Черные

Кричер передвигал мебель и выбивал пыль из штор крайне медленно, всем своим видом показывая неудовольствие от того, что комната хозяина Регулуса достанется оборвышу — сыну грязнокровки. Но ворчать при Азиль, обзываться и саботировать задания, к удивлению Гарри, не стал. А через три минуты с тихим хлопком появился Добби и развил бешеную деятельность: по комнате заметались тряпки и щетки. Бешеный молоток набросился на шкаф и подбивал какие-то гвозди. Паутина сама собой сворачивалась в рулончики, а личные вещи прежнего хозяина паковались в чемоданы. Потом Добби на минуту отвлекся, хитро, с прищуром посмотрел на Гарри, и стены меняли свой цвет с пугающей скоростью. У мальчика даже чуть закружилась голова. А Азиль только рассмеялась. — Добби, чуть помедленнее. Гарри, как подберешь цвет, скажи «стоп». Ах, вот зачем был нужен этот безумный калейдоскоп! Гарри выбрал бирюзу с белым принтом. Если честно, просто устал от мельтешения и отчаялся что-либо подобрать, наугад сказав «стоп». На окнах тут же, как флаги в Большом зале, развернулись белые и бирюзовые шторы из органзы, такие же легкие занавески сменили тяжелый балдахин. Мебель из темно-коричневой, почти черной, внезапно превратилась в терракотовую, словно вылепленную из глины. Кричер торжественно внес и закрепил на стене три картины: неподвижный портрет «хозяина Регулуса», волшебный портрет госпожи Дореи Блэк и старинный натюрморт с фруктами. — Не, ну это как-то по-девчачьи… — расстроился Гарри. — К тому же, зачем вы тут повесили женский портрет? Это же моя спальня! — В самом деле, Кричер! — с веселым удивлением воззрилась на домовика Азиль. — Портрет почтенной леди ни в спальню, ни в ванную, ни в туалет вешать неприлично. Особенно если этот портрет способен подглядывать и ругаться. Портрет чопорно поджал губы: — Вот уж не думала, что стану помехой родному внуку! Да, это я попросила эльфа меня сюда принести. Но только потому, что сам наследник моего рода и не подумал подойти и поприветствовать почившую бабушку. Да и сплетни Вальбурги, что внук с удовольствием сжег все мои фотографии… Ах, я так надеялась, что это только злые слова! Месть мне за то, что я приютила в свое время Сириуса в своем доме! Злой рок! Дикая ирония! Не Белла, не Нарси, жены Пожирателей, а именно Сириус и мой собственный внук с радостью уничтожили самую малую память обо мне. Да и портрет, надо полагать, уцелел лишь потому, что был далеко задвинут любезной Вальбургой еще при ее жизни. — Бабушка? Но вы же Блэк! — обрел дар речи оторопевший было Поттер. — То есть родственниками ты признаешь только родню по отцовской линии? Позволь усомниться. Что же маггловская родня? Твои магглы — бабка и дед. Ты также не знаешь их имен? Ни разу не был на их могилах? Как это понимать, юноша? С чем это может быть связано? Объясни мне так, чтобы я поняла и навсегда ушла из твоей жизни. — Нет! — это был прямо крик души. Внизу что-то разбилось, сразу несколько человек, судя по топоту, рванули наверх. Кричер испуганно присел и мгновенно исчез, прихватив картину с собой. Поттер, с перекошенным лицом развернулся к ворвавшимся мужчинам: — Ну скажите же, что этот балдахин девчачий!!! — Крестник. — Сириус помолчал секунд десять. — Если ты так трепетно относишься к цветовой гамме и фактуре тряпок, могу к летним каникулам найти на континенте мага-художника или мага-дизайнера. Только не нервничай и не кричи так больше. Хорошо? Мы все Мерлин знает что подумали… — Ага. Что тебя тут насилуют, — высунулся Рон из-под руки Артура Уизли и тут же схлопотал от отца подзатыльник. — Он бы тогда не так кричал, — пробормотала Тонкс и быстро увернулась от карающей ладони забывшегося Артура, в силу многочисленности семейства рефлекторно воспитывающего всю молодежь в зоне видимости. — Ага, мы с Мундунгусом даже слышали, как это могло бы быть, — подло захихикал Кингсли, придержав за плечи запнувшуюся о порог девушку и сбив весь воспитательный эффект, которого добился старший Уизли. — Так, ну-ка быстро по своим комнатам! — Пресек безобразие Блэк на правах хозяина дома. Из задних рядов послышались огорченные вздохи Джинни и Гермионы, примчавшихся воевать с Азиль. Минутное замешательство, и вот уже в комнате остался только Блэк, Добби, Гарри и Азиль. — Я вообще-то только детей имел в виду, — усмехнулся вслед уходящему Люпину Мародер. — В гостиной пиво греется и грог стынет, — совершенно по-волчьи оскалился друг. — Ты скоро сам в эту комнату поспешишь. А мы уже тебя ждать будем. — Да я быстро, — ускорил движения Сириус и, как дирижер, взмахнул волшебной палочкой. Добби хлопнул ушами и тоже, кажется, что-то наколдовал. Мебель резко выцвела, почти добела. Обивка из бирюзовой плавно перекрасилась в серовато-синий. Стены приобрели глубокий коричневый цвет, погрузив спальню в солидный такой полумрак. Это точно было не по-девчачьи. Шторы на окнах почти не изменились, только зелень опять же сменилась на цвет серого пепла, смешалась с синим и застыла переливами. А вот полог над кроватью утратил всякую воздушность, превратившись в тяжелую гобеленовую штору. — Круто! — оценил перемены Гарри. — Крестный, а тебя тоже отдавали учиться на дизайнера? — Основы цветоведения — обязательный минимум любого аристократа. Я когда-то писал недурные акварели. Если не пожег все летом, то может и покажу как-нибудь. — Я… мы… ну, мы когда-нибудь можем поговорить… ну, о том, что ты пожег… Нет, я понимаю, что там были черные вещи, проклятия всякие, еще разная фигня, но… — явно стесняясь Азиль, но и опасаясь, что потом не будет удачного момента поговорить об интересующих его моментах, промямлил Гарри. Азиль, неслышно ступая, понятливо вышла из комнаты: — Я скажу в гостиной, чтоб тебя не ждали, — улыбнулась от порога она. Троюродные братья проговорили о прошлом их благородных семейств до самого рассвета.