаканчику лихолесского вина, оставшегося со времени приезда Трандуила. В этот день разговоры велись о свадьбах: Эльдариона решили срочно женить, устроить помолвку младшей сестры Эледриан с роханским королем, а также Румил и Эодвен признались, что о большем счастье, чем совместная семейная жизнь они и не мечтали… Порешили сыграть все свадьбы в ближайшем времени. Обсудили даже дочку (все были уверенны, что родится дочка) леди Амариэ и государя Артафиндэ… И, когда все эти невероятно важные разговоры сошли на нет и банкет был окончен, Майрон решил задать тревоживший его уже месяц вопрос: – Эледриан… - он начал издалека. – Я, конечно, никогда не думал, что буду иметь дело с потомками Элессара, но… Словом, не хочешь ли ты выйти за меня замуж? Эледриан давно ждала этого момента… Она, конечно, хотела быть первой женщиной, добившейся от Майа такой просьбы… Но почти королева Гондора не могла не обойтись без иронии… – Конечно, нет, моя радость, куда мне до тебя… Эти слова стали причиной последнего, десятого, майронского инфаркта… И почти королева, тяжело вздохнув, послала за Иорет и в брачное агентство. А кроме того, велела прикупить обручальных колец, все равно бывший кузнец Майрон теперь не в состоянии что-либо сковать…